Лицо в тени - Анна Малышева 16 стр.


– Папа, я обязательно верну деньги. Вот увидишь – очень скоро! Мы открываемся буквально на днях!

– Я тебе верю, – рассеянно ответил отец. – Я не об этом думаю.

– О Маринке?

Он кивнул:

– С ней творится что-то нехорошее, а она врет. Вот это мне и не нравится. Она стала совсем, как ты.

Алина вспыхнула – ей даже стало больно от краски, залившей лицо и шею:

– Я никогда вам не врала! То есть… Со мной никогда не случалось ничего страшного! Я всегда могла справиться сама.

– Ну да, – рассеянно ответил отец. – А вот с ней происходит что-то нехорошее… Она всегда нам все говорила, а теперь слова не вытянешь. Мать ей звонила днем, она взяла трубку. Поговорили минуты две, не больше. Так ничего и не сказала.

Марина, оказывается, продолжала держаться своей версии о попавшей в беду подруге. Это звучало по-прежнему неубедительно, но когда мать заявила, что пока та не скажет правду, денег ей не дадут, Марина заплакала. Заплакала по-настоящему – мать не могла ошибиться даже по телефону. И бросила трубку.

– Аля, ты к ним не возвращалась? – спросил отец. – Сдается мне, ты не могла так просто от них уйти.

Алина все еще держала в руках пачку денег. Здесь были и доллары, и рублевки. Пачка была увесистой, приятно тяжелой. Стоит ей рассказать, как все обстоит на самом деле – отец немедленно пожалеет, что не отдал эти деньги старшей дочери. Да и она сама… Разве Алина не колебалась, прежде чем их взять? Ей угрожала всего лишь выплата процентов. Семье ее сестры – нечто более страшное. И все-таки ничто на свете не смогло бы заставить Алину отдать эти деньги сестре.

Она покачала головой:

– Вернуться я вернулась, но они ничего мне не сказали.

– Так я и думал, – вздохнул отец. – Ну что ж, пусть молчат. Мать им не перезванивала – я запретил. Если захотят сказать правду – пусть звонят сами. Насильно в душу не влезешь… Кстати! Тебе сегодня тоже кто-то звонил.

– Кто? – невнимательно спросила Алина. Она укладывала в сумку деньги.

– Какой-то мужчина.

Девушка нахмурилась и подняла глаза:

– Мужчина? Постой… Сюда?

– Да, как ни странно.

– Я здесь уже сто лет не живу! Точно, спрашивали меня? Это не ошибка?

Отец сказал, что сам снял трубку. Спросили Алину. Голос был молодой. Звонивший не представился, а он не попросил этого сделать. В конце концов, это личное дело позвонившего – называть свое имя или нет.

– Я сказал, что ты здесь не живешь, он поблагодарил и повесил трубку.

Алина удивленно смотрела на отца:

– Это явно кто-то из старых знакомых… Может, из института? Странно… Кто же меня вспомнил? А он не спросил, где меня можно найти?

– Нет. Я бы дал ему твой телефон, но подумал – вдруг тебе это не понравится…

«Это было глупо, очень глупо», – Алина так себе и сказала. Но ее сердце вдруг сделало несколько лишних ударов. Она увидела смеющееся лицо из прошлого – старательно забытое лицо. «Никон» на ремешке, коробку с искусственными цветами. Когда она училась в институте, у нее было много знакомых парней. Позвонить мог кто угодно – мало ли по какому поводу. Но она почему-то подумала – это Эдик.

Глава 9

Вернувшись домой, она сразу позвонила сестре. Теперь у них была общая тайна, и Алина не решилась бы говорить на эту тему при родителях. Трубку снял Василий. Жену он правда позвал без пререканий, но Алина ясно чувствовала – после этого он никуда не ушел, остался стоять рядом с аппаратом.

У Марины был напряженный, невыразительный голос:

– А, это ты? Ну, что?

– Это смотря, о чем ты, – осторожно заметила Алина., – если насчет денег, то должна тебе признаться… Я их взяла у отца. Они мне тоже нужны.

– Понятно, – так же отстраненно ответила Марина. – Я в общем этого и ожидала.

– Если бы ты сказала по-человечески, зачем тебе нужны деньги…

– Ничего страшного. Не переживай.

– У вас все в порядке? – Алина прекрасно чувствовала, что сестра говорить не хочет. Она просто видела Василия, стоящего за ее спиной. Возможно, до него даже долетали обрывки слов из трубки.

– Да. Относительно.

– Что-то еще случилось?

Марина промолчала. Не дождавшись ответа, девушка виновато призналась, что не была сегодня в милиции, чтобы забрать свое заявление насчет пистолета. Сестра даже не дала ей договорить:

– А, этого уже не требуется.

– Как? Почему?

– Мы сами там были. Нам позвонили и просили зайти. Мы и зашли.

– Так… – У Алины запылали щеки. – И чем это кончилось?

– А ничем, – спокойно ответила сестра. – Я посмотрела на пистолет и сказала, что первый раз вижу. Вася тоже.

Казалось, что где-то рядом прозвучал его голос, но Алина могла и ошибиться.

– А что они вам сказали?

– Просили посмотреть повнимательнее. Мы еще раз посмотрели. – Она произносила все это, как будто под гипнозом – медленно, раздельно, равнодушно.

– Прости… – Алина в самом деле чувствовала за собой вину. Но ведь, оправдывалась перед собой девушка, когда она писала заявление в милиции, то и думать не могла, что это причинит вред сестре! Скорее, она сделала это, чтобы найти ее следы, как-то помочь, спасти…

– Ничего, это мелочи, – отозвалась Марина. – Вась, чайник, неужели не слышишь? Сколько можно его кипятить?

– Он стоит и слушает нас?

– Сейчас ушел. – Марина заговорила тише и куда быстрее: – С пистолетом – это мелочи, Алька. Мы его никогда не видели, так что и взять с нас нечего. В самом деле нечего. Мы написали заявление, что это оружие не имеет к нам отношения, и ушли домой. Конечно, это вряд ли конец, но мне как-то все равно, что будет дальше…

И в самом деле, судя по ее голосу, Марине было совершенно все безразлично. Такой усталости и равнодушия она никогда не проявляла. Алина по-настоящему испугалась.

– Маринка, ты не переживай! – попробовала она привести ее в чувство. – Я завтра туда пойду и скажу, что наговорила на вас. Ну, ошиблась! Нашла оружие на улице! Я прямо утром пойду, сегодня просто времени не было!

– А, да мне плевать… И не ходи никуда, прошу тебя! Не такое это большое удовольствие, ходить по тамошним кабинетам… Мы сегодня весь день провели в милиции. Еще и того мужика опознавали – по фотографии.

– Того, с дачи?

– Да, насчет него нам позвонили, когда мы вернулись домой и обедали. Слава богу, в область ехать не пришлось, это заведение находится в Москве. Они показали нам его снимок. Спросили, что мы делали во вторник. Ну, в общем, и все.

– И ты его, конечно, не опознала? – спросила Алина.

– Я-то не опознала.

В ее тоне было нечто настолько странное, что у Алины замерло сердце:

– Погоди… Что, Васька знает?

Молчание.

– Ты опять не можешь говорить? Он тут, рядом?

– Заезжай как-нибудь на чай, – натянуто пригласила сестра. – Если хочешь, завтра.

– Я могу и сегодня…

– Ну зачем, ты же устала. Приезжай завтра, в середине дня. Сможешь?

Алина не знала – может или нет. Дел на работе было невпроворот, и даже если учесть, что ей полагалось свободное время, чтобы перекусить – она все равно не успела бы съездить к сестре. При этом она понимала, почему Марина просит ее приехать днем. Василий был на работе.

– Я смогу, – пообещала она. – Обязательно приеду.

– Ну, «обязательно» – это уж слишком, – ответила сестра. – Ты особо не напрягайся. Не сможешь завтра – тогда в другой раз.

И первой повесила трубку.

* * *

Но назавтра Алина и в самом деле не смогла никуда поехать. С утра она напряженно работала – привезли манекены, оборудование для витрин, пришли монтеры. Одновременно торговый зал убирали от строительного мусора и тут же, под ногами у рабочих, отмывали пол… Толчея была, как на вокзале, и Алине иной раз некогда было взглянуть на часы.

Она приняла самое горячее участие в оформлении витрин. Специалиста для этого не звали – в конце концов, тут сами все были специалистами. Но у одной Алины был соответствующий диплом. И она очень гордилась, что витрины отдали в ее власть. Это была ее мечта – или часть мечты. Но зато какая увлекательная часть!

После полудня она наскоро сполоснула лицо, заново напудрилась и попросила Веронику отпустить ее на часик. Та изумилась:

– Ты что?! А это так и будет валяться?!

Она указывала на огромные коробки, где лежали полуразвернутые детали манекенов. Их следовало собрать, одеть и хотя бы начать расставлять в сияющих, только что вымытых до брильянтового блеска витринах.

Алина закусила губу:

– Ну, Вероника, я ведь всего на час!

– А кто все это будет сторожить? Я? – Вероника со значением указала на снующих по залу рабочих: – Ты знаешь, сколько стоит один манекен? И вообще, кто тут оформляет витрины? Ты же сама просилась!

– Но у меня должно быть время, чтобы поесть!

– Уже поехали в соседний «Макдоналдс», все привезут прямо сюда, – отрезала Вероника. – Конечно, держать тебя за руку я не могу, но… Короче, думай сама.

Она заговорила жестко и раздраженно – впервые с тех пор, как они познакомились. Алина ничего не смогла ей ответить. Ей стало нехорошо. «И тут будут мной помыкать?! Уж обеденный перерыв у меня был всегда!» Но потом она взглянула на Веронику, заметила, какой у нее измотанный, больной вид, и ее гнев смягчился. «Она пашет не меньше, а пожалуй, больше моего. А возраст у нее уже не тот. И она тоже переживает, и правильно делает. Мы не наемные работники, тут все наше. Да, она права. Это я расслабилась. Но… Что же будет с Маринкой? Я уверена – если бы Васька не стоял у нее над душой, она бы кричала в трубку, она бы умоляла меня приехать!»

Она заговорила жестко и раздраженно – впервые с тех пор, как они познакомились. Алина ничего не смогла ей ответить. Ей стало нехорошо. «И тут будут мной помыкать?! Уж обеденный перерыв у меня был всегда!» Но потом она взглянула на Веронику, заметила, какой у нее измотанный, больной вид, и ее гнев смягчился. «Она пашет не меньше, а пожалуй, больше моего. А возраст у нее уже не тот. И она тоже переживает, и правильно делает. Мы не наемные работники, тут все наше. Да, она права. Это я расслабилась. Но… Что же будет с Маринкой? Я уверена – если бы Васька не стоял у нее над душой, она бы кричала в трубку, она бы умоляла меня приехать!»

Но Алина все-таки осталась. Через полчаса принесли гамбургеры и жареную картошку, и все перекусили – тут же, в зале. Алина больше не заговаривала о том, чтобы уйти. Вероника делала вид, что никакой размолвки не было. Единственной темой, на которую они поговорили, была выплата денег по расписке. Договорились, что Вероника после работы завезет Алину к заимодавцу – прямо на дом, и расписка будет переписана на оставшуюся сумму. Алина грустно согласилась. Она поняла, что сестру сегодня уже не увидит.

– Да что с тобой? – спросила Вероника, вытирая салфеткой пальцы, облитые майонезом. – Ты как с похорон вернулась! Если что-то серьезное – скажи! А то все молчишь, кто знает, что с тобой творится?

– Так, семейные неприятности, – уклончиво ответила девушка.

– У тебя?

– У сестры.

Это не произвело на Веронику никакого впечатления. Она скомкала салфетку, ловко бросила ее в пустую коробку из-под манекена – он, полностью собранный, но еще неодетый, уже стоял в витрине. И сказала, что если бы она обращала внимание на неприятности своих сестер – а их целых две, – то у нее не было бы времени позаботиться о себе. Алина намек поняла и больше к этой теме не возвращалась.

А вечером она отдала часть своего долга. Осталось отдать еще четвертую его часть или пятую – это зависело от того, как настроиться. Оптимистично или пессимистично? Алина не склонна была видеть все в радужном свете. И все же, казалось, у нее на душе должно было стать в четыре раза легче. А легче не становилось. Она думала о сестре и колебалась – искренне ли та попросила ее не ходить в милицию и не объясняться насчет пистолета? Возможно, ей нужна была помощь, но она не желала ее принимать?

И еще кое-что беспокоило ее. В течение этого дня она несколько раз пыталась дозвониться до сестры, но никто не брал трубку. Алина ломала себе голову – куда та могла уйти, да еще с детьми? Ведь Василий ясно сказал – он не желает, чтобы они уходили из дома. Впрочем, сестра могла его и не послушаться – как выяснилось, она этому уже научилась. И все же дома никого не было весь день.

Номер откликнулся только поздним вечером. Когда Алина вернулась домой, она, несмотря на то что ноги подкашивались от усталости, сразу бросилась к телефону. И трубку снова взял Василий.

– Можно Марину?

– Нельзя! – рявкнул он и бросил трубку.

Алина немедленно завелась. Она упрямо набирала номер – раз за разом, и каждый раз свояк (а это, конечно, делал он) приподнимал трубку и тут же клал ее на место. Наконец он перестал это делать, и теперь телефон звонил беспрестанно. Связь отключалась сама, когда истекало положенное количество гудков.

Алина отодвинула телефон и опустилась в кресло. «Что же это творится? Такого он никогда себе не позволял! Уж к телефону Васька ее всегда приглашал – даже когда мы с ним были в ссоре! Почему она не подходит сама?»

Она уже собралась было повторить попытку, но тут телефон зазвонил сам. Алина схватила трубку и услышала голос сестры. Та плакала – девушка отчетливо различила ее сдавленное дыхание и всхлипы.

– Что случилось? – закричала Алина. – Он что – избил тебя?

– Нет, что ты… Дети пропали!

– Что?!

– Мы весь день их искали, а теперь едем на дачу. Вася думает, они там, поехали искать собаку… Чертова собака!

– А у родителей вы искали?

– Мы везде искали, Васька весь город объездил, а я сидела дома, ждала, что вернутся. Нету их! К тебе они не приезжали?

– Ну что ты, я же весь день на работе. И потом, они никогда у меня не бывали и просто не знают, где я живу.

Марина всхлипнула и сказала, что ей пора бежать – муж торопит, он уже вывел из гаража машину.

– А вы не подумали, что они могут вернуться, когда вы уедете? – спросила Алина. – Как же дети попадут в дом?

– У Ильи есть ключи. Но мне кажется, что они не вернутся так скоро! – Марина была близка к истерике и все больше повышала голос. – Это Катька его сманила, я уверена! Они обо всем договорились еще вчера! Все, я бегу!

– Погоди! – Алина и сама была готова впасть в панику. Двое детей ночью, в поселке, в этом жутком доме, где столько всего произошло… Слепые котята! И кого же они собрались искать? Дольфика? А ведь он лежит на кухне, мертвый! Они его и впрямь найдут, если еще не нашли!

– Я с вами! – отчаянно закричала она. – Заберите меня, ну что вам стоит! Это же почти по дороге!

Это было совершенно не по дороге, и Марина ничего не обещала. Но, положив трубку, младшая сестра все же стала готовиться к поездке. Она натянула джинсы, набросила куртку – ночи стали холодные. Наскоро перекусила – почти не различая, что именно ест. И действительно – меньше чем через полчаса она услышала знакомый сигнал под своими окнами. Погасив свет и прижавшись к стеклу, она различила внизу машину Василия. Марина вышла и стояла рядом с открытой дверцей. В темноте подпрыгивал огонек ее сигареты. Видно, руки у нее тряслись.

Алина быстро заперла квартиру и сбежала вниз по лестнице. На выходе из подъезда ее перехватила сестра:

– Ну что ты копаешься, поехали скорее!

– Они найдут собаку! – задыхаясь, прошептала Алина.

Марина не ответила, но по ее лицу было видно – она тоже об этом думала.

– Я звонила тебе весь день, почему ты ни разу не взяла трубку?

– Он запретил подходить к телефону. Молчи, потом!

С Василием Алина не поздоровалась. Она уселась на заднее сиденье, сестра села рядом. Марина больше не плакала, но когда Алина сжала ее руку, ладонь оказалась влажной и горячей – как будто ею только что утирали слезы.

В дороге почти не разговаривали. Только уже на самом подъезде к поселку Марина торопливо поведала сестре, как детям удалось сбежать. Она клялась, что весь день глаз с них не сводила. Но потом потребовалось выйти в магазин, чтобы купить что-нибудь к ужину. В холодильнике было пусто – пока ее не было дома, продуктов никто не запасал.

– Я не хотела оставлять их дома одних, боялась, что куда-нибудь убегут… Дура я! Нужно было просто запереть их, а все ключи унести с собой! Тогда бы не вырвались!

– Что уж теперь, – сквозь зубы откликнулся Василий. Он слегка обернулся: – Тебе просто нужно было дождаться, пока я вернусь с работы. Я бы сам все купил!

– Когда ты что покупал! – истерично выкрикнула жена. – Если тебя послать в магазин, ты принесешь не то, что нужно!

Это, скорее всего, было правдой. Василий, во всяком случае, никаких обвинений больше не высказывал. Он просто следил за дорогой – в темноте легко было пропустить почти незаметный поворот, ведущий на проселочную дорогу.

– Мы все втроем пошли в гастроном, потом еще на рынок… На рынке они и оторвались от меня. Я следила, как мне взвешивают мясо, а ты же понимаешь, Алька, что тут нужен глаз да глаз! Либо не тот кусок подсунут, либо обвесят… Я буквально на пять минут отвлеклась – и тут на тебе – их уже нет! Я сперва думала, они отошли куда-то… Потом весь рынок прочесала, всех спрашивала… Они просто сбежали! Думаю, сели в первый попавшийся автобус, там остановка рядом с рынком.

Василий попросил жену внимательно смотреть по сторонам. Дети могли быть где-то поблизости – если действительно не оставили глупой затеи искать собаку по всему поселку, в темноте.

Та сразу умолкла, опустила стекло и высунула голову. Алина поступила так же – хотя различить что-то было трудновато. Бесконечные заборы, вдоль которых медленно ехала машина, кусты. Утоптанное поле, где подростки летом играли в футбол. Поселковый магазин с разбитым деревянным крыльцом – сейчас он был закрыт. Над ним одиноко горел висящий на проволоке фонарь. В грязных зарешеченных окнах было темно.

– Никого, – прошептала Алина, откидываясь на спинку сиденья. – Думаю, нужно сперва поехать к вам…

Она сказала «к вам» – это вышло у нее само собой. Она никогда не считала этот дом своим. И Алина снова подумала, как она должна выглядеть в глазах Василия, требуя свою долю. С точки зрения закона она вела себя правильно. Но ведь существуют и другие точки зрения, не совпадающие с гражданским кодексом… «А вдруг он всегда помнил, что я могу претендовать на дом? Потому и не выносил меня?»

Машина остановилась у знакомых ворот. Все трое торопливо вышли. Алина сразу увидела, что окна в доме не освещены. Если дети и были там, то погасили свет. Ей было очень страшно. Она все-таки надеялась, что увидит хоть одно освещенное окошко.

Назад Дальше