— Вытягивайте из кого хотите все, что вам угодно, — с той же непреклонностью ответил Бергер. — Но без моего участия. Все ваши вопросы останутся без ответов, и новые, и те, что вы задали мне час назад. Дело в том, что я не предаю друзей, над которыми дамы-детективщицы хотят поставить какие-то следственные эксперименты!
У Алёны болью стиснуло виски, в глазах потемнело. И в горле пересохло: она отчетливо ощущала, как, словно наждак, обдирает ее горло ярость, с которой она и ответила Бергеру:
— Эти ваши друзья очень неосторожно поставили над дамами-детективщицами некие адвокатские эксперименты. И теперь пусть пеняют на себя. Прощайте, Александр Васильевич. Привет друзьям!
И она нажала на сброс.
Потом чуть-чуть постояла, унимая стук в висках и разгоняя пелену в глазах. Дракона нельзя так злить, это вредно для мироздания, он ведь в гневе все выжжет вокруг себя!..
Да, теперь Алёну было уже не остановить, она себя худо-бедно знала. Пусть пеняют на себя эти верные друзья! Теперь она или докопается до истины, или…
Или что?
Ну, или… или НЕ докопается.
Ну уж нет! Победа или смерть!
Вот так, да?
Да!
Она выскочила через проходные дворы на улицу Бекетова и махнула первому попавшемуся такси. Развязный чокающий водила сразу начал пальцы гнуть, но Алёна только глянула на него с отвращением — и не стала ни спорить, ни торговаться. Ей срочно нужно было добраться до Дома архитектора. Выставка Жужки работает последний день! Нельзя медлить! Нужно еще раз посмотреть на надпись tempesta на руке папы-Горация, взглянуть в лица его сыновей, да и вообще — как следует рассмотреть картины этого загадочного Жужки! Снять их на телефон — и потом сравнить с оригиналом, найденным в Интернете. Когда-нибудь же кончатся эти чертовы профилактические работы у провайдера-монополиста!
За некоторое время до описываемых событий
Легко сказать — поговорить с Вишневским, а как его найти? Где? Ларисса, помнится, спрашивала, из какой он коллегии. Значит, все адвокаты принадлежат к коллегиям? Лерон немедленно вспомнила, что позавчера как-то раз видела такую вывеску — «Коллегия адвокатов» — напротив салона по пошиву вечерних и нарядных платьев, куда ее возила Ларисса. Разве что позвонить туда?..
Лерон не знала номера, но отважилась позвонить в справочную. Ужасно нервничая, добралась до телефона, улучив минутку, когда ни Лариссы, ни Микки рядом не было. Дежурная спросила, какого района коллегия ее интересует. Вот те на, оказывается, они были в каждом районе, но поди знай, к которой принадлежит Вишневский.
— А какая-то центральная коллегия есть? — растерянно спросила Лерон.
— Есть областная палата адвокатов, — сообщила дежурная. — Это их самая главная организация. Будете записывать номер?
— Ну, давайте, — решилась Лерон, уповая на то, что в центральной-то, в самой главной палате, всё про всех знают, однако не то что записать — даже до ручки не успела дотянуться, потому что за дверью послышались шаги Лариссы и пришлось положить трубку.
Легко представить, как назвала ее дежурная из справочной, но что было делать, если после встречи с Вишневским с нее вообще глаз не сводили! Ларисса отлучалась от надзора за Лерон, ей-богу, только в туалет, да и то ненадолго. И от нее спасение было только в туалете и в ванной, где можно было закрыться на крючок. Лерон хотела позвонить из ванной по мобильному, но он куда-то пропал. То ли сама его потеряла, то ли, а это всего вернее, Ларисса или Микка его припрятали.
Она даже задуматься толком не могла — Ларисса немедленно спрашивала, о чем она думает. Причем она была дико проницательна… как-то застала Лерон перед пейзажем Жужкиной работы — ну да, он еще и пейзажи писал, немножко странные, как бы подернутые дымкой нереальности, а оттого еще более красивые, и несколько таких картин висели в квартире Шестаковых (Лерон уж называла их по старой памяти, чтобы не путаться) — и, наверное, уловила на ее лице то ли печальное, то ли мечтательное выражение и снова сказала, что Жужка — опасный парень, из-за которого очень многие себе жизни изломали. Лерон хотела было спросить невинно, мужчины это были или женщины, но сочла за благо промолчать. То есть не совсем промолчать — она не задала каверзного вопроса, а просто сказала Лариссе, что за нее можно не опасаться, она таких дел не понимает, если она замужем, то никогда и ничего с другим мужчиной у нее быть не может. Достаточно того, что сама она родилась от супружеской измены, поэтому — все, никаких измен! И тут же вспомнила, что уже изменила Микке с Лариссой и Ладой… Судя по иронически приподнятым бровям Лариссы, та подумала о том же самом. Ну ничего, вот заживут они с Миккой отдельно после свадьбы — и все будет иначе! Может быть, и Жужку удастся из головы выкинуть, если Микка остепенится и станет вести себя как нормальный мужчина и муж. Главное, чтобы и Микка его выкинул из головы…
— А вот, кстати, о свадьбе, — сказала в эту минуту Ларисса, и Лерон чуть не ахнула испуганно: «Вот ведьма! Неужто мысли угадывает?!» — Ты уже решила что-нибудь насчет платья? Я все же настаиваю на нарядном. Неужели опять спорить будешь?
Ларисса все уши Лерон прожужжала, мол, для регистрации в ЗАГСе у нее должно быть такое же нарядное платье, какое было на свадьбе, ну, может, не белое, а нежно-розовое или бледно-зеленое, но тоже длинное, пышнее и расфуфыренное. Лерон, помня участь, которая постигла ее венчальное платье, а главное, все, что произошло в электричке и потом, даже думать ни о какой помпезности и выпендрежности не хотела. Твердила, что довольно будет и простого платья, одного из многих, что накупила ей Ларисса и назвать которые простыми можно было, конечно, только с многозначительной ухмылкой, столько деньжищ они стоили и с таким вкусом и фантазией были придуманы и сшиты. Но сейчас Лерон вспомнила о коллегии адвокатов, находившейся как раз против салона, и посмотрела на Лариссу как бы в раздумье:
— Ну хорошо, давайте съездим в этот ваш салон, я еще раз каталог посмотрю.
Ларисса обрадовалась. Сделала к Лерон движение, словно хотела обнять ее и поцеловать. Может, она ничего такого и не имела в виду, обычный веселый чмок, не более того, но у Лерон мигом похолодело лицо. Наверное, Ларисса это почувствовала, потому что замерла и сказала тихо:
— Ну, тогда собирайся, поехали.
Вывеска «Коллегия адвокатов» и в самом деле была как раз напротив салона, Лерон ничего не напутала. И внизу значилось — «Нижегородский район». Ну, может, там и о других районах знают? Главное теперь — туда добраться. Как бы улучить минутку в салоне и остаться одной? Как бы оттуда выбраться не через дверь, не на глазах у Лариссы? Хоть через окошко в туалете беги, как героиня какого-то фильма… какого? Да не важно, главное теперь, чтобы в туалете окошко оказалось, а не глухая стена. И чтоб он находился не в подвале! И еще нужно, чтобы Ларисса туда не потащилась вместе с ней!
И тут Лерон повезло. Обе примерочные оказались заняты другими клиентками. Хозяйка салона, одна из многочисленных приятельниц Лариссы, немедленно пригласила ее и Лерон к себе в кабинет, выпить чаю. Они пошли, но на пороге Лерон вдруг затормозила, скривилась и прошептала, что у нее, извините, разболелся живот, нельзя ли ей, извините, на некоторое время уединиться?
— Конечно-конечно, — ласково сказала хозяйка. — Это вон там, в конце коридора. Уединяйтесь, сколько вам угодно!
Лерон ринулась в указанную комнатку, и первое, что увидела, — окно, затянутое жалюзи и выходившее во двор. Слава богу, никаких подвальных помещений! Никаких глухих стен!
Отодвинула жалюзи, молясь, чтобы окно не оказалось наглухо забито какими-нибудь полуметровыми гвоздями. Однако в этом вылощенном, вылизанном салончике стояли, конечно, не старые рамы, а новехонькие стеклопакеты, открыть которые — только ручку повернуть. Лерон так и сделала, влезла на подоконник, задернула за собой жалюзи — и спрыгнула на землю, благо, это был очень низкий первый этаж. Во дворе никого, снова повезло! Лерон притворила створку так, чтобы не было видно, что она открыта, — не дай бог, кто-то влезет в салон или войдет в туалет, увидит, что окно открыто, и запрет его! — и понеслась в обход дома. Перелетела улицу прямо перед носом у трамвая и пары машин, шмыгнула в дверь коллегии и замерла в полутемном коридоре, пытаясь отдышаться и давая время глазам после яркого солнца привыкнуть к темноте.
Две таблички на двери: «Председатель коллегии» и «Приемная». Лерон сунулась было туда, но за большим столом с компьютером никого не оказалось. О черт, время же уходит! Куда делась секретарша? Хотя компьютер включен…
— Вы кого-то ищете? — раздался голос за спиной, и Лерон увидела седовласую даму в тонких золотых очках и веселеньком летнем платьице. Интересно, это секретарша? Бывают такие секретарши?! А может, она и есть — председатель коллегии?
— Вы кого-то ищете? — раздался голос за спиной, и Лерон увидела седовласую даму в тонких золотых очках и веселеньком летнем платьице. Интересно, это секретарша? Бывают такие секретарши?! А может, она и есть — председатель коллегии?
— Извините, здрасьте, — забормотала Лерон, — я ищу одного адвоката, вы мне не подскажете… я ищу Илью Вишневского.
— Вишневский? — Дама приподняла безупречные брови. — Он из коллегии Советского района.
— О господи… — с тоской выдохнула Лерон. — А это где?
— Впрочем, у меня есть его домашний телефон, — сказала дама радушно. — Номера мобильного не имеется, к сожалению, а домашний — извольте.
Она немного поискала в компьютере и записала на маленький белый квадратик номер телефона.
— Спасибо огромное! — пробормотала Лерон и ринулась к двери, размышляя, куда спрятать драгоценный листок, чтобы на него не наткнулась Ларисса. Может, у нее уже мания преследования развилась? А может, и нет, а вдруг Ларисса и впрямь втихомолку обыщет ее сумку, платье… Нет, прятать листок не нужно — его нужно выбросить, но сначала номер наизусть вызубрить. Номер простой: четверка, три тройки и две пятерки. Ерунда, делать нечего его запоминать!
Повторяя про себя:
— Четверка, три тройки, две пятерки, четверка, три тройки, две пятерки… — она перебежала улицу и чуть не сунулась было в дверь салона, однако вовремя спохватилась и помчалась во двор, бормоча: «Вот так и сыпались разведчики!»
Двор все еще пуст, окно никто не трогал… так, в туалете никого нет… ура, повезло! Четверка, три тройки, две пятерки!
Возбужденно хихикая, Лерон выскочила в коридор. Она сама не понимала, чему так радуется. Может быть, разговор с адвокатом принесет ей массу новых неприятных открытий… Возможно. Она была счастлива только оттого, что хоть и в такой малости, но обвела вокруг пальца Лариссу! Что умудрилась завести себе еще одну крошечную тайну, к которой не подберется эта проницательная, жестокая, распутная и опасная баба — ее свекровь.
Ларисса все еще сидела в кабинете хозяйки — рассматривала новый каталог. Чай уже был выпит. Хозяйки не было.
— Все в порядке? — спросила она Лерон, не поднимая головы. — Что ж ты такое съела, не пойму? Может, клубника так на тебя подействовала?
— Наверное, — с фальшивым энтузиазмом согласилась Лерон и покраснела, но не от смущения, как можно было подумать, а от страха, когда глянула на часы, висевшие на стене: выходило, что она бегала аж десять минут! Реально десять минут просидеть на унитазе? Наверное, да, если желудок расстроен… — Ну что, идем на примерку?
— Честно говоря, — сказала Ларисса, откладывая каталог, — все это полный и помпезный отстой — то, что они предлагают. Ты была права, Лерон, никаких платьев в пол не нужно, никаких пышных туалетов. Это все купечество и мещанство. Твое бледно-серое из «Шалона» прекрасно подойдет, тем более что ты его еще ни разу не надевала. Нужно только бижутерию подобрать, туфли и сумочку — и все будет отличненько. В том платье ты просто куколка, оно бесподобно идет к твоим глазам…
«К твоим невероятно красивым, к твоим глупым и лживым глазам», — чуть не добавила Ларисса вслух. То-то шок она испытала, увидав вдруг в окно свою невестку и мимолетную любовницу, взбегающую на крыльцо «Коллегии адвокатов», которая была расположена как раз напротив окон кабинета хозяйки салона! Понятно, девчонка ищет того мужика, который сбил ее с толку. Ай да ну, ай да Лерон… Ларисса, честно признаться, и не предполагала, что с ней будет столько хлопот… но они окупят себя, они очень скоро окупят себя — и деньги, вложенные в нее, и эти хлопоты. Да и вообще, это даже интересно, ведь это так скучно, когда жизнь посвящена только деньгам и глупеньким телкам вроде Лады.
Лерон — другая. И с ней все будет — по-другому!
Они вышли из салона, сели в машину, свернули на улицу, ведущую к площади Минина… Вдруг Ларисса остановила автомобиль.
— Слушай, я очки забыла! Надо вернуться. А здесь разворачиваться нельзя, объезд долгий, да и наверняка в пробку в это время угодишь… Посиди минутку, я сбегаю в салон. Только из машины не выходи, а то непременно кто-нибудь что-нибудь сопрет!
И она исчезла прежде, чем Лерон успела слово сказать.
Та растерянно поморгала ей вслед, но так приятно было в кои-то веки побыть одной, пусть и не долго… Лерон блаженно откинулась на спинку сиденья и подумала — жаль, потерялся мобильный, сейчас позвонила бы Вишневскому. Нет, только с домашнего придется. Ну и ладно.
Ей не хотелось думать о Вишневском. И так столько нанервничалась из-за него! Лучше подумать о Жужке.
Она только размечталась, но тут вернулась Ларисса, победно помахала очками — и они поехали домой.
* * *Разумеется, такси застряло в пробке на Ванеева. Скоро и в Нижнем Горьком будет, как в Москве, ужас… Дергаться бессмысленно. Алёна откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза. Мысли взбудораженно метались. Вдруг возникло в памяти лицо Ильи, его волосы, которые она растрепала и засмеялась: «Ты сейчас похож на такого симпатичного беса, искусившего одинокую дамочку!» Он сначала растерялся от такого сравнения, а потом почему-то пришел в восторг и полез к ней с неистовыми поцелуями.
Целовался он просто замечательно, надо сказать. «Языки, будто змеи, сплетались в глубине двуединого рта…»
Прекрасная строка Юрия Кузнецова, понимал человек, о чем пишет, как же любила Алёна его стихи! Сейчас его книжек не достанешь, мало знают о нем, вот Дракончег, который, к слову, читал очень много, не в пример своим ровесникам, о Кузнецове и слыхом не слыхал и очень удивился, когда Алёна начала ему читать «Ветер»:
Кого ты ждешь?.. За окнами темно,
Любить случайно женщине дано.
Ты первому, кто в дом войдет к тебе,
Принадлежать решила, как судьбе.
Который день душа ждала ответа.
Но дверь открылась от порыва ветра.
Ты женщина — а это ветер вольности…
Рассеянный в печали и любви,
Одной рукой он гладил твои волосы,
Другой — топил на море корабли.
Дракончег пришел в неистовый восторг, и Алёна вынула из книжного шкафа два сборника Кузнецова, любимейшие, зачитанные, и дала ему. «Я быстро прочту», — посулил он… но книжки так и не вернулись. Теперь уж с ними можно проститься, как Алёна распрощалась с самим Дракончегом. И неизвестно, чего-кого более жалко, то ли книжек Кузнецова, то ли Дракончега. С Ильей она тоже, можно сказать, простилась… нет, с Ильей еще нужно разобраться!
«Языки, будто змеи, сплетались…»
Черт, а все это довольно-таки больно. Не думать об этом! Она виртуозно умеет выкидывать из памяти ненужные подробности жизни. Любить случайно женщине дано, вот уж верно! Делом, делом надо заняться. Например, еще раз позвонить по тому номеру, определившемуся на ее мобильном нынче ночью. Вдруг ответит кто-то еще, не та девушка? Вдруг удастся вникнуть в смысл того звонка?
Алёна достала мобильный — и он обморочно пискнул в ее руках. Ох ты, да телефон же вот-вот разрядится! И, как всегда, в самый неподходящий момент… например, во время съемки в выставочном зале.
Сколько раз она читала в детективных романах об этих телефонах, разряжавшихся тогда, когда связь была архинеобходима! Сколько раз издевалась над этим незамысловатым приемчиком, которым направо и налево пользуются детективщики — и особенно почему-то детективщицы… и вот вам, пожалуйста! Ситуация — глупее не придумаешь.
Но пока жизнь в телефоне еще теплится, нужно позвонить человеку, который может ее выручить. Андрей Овечкин его зовут, он фотограф. Зимой, можно сказать, именно благодаря его умению оказаться в нужном месте в нужное время Алёна распутала загадочную историю о бабочках, которые зимой вдруг оказывались на стене некоего дома…
Что-то вдруг словно бы дрогнуло в голове при этих словах — в нужное время в нужном месте. Что-то важное… Или нет? Да бог знает, мысль как пришла, так и ушла, не зацепившись за сознание. Алена набрала номер. Долго слушала гудки, наконец отозвался вальяжный, чуть с хрипотцой, голос:
— Аллё? Писательница, это ты? Сколько лет, сколько зим!
Алёна, если честно, не могла припомнить, когда они перешли на «ты», однако сейчас было не до уточнения ненужных деталей.
— Привет, Андрей, сто лет тебя не слышала, — отозвалась она в том же стиле. — Тебе говорить удобно?
— Не совсем, но могу. Я на съемке вообще-то, а что там у тебя?
— Слушай, ты не мог бы сделать для меня несколько фото?
— Конечно, легко, а когда?
— Сегодня.
— Слушай, извини, — с искренним огорчением отозвался Андрей. — Но только завтра. Сегодня у меня срочная работа, нужно сделать репортаж с закрытия выставки Жужки, слышала, наверное, о таком, потом выбрать из старых фото…
— Погоди! — перебила Алёна, ушам не веря. — С выставки Жужки?! Так ты сейчас там, что ли?