— Синехрустов, господин лейтенант!
— Да, Синехрустов, просто не пролезет. Поэтому, где-то половина саперов должна быть среднего и ниже среднего роста. Теперь задача ясна?
— Так точно, господин лейтенант! Самых маленьких отберем.
— Только про здоровье не забывайте, господин унтер-офицер, — напомнил Алекс, — им предстоит под землей работать.
В целом подготовкой к экспедиции лейтенант был доволен. Полковник Сареханов оказывал подготовке к экспедиции полное содействие, но у него и других забот хватало со вступлением в новую должность. Поэтому Магу старался лишний раз со своими проблемами к нему не соваться. Штаб-капитан Бирюгин больше возился со своими приборами, взвалив всю черновую работу на своего заместителя и мелочной опекой не докучал, чем Алекс был вполне доволен.
Едва только лейтенант распустил саперный взвод, как его разыскал Ивасов.
— Господин лейтенант, Влад вернулся! Ничего не говорит, только мрачный он какой-то!
— Пошли быстрее, — подхватился Алекс. — Где он?
Фелонова он отправил с заданием отыскать Шохада, и от его миссии зависело очень многое. Потому и мрачный вид вернувшегося унтера крайне встревожил лейтенанта, а в голову полезли мысли одна хуже другой.
Старший унтер-офицер Фелонов чистил сапоги. Вид у него, действительно, был мрачный. Алекс сходу налетел на него, как коршун.
— Что с караванщиком? Где Шохад?
К мрачному виду унтера добавилось еще и удивление.
— Шохад послезавтра будет ждать нас в Окраинной. Так мы с ним уговаривались.
— Так ты его нашел?!
— Нашел, — подтвердил Фелонов. — И обо всем договорился. А что случилось-то?
— Ничего не случилось, рожу твою кислую увидели, подумали что-то с караванщиком произошло, — пояснил лейтенант.
— Да всем с ним в порядке, — махнул рукой унтер.
— А с тобой тогда что? Чего такой мрачный?
— Да-а…
Судя по всему, выкладывать причины своего недовольства на всеобщее обозрение Владу не хотелось, но совместному напору Алекса и Ивасова он противостоять не смог. Пришлось все рассказать.
— Шохада я в Габате нашел, он там же в караван-сарае обитал. Обо всем договорился, поехал обратно, да черт меня дернул в ту деревню заглянуть. Думал с Варкой по-быстрому повидаться…
— Знаем мы твое "повидаться", — фыркнул Ивасов.
Вообще-то такое отклонение от маршрута само по себе тянуло на серьезное нарушение приказа, но Алекс решил дождаться конца рассказа прежде, чем принимать решение.
— Ну захожу я к ним в дом, думал на постой попроситься, а там какой-то мужик сидит. Я его спрашиваю "Ты кто такой?". Оказалось — муж. Только сегодня с отхожего промысла вернулся, а тут я.
На этом месте унтер замолчал.
— Продолжай, — потребовал лейтенант.
— А чего продолжать? Слово за слово, он мне по морде, я ему в глаз. Бабы визжат, детишки орут. Я из дому выскочил, он следом. Оглоблю схватил и за мной, а я на коня вскочил, и ходу.
— Догнал?
— Не.
— А жаль. Врезал бы он тебе оглоблей по башке, глядишь, и мозги бы тогда заработали. Но, раз в этом не повезло, будем тебя по-другому вразумлять. Объявляю тебе десять суток ареста на полковой гауптвахте!
— Есть десять суток.
Фелонов помрачнел еще больше, потом рискнул поинтересоваться.
— А за что десять-то?
— Пять за нарушение приказа и необоснованное отклонение от маршрута, и еще пять за урон чести руоссийского военного и позорное бегство от какого-то штатского мужика, — пояснил Алекс.
— В следующий раз предупреждай, когда по бабам пойдешь, — поддакнул Ивасов.
— Все зло из-за баб, — проворчал унтер и тут же вскинулся. — Как десять? Мы же завтра выступаем! А как же я?
— Отсидишь, когда вернемся, — разрешил лейтенант.
— Есть, когда вернемся!
До возвращения из экспедиции времени было много, шансов отличиться будет еще немало, а там, глядишь, представится возможность отличиться в настоящем деле и начальство наказание спишет.
— Ну и как вам?
Штаб-капитан Бирюгин снял фуражку, промокнул лоб платком, на ткани остались серые разводы. Пользоваться им приходилось часто, ткань не успевала высохнуть и постоянно была влажной. Как оказалось, жару он переносил плохо.
— Просто ужас какой-то. Здесь всегда так?
— Да нет, что вы! Сейчас уже осень, жара спала, даже дожди бывают. Вот летом тут настоящее пекло. Может, тот холм?
"Академик" обреченно кивнул головой, Алекс указал Шохаду новое направление, и караван двинулся к глинистому холму с чахлыми колючками, пробившимися сквозь песок у его подножия. Холм был выбран для очередного места определения координат по окончанию суточного перехода.
В этот раз привилегию передвижения в седле получили только офицеры и караванщик. Остальные верблюды были загружены припасами, бурдюками с водой и шанцевым инструментом. Кроме того, с собой взяли две солдатские палатки. Остальные пятьдесят три члена экспедиции месили песок сапогами. Поэтому и средний суточный переход был существенно короче, чем в прошлый раз.
Вчера экспедиция пережила песчаную бурю. К счастью, Шохад вовремя предупредил о ее приближении, а сама буря оказалась очень непродолжительной. Но впечатлений у всех осталась масса.
— Сколько нам осталось идти до Серва?
— Думаю, послезавтра будем на месте. Сейчас узнаем точнее. Шохад! Сколько нам еще идти?
— Послезавтра, еще до захода солнца дня мы увидим Серв, офицер.
— Спасибо, Шохад.
Караванщик приложил правую руку к груди и тут же исчез.
— И откуда он это знает? Здесь настолько однообразная местность, что если бы я не отслеживал путь по компасу, то подумал будто нас водят по кругу.
— Опыт, господин штаб-капитан, он много лет водил караваны по этой пустыне и считался одним из лучших. Надеюсь, теперь-то вы убедились в необходимости найма проводников для наших караванов?
— Ну так я и раньше этого не отрицал.
— Некоторые из наших офицеров, — продолжил Алекс, — относятся к местным кочевникам, как к говорящим обезьянам. Но из-за того, что по руоссийски он говорит с акцентом, вовсе не следует, что он глупее нас с вами. Шохад, кстати, не из кочевников, а из южан. Думаю, до того, как стать караванщиком он получил вполне приличное образование.
— Это вы к чему? — не понял Бирюгин.
— К тому, господин штаб-капитан, что на обратном пути меня не будет, и вам с ним придется общаться напрямую, а вы не считаете его себе ровней. Очень не хотелось бы, чтобы важное дело провалилось по этой причине.
Генштабист вспылил.
— Так что же мне прикинуться его приятелем?
— Ни в коем случае. Он сразу почувствует фальшь. Просто постарайтесь сдерживаться и не демонстрировать свое превосходство на каждом шагу. Не забывайте, он без нас в пустыне вполне обойдется, а вот мы без него…
— Хорошо, господин лейтенант, я вас понял. Постараюсь лишний раз не обижать вашего караванщика.
Штаб-капитан занялся распаковкой своих приборов и подготовкой их к работе, это дело он не доверял никому. А Алекс отправился проследить за размещением солдат на ночевку, раздачей воды и продовольствия.
Утром Бирюгин показал Алексу карту, на которой отмечал пройденный путь.
— Взгляните, что у меня получилось.
Магу сунул нос в капитанскую карту. Ничего особенного, результат был вполне ожидаемым.
— Почти прямая линия.
— Вот именно! А у него даже компаса нет! Как такое может быть?
— Спросите у него сами. Но не думаю, что он сможет вам ответить, это у него в крови. Желаю вам, чтобы ваше возвращение было таким же прямым и ровным. Пора сворачивать лагерь, капитан, и продолжать путь.
К концу пятого дня пути Бирюгин поинтересовался у Алекса.
— Ну и где же ваш Серв? Солнце скоро опустится за горизонт, а город все еще не виден. Похоже, ваш непогрешимый караванщик ошибся.
— Нет, — отрицательно покачал головой Алекс, — он не ошибся. В первый раз я тоже не заметил его, пока мы буквально лбом не уперлись в его стену.
— И где же он?
— Мы движемся прямо к нему, и нам осталось пройти меньше версты.
Штаб-капитан достал из футляра биноль.
— Это тот глиняный холм?
— Совершенно верно. Он существенно больше всех остальных, а когда мы подъедем ближе, вы сможете убедиться в его искусственном происхождении.
— Невероятно!
От лагеря прежней экспедиции за два месяца не осталось и следа. Ветер и песок сделали свое дело, вернули пустыню в ее исконное состояние. Но маленькие упорные человечки вернулись, чтобы начать все сначала и, несмотря ни на что, добиться нужного им результата.
Алекс отмерил нужное количество шагов от ложбины в песке, где когда-то были ворота караван сарая. Воткнув в песок лопату и приказал.
— Копайте здесь!
Но только солдаты собрались приступить к работе, как Шохад выдернул лопату отошел на четыре шага дальше и там погрузил ее обратно в песок. Назначенный старшим пескокопом ефрейтор Синехрустов уточнил.
— Копайте здесь!
Но только солдаты собрались приступить к работе, как Шохад выдернул лопату отошел на четыре шага дальше и там погрузил ее обратно в песок. Назначенный старшим пескокопом ефрейтор Синехрустов уточнил.
— Так, где копать-то, господин лейтенант?
— Ты что, лопату не видишь? Вот там и копай.
С одной стороны, такое такие действия караванщика были публичным умалением командирского авторитета. С другой стороны, это он не со зла. Увидел, что офицер ошибся, и поправил его. Лейтенант решил, что если бы вход в цистерну не нашли в указанном им месте, то урон авторитету был намного больше. А поэтому, и возмущаться не стоит. Осталось только докопаться до подтверждения глазомера караванщика.
С этой задачей саперы справились через два часа. Лопата одного из солдат ткнулась во что-то мягкое, а осыпавшийся песок обнажил войлок, закрывавший единственный известный спуск в древнюю водосборную систему Серва. Солдаты хотели тут же сдернуть войлок и заглянуть внутрь, но лейтенант заставил их расчистить весь песок в радиусе сажени, и только после этого разрешил убрать кошму.
Открылся черную круглую дыру, ведущую под землю. Саперы, Аринбургского полка поочередно заглядывали в провал, в который им предстояло спуститься.
— Чего рты раззявили? — накинулся на них унтер-офицер Дерюгов. — Тащите ведра, веревки, лопаты!
Все-таки правильный набор инструментов и хорошая подготовка исполнителей — большое дело. На этот раз под землю спустилось сразу двое, хотя, и этого было много — обеспечить подъем большей массы песка с такой глубины с помощью веревок и ведер не представлялось возможным. Зато, на этот раз у них были керосиновые лампы, позволяющие работать в цистерне не в полной темноте. Остальных саперов отправили на расчистку песка вокруг колодца и помещений караван-сарая, которые предполагалось использовать под склады для снабжения идущих в Гохару войск.
Вечером к колодцу пришел штаб-капитан Бирюгин, посмотрел на медленно растущую кучу сырого песка, быстро сохнущего под лучами солнца, поинтересовался ходом работы.
— Медленнее, чем хотелось бы, — ответил Магу, — за день углубились всего на полсажени. Обнаружили выход в цистерну еще одного кяриза, тоже заложенного. Кладку разбирать пока не стали, хотим сначала полностью расчистить цистерну.
Капитан одобрительно кивнул, и Алекс продолжил доклад.
— Караван-сарай начали раскапывать с южной стороны, она лучше защищена от песчаных бурь.
— Тоже Шохад посоветовал?
— Он. Верхний этаж сильно разрушен, нижний — цел, думаю, удастся использовать его по назначению, но там еще копать и копать.
Бирюгин проследил, как очередное, извлеченное из колодца ведро с песком совершило путешествие через двор караван-сарая, и было опорожнено.
— Надеюсь, что когда мы вернемся сюда, вы будете доставать оттуда ведра с водой.
Завтра утром штаб-капитан с Шохадом, всеми верблюдами и в сопровождении десятка солдат отправлялся в Аринбург. Они должны были выполнить трассировку будущей дороги и на обратном пути доставить в Серв воду для экспедиции.
— Я тоже на это очень надеюсь, — поддержал капитана Алекс.
— Возьмите на всякий случай.
Бирюгин протянул лейтенанту толстую тетрадь в кожаном переплете.
— Здесь я продублировал все свои записи, сделанные на пути сюда. Если с нами что-то случиться, они помогут вам выбраться отсюда.
Магу взял тетрадь, бегло просмотрел первые страницы.
— Откуда такие мрачные мысли, господин капитан? С таким караванщиком я за вас полностью спокоен. Будем ждать вас обратно через десять дней.
— Скорее, через двенадцать, — поправил его штаб-капитан, а затем неожиданно спросил. — Скажите, лейтенант, а вы не боитесь?
— Чего не боюсь? — не понял Алекс.
— Пустыни, — пояснил Бирюгин.
Магу только плечами пожал.
— Неприятное, конечно, место, но выжить можно. Надо только не терять голову и соблюдать определенные правила.
— А мне вот как-то не по себе, — поделился своими душевными терзаниями "академик", — и чем больше я узнаю пустыню, тем более дурные мысли лезут мне в голову. Одна только мысль, что на сотни верст вокруг нет ни одного живого человека, угнетает меня.
Лейтенант постарался успокоить начальство.
— Все будет в порядке, господин штаб-капитан, только не пренебрегайте советами Шохада. И тем радостнее будет возвращение домой.
— Хотелось бы верить, — согласился Бирюгин.
На этом капитан попрощался и отправился готовиться к обратному пути.
Ранним утром следующего дня караван в Аринбург тронулся в путь. Проводить их вышел весь остающийся состав экспедиции. Алекс проследил, как цепочка людей и верблюдов скрылась за барханами. Невольно припомнилось высказывание Бирюгина об отсутствии людей в округе. Живых поблизости, действительно, не было, а вот несколько древних скелетов при расчистке караван-сарая уже попалось. Об этом Алекс докладывать капитану не стал, посчитав чем-то незначительным, а сейчас был даже рад, что не сделал этого. Старые кости тут же закопали обратно в песок.
Плохое настроение офицера немедленно отразилось на солдатах.
— Чего замерли? Быстро разобрали лопаты и за работу! К их возвращению у нас должна быть своя вода.
Стараниями саперов удавалось поддерживать суточное углубление цистерны до полсажени. И чем больше углублялись в песок руоссийские лопаты, тем холоднее было внизу, и тяжелее становились поднимаемые на поверхность ведра. На восьмой день, когда двое саперов спустились под землю, на дне цистерны их встретила хлюпающая жидкая грязь.
— Похоже, это не просто цистерна, — высказал предположение Дерюгов, — видимо, она доходит до слоя глины и завтра здесь будет уже по колено.
— Тогда сегодня поднимаем со дна столько песка, сколько сможем, а завтра начнем разбирать кладку и чистить кяризы, — принял решение Алекс.
Однако все планы нарушила песчаная буря, едва не похоронившая под песком все результаты десятидневной работы экспедиции. Правда сам колодец успели закрыть, и внутрь цистерны песок не попал, это было бы слишком обидно. Зато, когда на десятый день саперы, наконец, смогли спуститься вниз, их встретила плещущаяся внизу вода.
Несколько ведер подняли на поверхность. Вода была малость мутноватой, но после нескольких минут отстоя мелкий песок осел на дне и она стала вполне прозрачной. Какое же это удовольствие смочить губы не теплой, затхлой водой из бурдюка, а холодной, только что поднятой с самого дна древней водосборной цистерны, которой дали вторую жизнь. Солдатские кружки быстро вычерпали ведра до дна. Ивасов добравшийся до воды одним из последних, сплюнул хрустнувший на зубах песок.
— Главное — не соленая, пить можно. А песок отстоиться.
Алекс достал блокнот и вооружился карандашом. Итак, диаметр цистерны — три с половиной сажени, высота от дна до самого нижнего выхода из кяриза — меньше четырех, следовательно… Путем нехитрых вычислений, лейтенант пришел к полному объему цистерны в тридцать восемь с половиной кубических саженей, что соответствовало более, чем тридцати тысячам ведер. Иными словами, девяносто тысяч суточных рационов воды! Но это при условии полного наполнения цистерны. Оставалось только расчистить кяризы и установить их суточный дебет.
В самом нижнем их поджидала неудача — он был сухим. Причем, уже не одну последнюю сотню лет. Попытка пройти по кяризу и выяснить причину пересыхания завершилась очень быстро. Постепенно поднимаясь, кяриз вел саперов в юго-восточном направлении, но через три сотни саженей он завершился завалом. Все триста с лишним саженей солдатам пришлось пятиться задом обратно в цистерну. Лейтенант приказал восстановить кладку и заняться следующим.
Второй кяриз наоборот порадовал. Едва только саперы начали ковырять скрепляющий камни раствор, как сквозь образовавшиеся трещины начала сочиться вода, а первый же вынутый из кладки булыжник вызвал целый водопад. Поток воды радовал руоссийцев где-то около часа, после чего понемногу начал уменьшаться, пока не превратился в тоненькую струйку. Применение подручных средств измерения объема жидкости позволило определить дебет этого кяриза — пятнадцать ведер в час или триста шестьдесят в сутки. Неплохо, конечно, но для двух полков как-то маловато. На следующий день пришлось перейти к третьему.
Третий оказался таким же сухим, как и первый. Разница была только в том, что в этот раз завал располагался на расстоянии более версты от Серва, а на пути к нему были обнаружены несколько боковых ответвлений. Боковые проходы оказались тупиками, такими же сухими, как и основной кяриз. Разочарованный тем, что целый день был потрачен впустую, лейтенант распорядился замуровать и этот выход.
В итоге, остался последний кяриз, который все считали наиболее перспективным. Это его обнаружил Ивасов во время самого первого спуска в колодец, именно из-под его кладки в цистерну постоянно сочилась вода. Большую трудность для саперов создавало еще и то, что уровень воды превысил полсажени, и продолжал хоть и медленно, но неуклонно подниматься. Солдаты поднимали ведра с водой на поверхность, оставляли на несколько часов на солнце, а потом обливались уже теплой водой.