На ужин абитуриентов повел все тот же младший центурион Телегин. Однако, тут Илью ждал сюрприз. Уже на подходе к знакомой столовой их группу нагнал молодой человек в белом халате, который подошел к младшему центуриону и что-то начал ему говорить, показывая какую-то бумагу.
— Анечкин кто? — вдруг громко крикнул Телегин.
— Это я, — отозвался Илья.
— Пройди с этим молодым человеком. Тут одно дело есть.
— Хорошо. — Илья почувствовал, как его сердце забилось быстрее.
Вместе с незнакомцем они дошли до лифта и поднялись выше на два уровня, Илья ожидал, что его провожатый хоть что-нибудь скажет, но тот хранил молчание. Они вышли в широкий коридор с голубой ковровой дорожкой и прошли до круглого зала с несколькими дверями, войдя в одну из них. За ней оказался кабинет, в котором за массивным деревянным столом сидело двое военных. Один пожилой, лет пятидесяти, с резкими, словно топором высеченными чертами лица. Другой помоложе, блондин с холодным взглядом бледно-серых, почти бесцветных глаз. Черная форма, синие плащи, палладиевые кубики в петлицах. На плече — эмблема меча на фоне звездного неба. «Внешняя дивизия „меч“» — мелькнуло в голове у парня. Ну, надо же…
— Этот? — спросил провожатого Ильи офицер постарше.
— Точно, Анечкин.
— Проверяй.
— Наденьте, пожалуйста, — сопровождавший парня «врач» в белом халате протянул Илье плотную резиновую шапочку, от которой отходило несколько проводков к помаргивающему светодиодами прибору в углу комнаты.
— Зачем? Что это?
— Так надо. Это не причинит вам вреда. Просто оденьте и посидите спокойно несколько минут.
Илья решил не спорить. В конце-концов, если понадобились дополнительные исследования, то все может быть не так плохо с его поступлением. А прибор, скорее всего какой-нибудь томограф или что-то вроде, вещь достаточно безобидная.
— Ну как? — спросил врача офицер постарше, когда тот, наконец, снял с головы Ильи «шлем». Илья во время «процедуры» никаких необычных ощущений не испытывал и вообще, чувствовал себя довольно глупо. — Есть зубец?
— Да, — ответил оставшийся безымянным врач. — Мнемограф выдает двойной Z — пик, ошибка исключена.
— Ну что же, — слегка улыбнулся «меч» и посмотрел на Илью. — Видимо нам с вами предстоит серьезный разговор. Как тебя зовут?
— Илья. Фамилия Анечкин.
— Очень приятно Илья. Я тебе тоже представлюсь, но чуть попозже, по результату нашей беседы. Скажи правду, ты очень хочешь поступить в ИЛУ и стать сыном императора?
— Да, — удивился Илья. — Я же сегодня сдал экзамены…
— Дерьмо у тебя, а не экзамены, — не переставая улыбаться, сказал офицер. — Я имею в виду твой результат сегодняшних тестов Илья. Тридцать процентов из ста — это без шансов. Таких в ИЛУ не берут
— Но…
— Результат экзаменов плохой. Если бы работы поступающих не проверяли психологи, ты бы сейчас спокойно поужинал, а завтра поехал домой. Но посмотрев твои ответы в тестах, специалисты сделали вывод, не спрашивай меня как, что именно ты можешь кое для чего пригодиться. А двойной зубец на мнемограмме это подтверждает. Скажу больше, твои способности лежат в сфере интересов дивизии «меч» и дивизии «порядок». Не самые плохие дивизии, мягко говоря. Многие из выпускников ИЛУ мечтали бы начать карьеру со службы в одной из них. Понимаешь, о чем я?
— Да, конечно, — Илья почувствовал, как у него пересохло во рту.
— У тебя есть такая возможность. Если ты согласишься на эмпат-симбиоз по программе Д-21. — Офицер посмотрел на недоумевающего Илью и со вздохом добавил. — Их когда-то в народе называли «ночными демонами», а сейчас все больше «черными крысами». Я же предпочитаю научный вариант: офицер-симбионт с генно-инженерными прото-человеческими организмами. Твои способности большая редкость Илья. Ты потянешь сразу двоих особей.
— Прошу извинения господин трибун, но я бы попросил вас не использовать слова «особь» по отношению к симпантам, — неожиданно прервал пожилого второй офицер. — Вы прекрасно знаете, что они разумны и… и это звучит оскорбительно.
— Извиняюсь. — К удивлению Ильи пожилой офицер тут же сдал назад и даже попытался изобразить на своем каменном лице некое подобие улыбки. — Я не хотел вас обидеть Иван Матвеич. Может, вы сами дальше расскажете Илье о нашем предложении?
— Хорошо, — кивнул головой молодой «меч». — Но сначала я хотел бы спросить нашего кандидата. — Офицер посмотрел Илье прямо в глаза. — Ты сам парень, что об этом думаешь?
Илья ненадолго задумался, вспоминая, что ему известно о «полукрысах».
— Я, честно говоря, их видел только один раз, — начал он. — Как-то у нас в Арнинске проходил по проспекту Девиса офицер с двумя… симпантами. Здоровенные такие, им все прохожие дорогу уступали. Подальше, метров за двадцать. Говорят, что эти офицеры с крысами живут. А они им служат. И что каждая такая кры… извините симпант, тигра порвать в клочья может. Слушаются они только хозяина, который ими мысленно командует. И еще говорят, ну…
— Смелее, говори что думаешь, не бойся меня обидеть, — подбодрил Илью офицер.
— Говорят, что хозяин симпантов больше с людьми общаться не может. Вроде как он уже тоже не совсем человек, — закончил свою мысль Илья. — Вы знаете, я бы этого не хотел. Может, я на какой-нибудь другой факультет сгожусь? Вдруг где недобор? — сказал Илья, не очень-то веря, что подобное чудо может случиться. — А если нет, то я все понимаю — не поступил, значит не поступил. Поеду завтра домой.
— Ясно, — коротко ответил «меч». — Все как всегда, те же байки. Вот скажи мне Илья, я как, по-твоему, человек?
— Конечно.
— А ведь я тот самый «хозяин крыс» как ты чуть не выразился. — У меня есть два симпанта, одну зовут Книсс, другую Шеоле. Хочешь познакомиться? А то я могу позвать своих мышек, увидишь, что на самом деле в них нет ничего страшного. Наоборот, симпатичные такие, пушистые, добрые, ласковые, — Илья заметил, что при упоминании своих симпантов взгляд офицера утратил прежнее холодное выражение.
— Нет, не надо никого звать, — внутренне содрогнулся Илья.
— Не надо, значит, не буду. Только пойми парень, разговоры о том, что мы перестаем быть людьми — это вранье. От начала до конца. Моя фамилия Максимов, зовут Иван Матвеич. Я не только офицер — симбионт с двумя личными симпантами, но и начальник факультета Д-21, который занимается в ИЛУ непосредственно обучением групп симпантов и их офицеров- хозяев. Воинское звание — старший центурион. И о симбионтах я знаю больше, чем кто бы то ни был. Так вот, ничего от тебя в плане личности не убудет. Только добавиться. Другое дело, что не буду врать — свои сложности будут. Давай я расскажу тебе, как обстоят дела с симпантами в реальности, хорошо? Я бы хотел, чтобы ты понял сказанное максимально точно, поэтому можешь прерывать меня и задавать вопросы, если что-то неясно.
— Илья послушно кивнул головой.
— Начать, пожалуй, лучше издалека, — сказал офицер и выдержал небольшую паузу. — Со времен Великой Войны. Историю, я думаю, ты знаешь в общих чертах. Однажды, в один далеко не прекрасный день, стало ясно, что империя неизбежно проиграет. Свободные нации пока только готовили свой священный десант на побережье Алтии, наш континент был еще свободен, но имперские войска уже выбили отовсюду кроме метрополии. Сепаратные переговоры о мире с участниками антиимперской коалиции сорвались… Откровенно говоря, свободным нациям было, за что нас ненавидеть: на их территории мы успели натворить немало… разного. Не буду отвлекаться, слушай дальше. Промышленность империи работала на износ, но кадровая армия и лучшие роботизированные и танковые дивизии навсегда остались в Наирском и Пражском котлах. Города и заводы бомбили. Мобилизационный ресурс почти исчерпан, поставки сырья в метрополию прерваны. В общем, конец империи явно приближался. И тогда Император Тит сделал ставку на создание сверхоружия. Была поставлена задача сделать нечто такое, что переломит ход войны вспять.
— Разрушитель? — спросил Илья.
— Да, в конечном итоге сработал именно Разрушитель. Успеха достигли физики со своей теорией наслоенных вероятностей и разрыва причинно-следствнных связей в материи. Но так же ставка была сделана и на генную инженерию с биотехнологией. Так вот, вся программа по созданию симпантов и факультет Д-21 берет свой исток из исследований имперских военных генетиков той эпохи. Первые боевые симпанты родились именно тогда.
— Людей скрещивали с крысами, — вставил реплику Илья. Зря он это сделал, офицер, услышав ее, поморщился как от зубной боли.
— Какой бред. Илья, ты вообще на уроки биологии ходил? Или смотрел вместо них дешевые ужастики?
— Извините, не подумал — Илья почувствовал сильный стыд. — Конечно же, люди и крысы не скрещиваются.
— Ну, хоть это ты понимаешь, — покачал головой Максимов. — Слушай дальше. Ты прав, люди и крысы не скрещиваются. Никак. Даже в лаборатории генно-инженерными методами собрать из геномов человека и крысы нечто общее нельзя. Забудь вообще о крысах они тут не причем.
— Но как тогда…
— Слушай внимательно и поймешь. Ты знаешь, сколько у человека хромосом?
— Вроде двадцать три — напряг память Илья, пытаясь реабилитироваться за прошлую промашку.
— Почти верно. Двадцать три пары линейных хромосом, а всего сорок шесть. В них более трех миллиардов нуклеотидов. Так вот, из всего этого добра реально участвует в синтезе белков менее девяноста процентов генетического материала. Для остального ранее использовался термин «мусорная ДНК». Предполагалась, что там находится так называемый «мусор» — битые и неиспользуемые фрагменты генетического кода, которые отвергнуты эволюцией. Был, правда, ряд исследователей, которые полагали, что это не так, или не совсем так. Природа практична. Если там мусор, то почему организм от него не избавился? А может там есть и что-то еще? Как ни странно, но в конце Великой Войны они получили карт-бланш на свои исследования. Деньги и ресурсы требовались сравнительно небольшие, а император Тит был готов схватиться за соломинку. Когда кто-то из ученых пообещал возможность, даже теоретическую, создания «суперсолдат», он дал добро. Об этических нормах в то лихое время никто и не вспоминал.
Так вот, ученые оказались правы. Выяснилось, что генетический «мусор» содержал информацию о всех прошлых состояниях человеческого организма. Наши предки не ушли бесследно, полная информация о них была сохранена в неиспользуемом коде. Если привести грубую аналогию, то это подобно компьютерным бэкапам, в которых храниться информация о прошлых состояниях системы. Все чем мы были тысячи и даже миллионы лет назад — есть в нас всегда, просто данная область генетической памяти заблокирована.
— Они смогли ее восстановить?
— Да. Точнее частично. Спешка была дикой, нужен был результат. Для активации заблокированных генов использовали специальные вирусы и геномодифицированные микроорганизмы. Потом с помощью других вирусов раскрытый для считывания код заносили в яйцеклетку на стадии оплодотворения. Эксперименты с разными участками кода делали сразу в серии на сотнях эмбрионов — не было времени на последовательные эксперименты. Но, все они провалились. Либо плод был нежизнеспособен, либо получалось нечто такое, о чем лучше умолчать. Страшное было время. Было лишь одно исключение — симпанты.
Какой из предков человека соответствовал их генетическому коду, мы не знаем. Возможно, его и не было, а произошло неожиданное смешение кода некого далекого предка и человека современного. Так или иначе, но симпанты отвечали всем необходимым требованиям: они росли быстро, были сильны, живучи, имели великолепную реакцию, обладали разумом, были обучаемы. И надежно контролировались человеком. Внешний вид, в котором одновременно сочетаются черты человека и некоторые признаки современной мыши или крысы — нос, уши, строение пальцев, мех и так далее, никого в то время не волновал. Первые симпанты вступили в бой со свободными нациями уже в завершающей стадии войны — когда в руках императора оставался лишь осаждаемый Диастар и пара городов за ним. В бою они проявили себя великолепно, но, естественно, уже ничего не могли изменить на фронте. Дальнейшее известно. Империя применила Разрушитель, и свободные нации были вынуждены заключить мир, чтобы не погибнуть вместе с империей. А симпанты остались. — Максимов сделал небольшую паузу. — Вопросы есть?
— Илья ненадолго задумался и все же спросил, заинтересованный рассказом — а как насчет других предков человека? После войны была масса времени изучить генетический код?
Нет, — просто ответил офицер. Продолжения проект не получил. Сразу после окончания войны в результате нелепых случайностей не стало сразу четырех ведущих ученых проекта. Сначала один, перебрав с алкоголем, утонул в гостиничном бассейне, потом другого случайно сбил грузовик во время велосипедной прогулки. Еще через месяц профессор Лоринский на восьмом десятке лет умер от инфаркта, а его коллега, доктор Немцин, заядлый грибник и охотник, отравился грибами. Удивительное невезение, просто злой рок. Словно сама судьба была против проекта. Исследовательские работы по активации «закрытого» генома остановились. А затем и вовсе были свернуты по распоряжению императора. Стал вопрос, что же делать с симпантами. Гражданские советники императора хотели закрыть программу окончательно. По их мнению, оставшиеся в живых после войны симпанты пусть доживают до естественной смерти, а лабораторию и биотехнологический цех по их выращиванию следует ликвидировать. Военные были против. Отношение к симпантам у генералитета было самое благожелательное. И, надо сказать, вполне заслуженно.
В критический момент обороны Диастара, когда «львы свободы», отборный спецназ свободных наций вместе со скрытно переброшенными 3-й горной и 15-й егерской дивизиями, пошли на штурм перевала надежды, им противостояли только пятнадцатилетние мальчики из ополчения. Наше командование не угадало с направлением главного удара противника, бывает. Мальчишек «львы» перебили за пару часов, перевал был практически вскрыт. Единственным подразделением, которое можно было быстро перебросить в горы, чтобы удержать перевал до прихода подкреплений, был первый укомплектованный симпантами батальон. — Максимов сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями.
— Кстати термин «черные крысы» появился после того боя, — продолжил он чуть погодя. Так вот, «крысы» не просто удержали перевал. Они сумели скрытно подобраться к втянувшимся в ущелье «львам» и взять их тихо, в ножи. Спецназ свободных наций в рукопашной схватке перерезали как хорек курей в курятнике. А потом остатки батальона сорок часов держались против двух дивизий, пока с других участков фронта перебрасывали подкрепления. В живых их после боя осталось полтора десятка, но дело они сделали. Как после такого успеха закрывать столь многообещающую программу? Военные были категорически против.
Поэтому сошлись на промежуточном варианте. Исследовательские работы по исследованию человеческого генома закрывают. Но технологию создания симпатантов и необходимые для этого промышленные мощности оставляют для нужд императорских личных дивизий. Оставляют в строго лимитированном количестве. Тем более, что симпанты необходимы в самых разных областях. В космических программах востребована их невероятная живучесть, не прошибаемый никакой заразой иммунитет, отличные физические характеристики — это готовые первопроходцы на чужих планетах. Военным они интересны как спецназ и диверсионные группы. У внутренних войск и пограничников тоже есть на них свои виды. Так что выпускники нашего факультета Д-21, очень востребованы Илья. Если ты хочешь сделать карьеру, заработать много денег, получить не просто звание «сына императора», но и выслужить титул, прожить, в конце концов, нескучную жизнь — тебе к нам. Если же хочешь разменять свою единственную жизнь на ряд пустых серых будней, тянущихся до старости и смерти — тогда можешь отправляться домой. Как я говорил, на другие факультеты ИЛУ ты по результатам экзаменов поступить не сможешь.
— Я все понимаю, — согласился со старшим центурионом Илья. — Только вот вы упоминали о каких-то сложностях? Да и люди говорят о хозяевах симпантов самые разные вещи.
— Да. — Согласился с ним Максимов. — Я буду откровенен с тобой, насколько это возможно. То, что не каждый может наладить диалог с симпантом, уже понятно. Иначе я бы перед тобой тут не распинался, желающих и так пруд пруди. Дело в том, что симпант не может развиваться как разумное существо сам по себе, вне некого ментального симбиоза с человеком. Собственно, отсюда пошло само слово симпант — от слова симпатия. К новорожденным симпантам подходит предварительно подготовленный человек со способностями к контакту. Дальнейшее можно было бы назвать импринтингом, но процесс сложнее. Открыв глаза и увидев человека, новорожденный симпант принимает его за… не знаю, трудно подобрать аналогию. Не за хозяина. За отца, покровителя, друга — наверное, все вместе. Но этот процесс обоюдный. Человек в этот момент тоже как бы приносит клятву на верность симпанту. Это происходит само собой, но процесс всегда взаимен. Если контакт получился, то симпант никогда не оставит своего хозяина. Но и хозяин привязывается к симпанту. Они становятся в некоем роде симбионтами. Ни с кем другим симпант уже не сможет быть в таких отношениях. Если человек умрет, его симпант переживет его ненадолго. Переживет ли человек потерю симпанта — скорее всего да, но это зависит от характера. Не все могут. В любом случае такого горя я врагу не пожелаю.