Он посмотрел на нее поверх блюда со скампи, креветками в чесночном соусе, и в его глазах мелькнул хитрый огонек.
— Кэролин, это ты составляла меню? — вежливо поинтересовался он, не делая попытки отведать даров моря.
— Креветки — моя слабость, — небрежно сказала она.
— И моя тоже, — сказал Алекс. — Смертельная слабость.
— Боже мой! — разволновалась Салли. — Дорогой мой, я совсем забыла! У тебя же на них аллергия. Кэролин, как ты могла?
— Прошло восемнадцать лет, — спокойный голос скрыл внезапную вспышку вины. Но не из-за того, что она рисковала жизнью самозванца. А потому, что она заставила Салли волноваться. — Я тоже забыла.
— Значит, ты не пыталась меня убить? — невинно спросил он.
Кэролин повертела в пальцах бокал с вином, затем одарила его холодной улыбкой.
— Довольно странный способ убийства и вдобавок совершенно неэффективный. Креветки легко узнать в любом блюде. И если ты уверен, что у тебя на них аллергия, ты просто не станешь их есть.
Салли не заметила ее язвительного тона.
— Не стоит говорить Кэролин об убийстве, — весело сказала она.— Девочка эксперт в этом деле.
— Неужели? — вкрадчиво спросил Алекс. — И много людей ты убила?
— Никого, — улыбнулась Кэролин. — Пока что.
— Она читает всякий мусор, — бестактно вмешался Уоррен. — Детективы и тому подобную ерунду. Вообразила себя знатоком-криминалистом только потому, что прочла несколько жалких книжонок.
— Это не так, — сказала Кэролин, стараясь скрыть раздражение.
— Подумай дважды, прежде чем совершить преступление, парень, — продолжал Уоррен. — Кэролин поймает тебя с поличным. Она настоящая мисс Марпл.
— Не будь смешным, Уоррен, — энергично возразила Салли. — Я читала книги про шпионов, но это вовсе не означает, что я собиралась вступать в ряды ЦРУ или КГБ. Что ты читаешь, дорогой? — она повернулась к Алексу и чуть кокетливо улыбнулась.
— У меня нет времени на чтение, — громогласно объявил Уоррен.
— Я спрашивала не тебя, — сказала Салли. — Каждый, кто обладает здравым смыслом, должен найти время для чтения, иначе его мозги перестанут соображать, а душа завянет.
— Даже если он будет читать всякую чепуху? — огрызнулся Уоррен.
Кэролин осушила бокал с вином. У нее страшно разболелась голова, но ей не хотелось оставлять Салли без присмотра. Уоррен имел привычку огорчать Салли, а если сюда добавить волнение из-за блудного сына — звон погребального колокола был не за горами. После последнего приступа здоровье Салли стремительно катилось под откос, и Кэролин с ужасом думала, что любая мелочь может ускорить процесс.
— Все зависит от того, что ты считаешь чепухой, Уоррен, — спокойно сказал Алекс. — Я сам люблю читать романы ужасов.
— Это точно, — проворчала Кэролин себе под нос. Незадолго до исчезновения юный Алекс, действительно, зачитывался романами Стивена Кинга. Она еще раз подивилась тому, насколько хорошо незнакомец справлялся со своей задачей.
— Теперь, когда ты вернулся в лоно семьи, каковы твои планы? — обратился Уоррен к Алексу.
— Уоррен! — с ноткой предостережения сказала Салли.
— Я не спрашиваю о том, чем он занимался в прошлом, — нетерпеливо перебил ее брат. — Хотя, должен признаться, было бы любопытно послушать. Тем не менее, не вижу причины, по которой я не мог бы спросить, чем он собирается заняться в настоящее время?
— Он не обязан отвечать на твои вопросы, если только сам того не захочет. Достаточно того, что он вернулся.
Алекс поймал взгляд Кэролин, не обратив внимания на перепалку брата с сестрой. Мягко горели свечи, и на мгновение она дала увлечь себя обещанию, которое таилось в глубине загадочных глаз, в волнующем изгибе губ.
— Они что, всегда так себя ведут? — усмехнулся он.
Однако Кэролин было не до смеха.
— А ты не помнишь?
Он поднялся из-за стола и потянулся лениво, с неосознанной грацией. Настоящие Макдауэллы ни за что не стали бы потягиваться на людях, подумала Кэролин, тайком разминая затекшие мышцы. Для этого они слишком хорошо воспитаны, слишком скованы этикетом вежливости.
— Они всегда спорили из-за меня, — сказал Алекс.
— Они и сейчас спорят.
Салли остановилась на полуслове, в глубине усталых глаз затаилась тревога.
— Извини, дорогой. Это твой первый вечер дома, и ты не должен слушать перепалку двух старых перечниц.
— Не называй меня старым! — буркнул Уоррен. — Ты старше меня на десять лет.
— И раньше умру, — огрызнулась Салли. — Ты просто старый, а я уже принадлежу истории! — Она выкатила кресло из-за стола. — А теперь уходите. Ах да, Кэролин, пришли мне миссис Хэтауэй, пускай мне поможет. Я устала.
— Сегодня ночью тебе не нужна медсестра, — возразила Кэролин. — Я могу остаться…
— Даже не думай, милая, — тепло сказала Салли. — Зачем нужна личная медсестра, если не пользоваться ее услугами? Кроме того, я чувствую некоторое… недомогание. Она сделает мне укол.
Как и положено настоящей Макдауэлл, Салли никогда не признавалась, что испытывает боль. Наверное, она и о своих тяжелых, болезненных родах, в результате которых на свет появился Александр Макдауэлл, отозвалась бы, как о легком недомогании. Ходили легенды о том, как Салли скрылась в частной клинике, и только две недели спустя покинула ее с новорожденным сыном на руках.
— Как хочешь, — нехотя согласилась Кэролин, зная, что все возражения бесполезны. Если она не может побыть с Салли, пока та не заснет, это вовсе не означает, что она должна провести остаток вечера в обществе Алекса. — Я тоже устала. Если ты не против, я пойду спать.
— Кэролин, это же первый вечер, который Алекс проводит дома. Ты не можешь бросить его одного! — воскликнула Салли.
— Здесь Уоррен, — это прозвучало грубо, почти как отказ, а ведь Кэролин никогда не отказывала Салли в небольших просьбах, с которыми та обращалась к ней на протяжении всех этих лет.
— Мы обе хорошо знаем, что Уоррен — зануда, который начнет приставать к Алексу с вопросами, как только представится такая возможность. Не надо смотреть на меня с таким видом, Уоррен, я знаю, что ты меня слышишь, и я не постесняюсь сказать правду тебе в лицо. Кэролин составит вам компанию и проследит, чтобы ты, братец, оставил Алекса в покое.
— Ты что, хочешь, чтобы она за мной шпионила? — нахмурился Уоррен.
— Я хочу, чтобы ты вел себя, как подобает, — устало ответила Салли. — Как жаль, что я не могу устроить достойный прием…
Кэролин содрогнулась от одной только мысли.
— Не стоит переживать из-за приемов, тетя Салли, — быстро сказала она. — Думай о том, чтобы тебе стало лучше.
— Не говори глупостей, дитя мое. Мы с тобой знаем, что мне уже не станет лучше.
— Ничего такого я не знаю…
— Можешь тешить себя иллюзиями, если тебе это нравится, — вяло махнула рукой Салли. — Алекс хотя бы готов взглянуть в глаза реальности.
Кэролин уже давно научилась не показывать, как больно ранили ее чужие слова. Она молча стояла, пока Алекс прошел мимо нее и заключил ладонь Салли в свои сильные загорелые руки. Кэролин знала, что Салли любит ее. И все же она почувствовала себя покинутой и обделенной.
— Отдыхай, мама, — тихо сказал обманщик, наклонясь, чтобы поцеловать ее в щеку. — Я приду к тебе утром.
Салли счастливо вздохнула.
— Ты даже представить себе не можешь, как давно я мечтала, чтобы меня снова назвали матерью. Спокойной ночи, родной, — она подняла руку и нежно дотронулась до его щеки.
Кэролин тихо выскользнула за дверь.
* * *
Стояла безмолвная студеная ночь, с неба уныло свисал молодой месяц. Через несколько дней необычно поздние холода уйдут своей дорогой, тяжелый влажный снегопад прекратится, и весна в очередной раз совершит неспешный набег на голые, замерзшие поля Вермонта.
Но пока в занесенной снегом округе царила ледяная тишина. На белом фоне чернели ветви деревьев, а в отдалении, словно древние стражи, возвышались горы.
Плотно закутавшись в теплую куртку, Кэролин шла по аккуратно расчищенной дорожке, тянувшейся позади дома. Обутые в сапожки ноги мягко похрустывали по ледяной корочке снега, далеко в лесу ухала сова. Где-то в темноте сновали дикие звери, которые вели простой, свободный образ жизни. Когда-нибудь она тоже будет свободной.
Живя в Бостоне, Кэролин знала, что свобода ее вымышленная. Салли была единственной матерью, которую она знала; спокойная и бесстрастная, та всегда олицетворяла собою тепло родного дома. Возможно, Салли не выказывала пылких чувств и горячего интереса, однако Кэролин всегда чувствовала ее заботу и поддержку.
Она была многим обязана Салли. Не на физическом уровне — тот долг она уплатила сполна. А вот в отношении чувств она была в неотплатном долгу перед Салли за то, что та подарила ей чувство принадлежности, когда ты знаешь, что у тебя есть семья и ты кому-то нужен. Никто из многочисленных Макдауэллов не заметил тихой девочки, подраставшей в тени неистового Александра, а вот Салли заметила, и стала заботиться о ней и даже по-своему полюбила.
Живя в Бостоне, Кэролин знала, что свобода ее вымышленная. Салли была единственной матерью, которую она знала; спокойная и бесстрастная, та всегда олицетворяла собою тепло родного дома. Возможно, Салли не выказывала пылких чувств и горячего интереса, однако Кэролин всегда чувствовала ее заботу и поддержку.
Она была многим обязана Салли. Не на физическом уровне — тот долг она уплатила сполна. А вот в отношении чувств она была в неотплатном долгу перед Салли за то, что та подарила ей чувство принадлежности, когда ты знаешь, что у тебя есть семья и ты кому-то нужен. Никто из многочисленных Макдауэллов не заметил тихой девочки, подраставшей в тени неистового Александра, а вот Салли заметила, и стала заботиться о ней и даже по-своему полюбила.
Именно поэтому Кэролин была обязана ей всем. Ее жизнь могла подождать несколько месяцев. Это время она могла провести в Вермонте.
Пока Салли не умрет.
Кэролин знала — как бы ты ни хотел, как бы горячо ни молился, неизбежное все равно случится. Этот урок она выучила много лет назад. Она будет глубоко скорбеть о Салли, но потом она сможет, наконец, жить своей жизнью.
У нее даже буду деньги. Конечно, не такие большие, как унаследуют настоящие Макдауэллы. И не те, что самозванец пытается выманить у больной старухи.
Все это неважно. Главное, их будет достаточно, чтобы она смогла, наконец, жить самостоятельно. Несмотря на то, что она испытывала искреннюю привязанность ко всем членам семьи, даже к чопорному Уоррену, тете Пэтси и ее отпрыскам от разных мужей, Кэролин была уверена — со смертью Салли связь с Макдауэллами оборвется. Ее долг любви и верности будет оплачен, и она будет свободна, как вольная птица.
Наверное, она должна была испытывать чувство вины за то, что ей так хочется вырваться на волю, но ничего такого не было. Она бы с радостью отдала несколько лет жизни в обмен на здоровье и счастье Салли. Но, к сожалению, Бог не заключает сделки подобного рода, поэтому Салли умрет, а Кэролин получит свободу.
Она видела в ночном воздухе свое дыхание, когда изо рта вылетали легкие облачка белого пара. Девушка спускалась по тропинке к замерзшему озеру. Много лет назад, когда Макдауэллы собирались в Вермонте на Рождество, она каталась там на коньках. Это было задолго до того, как она привезла сюда Салли умирать. Вот уже несколько лет она не каталась на коньках, но Рубен следил за тем, чтобы поверхность озера всегда очищали от снега. Сейчас она была гладкой и ровной, выпавший накануне снег сгребли в кучу на тот случай, если все же найдется глупец, желающий покататься на коньках.
Кэролин стояла на кромке льда, глядя на зеркальную поверхность, когда почувствовала какой-то внутренний толчок. Она осторожно ступила на лед, резиновые подошвы не давали ей поскользнуться. Толщина льда была сантиметров тридцать, и Кэролин попробовала проехаться по нему, но сапожки создавали слишком большое трение.
В безмолвии ночи она прошла до середины озера. Прошли годы с тех пор, как она каталась на коньках. Это было так давно, что она уже и не помнила, когда в последний раз их надевала.
Нет, кажется, она вспомнила. Это было на Рождество, двадцать два года назад, ей тогда исполнилось девять лет. Она стала счастливой обладательницей новых коньков, и на удивление терпеливый Алекс вывел ее на озеро, чтобы их опробовать. Она знала, что ему нельзя доверять. Алекс попытался научить ее хитростям хоккея на льду, в результате чего Кэролин сломала запястье и распростилась со своими коньками.
Она и сейчас помнила холодную насмешку в глазах Алекса, когда тетя Салли сначала его отругала, а потом, как всегда, простила. Но почему-то в ее памяти лицо Алекса приобрело черты лица самозванца.
— Кэролин, ты часто каталась в последнее время?
Его голос проскользил по льду, как струйка дыма от сигареты. Кэролин застыла на месте. Она так и знала, что он пойдет следом за ней.
Девушка подняла голову и посмотрела на него сквозь пространство изо льда и снега. Он стоял на опушке леса, силуэт четко выделялся в лунном свете; он был в легкой куртке и без перчаток. Похоже, холода он не чувствовал.
Кэролин плотней закуталась в теплую куртку.
— Ни разу за последние двадцать лет.
— Ты должна попробовать снова. Может, я дам тебе еще один урок.
Видно, ему и об этом рассказали. Стоит ли удивляться?
— Мне не нужны твои уроки.
— Конечно, нужны, — вкрадчиво сказал он. — Тебе нужно научиться побольше думать о себе. Ты должна научиться посылать к черту тех, кто тебе не нравится. Ты должна научиться давать сдачи тому, кто хочет тебя обидеть.
— Пошел к черту.
Она заметила, как его чувственные губы скривились в усмешке.
— Может, в этом уроков тебе не нужно. А как насчет того, чтобы научиться не принимать все близко к сердцу? Они причинят тебе боль, Кэролин. Это заметно даже такому чужаку, как я.
— Так ты признаешься, что ты чужак?
— Меня здесь не было восемнадцать лет. Я не знаю всего, что происходит в доме. Но одно я могу сказать совершенно точно. Ты совсем не изменилась.
— Неужели? — спросила она, оставаясь посредине ледяного озера.
Он шел к ней. Покрытые снегом кроссовки слегка скользили по гладкому льду. Казалось, он получал от этого удовольствие.
— Ты все та же малышка, прижавшаяся носом к витрине магазина, — сказал он. Его голос прозвучал холодно и безжизненно, как тяжелый лед у нее под ногами. — Ты все еще хочешь то, чего не можешь получить.
Он подошел слишком близко, но Кэролин не собиралась отступать назад.
— И чего же я не могу получить?
— Настоящую семью.
Она резко вздохнула.
— А что, умение причинять людям боль — обязательное для мошенника? Или это дополнительный дар? Боюсь, тебя ввели в заблуждение — у меня есть настоящая семья. Это Салли.
— Кэролин, я не собираюсь причинять тебе боль, — сказал он. — Я никогда этого не хотел. Может, ты боишься посмотреть правде в глаза? Раньше ты была смелой.
— Должна сказать, что твоя осведомленность носит довольно поверхностный характер.
— Ты ранишь меня в самое сердце, — возразил он.
— Я бы продала душу дьяволу, — задумчиво сказала Кэролин. — Только чтобы лед под тобой треснул.
Его улыбка была ослепительной, как только что выпавший снег. И такой же холодной.
— Боюсь, это не самый лучший способ убийства. Кто-нибудь может услышать мои крики о помощи. Кроме того, ты тоже можешь провалиться под лед.
— Возможно, это того стоит.
— Ты хочешь, чтобы я умер? — в его вопросе звучал неподдельный интерес.
— Я хочу, чтобы ты убрался отсюда.
— И ты берешься это устроить, только чтобы добиться желаемого? — тяжело вздохнул он. — Не льсти себе. Это не повод для убийства.
Кэролин внезапно стало душно, и ей захотелось отойти от него как можно дальше. Но он загородил ей дорогу.
— Может, мне удастся убедить тебя в том, что я именно тот, за кого себя выдаю.
— Может, и коровы научатся летать, только это будет нескоро. Я могу идти?
— А разве я тебя задерживаю?
Он стоял очень близко, скрестив руки на груди и не пытаясь дотронуться до Кэролин.
Была холодная ночь, и девушка старалась не дрожать под пуховой курткой. А он стоял, легко одетый, и, казалось, ему все ни по чем.
— Тебе холодно? — вдруг спросила она.
— Не волнуйся, Кэролин. Я научился заботиться о себе восемнадцать лет назад.
На этот раз она ему поверила.
Глава четвертая
Этой ночью ей снова приснился сон, о котором она давно забыла. Она надеялась, что уже никогда его не увидит, но сейчас поняла, что возвращение Александра Макдауэлла послужило тем механизмом, который возродил кошмары прошлого и зыбкое воспоминание о той ночи, когда он умер.
Она потеряла способность отделять сны от реальности. В возрасте двадцати лет, перед самым окончанием колледжа, ей даже пришлось обратиться за помощью к специалистам, потому что ночные кошмары приняли поистине угрожающие размеры. Психотерапевт предложил сначала записать свои сны, затем отдельно записать все то, что она запомнила о событиях той ночи, и в конце сравнить обе записи. Результат оказался удручающим. Кэролин убедилась лишь в том, что ни в чем не уверена; события, обрывки воспоминаний и кошмары переплелись между собой в тугой узел, напоминавший наркотический бред. В конце концов, она постаралась выбросить все из головы и перестала ломать голову над тем, что мешало ей жить. Ей пришлось смириться с тем, что она никогда не узнает, что же произошло в злополучную ночь. Не то, чтобы ей хотелось знать правду, просто она мечтала раз и навсегда избавиться от ночных кошмаров.
Так продолжалось до тех пор, пока мужчина, назвавшийся Алексом Макдауэллом, не возник из дурацкой метели, положив конец налаженной жизни Кэролин.