— В таверне по пьяни кулаками махать все мастера, но для арены этого мало.
— Он владеет мечом.
— Сейчас испытаем, чем он там владеет. Только дождемся сначала центуриона… Ага! Вот он как раз идет.
Виталий повернул голову: по усыпанной белым песочком аллее меж густых акаций, в сопровождении рабов и юркого юноши секретаря неторопливо шагал всадник Марк Сульпиций Прокул, недавно назначенный центурионом. Походную одежду он уже сменил на ослепительно-белую тогу с узенькой красной каймой, что служило, между прочим, знаком сенаторского звания. Этот черт еще и сенатор? Или кайма пожалована за воинские заслуги?
— Ну вот, любезнейший Марк Сульпиций, — улыбнулся щеголь Валерий. — Теперь можем приступать. Я, кстати, захватил с собой своего человечка для испытаний.
— Ну конечно, захватил, — усмехнулся центурион. — Не сам же будешь с ним драться!
Этот кудрявый парень и был тем самым ланистой, которому Виталия собирались продать. Впрочем, он не удивился: ведь Юний говорил, что Гай Валерий Флакк — его ровесник.
— Давай-давай, зови сюда своего человечка. — Усаживаясь на поспешно притащенное рабами сиденье типа кушетки, Сульпиций нетерпеливо махнул рукой.
— А что, они прямо здесь сражаться будут? — Валерий задумчиво почесал голову.
Сражаться? У Виталия екнуло сердце. Интересно, испытательные бои тут проводят на тренировочном оружии или точеном? К точеному-то он, скажем так, не привык. Порежут еще…
Отойдя в сторону, ланиста что-то шепнул слуге; кивнув, тот подбежал к ограде, замахал руками, закричал. Калиточка в заборе отворилась, и в сад вошел мускулистый молодой человек в короткой тунике и лацерне — легкой светло-зеленой накидке, застегнутой на правом плече узорной бронзовой пряжкой. Красивое, несколько хмурое лицо его не выражало никаких чувств.
— Красавчик Апис! — разом ахнули все. — Вот это-да! Надо же, кого ты привел.
— Ну да, — скромно улыбнулся ланиста. — Своего лучшего гладиатора. А кто же еще проверит новичка?
— Логично. — Центурион кивнул и покосился на тессария с воинами. — Ну, что рты пораскрывали? Живого гладиатора не видели?
— Такого, как этот, — нет! — восхищенно прошептал Луций. — Сам Красавчик Апис! Рассказать кому — не поверят! Разреши пожать твою руку, Красавчик!
— Да пожалуйста. — Гладиатор скривил губы в улыбке, и пришедшие с сержантом воины тут же выстроились в очередь.
— И мне, и мне можно пожать?
При всей своей показной скромности, Красавчик Апис держал себя как настоящая суперзвезда: улыбался дежурной неискренней улыбкой, за которой сквозило тайное равнодушие и даже презрение к поклонникам, руку протягивал с холодной надменностью, с этакой скучноватой ленцою — будто знаменитый футболист или певец, раздающий автографы верным фанатам. К футболисту он по роду занятий, пожалуй, был ближе.
— Надеюсь, у вас найдется пара мечей, господин Сульпиций? — поинтересовался ланиста.
— А ты что же, не захватил своих? — удивленно хмыкнул центурион.
— Ну, я подумал, зачем таскать лишнюю тяжесть? Уж оружие-то в доме столь славного воина непременно найдется!
Виталий усмехнулся, вдруг вообразив развешанные по всему дому мечи, щиты и копья: в атриуме, в спальне, на кухне вперемешку с посудой… Да, еще пулемет под кроватью нужен.
Марк Сульпиций сделал знак слугам, и те тотчас же притащили два гладиуса в узорчатых ножнах с круглым наконечником.
— Ну? Что стоите? Раздевайтесь! — Вытащив мечи, ланиста вручил их каждому из бойцов, уже успевших стянуть туники.
Пленник остался в браках, Красавчик Апис — в набедренной повязке, которую обычные люди использовали как нижнее белье, а гладиаторы — в качестве одежды для боя. Еще на нем был широкий кожаный ремень, украшенный сверкающими драгоценностями — пожалуй, не имитацией, как Виталий поначалу подумал, а настоящим жемчугом и золотыми бляшками. Стоило такое дорого, но ведь знаменитые гладиаторы, даром что рабы, были людьми далеко не бедными, могли себе многое позволить.
— Вот там подходящее место, — показал Сульпиций, азартно потерев руки. — Где больше песка.
— Ну, нам сейчас все равно, — ухмыльнулся Валерий. — Начинайте!
Красавчик Апис нанес удар первым. Виталий опомниться не успел, как тяжелый клинок взметнулся стремительной разящей молнией и раскровянил ему плечо. Скорее оцарапал, но взял бы чуть левее и ниже — попал бы прямо в сердце. Убивать сразу его не собирались, но и стоять неповоротливой чуркой что-то не очень хотелось.
Почувствовав, как по груди стекает кровь, Виталий быстро пришел в себя и собрался. Так, этот гладиус ничем не отличается от тех, к которым он привык, только острый. Шлема на Красавчике нет — по голове не бить. Это легче решить, чем сделать: в реконструкции бьют в основном по голове, потому что она полностью защищена.
Отбив очередной вражеский натиск, аспирант сам перешел в контратаку, нанес удар… Апис его отбил, но Виталий улыбнулся: тело ощутило себя в привычной стихии, вспомнило все, чему научилось, растерянность исчезла.
Удар! На клинках сверкнуло солнце… Или это вспыхнули яростью карие глаза соперника? Не надо смотреть в глаза. Воспринимать противника целиком и не как личность, а как некий подвижный манекен с мечом.
Снова удар!
Ага, на этот раз Виталий был наготове и ловко подставил клинок, с трудом преодолев привычное нежелание это делать. Но как иначе, если щитов им не дали? Не берегут свое железо, богатеи хреновы!
И еще удар, потом целая серия — градом. Уклониться… отскочить в сторону… А теперь резкий выпад.
Отбив! Еще выпад, на этот раз с обманным движением вправо. Сейчас — влево… Теперь — «покачать маятник», переместиться… дать противнику ринуться в атаку… Ага!
Подставить ему шею… якобы…
Упав на левое колено, Виталий стремительно выбросил вперед руку с клинком. Но враг попался опытный. Вот черт — этим хитрым приемом почти любого можно достать. Но не этого. Ишь ты, он еще и смеется!
Меч в руках пленника закружил, словно крылья ветряной мельницы! Легионеру в плотном строю удобнее было гладиусом колоть, но сейчас Виталий обрушил на гладиатора удар за ударом — и рубящие, и крутящие, и скользящие с оттяжкой.
Тщетно! Красавчик Апис спокойно отражал все выпады, да еще и улыбался. А сам тем временем выбирал момент для удара. Что, выбрал? Ну, давай…
Виталий резко бросился влево — и ощутил легкое прикосновение к груди. Боли особой не было — точно бритвенным лезвием порезался, ведь только и заметишь, когда пойдет кровь.
— Ну, наверное, хватит, а? — послышался голос ланисты.
Опять понукает — все время «ну» да «ну». Других слов не знает?
— Он, кажется, ранен?
— Пустяки, царапина. Ну? Что скажешь, Апис?
По первому слову Валерия гладиатор прекратил бой и отошел в сторону, бросил меч на землю, скрестил на груди руки и улыбнулся. Не сумевший сразу остановиться, Виталий метнулся было за ним, но замер — не мог же он вонзить клинок в безоружного? Пожал плечами, протянул меч подскочившему слуге.
Зрители разразились овацией — видать, остались довольны.
— Этот парень неплохо бьется, — дождавшись, когда аплодисменты стихли, негромко промолвил Красавчик. — Хоть сейчас на арену… Конечно, чуть подучить.
— Ну… — Ланиста смешно сморщил нос. — Уж само собой, сразу-то мы его не выпустим. Ты, дружище Апис, и будешь его учить, коли начал.
— Как скажешь. — Гладиатор усмехнулся. — Только за отдельную плату.
— Ну, договоримся, не переживай.
— Эй-эй, господа! — наконец подал голос Юний. — Что это вы строите планы на чужую собственность? Валерий! Ты, между прочим, его еще не купил.
— Ну так куплю. — Ланиста пожал плечами. — Сколько за него хочешь?
— Я уже говорил — шестьдесят тысяч сестерциев.
— Ну-у-у… Надо подумать.
— Нет уж, дружище. — Юний набычился. — Не помнишь, что ли, наш уговор?
— Ну, помню. Ладно… Только у меня деньги в школе. Пойдем, там и рассчитаемся.
— Ты согласен на эту цену? — Проигравший пари центурион вовсе не выглядел расстроенным, скорее даже наоборот, имел довольный вид и загадочно улыбался. — Я пойду с вами. Ты знаешь, хочу устроить игры.
— Да, господин Сульпиций, — с достоинством поклонился ланиста. — Мой давний друг Квинт Юний мне об этом говорил. Клянусь Марсом, обратившись ко мне, ты сделал правильный выбор! Лучшие гладиаторы именно в моей школе!
— А что, есть еще и другие? — удивился центурион. — Я знал только твою.
— Появился тут один проходимец, тоже школу открыл. — Валерий презрительно скривился. — И как только ему разрешили? Наверное, дал взятку претору.
— А, так, значит, в Нарбо теперь две гладиаторские школы?
— Ну, выходит, две. Только моя все равно лучшая! У нас такой большой опыт работы!
— Что ж, идемте. — Марк Сульпиций махнул рукой. — Эй, слуги, принесите мой плащ и приготовьте коляску. Слава богам, у нас еще не Рим — можно ездить и днем.
Накинув на плечи плащ, центурион уселся в одноколку. Старик привратник проворно распахнул ворота, вперед выбежал шустрый раб, исполняющий обязанности синей мигалки, закричал:
— А ну, поберегись! В сторону, в сторону! Посторонитесь, кому сказал?! Сам господин Марк Сульпиций Прокул едет — центурион и всадник! Дорогу славному Марку Сульпицию! Прочь все, прочь!
Следом за неспешно катившей одноколкой центуриона также не торопясь шествовала целая процессия — Красавчик Апис с ланистой, Юний с Виталием, тессарий Луций с легионерами, а в самом хвосте полдюжины хозяйских рабов: вдруг да господину чего в пути понадобится?
— А ну, разойдись, шелупонь! Прочь с дороги! Всадник Марк Сульпиций Прокул изволит следовать!
Прохожие поспешно жались к стенам домов, кто-то с любопытством разглядывал важно надувшего щеки центуриона, кто-то — его украшенную серебряными орхидеями коляску. Несколько молодых девушек в туниках и коротких покрывальцах-паллах, метнувшись в сторонку, вдруг застыли как вкопанные, вытаращив глаза.
— Смотрите, смотрите, ведь это же Красавчик Апис! — донесся восторженный голос.
— Да ну! Не может быть!
— Нет-нет, клянусь Минервой, это он, точно! Да что вы, сами не видите?
— Ой, девочки… Он! Красавчик! Скажу дома, что видела его так близко, — не поверят!
— А точно он? Может, просто похож?
— А давайте покричим, хором… Три-четыре… А-пис! А-пис! А-пис!
Обернувшись на крик, гладиатор милостиво кивнул поклонницам. Ой, что тут началось! Девчонки заверещали, словно фанатки Джона Леннона в период битломании, к ним присоединились уличные торговцы, мальчишки со всего квартала, бродячие собаки, нищие… Теперь весело шли!
Впереди раб-«мигалка»:
— Дорогу славному Марку Сульпицию!
Позади зеваки:
— А-пис! А-пис! Эй, Красавчик, эй!
— Да здравствует Красавчик Апис! Слава нашему гладиатору! Вива!
Девчонки верещали, мальчишки восторженно кричали, бродячие собаки махали хвостами и весело лаяли.
— Ну-у, тебе только в капюшоне ходить, Красавчик. — Ланиста недовольно поежился. — А впрочем, правильно, пусть любуются. Ты им рукой помаши.
— Помахал бы, — со вздохом отозвался гладиатор. — Да боюсь, кинутся, начнут приставать: дай им руку пожать, поцеловать, то, се, это… В прошлый раз вон, плащ на куски изорвали и все до единой ниточки с собой унесли. Хороший, между прочим, плащ был, не из дешевых! Чуешь, к чему клоню, Валерий?
— Ну, Красавчик, оплачу я твой плащ, клянусь Меркурием, оплачу. Вот как только Сульпиций вас арендует, так и сразу все будет.
— Смотри, как бы он еще и других не арендовал.
— Ты про того проходимца? Ну нет, уж я свое дело знаю. Да и что у проходимца есть, кроме труппы? Никакого оборудования! Ни досок, ни сидений, ни знамен, ни даже ленточек! Стыд один.
— Зато у него есть деньги, — ухмыльнулся Красавчик. — И, я слышал, немаленькие.
— Ну… И где ты это слышал? От кого?
— Да не помню уже. В какой-то портовой таверне.
— Ну и что? Ну разве я для вас ничего не делаю? — грустно спросил ланиста. — И то вам, и это… И вино, и девочки. И кормлю — всех бы так кормили. Чего еще надо-то?
— Не знаю, Валерий. Мне так вроде и ничего.
— Ты вот что, Красавчик… Еще пара сезонов… и все! Оставайся у меня тренером.
— Хм, тренером… — Гладиатор презрительно скривился. — Опять же, сколько будешь платить?
— Ну, не обижу. Ну, ведь договоримся, а? Конечно, девочки уже так вешаться на шею не будут, и денег поменьше, зато голова цела, сам знаешь. И жалованье регулярное.
«Страховка медицинская, льготные путевки в санатории и дома отдыха…» — мысленно продолжил перечень благ Виталий, у которого от воплей и визга уже звенело в ушах. А центурион сидел в своей коляске все также важно, ни на что не реагируя. Ведь он не прост, это Марк Сульпиций, наверняка готовит себе карьерный взлет, метит на какую-нибудь выборную столичную должность: тут ведь, в Нарбо, немало римских граждан-избирателей. Здесь хитрый центурион их и достанет, возьмет, как слепых котят. Устроит гладиаторские игры, да и просто проехаться по городу, имея в своей свите знаменитого гладиатора, — это по здешним порядкам уже целая пиар-акция. Если бы Красавчик Апис шел рядом с коляской, это был бы скандал, ибо политику показаться в обществе гладиатора — все равно что в более позднее время — в компании порнодивы. А сзади — пусть идет. Долго потом будут говорить, обсуждать и знаменитого героя, и всадника Марка Сульпиция, устроителя гладиаторских игр, заодно. Провинция зрелищами не избалована, а тут такое!
Школа гладиаторов, доставшаяся Гаю Валерию после безвременной кончины батюшки, располагалась на северной окраине города, среди многоэтажных доходных домов, выстроенных лет пятьдесят назад в типичном римском стиле. Апартаменты в них сдавались всякому, на любой срок — только плати. На втором и третьем этажах имелись просторные квартиры с ванной, но чем ближе к крыше, тем условия хуже, зато и цена ниже, так что снять каморку площадью метров двадцать было под силу самому последнему бедняку. Таким образом, в Риме и его провинциях жилищная проблема успешно решалась, в отличие от России-матушки, где правительству ну никак до доходных домов не додуматься. Частные лица их возводить не возьмутся, ибо невыгодно: такое строительство будет окупаться уж больно долго, а наш российский бизнес к быстрым доходам привык — хапнуть, брюхо набить поскорее, а дальше и трава не расти. Правда, построй кто-нибудь в Костроме или Рязани доходный дом точно по типу римского, с теми же удобствами и затратами, в нем только бомжи и согласятся жить… и то разве что летом. Климат нас подвел, да и плоды цивилизации избаловали.
— Ну, пришли вот, — обернулся ланиста у самых ворот. — Сейчас, господин Сульпиций, обо всем и договоримся. А вы, господа, пока подождите. Тут рядом есть одна неплохая таверна…
— Ты со мной не забудь рассчитаться, дружище Валерий! — подал голос велит.
— Ну, рассчитаюсь, куда же я денусь? Прошу вас, господин Сульпиций, проходите сюда.
Двор гладиаторской школы, овальной формы и размером воспроизводивший арену, был щедро посыпан белым морским песочком. По левую руку от ворот виднелось приземистое здание казармы, по правую — амбары и склады с оружием и амуницией, прямо желтела стена доходного дома с «черным» крыльцом, к которому тотчас же и направились ланиста с гостями.
— Посиди пока тут. — Красавчик Апис показал Виталию на широкую скамью у ворот. — Утренние тренировки уже закончились, следующие вечером, ты на них как раз и успеешь. А пока жди Господина Ну.
— Кого ждать?
— Господина Ну. Валерия мы так зовем, ланисту. Потому что все время нукает — «ну» да «ну».
— Я это уже заметил, — улыбнулся Виталий.
— А вот и наш старый Клавдий. — Красавчик показал на вышедшего из казармы старика, седого как лунь, но высокого и еще крепкого с виду, с бритым лицом, покрытым морщинами и шрамами. — Сам бывший гладиатор, а ныне наставник. Сальве, Клавдий.
— Сальвете! — Подойдя, старик уселся на скамью рядом.
— Это наш новый товарищ. — Апис кивнул на Виталия. — Бьется очень даже неплохо, недаром хозяин так к нему… Кое-что надо, конечно, поправить. А то поубивает всех соперников первым же выпадом!
— А, значит, ты воин? — ухмыльнулся Клавдий. — Ладно, сегодня вечером поглядим, подберем тебе амуницию. Ты какое оружие предпочитаешь? Гладиус, спату? Дротики?
— Спату, — признался Виталий. — А еще лучше добрый галльский меч.
В своей реконструкторской практике он предпочитал более длинные клинки, удобные в сражении вне строя. Гладиус хорош в основном в плотной шеренге когорты, а это ему тут не светило.
— Есть у нас и галльские мечи, и спата найдется, — показав желтые зубы, ухмыльнулся старик. — Если ты и вправду стоишь того, что про тебя говорят, так будешь жить не тужить, верно, Красавчик?
— Послушай-ка, Клавдий, выпусти меня через калиточку на один миг, — вдруг попросил Апис.
— Что, опять притащил за собой девок? — осклабился тренер.
— Я притащил? Да они сами за мной пять кварталов шли. Возьму на ночь какую-нибудь, коли приперлись. Или сразу несколько?
— Тьфу! — Старик негодующе сплюнул. — Экий ты неуемный жеребец!
— Так я ж гладиатор, а не юрист засушенный!
— Ну, ступай, коли приперло. Ха! А ты не забыл, Красавчик, какой сегодня день?
— И какой же? Что в нем особенного?
— А то, что ты же сам договаривался с той тощей матроной на календы, ноны и за четыре дня до ид. Я помню про твои свиданки, а ты и забыл?
На первое, пятое и десятое числа, перевел в уме Виталий.
— И правда, — задумчиво кивнул гладиатор. — А что, уже календы?