Разбудил меня все тот же злодей Таонкрахт. Он совал мне под нос миску, наполненную черной вязкой дрянью, похожей не то на смолу, не то на расплавленный асфальт.
– Выпей, – настойчиво говорил этот гад, – выпей, Маггот, и все будет хорошо.
– Не будет, – буркнул я, – потому что я не стану это пить!
– Как знаешь, – печально вздохнул он, – тогда я выпью это сам.
– На здоровье! – промычал я, натягивая на голову одеяло. – Чтоб тебя разорвало!
Перед тем, как отрубиться, я услышал громкое бульканье, за ним последовало удовлетворенное кряхтение. Судя по всему, его черная дрянь начала действовать, но я предпочел ухватиться за возможность покинуть мир живых. Впрочем, оказалось, что не так это просто…
Мое следующее пробуждение было столь же безрадостным, как все предыдущие. В моем изголовье по-прежнему сидел Таонкрахт, и это было ужасно: его рожа надоела мне пуще головной боли. Мне даже казалось, что сие зрелище является одной из основных причин моего скверного самочувствия.
– Ты в порядке, Маггот? – озабоченно спросил он. – Вот уж не думал, что тебе может быть плохо, как обыкновенному человеку…
– Сам виноват! – буркнул я. – Колдовал как попало, всучил мне это дурацкое человеческое тело – хорошо хоть не двухголовое, как своему приятелю, как их там, не помню… В следующий раз будь осторожнее со своей ворожбой!
По мере того, как я говорил, я сам начал верить в обоснованность своих претензий. Я был таким хорошим демоном, а этот болван заключил меня в хилую телесную оболочку! – совершенно искренне думал я. – Ну попадешься ты мне в лучшие времена, колдун-недоучка!
– Ты гневаешься? – Таонкрахт изо всех сил старался сохранять спокойствие, но у него не слишком убедительно получалось.
– Гневаюсь, – честно сказал я. – А ты как думал? Прежде у меня никогда не болела голова. – Тут я немного приврал, но не слишком: ТАК она у меня действительно никогда не болела!
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросил Таонкрахт. – Может быть, ты все-таки попробуешь мое средство?
– Все, больше никаких экспериментов с неизвестными химическими соединениями! Хватит! – решительно отказался я. – Скажи своим придуркам, пусть принесут мне воды. И мне нужно остаться в одиночестве. Позарез нужно! Иначе я просто умру, и никто никогда не купит у тебя триста идиотских душ по сходной цене.
Мое пожелание имело неожиданные последствия. Я-то просто хотел послать своего радушного хозяина куда подальше. Но он решил, что мне нужно нечто большее.
– Ты имеешь в виду, что тебе необходимо оказаться в месте, где вообще никого нет? – Заинтересовался Таонкрахт. – Но зачем?
В моей раскалывающейся голове огненными буквами вспыхнула мысль: Это твой шанс, парень! Я сам не понимал, какой такой шанс имеется в виду – я вообще ничего не понимал, но обеими руками вцепился в эту идею. От нее исходил сладкий запах свободы. Только сейчас до меня дошло, что я с самого начала мог бы просто сбежать от этого горе-чернокнижника, борца с инквизицией и прочими религиозными суевериями – Великого Рандана, будь он неладен. Все равно, он не собирался отправлять меня домой… Сбегу! – восхищенно подумал я. – Точно сбегу! Никаких Таонкрахтов и их двухголовых приятелей, никаких воплей во дворе по утрам и вообще – никого! Это казалось мне царской роскошью. И я распахнул свой болтливый рот – меньше всего на свете меня беспокоил тот факт, что через пару дней Таонкрахт поймает меня на вранье. Все равно, рано или поздно он поймет, что с самого начала ошибался на мой счет, так что лучше всего просто сбежать, куда глаза глядят…
– Я должен попытаться исправить твою ошибку, – внушительно сказал я. – Есть способ вернуть мне мое настоящее тело и мое могущество. Но я не могу ничего делать в твоем доме. Здесь полно людей – начиная с тебя, и заканчивая этим красавчиком, твоим скотником, а чудеса неохотно происходят в людных местах… Кстати о красавчиках – почему мне никто не несет воду? Я пить хочу.
– Сейчас, – Таонкрахт поспешно распахнул дверь в коридор и что-то заорал своим невменяемым вассалам. Вернулся со здоровенным кувшином, наполненным водой – я сделал глоток и чуть от счастья не умер! – и деловито сообщил: – Я знаю, что нужно делать. Есть одно хорошее место. Гробница моих предков…
– Так, так, так, – оживился я, – гробница предков, говоришь? А откуда у тебя взялись предки, друг мой? Ты же вчера сам говорил…
– Я говорил тебе правду. Разумеется, мои предки похоронены в другой земле, – невозмутимо кивнул он. – В той земле, о которой я никогда не стану печалиться… Но мне пришлось построить здесь фамильную гробницу. Считается, что у всех людей есть родители. Не объяснять же местной черни, откуда я тут взялся!
– Разумно, – невольно улыбнулся я. А потом вспомнил еще кое-что, углядел неувязку, которая ускользнула вчера от моих пьяных глаз – кажется я действительно возвращался к жизни!
– Между прочим, я хорошо знаю тот мир, о котором ты вчера рассказывал, – сказал я Таонкрахту, а потом ехидно добавил: – У тамошних обитателей просто какая-то мания продавать свои души за сущие пустяки!
– Да, это правда, – невозмутимо согласился Таонкрахт. И задумчиво добавил: – Полагаю, для них это – единственный способ убедиться в существовании души, в котором они по скудоумию и невежеству своему сомневаются. А если душу кто-то покупает, значит она все-таки есть…
Я озадаченно покачал головой: вот уж не думал, что он такой мудрый! Но сейчас меня интересовали другие вещи.
– Я все хотел спросить тебя: а почему у вас такие странные имена? – спросил я. – Ты – Конм Таонкрахт, а твоего двухголового друга зовут… Черт, как же его зовут?!
– Гальт и Бэтэнбальд Ромрахт, – подсказал он.
– Ага… В том мире, о котором ты мне вчера рассказывал, людей так не называют!
– Разумеется, не называют, – согласился он. – Как-то иначе, а вот как – не помню. Все остальное помню – все, что со мной было, а как нас звали – нет… Я забыл свое имя, пока блуждал во тьме. Все мы забыли… Урги дали нам новые имена, когда мы поселились на этой земле. Во всяком случае, Сох, которые заявились, чтобы назвать наши новые имена, утверждали, что это подарок от самих Ургов. Не знаю, может врали… Да какая разница, как называться!
Я кивнул, допил воду, попробовал подняться и снова рухнул на кровать.
– Наверное демоны не могут подолгу жить в человеческих телах, – испуганно предположил Таонкрахт. – Что-то ты совсем плохо выглядишь, Маггот!
– Вот именно! – драматическим шепотом подтвердил я. – А где он, этот твой склеп? Далеко отсюда?
– Нет, что ты. Неподалеку от замка. Но там никто не ходит: они боятся, – утешил меня он. – Считается, что там живут призраки – я сам им об этом сказал, а они всему верят.
Плохо, что этот чертов склеп близко, – равнодушно подумал я, – не очень-то и сбежишь! Хотя… Почему бы и нет? Даже если там стоит какая-то дурацкая стража… Плевать, я на них немного порычу, а еще лучше – скажу, что я еще один призрак, они сразу поверят и упадут в обморок от страха – проще простого! И вообще, сначала надо попробовать…
Мне все больше нравилась моя идея насчет попробовать, но на ноги я поднялся только к вечеру. Все-таки пойло, которое я умудрился влить в себя накануне, оказалось слишком уж термоядерным, да и количество измерялось совершенно фантастическими цифрами. Таонкрахт не отходил от меня ни на шаг. Его назойливое присутствие достало меня до такой степени, что я с трудом удерживался от желания запустить ему в голову чем-нибудь тяжелым – все-таки мой инстинкт самосохранения это нечто! Мой приятель порядком нервничал: с одной стороны, не решался меня торопить, с другой – вбил себе в голову, что я должен немедленно отправиться в склеп. Его очень впечатлило предположение, что демоны не живут подолгу в человеческих телах. Все-таки этот дядя связывал со мной очень большие надежды! Впрочем, ему еще пришлось подождать, пока я приму ванну. Когда я понял, что готов отправляться – хоть в склеп, хоть на край света, последнее из солнышек уже скрылось за горизонтом, расчертив стремительно темнеющее небо яркими белоснежными полосами.
– Пошли, – бодро сказал я.
Воздух был головокружительно сладким и кристально чистым, в небе светили целых две луны – в этом мире явно наблюдался переизбыток всех возможных светил! – а когда мы вышли за ворота, где-то вдалеке истошно заорало существо, которое вполне могло оказаться птицей, и я решил, что это добрый знак – просто потому, что мне позарез был нужен хоть какой-то добрый знак…
– Как скоро ты сможешь вернуться? – с надеждой спросил Таонкрахт, останавливаясь у небольшого приземистого сооружения, которое, судя по всему, и было его хваленым фамильным склепом. – Утром?
– Не знаю, – безмятежно отозвался я. – Как получится… Да, только не вздумай сам за мной приходить: я даже не знаю, что может случиться, если кто-то мне помешает!
– Как скоро ты сможешь вернуться? – с надеждой спросил Таонкрахт, останавливаясь у небольшого приземистого сооружения, которое, судя по всему, и было его хваленым фамильным склепом. – Утром?
– Не знаю, – безмятежно отозвался я. – Как получится… Да, только не вздумай сам за мной приходить: я даже не знаю, что может случиться, если кто-то мне помешает!
Он скушал мою наглую ложь и не поперхнулся. С другой стороны – а что ему еще оставалось?..
Глава 3
УргиПримерно полчаса я вовсю наслаждался жизнью: сегодня я не раз с ужасом думал, что теперь до конца дней своих обречен видеть перед собой бордовое лицо своего приятеля Таонкрахта и его блеклые глазищи, выпученные, как у глубоководной рыбы, вытащенной на берег. Жизнь без Таонкрахта казалась мне почти прекрасной, по крайней мере – поначалу. Потом я все испортил: зачем-то в очередной раз попробовал совершить хоть какое-нибудь завалящее чудо – какие только глупости не приходят в похмельную голову!
Разумеется, у меня опять ничего не получилось. Вообще-то, я с самого начала предполагал, что ничего не получится, но убедившись в этом на практике, я утратил жалкие остатки самообладания и принялся старательно обдумывать свое прискорбное положение – лучше бы и не начинал! Ничего путного я так и не придумал, зато с ужасом осознал, что потерял абсолютно все – кроме, разве что, жизни. Впрочем, даже в этом я не был уверен до конца: такое место, как замок Альтаон, вполне могло оказаться обыкновенной посмертной галлюцинацией – я бы не удивился, один двухголовый Гальт-Бэтэнбальд чего стоил… Еще несколько часов я потратил, чтобы окончательно убедиться, что настоящая тоска доставляет ощутимую физическую боль – не самое приятное открытие! Почему-то боль концентрировалась в области желудка и ритмично пульсировала в такт моим отчаянным мыслям. В конце концов я привык и к этой боли, и к своему отчаянию – я вообще очень быстро ко всему привыкаю. Ленивые мысли о том, что мне следует покинуть склеп, уйти куда глаза глядят, и попробовать как-то жить дальше, больше не вызывали у меня никакого энтузиазма. Мне не хотелось жить дальше, вот в чем беда… Впрочем, умирать тоже не слишком хотелось – мысли о смерти доставляли мне мучительное неудобство, такое же противное, как давешнее похмелье. А пребывание в темноте было почти похоже на смерть – именно то, что мне требовалось! Так что я подтянул колени к подбородку и затих. Сначала ушли путаные мысли, потом куда-то подевались мои растрепанные чувства, но что-то от меня все-таки осталось. Оно равнодушно пялилось в темноту и отсчитывало песчинки секунд, неспешно осыпающиеся на земляной пол склепа.
Сие сомнительное удовольствие было прервано появлением нового действующего лица, которое тут же наградило меня увесистым комплиментом – именно то, что мне требовалось!
– Макс – хороший мальчик. – Отчетливо сказала взъерошенная птица.
– Без тебя знаю! – Огрызнулся я. Только потом мне в голову пришло, что надо бы удивиться. Я внимательно посмотрел на это чудо природы. Больше всего на свете птица была похожа на большую ворону, недавно предпринявшую жалкую попытку замаскироваться под попугая.
– Ну, и откуда ты взялась? – Равнодушно поинтересовался я. – Великий Рандан Таонкрахт давеча рубаху на себе рвал, мамой клялся, что меня никто не потревожит в его семейном склепе, даже неприкаянные тени его безвременно почивших родственничков – поскольку у него отродясь не было этих самых родственничков! – и это была лучшая новость за последние несколько дней… Видишь ли, птица, время от времени мы, демоны, испытываем необходимость побыть в одиночестве.
– Ты – не демон, ты – хороший мальчик! – Упрямо возразила птица.
– Ну, хоть кто-то здесь это понимает! – Фыркнул я. – Кто ты, гений?
– Я не гений, я птица. – Резонно возразил мой новый пернатый друг. – Люди называют нас Бэ – всех, без разбора, но когда здесь жили Урги, они знали каждого из нас по имени. У них хватало мудрости, чтобы ладить с нами…
– Урги? – С любопытством переспросил я. – А кто они, эти Урги? Таонкрахт мне что-то о них говорил, но в последнее время я совершенно не был способен воспринимать информацию. Да и лектор из него неважный. Хотя колдун он грозный – если принять во внимание, что он со мной сделал…
– Твой Таонкрахт – дурак и ничего не смыслит в настоящей магии. А с тобой ему просто крупно повезло. – Равнодушно сообщила птица.
– А мне-то как с ним повезло! – Фыркнул я. – И никакой он не мой! Я же не виноват, что этому идиоту срочно приспичило пообщаться с нечистой силой! – Тут я понял, что в моем распоряжении наконец-то появился собеседник, которому можно как следует пожаловаться на судьбу – ребята, с которыми мне довелось общаться в последнее время, совершенно не подходили для этой цели. А птица показалась мне разумной и доброжелательной. Я вообще питаю слабость к птицам, особенно к говорящим! Поэтому я жалобно сказал:
– Представляешь, я сидел дома и ждал свою девушку, мы с ней собирались немного погулять по городу, все было так здорово задумано… И вдруг грохот, дым, темнота, мне становится невыносимо жарко, я ору диким голосом и позорно теряю сознание, а потом обнаруживаю себя в камине у Таонкрахта, будь он неладен, этот мистик-любитель! Достопочтенный Таонкрахт почему-то принимает меня за демона – ничего себе у меня здесь репутация! Чушь какая-то… – Я внезапно понял, что почти готов расплакаться, и прервал свою пламенную речь, чтобы не опозориться окончательно – а то что обо мне подумают разумные представители местной фауны!
– Да, похоже, Таонкрахт навлек на тебя большую беду, – согласилась птица. И оптимистически добавила: – Не переживай, он все равно скоро умрет.
– Можно подумать. мне от этого легче! – Буркнул я. А потом с любопытством спросил: – А откуда ты знаешь, что он скоро умрет?
– Так должно быть. – Неопределенно объяснила птица. – Да он и сам это знает. Он потому тебя и вызвал. Думает, ты подаришь ему бессмертие…
– Да, я в курсе! – фыркнул я. – Подарю, как же! А потом догоню и еще раз подарю… Тоже мне, нашел к кому обратиться! Я бы и сам не отказался от такого подарочка – беда в том, что бессмертие вообще никому не светит, в том числе и мне самому. Так уж все устроено… Вот если бы меня взяли на должность старшего менеджера проекта, когда создавали Вселенную, все было бы устроено по-другому. Но поскольку этого не случилось, теперь уже поздно что-либо менять…
– Ты смешной мальчик, – с родительской нежностью заметила птица, – ты говоришь непонятные слова, от которых мне становится весело.
– Да уж, что умеем, то умеем, всю жизнь только этим и занимаюсь. – Улыбнулся я. – Жаль только, что бедняга Таонкрахт не понял, о чем меня на самом деле следует просить… А, кстати, откуда ты здесь взялась, птица? Ты что, живешь в этом склепе? Или специально пришла меня проведать? И откуда ты знаешь, что меня зовут Макс? Я об этом пока никому не говорил: решил, что имя – такая штука, которую лучше держать при себе, если есть возможность…
– Я просто знаю. – Охотно ответила птица. – Конечно, я здесь не живу. Где это видано – жить в склепе!? А ты сам-то зачем сюда забрался? Искал путь к Ургам?
– Да какой там путь! Какие к черту Урги?! Просто мне показалось, что это – единственный способ остаться в одиночестве. – Вздохнул я. – Таонкрахт от меня ни на шаг не отходит. А когда я говорю, что хочу спать, ко мне присылают какого-то идиота, который скрипучим голосом поет мне колыбельную. Почему-то считается, что это ужасно круто. И еще по ночам меня навещают какие-то таинственные убийцы – чтобы скучно не было. А по утрам меня будят истошные вопли во дворе… И между прочим, на месте господина Великого Рандана я бы сначала изобрел канализацию и водопровод, а уже потом принялся вызывать демонов… Как он сам-то выдерживает!… В общем, когда я понял, что больше не могу переносить общество Таонкрахта и этих неподмытых жизнерадостных болванов, его слуг, я придумал какое-то бредовое мистическое дело, ради которого мне непременно следует уединиться. Таонкрахт проникся и предложил мне посидеть в склепе – а где же еще следует вершить всякие темные дела?! Честно говоря, я планировал собраться с мыслями, выспаться как следует, а там – чем черт не шутит! – может быть и удрать отсюда. – Я удрученно покачал головой, поскольку подумал, что у меня наконец-то появился по-настоящему разумный собеседник – впервые с тех пор, как я с ужасом обнаружил себя в камине этого горе-чародея Таонкрахта! И вообще эта удивительная птица мне ужасно нравилась – чем дальше, тем больше!
– Тебе не следует сердиться на этих людей – что тебе до них! – Нетерпеливо сказала птица. – Тебе вообще не следует о них думать. Тебя хотят видеть Урги. Поэтому я здесь.
– Урги?! – Удивился я. – Ну-ну…