06:16. 35 минут до рассвета
— Сейчас она, наверное, с ума сходит! — Черников поежился.
— Знаешь что, Сергей, шуруй-ка тоже в здание. Давай-давай, иди. Поможешь мужикам. Я один поскучаю. — Никитин сидел на корточках, шевеля в губах былинку.
Черников некоторое время пребывал в раздумье и двинулся к центральному входу лишь тогда, когда Саша нетерпеливо махнул ему рукой и заявил:
— Да иди же!
Проводив друга глазами и убедившись в том, что тот вошел, Никитин выпрямился и приблизился к зданию. С тыльной стороны был только один выход, массивная металлическая дверь с заклепками. Само здание ремонтировалось, если судить по слою штукатурки, не раз, но вот эта дверь являла собой образец кузнечного искусства начала двадцатого века. С той поры, по всей видимости, она и не подвергалась реконструкции.
Выпрыгнуть из окна любого этажа было невозможно. В психиатрических больницах обязательным условием является как отсутствие внутренних дверей в палатах, так и наличие на каждом окне надежной решетки. Значит, здесь?
В доме постепенно, одна за другой, зажигались лампы дневного света. Коридоры первого, второго этажей уже светились, значит, опера проверили все помещения. Когда на третьем этаже темных окон почти не было, Саша начал сомневаться в необходимости того, что затеял.
Оставалась дверь.
06:50. 1 минута до рассвета
Саша подошел к ней и оперся рукой.
Он ошибся, совершил какой-то промах и сейчас за него расплачивался. Никитин подвел всех, кто вместе с ним не спал эти ночи.
Глядя на первые лучи солнца, пробивающие насквозь куцые сизые облака, он с горечью чувствовал, как вместе с ними к нему в сознание заползают усталость и отчаяние.
Никитин даже не дрогнул, когда за дверью щелкнул засов. Убрав руку, он повернулся к двери спиной и медленно пошел прочь. Дверь скрипнула так, как может это сделать только столетний кусок железа, распахнулась, в проеме показались Игорь и Мишка.
— Саша, пусто.
Они сидели в машине. Такого тягостного затянувшегося молчания не было ни разу за все дни, прошедшие после убийства Вирта. Опера ждали Черникова, чтобы разъехаться по домам.
Будь проклята эта ночь!
Она отобрала у Никитина последнее, что у него было, — веру в себя.
Саша вынул из кармана телефон. Черникову пора бы вспомнить о правилах приличия. Никитин нажал кнопку вызова и прижал мобильник к уху.
— Слушаю, — раздался звонкий женский голос.
— Сергею пора выходить на улицу, — мягко произнес Александр.
Отключившись, он стал было укладывать телефон в куртку, как вдруг снова вынул его и стал смотреть на табло как впервые в жизни.
Глава 30
Это был воскресный день. Ровно двое суток Саша с нетерпением ждал этого момента. Все два последующих дня он был рассеян, до изумления не собран и неуклюж. Так ведут себя люди, приговоренные к смертной казни и ожидающие ответа на прошение о помиловании.
Вечером Никитин сказал операм:
— Ребята, управляйтесь сегодня без меня. В восемнадцать часов все свободны.
Он уехал, позабыв даже попрощаться.
— Задыхается Саша, — констатировал Саморуков. — Сколько можно человеку как утюгу быть включенным в розетку?
Стариков послушно мотнул головой. Свободны так свободны. Саморуков поехал домой, к щенку. Игорь оставил пистолет в сейфе и отправился в ночной клуб на пиво. Выпить литра два и уснуть — вот что было его мечтой последние дни. Спать, пока организм не потребует встать, повинуясь биологической необходимости.
Человек в сером плаще пролез сквозь дырку в заборе, поставил на свое место доску, пробрался сквозь кусты и направил взгляд на второй этаж. На всей его линии ярким глазом светилось одно-единственное окно. Человек удовлетворенно осклабился, оглянулся и стал пробираться к зданию.
До ржавой металлической двери оставалось не более трех метров. Раздался знакомый звук. Дверь слегка скособочилась и тяжело отвалилась от косяка. Стараясь быстрее исчезнуть из поля зрения, человек метнулся в черный проем.
Тяжелый удар, заставивший ноги оторваться от пола, обрушился на его голову.
Тварь поняла, что попала в западню, и стала метаться в темноте комнаты. Макеев с силой ударялся то о небольшой стол, то о стул, но не чувствовал боли. Страх, перехлестнувший через край, застилал глаза. Он бросался на стены так, словно от силы удара о вековой камень зависело его освобождение. Когда же до него дошло, что путь назад отрезан, выхода из этой каменной клетки больше не существует, он стал искать спиной угол. Так делает любое животное, попавшее в помещение. Оно хочет сократить до минимума доступ врагу к своему телу.
Резкая боль от удара в колено заставила его вскрикнуть и переломиться пополам. Теперь он не мог двигаться.
— Сдохни!.. — раздалось в кромешной темноте, и Макеев почувствовал очередной удар в голову.
— Саша! — услышал монстр сквозь помутившееся сознание. — Только не убей его, ради бога! Не бери греха на душу.
Только не убей его
Это был уже другой голос, и тварь его не узнавала.
Луч мощного электрического фонаря ударил в лицо Макееву. От темноты и игры теней оно имело ужасающий вид: перекошенный рот с пеной в уголках губ, прозрачные глаза под желтым лучом электрического света. Они бегали по сторонам, пытаясь отыскать невидимого врага на черной стене.
— Помнишь девочку в Арманском?.. — раздался шепот над его головой. — Не забыл? А мальчика во дворе? Если бы я знал тогда, что меня ждет… Сдохни!..
Монстр, лежащий на полу, услышал над головой металлический глухой щелчок.
— Стой! — раздался голос из другого угла. — Саша, не стреляй! Если ты убьешь эту тварь, то потом совсем голову потеряешь! Пусть живет!
По тому, что выстрела не последовало, Макеев понял, что он не прозвучит вовсе. Он подобрал ноги под себя и руками прикрыл лицо.
Крякнул выключатель, и комната озарилась ярким светом. Когда глаза Макеева привыкли к нему, он стал водить ими по сторонам, пытаясь оценить ситуацию. Сначала его взгляд натолкнулся на мужчину с пистолетом в руке. Потом он увидел знакомую молодую девушку. Она сидела за столом и рыдала, закрыв лицо руками. Почему?..
Монстр хорошенько рассмотрел мужчину, стоящего над ним, и ему стало страшно.
Он вспомнил эти глаза.
Саша и Сергей сидели на берегу городского пруда, удалившись от шумных горожан.
Глядя на воду, Черников бросил в пруд камешек и спросил:
— Когда ты стал ее подозревать, Саша?
Никитин щелкнул зажигалкой, понаблюдал за тем, как ветер играл дымным клубком, бросая его из стороны в сторону, усмехнулся и проговорил:
— Как много в нашей жизни играет случай. Когда вы проверили всю психушку, а я сидел и ждал тебя в машине, вот тогда-то подозрение и пришло. А причина тому самая банальная: моя уверенность в том, что Макеев в лечебнице. Даже когда вы вышли в тыльную дверь, проверив все, я и тогда не сомневался в том, что Макеев там побывал. Когда мы мчались к ЦПЛ, я просил тебя позвонить своей подруге, чтобы она спряталась и заперла дверь. Через сколько времени мы подъехали? Минут через пять. Этого вполне достаточно, чтобы выпустить упыря из здания. Вот когда мне пришла в голову эта мысль, тогда появилось и остальное. А если честно, то все нахлынуло одновременно. Сначала я вспомнил цепь на ее шее в день нашего знакомства. Помнишь, когда Стариков устроил штурм психушки, а она подметала осколки стекла? На ее шее болталась цепь со знаком зодиака — Раком. Ты ее спросил об этом, и она ответила, что не Рак. Ты, конечно, это пропустил мимо ушей, потому что был занят совсем другим, а я запомнил. Потом, как только ты о ней заговаривал, я сразу вспоминал цепь и никак не мог соотнести ее с тем, чем мы занимаемся. А вот сейчас это получилось быстро. Вспомни, что пропало с тела Верника, когда Макеева спугнул Матвеич? Ну, что жена Верника пояснила?
— Черт!.. — вырвалось у Черникова, и он даже поднялся. — Пропала золотая цепь с кулоном в виде рака!
— Вот именно. Это стало еще одним подтверждением причастности твоей зазнобы из ЦПЛ ко всему происходящему. И главное: все убийства совершены в те дни, когда дежурила та особа, ради которой ты едва не заложил фундамент. Она кормила и давала место для сна Макееву лишь для того, чтобы тот таскал ей золото. Когда же не дежурила, просто не запирала тыльную дверь и оставляла там пищу. Вот где Макеев жил и питался. А почему его там до сих пор никто не мог обнаружить? Да потому что, со слов охранников и всего медперсонала, данная дверь не открывалась лет пятьдесят. С тех самых пор, как в бывшем здании ВЧК города Слянска после перепланировки и ремонта разместилась ЦПЛ.
Черников бросил в воду очередной голыш и заметил:
Черников бросил в воду очередной голыш и заметил:
— Только странно, как такое милое создание с ангельской внешностью подпустило к себе чудовище? Как она могла, зная ситуацию в городе, продолжать укрывать его?
Никитин усмехнулся.
— Она же сказала, как да что! Четыре месяца назад ангельское создание впервые накормило его, пожалело, когда Макеев приполз в свой старый дом — психушку. Тот принес ей в благодарность золотое колечко. Кстати, ориентировки по пропавшей женщине так ничего и не дали?
Черников отрицательно покачал головой.
— Потом это вошло в систему и понравилось девушке. Плевать, что город на ушах. Зато у нее доход, пусть небольшой, но стабильный. А вообще, Серега, одно зло всегда порождает другое. Полумертвый преступник Макеев вызвал в Шостаке желание изготовить чудовище. Доктор создал Макеева номер два — это самое чудовище. Оно стало убивать и истязать кого попало, а Шостак спокойно пересылал органы здоровых людей за рубеж. Делали они это по не зависящим друг от друга обстоятельствам. Макеев породил чудовище в твоей знакомой девушке. Все связано крепкой цепью, потому что первое зло всегда найдет второе, чтобы получить от него поддержку и понимание. Пока был Шостак — Макеев держался у него. Исчез Шостак, Макеев недолго оставался в одиночестве. Ни разу еще зло не рождало добро. Это никогда не закончится.
Черников поднялся и отряхнул брючины от засохшей травы.
— Пошли пивка попьем? — Сергей не встретил сопротивления и взял инициативу в свои руки. — В «Центральном» пиво лучше, а в том баре, что за управой, народу меньше. Куда?
— Кстати, Черников, по вчерашней мокрухе в «Центральном» звонила гражданка. С ней говорил Саморуков. И что?
— Работа идет.
— Вот и мы идем. Работать, в «Центральный». — Через несколько шагов Никитин остановился, повернулся и осведомился: — А там точно свежее пиво?
Эпилог
Степной ворочался на своей кровати и никак не мог заснуть. Уже светлело небо, но сон не приходил. Старый вор испробовал за эту ночь валерьянку и снотворное, но все было бесполезно. Не помогли даже двести граммов «Камю». Степной лежал в ожидании чуда, прислушиваясь, как внутри организма теплой волной расплывается спиртное. Через четверть часа он понял, что не расслабляется, а просыпается окончательно.
— Да что же это такое, мать его!.. — рявкнул вор, сбросил одеяло, закряхтел и поднялся.
Он еще долго сидел у окна и думал о навсегда потерянных бриллиантах. Вор видел справедливость в том, что камни должны вернуться к нему. Он добился бы этого, если бы не Марченко.
Степному понадобилось немало сил для того, чтобы понять: его остановил не ум, а страх. Жить осталось всего ничего. Вор не желал испоганить эти дни, вновь оказаться на нарах. Ему очень уж хотелось помереть не на шконаре в тюремном лазарете, а дома.
Он ненавидел Никитина и, оскалившись как волк, склонял перед ним голову, смирялся. Он никогда в жизни не видел Никитина, но уже чересчур много слышал о нем. Этот опер вошел в его жизнь, да там и остался. Вот поэтому и не приходил к вору сон. Но видеть себя со склоненной перед мусором головой было еще мучительней. Такого никогда еще не случалось.
— Не уворовать их все, камни-то, — прошептал он, вдевая ногу в тапку. — Черт с ними.
Вор вернулся в кровать и почти мгновенно забылся. Ему снился странный сон.
Будто он, еще молодой, кажется, в семидесятом… Да, именно в семидесятом — именно в этом году его и короновали. Степной сидит в ялтинском ресторане и примеряет на еще богатую шевелюру золотую корону.
Вдруг подходит к нему мужик и говорит:
— Здорово, Степной! Что, вымутил себе все-таки корону?
— Ты чего несешь, бык! — рявкнул Степной. — Кто ты такой, чтобы о моем положении рассуждать?! Я всю жизнь свою сорокалетнюю воровскому делу посвятил, под мусорами не стелился, крови ни капли на сырую землю не пролил! Потому и признала меня братва в своем миру!
— Ай, Степной! — Мужик нехорошо усмехнулся, словно холодком дохнул. — А Морика в две тысячи тринадцатом ты забыл? Как же ты, вор с понятиями, пытками командовал да приговор ему подписал? Не по-воровски это! Не по-человечьи. Считаю своим долгом сообщить о твоих подвигах российскому сходняку и заодно начать в отношении тебя оперативно-разыскную работу. Понял? — Мужик вдруг сорвал с головы вора корону, сунул ее под мышку и стал отдаляться.
Степной во сне пытался закричать, широко раскрывал рот, но никак не мог издать ни звука. Он тут же вскочил, уложил руку на лысую голову.
— Это уже слишком, — без зла прошептал старый вор и направился в кухню.
Пора было заваривать чай, наступил рассвет. Да и спать почему-то больше не хотелось.
А чай себе он всегда заваривал сам. Привычка такая осталась еще с лагерей.
Концовка с двумя неизвестными
Глава 29
Парк принял Никитина с Черниковым как старых знакомых. После площадки за зданием ГУВД это было второе по значимости место встреч и прогулок. Но здесь уже не присядешь и не откроешь тихо шипящую бутылку пива. В парке многолюдно, преимущественно мамы с детьми, и находиться в их обществе со спиртным операм не улыбалось. Тем более что в любую минуту можно было встретить знакомого. Если это окажется начальник ГУВД или его подчиненные, то дело может принять нежелательный оборот. Коллизия! Прямо за зданием ГУВД выпивать было куда безопаснее, чем в километре от него.
— У Смыслова был? — не глядя на начальника, поинтересовался Черников.
— С чего ты взял?
— Вчера вечером ты проявлял активность, утром размяк, как туалетная бумага. Значит, что-то произошло. Беда могла приключиться лишь в ГУВД. Мне известен только один человек в управлении, который может испортить тебе настроение. Это начальник. Делаю вывод, что причиной твоего поганого настроения является именно Смыслов. Что он тебе говорил? Грозил перевести в участковые? Рассказывал, как работал в твои годы?
— Что-то вроде этого.
— Саша, Смыслов — не аналитик. Он руководитель. Такие типы, как он, идут в полицию не по зову сердца, а по нужде. Они делают что-то лишь тогда, когда их начинает пучить.
Никитину не хотелось спорить. Все выглядело глупо и бессмысленно. Зачем горячиться и что-то доказывать, говорить сейчас о Смыслове, если через пять часов после задержания Шостак вышел из райотдела и исчез?
Приехал адвокат, известный в городе своими неограниченными возможностями. Эти триста минут он потратил с большой пользой для бывшего главврача. Есть люди, которые за хорошие деньги делают невозможное.
Обнаружились влиятельные лица, которым Шостак имел честь помогать в прошлом, но и это не главное. Самое важное состояло в том, что доктор не жалел денег. Старые связи — явление очень изменчивое и ненадежное. Деньги имеют ценность всегда. Ну а если есть возможность активировать ими связи, то перед этим симбиозом не устоят ни одни вещественные доказательства. Тем более такие, которые имелись в распоряжении группы Никитина.
Драгоценности жертвы, изъятые из кармана доктора при понятых?
— Но кто бы их не взял, спустившись в собственный подвал за картошкой и увидев золото? — пуча глаза, вопрошал адвокат Шостака перед дамой-судьей, избиравшей меру пресечения для доктора после задержания. — Вы бы постеснялись, ваша честь? На них что, висели бирки: «С убийства такой-то?»
Пистолет?
— А разве его при понятых изымали? — Адвокат улыбнулся. — Вы посмотрите, ваша честь, какая неувязка. Золотые украшения и паспорт у моего подзащитного Шостака сотрудники полиции изымали при понятых, а пистолет, главное — я подчеркиваю! — главное доказательство возможной причастности моего доверителя к преступлениям, к моменту появления Калмыковых находился уже в руках господина Никитина! Как прикажете такое понимать? Это называется недопустимым доказательством. Таким образом, я полагаю, что нет достаточных оснований содержать моего клиента под стражей. Что же касается паспорта… — Адвокат понимающе посмотрел на судью. — Ваша честь, суду еще предстоит установить, откуда у гражданина Шостака документ на чужое имя. Но это, как говорил известный правовед Кони, уже совсем другая песня. Может быть, он этого и не говорил, но мой клиент имеет место постоянного проживания, авторитет врача. Нет ни одного свидетеля, который указывал бы на него как на лицо, причастное к совершению вменяемых ему преступлений. Так что имеются все основания разрешить моему доверителю находиться под подпиской о невыезде.
Адвокат говорил долго и убедительно, и с каждой минутой позиции Никитина становились все уязвимее. В конце концов Шостак вышел из зала суда, посмотрел в сторону Никитина, сел в машину адвоката, и «Мерседес» выехал со двора.