– Входи, Ада, – проговорила Люси. – Садись, пожалуйста.
Ада уселась в низенькое кресло перед туалетным столиком, на котором лежала шляпная булавка, стояло зеркало, покрытое чёрным платком, и нечто, больше всего похожее на стакан с кровью.
Сама Люси прилегла на кровать. У её ног стоял тот самый большой чёрный саквояж, что Ада приметила в руках у гувернантки прошлой ночью. Снаружи Грянул-Гром-Холла взошла бледная луна, окрасив все предметы в серебристые тона.
– Будет лучше, если я сразу всё объясню, – сказала Люси. – Видишь ли, я вампир.
Ада кивнула, хотя, честно говоря, имела смутное представление о том, кто такие вампиры.
– Когда-то я была итальянской принцессой. Я жила среди тосканских холмов, в чудесном городе Кортоне. И проводила почти всё своё время на балконе, штопая чулки, с иголкой и ниткой в руках, а внизу, во внутреннем дворе, замка прекрасные юноши играли мне на лютнях и пели. Один из этих юношей то и дело порывался залезть ко мне на балкон и немилосердно рвал свои чулки – вот я и чувствовала себя обязанной их штопать.
Люси улыбнулась и мечтательно посмотрела вдаль, на полную луну.
– Счастливые были деньки, – задумчиво сказала она. Потом вздохнула и продолжила: – В один прекрасный день моего отца посетил красавец, венгерский граф. При нём был странный музыкальный инструмент, на котором он играл при помощи пучка конских волос, натянутых на палочку, производя при этом звуки, похожие на кошачьи вопли. Признаться, меня заинтересовал этот необычный вельможа.
Однажды лунной ночью, совсем как эта, я разрешила графу Владу-скрипачу залезть на мой балкон после того, как он сыграл мне. Ах, я была молода и глупа, а граф носил плотные легинсы в стальную сеточку поверх чулок, – так я позволила ему заключить меня в объятья.
Это оказалось роковой ошибкой. Потому что Влад был вампиром [10]. И вместо того чтобы поцеловать, он укусил меня в шею – и превратил в ту, кто я есть.
– А это больно? – спросила Ада, слушавшая Люси с распахнутыми глазами.
– Да не очень… Небольшой укол. И то, я думаю, это в основном кололись его усы… Как бы там ни было, я была так обескуражена, что столкнула его с балкона. Он упал прямо на деревянный частокол и немедленно рассыпался в пыль. Это как кол в сердце, только ещё эффектнее.
Она жестоко ухмыльнулась.
– Так вот, я скоро убедилась, как это хлопотно быть вампиром. Сторониться солнечного цвета, пить только кровь, всегда носить чёрное…
– Вам идет чёрное! – заявила Ада.
Похоже, быть вампиром не очень-то весело, но Люси не унывала.
– Спасибо. После того что случилось, я, конечно, и мечтать не могла о человеческой крови. Обходилась в основном зверями и птицами – если находила птицу с подбитым крылом. Я, разумеется, не причиняю им вреда!
Люси указала на стакан с кровью на столике.
– Тебя не затруднит?
– Ничуть, – ответила Ада, передавая гувернантке стакан.
Люси отхлебнула и закрыла глаза от удовольствия.
– Кровь пёстрого оленя – это просто божественно!
Люси поставила стакан на столик и откинулась на кровати, скинув туфли.
– Целый век я растратила понапрасну. Добрых сто лет бродила там и сям и раздумывала, чем же мне заняться. Наконец я решила, что больше всего я хочу учительствовать. Так я стала гувернанткой. Гувернанткой-дуэлянткой, точнее говоря.
– Гувернанткой-дуэлянткой?!
Ада подумала, что это ещё удивительнее, чем быть трёхсотлетним вампиром!
– Смотри.
Люси легко вскочила на ноги и открыла свой саквояж. Внутри оказался целый ряд бархатных коробочек на раздвигающихся серебряных рамах, как в коробке для драгоценностей. Внутри каждой коробочки, на бархатной подушечке, лежал изящный наконечник для зонтика. Люси взяла свой зонтик, перевернула и ловко отвернула наконечник. Потом выбрала новый, насадила на место и одним движением запястья закрепила. Потом вытянула зонтик остриём вперёд.
– Чистое серебро. Идеально для поединков с волками-оборотнями.
Она ловко перевернула зонтик и мгновенно заменила наконечник.
– Полированная бронза. Как раз для того, чтобы свалить минотавра.
Ещё один поворот зонтика.
– Древний аметист. Подходит для того, чтобы бороться с мумифицированным фараоном. И наконец моя любимая…
Она выбрала длинную тонкую пику и тщательно закрепила её на кончике зонтика.
– …полированная щепка бревна-плывуна. Незаменима, чтобы скрестить клинки с пиратами-вампирами.
Люси покачалась взад-вперёд на носочках, держа зонтик на вытянутой руке, а второй упёршись в бок.
– С правильно подобранным зонтиком, – объяснила она Аде, – можно одолеть любую опасность, отвести любую угрозу… – она нажала защёлку, зонтик раскрылся, – и даже не промокнуть!
Ада восхищённо переводила взгляд с зонтика на бархатные подушечки.
– А не найдётся ли у вас чего-нибудь против комнатных егерей?
Глава десятая
Как здорово оказалось беседовать с Люси Борджиа! И рассказать ей всё про Мальзельо. Когда Ада съехала наконец по перилам и на цыпочках побежала в свою комнату, она чувствовала себя гораздо лучше.
Забравшись в кровать, она уже было собралась задуть свечу, как вдруг услышала знакомый тоненький всхлип. Ну конечно! Измаил, призрак мыши, стоял посреди турецкого ковра, слегка подрагивая в свете свечи.
– Совсем это не смешно, – сказал он печально. – Слоняться бесцельно, появляться и исчезать посреди ночи, как сейчас… Я, кажется, даже над собственными перемещениями не властен.
– Бедняжка, – сказала Ада участливо.
Она чувствовала себя виноватой, потому что за весь день ни разу не вспомнила об Измаиле.
Тот покачал головой:
– Я привык действовать, понимаешь? Жизнь призрака – не для меня. Парить, мерцать, исчезать и появляться…
Измаил взлетел над огромной кроватью под восемью столбиками полога и взглянул на Аду сверху вниз.
– Сегодня вечером, когда я снова появился, солнце только начало садиться, закат был таким восхитительным! Мне хотелось взлететь и нестись ему навстречу!
– Ну так что же тебя остановило?
Аде очень не нравилось, что Измаил так грустит.
Он пожал плечами.
– Не знаю. Просто не мог. Как будто что-то тянуло меня назад… удерживало здесь…
– Расскажи мне одну из своих историй, – попросила Ада и с радостью увидела, как Измаил просиял и сделался не таким прозрачным.
– Ну, давай-ка я расскажу тебе о моём путешествии в страну лилижу́ков…
Ада откинулась на огромную подушку и закрыла глаза.
Когда она проснулась, в щёлку между занавесками пробивался тоненький лучик света, а дедушкины часы на каминной полке отсчитали семь часов с половиной. Ада сползла с кровати и отправилась в гардеробную. Её пятничную одежду составляли сомерсетский чепец, уэссекская шаль и норфолкская туника с вышитыми по подолу цветочками. Про большие башмаки Ада тоже не забыла – ей не хотелось больше расстраивать отца. Одевшись, она отправилась в малую галерею на завтрак с Эмили и Уильямом.
– Никаких тебе яиц всмятку, никаких солдатиков, – сказал Уильям, косясь на цветочки, пущенные по низу Адиного платья. – Руби объяснила, что миссис У’Бью заняла всех готовить сегодня парадный ужин.
– Об этом-то я и хотела с вами поговорить, – заявила Ада, старясь не глядеть на три подноса селёдочных рулетов в мармеладе. – Моя новая гувернантка…
– У тебя новая гувернантка? – воскликнула Эмили. Лицо её погрустнело. – Значит, ты больше не сможешь быть с нами?
– Всё в порядке! – ответила Ада, сжимая руку Эмили. – Люси Борджиа предпочитает ночной образ жизни. Наши занятия будут проходить после захода солнца. А днём мы по-прежнему будем рисовать и исследовать окрестности.
– А ты рассказала отцу о Мальзельо и его бедных пленниках? – напомнила Эмили.
– Я пыталась, но он не захотел меня слушать. Нынче пятница, к вечеру начнут прибывать гости на беговельный забег и комнатную охоту. Но всё будет в порядке! Люси обещала поговорить с моим отцом лично. Сегодня вечером, прямо на парадном ужине. Она заявила, что Мальзельо жесток, непорядочен и что она его ни капельки не боится. Люси Борджиа – гувернантка-дуэлянтка, представляете?
– Гувернантка-дуэлянтка… – восхищённо повторил Уильям, голубея как василёк. Он был явно впечатлён. – А что это значит?
Уплетая хлеб с салатом-латуком, Ада рассказала Эмили и Уильяму всё, что она знала о Люси Борджиа.
Когда она закончила, Эмили закрыла папку с рисунками, которые она перебирала, пока Ада говорила.
– Вообще-то всё не так уж плохо, – заметила Эмили. – Мне трудно представить, чтобы такое возвышенное создание, как Сирена, загоняли как дичь на комнатной охоте. Даже если её потом отпустят. И про остальных можно сказать то же самое.
– Вот и Люси так считает. А уж её-то отец выслушает, она же взрослая.
– Триста лет… – прошептал Уильям, зеленея в тон своему надкушенному тосту. Глаза его сверкнули. – Ты ведь придёшь в Чердачный клуб и покажешь нам, чему она тебя научила? Зонтичная защита – это здорово! И в дождь очень удобно…
Успокоившись наконец, дети провели весь день, играя в шарики на ковре большой галереи и в кегли на венецианской террасе, рисуя пейзажи в парке пёстрых оленей и пуская бумажные кораблики в Переукрашенном фонтане [11].
Пуще всего они старались избегать мест, где могли столкнуться с Мальзельо. Ада не хотела, чтобы тот до парадного ужина что-то заподозрил. Можно было не сомневаться: лорд Гот придёт в ярость, когда выяснится, что его комнатный дворецкий всё это время отнюдь не готовил для комнатной охоты комнатных фазанов. Вместо этого он был занят совсем другими, нехорошими делами, – и Уильям, возникнув из стены, открыл Аде на это глаза…
– Мальзельо просто из кожи вон лезет, – заметил Уильям, когда его кораблик третий раз потонул в Переукрашенном фонтане. – Похоже, он решил во что бы то ни стало сделать нынешнюю комнатную охоту незабываемой.
– Просто пыль в глаза пускает, – предположила Эмили, зачерпывая воды из фонтана в свою баночку для рисования.
– Не уверена… – задумчиво сказала Ада, вспоминая пятифунтовые банкноты под кроватью в комнате егеря. – Как бы там ни было, – добавила она твёрдо, – сегодня вечером Люси Борджиа обо всём расскажет моему отцу, и он положит этому конец. Он же не хочет, чтобы прошёл слух, будто в Грянул-Гром-Холле гостей удерживают насильно, приковывая цепями. На его приёмы тогда никто больше не приедет.
В этом момент по гравию зашуршали колёса. Ада, Эмили и Уильям повернули головы и увидели вереницу карет и колясок, которые въехали в главные ворота и подъезжали в сторону парадного портика.
– Кстати о гостях, – заметил Уильям, принимая цвет возвышавшейся из фонтана нелепой русалки в стиле рококо (то есть, скажем так, очень бледный), – а вот и они.
Экипажи миновали Переукрашенный фонтан и подкатили к ступеням портика. Парадные двери Грянул-Гром-Холла распахнулись, и лорд Гот в сопровождении Мальзельо вышел навстречу гостям.
В первом экипаже, элегантной четырёхместной коляске, прибыли леди Джордж, герцогиня Девонская, и её спутник, Тристрам Шенди-Джентльмен. Стариннейшие друзья лорда Гота, они из года в год были непременными гостями его загородного приёма. Лорд Гот тепло их поприветствовал и проводил внутрь вместе с тремя породистыми далматинами, прибывшими в их экипаже.
Следующий экипаж – драндулет с дырявой крышей – привёз двух приглашённых поэтов, Докольриджа и Де Клизмера. Во время каждой встречи они устраивали яростные споры, но ещё не пропустили ни одного приёма. Лорд Гот пожал им руки – и оба поэта тут же вступили в горячую дискуссию о том, кто за кем должен пройти в дверь.
Следом в открытой коляске, запряжённой двумя тяжеловозами, подкатили доктор Джинсон, создатель знаменитого словаря, и его верный биограф Макдуф.
Ада ни разу не слышала, чтобы доктор Джинсон произнёс хотя бы слово. Он всегда ходил в тёмных очках и носил необъятные клетчатые панталоны. Макдуф, напротив, отличался крайней худобой, говорил не останавливаясь и не расставался с длинной клюшкой для гольфа, чтобы отгонять рыжих белок, перед которыми он испытывал безотчётный страх.
Учёный муж с превеликим трудом вылез из коляски, отряхнул солому с панталон и молча потряс руку лорда Гота. Следом за ним это проделал Макдуф, рассказывая при этом лорду Готу что-то чрезвычайно умное, – только что услышанное им от доктора Джинсона. Проводив эту парочку внутрь, хозяин снова вышел на крыльцо, чтобы встретить следующий экипаж.
Это оказалась двуколка Мартина Дринкинса. Неукротимого карикатуриста легко было узнать по седым всклокоченным волосам и бровям, а также по боксёрским перчаткам, которые он никогда не снимал, даже когда рисовал – чтобы всегда быть готовым дать отпор.
По счастью, необходимость в этом возникала нечасто. Никто не был в состоянии даже разобрать, что изображено на его карикатурах, не то что всерьёз обидеться. Лорд Гот попытался было пожать ему руку, но убедившись, что это невозможно, просто похлопал неукротимого карикатуриста по спине – прежде чем повернуться к последнему экипажу, как раз подкатившему к крыльцу.
Это была превосходная карета из баварской сосны, с парой оленьих рогов, прикреплённых спереди и сзади. Её, гарцуя, влекла шестёрка тщательно убранных австрийских лошадок в малиновых попонах. Дверца открылась – и на землю опустились шесть малиновых ступеней. Лорд Гот галантно взял показавшуюся маленькую ручку и поднёс к губам. Из глубины кареты послышался совершенно девчачий смешок, затем наружу показалась тонкая, изящная молодая дама, одетая в чёрный жакет с кружевным стоячим воротничком и в чёрную полосатую юбку.
– Мэри Вермишелли, сочинительница, – сказала дама. – Чрезвычайно рада с вами познакомиться, лорд Гот. Я ваша давняя почитательница.
Лорд Гот выпустил руку Мэри Вермишелли и слегка поклонился.
– Я тоже чрезвычайно рад, – сказал он своим спокойным учтивым голосом.
Мэри Вермишелли протянула хозяину книгу в кожаном переплёте, которую она держала в другой руке, тоже обтянутой чёрной перчаткой.
– Это экземпляр моего бестселлера, – сказала она кокетливо. – «Монстр, или Спятивший Прометей». Ну, вы, наверно, о нём слышали.
Но прежде чем лорд Гот успел что-либо ответить, белоснежная морская птица спикировала сверху, выхватила жёлтым клювом книгу из рук автора, взмыла обратно в небо и скрылась за крышей.
– Вы говорили, что ваша книга популярна, – произнёс глубокий голос из кареты, – но это уже чересчур.
Через мгновение на пороге кареты возникла фигура высокого мужчины в широкополой шляпе, закутанного в чёрную накидку из медвежьей шкуры. Между шляпой и накидкой сверкали синевой льдистые глаза, висели длинные усы с напомаженными острыми кончиками и выступала массивная нижняя челюсть, особенно заметная, когда её обладатель начинал говорить.
Мэри Вермишелли покраснела и снова по-девчачьи хихикнула.
– Это Руперт фон Хельсинг, – сказала она лорду Готу. – У моей коляски сломалась спица за несколько миль отсюда, и герр фон Хельсинг спас меня. Вообразите себе мою радость и изумление, лорд Гот, когда выяснилось, что мы оба едем на ваш приём.
Лорд Гот поднял бровь, и Ада поняла: он не помнит, чтобы герру фон Хельсингу посылалось приглашение. Но он, разумеется, был слишком вежлив, чтобы заострять сейчас на этом внимание.
Мальзельо шагнул вперёд из-за спины лорда Гота.
– Насколько мне известно, милорд, герр фон Хельсинг – чемпион Мюнхена по беговельным забегам, – проговорил егерь своим тоненьким сладким голоском.
– Вот как? – произнёс лорд Гот, учтиво осклабившись. – Что ж, добро пожаловать в Грянул-Гром-Холл.
Он пожал руку Руперта фон Хельсинга и добавил:
– Ужин в восемь.
Глава одиннадцатая
Ада, тяжело ступая, взобралась по лестнице и протопала по коридору в свою комнату. Она надеялась, что на сей раз отец её хорошо слышал, потому что не хотела его разочаровывать, как вчера, когда она выскочила ему навстречу без своих тяжёлых башмаков. Но всё, похоже, шло нормально. Так она твердила себе, открывая дверь. Люси Борджиа обо всём позаботится. Ада знала свою новую гувернантку меньше суток, но ей уже казалось, что это будет лучшая гувернантка.
Ужин назначен на восемь. Аде было прекрасно известно: всё, что от неё требуется – это тихо сидеть на дальнем конце длинного стола с паровозиком и восхищённо внимать искромётным беседам высокоучёных гостей лорда Гота. К самой Аде никто не обращался: она была ещё ребенком и заведомо не могла сказать ничего интересного. А кроме того, все они были слишком заняты теми умными мыслями, которые должны были высказать сами. Ада могла только надеяться, что Эмили и Уильяма тоже позовут на парадный обед.