Я пару раз моргнул, переваривая услышанное.
– Вы не верите, что Кэмпбелл является убийцей? – спросил я.
Дезире отвернулась.
– Я знаю только, что Кэмпбелл убил химика Андре Северена, – отозвалась тетя. – А насчет остальных… – Она поморщилась. – Люди собираются вместе на Рождество и начинают умирать. Один за другим, причем кто-то не пожалел усилий для того, чтобы они оказались отрезаны от остального мира… Это не может быть случайностью, как и то, что первыми были убиты именно судья и полицейский.
– А Клер? – не выдержав, спросил я. – Что вы думаете о ее гибели? Она до смерти боялась призраков, а я видел привидение. И Франсуаза видела кровавую надпись, и мадам Бретель тоже видела призраков… Их было четверо, а ведь именно четверых тамплиеров когда-то замуровали в стенах замка! Конечно, вы скажете, что все это вздор и что привидений не существует, но… Я же видел, как тот… призрак прошел сквозь стену! И то был вовсе не сон, все случилось наяву, я готов поклясться!
– Да, – со вздохом согласилась тетя, – все это никуда не годится. Привидения, замурованные рыцари… – Она поглядела на меня и улыбнулась. – Знаешь, Люсьен, я так устроена, что не люблю, когда не могу чего-то объяснить. Все эти происшествия слишком хорошо согласуются между собой. Сначала Франсуаза видит надпись кровью, которая исчезает до нашего прихода. Можно, конечно, сказать, что у Франсуазы паук в мозгах[8], но что говорила надпись? «Вы все умрете здесь». Все – умрете – здесь, – с расстановкой повторила Дезире. – И действительно, люди начинают умирать, часть слуг в страхе хочет бежать из замка, твоя мать впадает в панику и начинает молиться, а между тем… между тем…
Тетя умолкла и посмотрела в окно, за которым бушевала метель. Я ждал, что еще она скажет, но Дезире только молчала и постукивала сложенным веером по подлокотнику кресла.
– Да, – промолвила она наконец, – именно так.
– Что? – непонимающе спросил я.
– Ты все еще мой инспектор? – спросила тетя.
– Да, месье Лекок! – горячо ответил я. – Я готов идти с вами до самого конца… и даже дальше! – отважно прибавил я.
Никогда я еще не слышал, чтобы так смеялись. Тетя Дезире запрокинула голову и расхохоталась. Я хотел на нее обидеться, но она была такая красивая… Поэтому я и сам не заметил, как тоже начал улыбаться. А тетя все смеялась – до того, что у нее даже слезы на глазах выступили.
– Мой золотой Люсьен! – проговорила она наконец, качая головой. – Какой же ты все еще… ребенок!
Она поманила меня к себе и, когда я подошел, поправила мне челку на лбу, погладила меня по голове. В тот момент я даже немножко захотел быть ее кошкой, потому что тогда тетя Дезире гладила бы меня каждый день.
– Тетя Дезире, а у вас есть кошка? – выпалил я и покраснел.
Но тетя только серьезно покачала головой.
– А почему ты спросил? – полюбопытствовала она.
– Просто так. – Я заложил руки за спину и уставился в ковер, чертя по нему носком ботинка. По правде говоря, я даже был рад, что тетя не держала кошек.
– Ты не знаешь, тело Констана уже унесли из его комнаты? – спросила Дезире.
Я ответил, что да, что теперь оно вместе с другими телами лежит в погребе.
– Тогда пойдем осмотрим его комнату, – распорядилась тетя, поднимаясь с места.
По чести говоря, мне не очень улыбалось возвращаться туда, но раз уж меня произвели в инспекторы, я должен был оправдать оказанное мне доверие. Дезире была уже у дверей, и я вприпрыжку побежал за ней.
– Что ищем? – деловито спросил я, пока мы шли по коридору.
– Если тело находят в запертой изнутри комнате с закрытыми окнами, что это значит, инспектор Коломбье? – строго спросила тетя. Но глаза ее улыбались.
– Это значит, что убийца чертовски хитрый малый? – с надеждой предположил я.
– Нет, – коротко ответила Дезире. – Это значит, что там есть другая дверь, о которой мы ничего не знаем. – Она потрепала меня по голове и пояснила: – Потайной ход. Именно это я и имела в виду, когда сказала, что убийца прошел сквозь стену.
– Ух ты! – У меня даже дух захватило от неожиданности. – Правда-правда? Ну конечно, если тут жили тамплиеры, то они наверняка позаботились о запасном выходе. На случай, если им придется туго, – добавил я, заглядывая тете в глаза.
– Ты это в каком-нибудь романе прочитал? – поинтересовалась Дезире. Я кивнул, в глубине души надеясь, что не покраснел. – Нет, Люсьен. Тамплиеры – слишком отдаленная эпоха, и лично я полагаю, что все было несколько иначе. Просто кто-то из последующих хозяев Иссервиля велел построить для себя тайный ход, чтобы иметь возможность без помех навещать свою любовницу. – Она покачала головой. – Что я говорю! Прости, Люсьен, я совсем забыла, что ты еще ребенок.
Я нахохлился. Опять она напоминала мне о том, что я маленький!
– Но я же инспектор, ваш помощник, – обиженно возразил я, – и мне полагается все знать. Разве не так?
Мы подошли к двери комнаты Констана, и я заметил, что тетя немного поколебалась перед тем, как открыть ее.
– Ну ладно, – сказала Дезире и шагнула в комнату.
Первое, что я услышал, было размеренное тиканье часов: тин-тон. Потом я различил какой-то грохот и не без труда сообразил, что слышу стук собственного сердца. Подняв глаза, я увидел потемневшую от времени потолочную балку – и потянул Дезире за рукав.
– Смотрите!
Обрывок веревки, висевший на ней, исчез.
– Наверняка кто-нибудь из слуг взял его себе, – буркнула Дезире. – Есть такая примета, что веревка повешенного приносит счастье. Дурацкая примета, – в сердцах добавила она.
– Что вы тут делаете? – прогремел чей-то голос.
Дезире отпрянула назад, но я заметил, что правой рукой она схватилась за тяжелую лампу, стоявшую на столе. Я кинулся к ней – сам не знаю, чтобы защитить ее или чтобы укрыться за ее спиной… Мне до сих пор ужасно стыдно вспоминать об этом моменте.
– Кузен, кузен, – тихо проговорила тетя, не отпуская лампы, – вы нас напугали.
И я совсем опешил, когда увидел в дверях отца. Я даже не узнал его голоса, да и лицо его узнал едва, потому что он явно был вне себя от гнева, исказившего его черты.
– Зачем вы здесь? – требовательно спросил отец. – Это комната убитого человека. Что вы тут забыли… дорогая кузина?
– Мы пришли… – начал я.
Но тут Дезире свободной рукой сжала мое плечо, и я моментально прикусил язык.
– Мы хотели взять на память веревку, – промурлыкала она. И я с негодованием увидел, что она строит моему отцу глазки.
– Какую веревку? – озадаченно произнес отец.
– Веревку повешенного, – с придыханием прошептала тетя. – Говорят, она приносит счастье. – Она кивнула на меня. – Одной мне было страшновато идти, и я попросила моего племянника проводить меня.
Несколько мгновений, показавшихся мне бесконечными, отец буравил Дезире взглядом. Потом он с облегчением выдохнул, и его черты расслабились.
– Иногда я просто не узнаю вас, Дезире, – промолвил он с подобием улыбки. – Прежде вы были такая…
– Трусиха? – подсказала тетя с невинным видом.
– Вы очень изменились, – вздохнул отец. – Впрочем, оно и понятно. Мы не виделись столько лет…
– Да, – сказала Дезире. – Но по чьей вине?
Однако отец предпочел не отвечать на вопрос.
– Давайте я помогу вам достать веревку, – предложил он. – Раз уж вы так верите в приметы… – Он поискал взглядом балку и озадаченно нахмурился.
– А веревки больше нет, – отозвалась Дезире. – Кто-то успел опередить нас.
Я заметил, что она хотя и отпустила лампу, но тем не менее держалась так, чтобы в любой момент можно было снова схватить ее.
– Я уверен, – галантно произнес отец, – что такой пустяк, как исчезновение веревки, не помешает вам быть счастливой. – Он взял ее руку и поднес к губам.
– Я тоже надеюсь на это, – вздохнула тетя. – Идем, Люсьен! Нам не повезло. Если бы мы явились пораньше, то, уверена, веревка была бы на месте. Видишь, как легко упустить свое счастье!
Она обняла меня за плечи, и мы вышли из комнаты.
3. Из дневника Армана Лефера
Изложив графу Коломбье свою версию событий, я счел возможным откланяться и удалился к себе. Встав в позицию и зажмурив глаза, я все старался вспомнить тот блистательный удар, что привиделся мне ночью. Я уже чувствовал, что он вот-вот вернется ко мне, но в решающий момент меня отвлекло шуршание женского платья. Я открыл глаза – рядом со мной стояла Матильда и с любопытством смотрела на меня. С некоторой досадой я опустил шпагу, чувствуя себя шутом.
– Никогда не видела, чтобы учитель фехтования тренировался с закрытыми глазами, – заметила она.
– Я пытаюсь вспомнить один забытый удар, – пояснил я.
Она вскинула на меня глаза.
– Господин граф хочет видеть вас, – проговорила она.
– Всегда к услугам господина графа, – вежливо отозвался я.
Я убрал шпагу, надел сюртук, поправил галстук и двинулся за Матильдой в комнату графа. Когда мы вошли, все взоры обратились на нас. Судя по количеству присутствующих, нам предстоял не более и не менее как военный совет. Здесь были Пино-Лартиг, который сидел, поглаживая себя по карману, бледный Филипп Бретель, доктор Виньере, изо всех сил делавший вид, что происходящее не имеет к нему никакого отношения, невозмутимый дворецкий, кучер Альбер, который не знал, куда девать свои руки, лакеи Маню, Леон и Селестен и наконец сам граф Коломбье, который расхаживал из угла в угол, заложив руки за спину. Следом за мной вошел учитель математики – и в некотором удивлении остановился, оглядывая собравшихся.
– Я пытаюсь вспомнить один забытый удар, – пояснил я.
Она вскинула на меня глаза.
– Господин граф хочет видеть вас, – проговорила она.
– Всегда к услугам господина графа, – вежливо отозвался я.
Я убрал шпагу, надел сюртук, поправил галстук и двинулся за Матильдой в комнату графа. Когда мы вошли, все взоры обратились на нас. Судя по количеству присутствующих, нам предстоял не более и не менее как военный совет. Здесь были Пино-Лартиг, который сидел, поглаживая себя по карману, бледный Филипп Бретель, доктор Виньере, изо всех сил делавший вид, что происходящее не имеет к нему никакого отношения, невозмутимый дворецкий, кучер Альбер, который не знал, куда девать свои руки, лакеи Маню, Леон и Селестен и наконец сам граф Коломбье, который расхаживал из угла в угол, заложив руки за спину. Следом за мной вошел учитель математики – и в некотором удивлении остановился, оглядывая собравшихся.
– Садитесь, Ланглуа, – сказал граф. – И вы тоже, Лефер.
Мы с математиком опустились на соседние кресла и озадаченно покосились друг на друга.
– Что тут происходит? – шепотом спросил Ланглуа.
– Понятия не имею, – ответил я.
– Я нужна вам, месье? – спросила Матильда у графа.
– А? Что? – резко спросил он, словно человек, который только сейчас очнулся. – Нет. Благодарю вас, Матильда. Можете идти.
Молодая женщина вышла, осторожно притворив за собой дверь.
– Господа, – начал граф, приосанившись, – я собрал вас для того, чтобы обсудить, что же нам делать дальше. Волею обстоятельств мы попали в очень неприятное положение, которое чем дальше, тем более становится опасным. Тем не менее я полагаю – и даже уверен, – что кое-что мы можем предпринять.
– Вы нашли лошадей? – спросил управляющий, дергая шеей, словно на нее давил слишком тесный воротничок.
Граф закусил губу и покачал головой.
– Послушайте, но это неслыханно! – взорвался Пино-Лартиг. – Дюжина лошадей не может исчезнуть просто так! Они должны были оставить следы!
– Вы правы, Марсель, – вздохнул граф. – Следы наверняка были, но их уже скрыл снег. Можете мне поверить, я сам проверял.
– Чудесно, – проскрежетал Филипп. – Лошадей нет, до деревни мы в такую погоду никак не доберемся, помощи просить не у кого… Веселенькая, однако, у нас ситуация!
– Ну, мы пока в состоянии помочь себе сами, – одернул его граф и вслед за этим рассказал то, что он не так давно узнал от нас с Матильдой: о Кэмпбелле, который был вынужден вернуться и который скрывается где-то в замке, и о том, что он убил Констана, напавшего на его след.
– Должен признаться, – задумчиво промолвил Ланглуа, пощипывая мочку уха, – ваши выводы выглядят весьма правдоподобно.
– Это единственно возможное объяснение происходящего, господа, – возразил граф. – Поэтому я решил предложить вам следующее. – Он глубоко вздохнул. – Мы разобьемся на группы, возьмем с собой оружие и прочешем весь замок. Да, Иссервиль не так уж и мал, но… Где-то же этот мерзавец должен скрываться! Кроме того, нас много, а он один, и, если мы постараемся, мы наверняка сумеем совладать с ним.
Если граф рассчитывал, что его предложение будет встречено кликами восторга, то он заблуждался. Напротив, реакция присутствующих была на удивление вялой, словно опасность угрожала не им самим, а кому-то другому. Пино-Лартиг заявил, что надо во что бы то ни стало добраться до деревни и дать им знать о том, что здесь происходит. Доктор вытирал лоб большим платком и бормотал, что он не готов к встрече с преступником, и вообще его дело лечить, а не охотиться на людей. Филипп Бретель срывающимся голосом предложил собраться вместе и забаррикадироваться, чтобы никто не мог к нам проникнуть. Только кучер Альбер горячо поддержал хозяина, да и я тоже сознавал, что предложение графа является в сложившейся ситуации наиболее разумным.
– Вы со мной, Лефер? – спросил граф безнадежно после того, как большинство мужчин в той или иной форме отказались следовать за ним.
– Да, господин граф, – серьезно ответил я, – я с вами.
Пино-Лартиг иронически покосился на меня и фыркнул.
– Герой! – проворчал он.
– Не вижу никакого героизма в том, чтобы защищать свою жизнь, месье, – сухо возразил я. – Это просто естественная необходимость.
– Вот и прекрасно, – заметил граф. – Мы с Альбером и месье Лефером пойдем искать негодяя Кэмпбелла, а вы, господа, можете спокойно сидеть и ждать, когда вас прикончат.
Его последние слова вызвали бурю негодования.
– Ну зачем же так, месье! – воскликнул Ланглуа. – Мы, конечно, тоже пойдем с вами, но мы ж не служили в полиции и не умеем ловить преступников.
– Вы должны быть к нам снисходительнее, Эрнест! – добавил депутат.
– Отлично, – нетерпеливо промолвил Коломбье. – Тогда давайте займемся оружием.
Дворецкий принес охапку пистолетов и ружей. По счастью, большинство собравшихся были заядлыми охотниками, и поэтому их не пришлось учить, как заряжать оружие, целиться и нажимать на спуск.
– А вы, Лефер? – спросил у меня граф.
– Я возьму свою шпагу, – отозвался я.
– О, да месье большой забавник! – фыркнул депутат. – И как же вы рассчитываете справиться вашей железкой с Кэмпбеллом, хотел бы я знать?
– Не волнуйтесь, месье, – холодно отозвался я. – Следите лучше за собой, как бы с вами самим ничего не случилось.
Пино-Лартиг хихикнул.
– О, мне-то как раз ничего не грозит! – Он поманил меня пальцем, а когда я подошел, вытащил из кармана обрывок какой-то веревки. – Узнаете?
Я вспомнил, что он все время поглаживал этот карман, словно там лежало невесть какое сокровище. Вглядевшись, я узнал в веревке ту самую, на которой повесили Констана, и отшатнулся в ужасе.
– Как вы можете! – вырвалось у меня. – С помощью этого шнура убили человека, который был вашим помощником и служил вам верой и правдой, а вы… вы таскаете ее в кармане, словно она невесть какой талисман!
– Это и есть талисман, месье, – серьезно возразил Пино-Лартиг, пряча обрывок в карман. – Не забудьте, веревка повешенного приносит счастье. Лично я уверен, что мне она очень даже пригодится. – И он снова хихикнул – так мерзко, что у меня мороз по коже пошел.
Я оглянулся на графа Коломбье, который слышал наш разговор. Гадливость, проступившая на его лице, вероятно, была отражением моей.
– Значит, именно вы похитили веревку? – угрюмо пробормотал он. – А я-то гадал… – Он умолк.
– Я просто взял ее, – возразил Пино-Лартиг. – Не думаю, что Луи она еще понадобится.
Меня тошнило от него, и я отвернулся, чтобы не видеть депутата.
Когда все вооружились до зубов, словно шли охотиться на целую орду вампиров, обитавшую в стенах замка, граф разделил нас по два-три человека и порекомендовал ни в коем случае не отдаляться друг от друга.
– Итак, господа, я с кучером и дворецким обыскиваю первый этаж. Вы, Филипп, возьмете с собой доктора и месье Пино-Лартига и займетесь вторым, а третий этаж пусть осматривают месье Ланглуа и месье Лефер. Остальные, – он обернулся к притихшим лакеям, – займутся чердаком. В случае чего не молчите и сразу же поднимайте шум, чтобы мы смогли прийти к вам на помощь. Все ясно?
И мы разошлись. Первые слова, которые произнес математик, когда мы поднимались на третий этаж, были:
– Не нравится мне все это.
Я разделял его точку зрения, но благоразумно предпочел промолчать. По пути нам попалась Марианна, которая несла нагруженный поднос. Завидев нас, она шарахнулась к стенке, едва не выронив свою ношу.
– Осторожнее, – проворчал я. – Скажи, ты никого не видела на этаже?
Марианна ответила, что месье Люсьен у себя в комнате, пишет что-то, а больше ей ничего не известно, и мы с Ланглуа отправились на поиски неуловимого Кэмпбелла.
– Хороший мальчик Люсьен, – заметил математик. – Очень способный, все теоремы усваивает без труда.
Мы заглянули в комнату Люсьена, который что-то быстро-быстро писал в зеленой тетрадке. Едва мы вошли, он захлопнул ее и неприязненно уставился на нас.
– Не беспокойся, Люсьен, мы ненадолго, – сказал я, чтобы успокоить его. – Мы просто помогаем твоему папе обыскивать замок.
Люсьен наклонил голову к плечу. Почему-то в такой позе он мне поразительно напоминал маленькую пичужку с русым хохолком.
– Вы ищете Кэмпбелла? – спросил он.
– Именно так, месье, – отозвался Ланглуа.
– Вы его не найдете, – заявил мальчик.
– Почему ты так думаешь? – обескураженно спросил я.
– Потому что с вами нет месье Лекока, – ответил этот поклонник Габорио.
Я улыбнулся и, быстро осмотрев его комнаты, вышел за дверь. Ланглуа последовал за мной.
– Ну что, куда теперь? – спросил он.
– Будем осматривать все помещения подряд, – сказал я.
– Хорошо, – покорно согласился математик.
Мы осмотрели три или четыре комнаты, в которых никто не жил. В последней нам послышался подозрительный шорох. Ланглуа схватился за оружие, но тут серая мышка перебежала комнату по диагонали и скрылась из глаз. Мы с Ланглуа поглядели друг на друга – двое здоровых, взрослых, бледных мужчин – и невольно улыбнулись.