– Ну и что тогда от нас надо? – насторожилась Шершнева.
– Если поблизости есть кафе, можно пойти туда и поговорить, – предложила я, – за мой счет, естественно.
Студентки переглянулись.
– А что, – пробормотала Никитина, – вместо лекции по географии.
Усевшись за столиком, я рассказала девочкам все: про Лику, Евгения, старика, бутылку кока-колы и попросила:
– Теперь, сделайте одолжение, попробуйте вспомнить тот день, семнадцатое июля.
– Давно это было, – покачала головой Шершнева.
– Я заболела пятнадцатого, – напомнила Соломонина, – в день рождения Ритки.
– Точно, – подхватила Ламбинас, – вечером мы пошли в «Сбарро», пиццу ели, но тебя с нами не было.
– Ясное дело, – скривилась Элла, – вы пироги жрали, а я в кровати валялась.
– Шестнадцатого Аська первый день вышла, – продолжила Рита, – накрасилась, словно чума, с нее тушь потом стекла.
– Ага, – кивнула Шершнева, – а на следующий день она появилась на два часа позже.
– Верно, – подхватила Рита, – ой, кажется, припоминается…
Перебивая друг друга, они начали вываливать информацию, я постаралась систематизировать сведения.
Вкратце ситуация выглядела так. Семнадцатого июля Аська не вышла на работу в урочный срок. Как назло, именно в этот день заявился очередной проверяющий от компании и сделал суровый выговор бригадиру, Рите Ламбинас.
– Нехорошо получается, – злился парень, одетый, несмотря на жару, в темный костюм с галстуком, – по документам одно число работающих, по существу – другое, а зарплату желаете за всех в конце месяца получить!
Проклиная в душе необязательную Аську, Рита попыталась оправдаться:
– Да нет, мы все тут, просто одна в туалет побежала, живот у нее прихватило.
– Ладно, – пошел на попятную проверяющий, – приду еще в полдень, если опять не все будете, станем по-иному разговаривать.
Рита кинулась звонить Аське домой, но у той никто не брал трубку, а минут через двадцать появилась и сама красавица, плюхнулась на бордюр, ограждающий скверик, повесила на ограду лоток и нагло заявила:
– Подумаешь, подзадержалась немножко.
Ася откровенно сачковала. Пока остальные девчонки шныряли в толпе, старательно отыскивая покупателей, противная Аська маячила в тени, куря одну за одной сигареты. Рита Ламбинас обозлилась и сделала ей замечание:
– Между прочим, мы должны продать за смену определенное количество бутылок, иначе нас оштрафуют. Нехорошо получается, деньги получишь сполна, а работать не желаешь.
– Ладно, не злись, – вполне миролюбиво ответила лентяйка, – уж и посидеть секундочку нельзя.
Рита хотела вполне справедливо заметить, что Ася отдыхает в холодке уже не одну минуту, но тут вдруг из недр сумочки опоздавшей донеслась трель мобильного. Рита удивилась: Аська без конца говорит, что нуждается в деньгах, и вдруг… сотовый.
– Алло, – пропела Аська, – ага, ясно, хорошо, поняла.
В ту же секунду она поднялась и пошла к выходу из метро. Мимо Аси тек поток людей. Не успела девушка сделать и пары шагов, как к ней подскочил мужик:
– Дай бутылочку…
– Отзынь, – неожиданно увернулась от него Ася и ринулась к тетке лет сорока, одетой в розовый костюм.
– Водички не желаете? Берите, раздаем в качестве рекламной акции бесплатно.
Рита вытаращила от изумления глаза. Ну ничего себе! Только что Аська прогнала дядьку, который хотел купить коку, а теперь собирается раздавать воду без денег. Может, она обкурилась или обкололась?
Рита уже собралась подойти к ней и выразить крайнее негодование, но тут на нее налетела орава школьников и принялась хватать бутылочки. Минут пять, а может, чуть больше понадобилось, чтобы обслужить детей, но когда Рита снова глянула на Асю, та опять сидела на бордюре. Остаток рабочего дня она провела в тени, изредка лениво выкрикивая:
– Кому воды?
Больше она не оживлялась и к метро не бегала.
– А куда подевалась женщина в розовом костюме, не помните?
– Ну вы и спросили! – воскликнула Светлана Шершнева. – Ничего себе! Я, например, ее вообще не видела, да и на Аську не смотрела.
– Плохо ей стало от жары, – внезапно вступила в разговор молчавшая до сих пор девушка по фамилии Клюквина.
Я почувствовала, как к лицу приливает жар, и, старательно сдерживая крик, спросила:
– Почему ты так решила?
– А у меня как раз бутылки кончились, все продала, – охотно пояснила Клюквина, – дай, думаю, перекурю. А тут дед подошел и заныл: «Девочка, открой воду»…
Олеся Клюквина попыталась объяснить старику, что у нее перекур, но тот обозлился и выкрикнул:
– А ну, назови немедленно адрес вышестоящей организации, жалобу напишу! Между прочим, я ветеран войны, а ты, сикилявка, мне глупости говоришь.
Тут до Олеси дошло, что перед ней не совсем нормальный человек, и она постаралась успокоить деда. Поискав глазами своих коллег, Олеся остановилась на Асе и сказала:
– Вон у той девушки возьмите.
– Я у тебя хочу, – упорствовал старик.
– Господи, – не выдержала Олеся, – ну какая вам разница! Газировка у всех одинаковая.
– А вот и нет, – сурово заявил ветеран, – вон девушка у той воду взяла и, гляди, отравилась.
Олеся уставилась туда, куда старик указывал морщинистой рукой. Сначала ей стало смешно. Тетке, которую дедуська назвал девушкой, было все сорок лет. Правда, одета она была хорошо, в розовый полотняный костюм, но все равно слово «девушка» по отношению к престарелой женщине, прожившей на свете четыре десятка лет, применить нельзя. Олеся уже начала улыбаться, но тут до нее дошло, что бабе и впрямь плохо. Она как-то странно «стекала» на асфальт, а Аська, совершенно не испуганная с виду, держала ее под локотки.
– Вот, – плевался слюной старик, – глянь, попила дряни и с копыт съехала.
– Да бросьте вы глупости пороть! – в сердцах воскликнула Олеся. – Разве от газировки может плохо стать? Наверное, от жары сердце прихватило.
Отпихнув противного деда, Олеся ринулась было на помощь Асе, но ее опередила девушка лет двадцати, одетая в белую короткую юбочку и нежно-голубую обтягивающую майку:
– Мама! Тебе нехорошо! Дима, помоги скорей!
Откуда ни возьмись появился парень, толстый, как слон. Он легко поднял тетку в розовом костюме и мгновенно впихнул ее в автомобиль, припаркованный чуть поодаль, за ларьками. Все действие заняло пару минут, никто на площади даже не успел ничего заметить.
Я вытащила из сумочки несколько фотографий и сунула их Олесе:
– Ну-ка, посмотри внимательно.
– Вот она, – немедленно ответила студентка, тыча пальцем в изображение Лики, – эта самая баба и есть.
– А ты точно помнишь, что на ней был розовый костюм?
Олеся кивнула:
– Ага, сама хотела такой купить, сейчас лен на пике моды, только стоит ого-го, не подступиться! Даже фирму знаю, в которой тетка шмотку приобрела. «Ольсен» называется. У них большой магазин на Тверской есть, я туда весной заходила, когда они новую коллекцию вывесили, и точь-в-точь такой прикид мерила: юбка три четверти, внизу бахрома из кожи, пиджачок коротенький, пуговички в виде серебряных колокольчиков, на воротнике шитье! Так клево сидел! Загляденье!
– Чего же ты его не купила? – поинтересовалась Рита.
– Ну ты даешь! – всплеснула руками Олеся. – Одна юбка двести баксов стоила! А к ней и пиджак нужен, между прочим, он такой прикольный, с кулиской, а вместо пояса витой шнурок с пряжками. Эх, классная вещь, но денег-то нет!
– Я, между прочим, на рынке купила платье от «Ольсен», – довольно заявила Светлана, – клетчатое, всего за четыреста рублей.
– Фу, – скривилась Олеся, – отстой. Тебя обманули, «Ольсен» дорогая фирма.
– Еще МЕХХ отличные вещи делает, – подхватила Рита.
Поняв, что девчонки сейчас начнут самозабвенно обсуждать шмотки, я попыталась вернуть беседу в нужное русло.
– Скажи, Олеся, можешь описать девушку, которая назвала Лику мамой?
Клюквина призадумалась:
– Юбочка белая из «Манго», коллекция этого года, такая красивая, я похожую мерила. Вместо пояса резинка…
– А волосы у нее какого цвета?
– Футболочка от «Томми Хилфигер», – не слыша мой вопрос, неслась дальше Олеся, – но прошлогодняя, он тем летом такие, с разноцветными рукавами, выбросил…
– Лицо вспомни: глаза, рот, нос…
Олеся выпятила нижнюю губку:
– А не помню, морда как морда, в солнечных очках от Эмпори Армани, она их тоже с прошлого года носит, форма «киска» сейчас отошла, «летучую мышь» народ надел.
Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Олеся неоценимый свидетель, если речь идет о гардеробе, но, похоже, кроме одежды, девочка вообще ничего не видит.
– А машина какая была?
Олеся пожала плечами:
– Синяя, нет, вишневая, а может, зеленая…
– Марку назови?
– Так я в них не разбираюсь.
– Точно, – захихикала Ритка, – вон за Лизкой Рокшиной парень заехал на авто, а Олеська возьми да заяви: «Ну и отстойная машина у твоего Вовки, «Волга», разве на ней прилично ездить». Прямо опозорилась!
– Мне кажется, вы правы, – кивнула я, – не следует ругать отечественные автомобили, это не патриотично.
Рита развеселилась еще больше:
– «Волга» – дерьмо, никто с подобным утверждением спорить не собирался. Только Олеська-то все напутала. У Вовки не «Волга», а «Бентли», одна из самых дорогих и престижных марок. Так что спрашивать Леську о машине бесполезно.
– И парня не помнишь, который «дочке» помогал?
Олеся пожала плечами.
– Толстый, в майке с рынка и джинсах, ничего интересного, вот босоножки были класс! Розовые на шпильке…
– У юноши? – изумилась я. – Розовые босоножки на шпильках? Ты ничего не путаешь?
Олеся рассмеялась:
– Ну вы и приколистка! Парень в кроссовках был, дешевых, китайских. Босоножки у девицы на ногах были, роскошная вещь из магазина «Ти Джей коллекшен», глаз оторвать нельзя до чего хороши. Хотя на ее ноге они не слишком смотрелись, может, из-за повязки…
– Из-за чего? – насторожилась я.
– А у нее щиколотка была замотана, – спокойно пояснила Олеся, – небось растянула. Очень некрасиво получилось, розовый ремешок со стразами как раз на бинт пришелся. На мой взгляд, в подобном случае следует обувать сабо.
В моей голове мигом всплыли показания похотливого дедушки, утверждавшего, что у Лики была перевязана нога.
Попрощавшись с девчонками, я побрела к «Пежо», по дороге вспомнила, что у меня кончились сигареты, и остановилась около ларька. Толстая продавщица выдала мне пачку «Голуаз», потом перевесилась через прилавок и закричала:
– Эй, Варька, ты проиграла! Эта опять в новой шубе!
Я вздрогнула и выронила курево прямо в лужу грязи. Поднимать пачку, а потом класть в сумочку измазанную упаковку не хотелось, и я, попросив еще раз сигареты, укоризненно сказала:
– Зачем вы так кричите? Испугали меня.
– Нервные все стали, – без всякого раскаяния в голосе ответила торговка, – скучно нам тут, вот и шуткуем с Варькой. Бабу одну приметили, ну не поверите, каждый день в новой шубе появляется. Во, денег сколько! А тут сидишь день-деньской и копейки в результате имеешь.
Я уронила вторую пачку и уставилась на сигареты, почти утонувшие в жидкой каше из первого снега. И как только раньше я не додумалась до такого простого решения. На площади возле метро «Спортивная» полно ларьков, и в каждом тоскует продавец. Большинство из них от скуки разглядывает пейзаж, тем более летом, в жаркую погоду. Как правило, основная часть ларечников выходит наружу из тесных душных киосков и поджидает покупателей на свежем воздухе, если то, чем мы дышим в июле в Москве, можно так назвать. Забыв про сигареты, я понеслась к «Пежо».
– Эй, – завопила табачница, – эй ты, коза офигевшая! «Голуаз» растеряла, подбери!
Но я уже уселась за руль и включила «поворотник».
Глава 10
Впрочем, прежде чем ехать к метро «Спортивная», следовало зарулить к Лике домой и посмотреть на розовый костюм.
Распахнувший дверь Юра тихо спросил:
– Даша? Что случилось?
– Погоди, – оттолкнула я его и понеслась в комнату к Лике.
Распахнув шкаф, я порылась в вешалках и вытащила розовый костюм из полотна. Так, его на самом деле произвела фирма «Ольсен», хорошая, качественная вещь, очевидно, безупречно сидит, жаль только, что поносить ее больше Лике не придется!
На жакетике и на юбке виднелись темные пятна. Может, кока-колу и производят из натурального, экологически чистого сырья, но, попав на одежду, жидкость оставляет несмываемые следы.
– Ты видишь пятна? – налетела я на Юру.
– Ну, – растерянно ответил парень, – ага, мама чем-то обкапалась, жалко, дорогая шмотка!
– Нет, – радостно закричала я, кидаясь к двери, – просто великолепно, что Лика была неаккуратна! Прямо счастье! Костюм не трогай, не смей его ни в коем случае стирать или сдавать в чистку! Лика скоро будет на свободе!
– Ладно, – попятился Юра, – мне бы и в голову не пришло его чистить, пусть, думаю, висит себе, мне не мешает, я мамины вещи не убираю, не могу!
– Не надо, – кипятилась я, влезая в ботинки, – сама скоро вернется.
– Вы уверены? – с робкой надеждой спросил Юра.
– Абсолютно, – воскликнула я, вылетая из квартиры Лики, – но пока никому ни слова. Слышишь? Держи язык за зубами – и скоро обнимешь маму.
– Вы не ошибаетесь? – прошептал юноша.
– Нет! – рявкнула я и убежала.
Возле входа на станцию «Спортивная» шла бойкая торговля. Человек, желавший попасть в метро, волей-неволей проходил сквозь строй будок, предлагавших сигаретно-жвачно-шоколадный ассортимент.
Еще тут имелись тонары с хлебом и молоком, павильончик, набитый овощами, книжный и газетный лотки.
Оглядевшись, я решила начать с сигарет. Приобрела третью за сегодняшний день пачку «Голуаз», предусмотрительно сунула ее в сумочку и спросила у торговки:
– Наверное, сейчас покупателей нет.
– А че? Берут люди, не жалуюсь, – бойко ответила та.
– Летом, наверное, больше покупают?
– Не знаю.
– Вы тут только осенью стоите?
– Я в сентябре приехала, с Молдавии, – пояснила молодуха.
Пришлось идти к следующей точке, потом к третьей, четвертой… Через полчаса я, продрогнув на ветру, зашла в вестибюль метро, чтобы согреться. К сожалению, приходится констатировать, что люди, продающие на площади всякую ерунду, в массе своей не москвичи. В конце августа – начале сентября основная часть гастарбайтеров отправилась домой, а на их место встали новые, прибывшие из Молдавии и Украины. Наверное, следовало бросить бесполезный обход, ведь и так понятно, что в оставшихся не осмотренных мной будках сидят все те же хохлушки. Но Дегтярев иногда, приехав домой, ложится на диван и заявляет:
– Основное в нашей работе – аккуратность и упорство. Никогда нельзя оставлять дело на полдороге, думая, что уже ничего интересного не узнаешь. Нет, коли начал обход квартир, пробегись по всем, вдруг в самой последней тебя поджидает удача.
Слегка приободрившись, я вышла на площадь и продолжила опрос, но, как только женщины, к которым я обращалась, раскрывали рты, на меня наваливалось разочарование. «Шо?», «Погодите хвылину», «Скильки вам дати?»
Не надеясь уже на успех, я добралась до лотка с книгами и уставилась на яркие томики, предусмотрительно спрятанные под прозрачную пленку. Продавец, мужчина примерно моих лет, ловко смахнул щеточкой мелкий снег и спросил:
– Что желаете? Детективный или любовный роман?
Вот он был москвич. «Ра-а-ман», «любовный ра-а-ман» – так говорят только те, кто вырос в столичном мегаполисе. А еще люди моего возраста, те, кто родился где-нибудь на Чистых Прудах, Мясницкой, Солянке или Красной Пресне, произносят «булошная», «прачешная», «молошная». С точки зрения фонетики русского языка, это неправильно, но именно так озвучивали эти слова воспитавшие нас бабушки, коренные москвички.
– Смотрите, новая Анна Берсенева вышла, – старательно показывал мне товар офеня, – хорошо идет, просто влет.
– Не люблю дамские книги, – возразила я, – хотя Анну Берсеневу вполне можно читать.
– Анна Берсенева работает в жанре городского романа, – пояснил книжник, – у нее не найдете откровенных глупостей вроде: «Он подошел к Розе, его синие глаза потемнели от страсти». Вот уж, право, чушь. А Берсеневу возьмите, ей-богу, не пожалеете. Впрочем, обратите внимание сюда, кулинария, вязание, воспитание детей.
– У вас на любой вкус.
– Всем по желаниям, – лучился продавец, – могу заказ принять. Вот, напишите название книги и издательство. Завтра привезу, без всякой предоплаты.
Да уж, времена сильно изменились. Когда-то, в конце семидесятых годов, я, страстная любительница детективов, выпрашивала их в районной библиотеке, в читальном зале, на одну ночь. По счастью, в книгохранилище работала моя соседка, у которой имелась внучка с круглой двойкой по-французскому. И мы наладили, как теперь бы сказали, «отношения по бартеру», Ирма Лазаревна снабжала меня вожделенными Чейзом и Агатой Кристи, а я протаскивала ее ленивую девочку сквозь дебри французских неправильных глаголов. Сейчас же только захоти, достанут что угодно и привезут на дом. Ей-богу, жить стало лучше.
– А может, «клубничкой» интересуетесь? – подмигнул мне торговец и нырнул под прилавок. – Во, «Развратные монашки». Да вы не стесняйтесь, сам почитываю, забавно очень и бодрит, даже картинки есть, и не так уж дорого, за стольничек уступлю.
Я машинально взяла в руки порнографическую книжонку.
– Похоже, тут, на площади, вы один москвич.
– Эх, – отмахнулся торговец, – в столице теперь днем с огнем настоящих москвичей не сыскать. Чечня одна, черные город захватывают, скоро нас в резервацию поселят. Куда ни глянь, всюду они: в такси, на рынке, на стройке. Думаете, кто на этой площади хозяин? Вон он, Ахмет, морда протокольная, тьфу.
– А я, пока сигареты искала, все на украинок и молдаванок наталкивалась.