Дикон отобрала у меня свой пистолет.
– Ну, что скажешь, Соколиный Глаз? Она внизу, под лестницей? Или это кровь парня, которого укусила пчела?
С такой Ронел мне было комфортно; но от счастья я не умирал.
С Круз-авеню свернула машина для подметания улиц; сдвоенные вращающиеся щетки сгребали накопившийся за ночь мусор. Мы смотрели, как щетки краснеют от крови, равнодушно шлепая по следам Горан. Лоб водителя упирался в ветровое стекло; ему явно требовался дефибриллятор, чтобы он хоть что-нибудь заметил.
– Господи, – пробормотала Дикон, и я заметил кровь на ее босых ногах.
Мы прошлепали по влажной мостовой к лестничному колодцу. Дикон зацепилась за фонарный столб, и я понял, что под плащом у нее лишь нижнее белье и наплечная кобура. Тут мне в голову пришла новая мысль.
– Осторожно, детектив, – сказал я.
Слишком поздно. Пуля ударила в столб, и выстрел гулко разнесся по лестничному колодцу.
Я оттащил Дикон в сторону.
– Ты обезоружила свою партнершу?
– Она была мертва. Зачем ее обезоруживать?
Детектив Дикон принадлежала к числу тех, кто стал бы спорить даже с апостолом Петром.
– Очевидно, она была жива и ты ошибалась.
Дикон взяла свой автоматический пистолет двумя руками.
– Это хорошо. Если я сумею взять ее живой, она сможет снять с меня все обвинения. Как бы. Конечно, история с багажником потребует некоторых объяснений…
– Тогда вызови полицию.
– Как? Достать шпионскую рацию из трусиков?
Мимо пробежал почтальон; он что-то кричал в свой сотовый, решив нашу проблему. У нас оставалось около трех минут до появления полиции.
Я лег на живот и пошевелил пальцами в сторону Дикон.
– Дай «кобру».
Дикон посмотрела на меня так, словно я просил у нее почку.
– Что тебе дать?
– Ты читала мое досье, Ронел. Именно этим я и занимаюсь.
Дикон бросила пистолет мне на грудь так, словно повестку с вызовом в суд.
– Только стреляй в нужного полицейского.
Я не ответил. Ее остроты утомляли сильнее, чем перестрелка.
В моем сознании возникли воспоминания о Ливане, но я постарался выбросить калейдоскоп бойни из головы. Сейчас не стоило размышлять о прошлом. Мне совсем не светило получить пулю в голову из-за того, что я заново переживал операцию «Зеленая линия».
Подвальные лестницы в моем квартале были стандартными: перила из кованого железа, восемь ступеней вниз и маленькая дверь, ведущая в бетонный подвал. Крошечные закутки не предназначались для людей моих размеров. Взявшись за перила, я пополз по плитке; рубашка шуршала по бетону.
Снизу доносился шум. Тяжелое дыхание и шорох ткани. Я чувствовал, что Горан приходит конец, но, чтобы нажать на спуск в последний раз, много сил не нужно. Я видел, как парни продолжали сражаться полдня, и силы им придавала лишь желчь.
Я заглянул в узкую щель между полом и коваными перилами. Дикон подергала меня за брюки.
– Что ты видишь?
– Ногу.
– Одну?
– Вторая под ней. Думаю, она упала, когда пыталась сойти по последним двум ступенькам.
– Хорошо. Ты видишь оружие?
Я переместился вперед еще на дюйм. Рука Горан дергалась, как выброшенная из воды рыба; но пистолет она достать не могла.
– Она его уронила. Пошли.
Я вскочил на ноги, но Дикон умудрилась оказаться первой, оттолкнув меня локтем, и сделала первый шаг.
Она двигалась быстро, но ее опередили. Мое сознание едва успело зафиксировать фигуру Горан, лежавшую, точно сломанная кукла на дне лестничного колодца, когда дверь за ней распахнулась. Невероятно волосатые руки вытянулись вперед, схватили Горан за плечи и заволокли внутрь. Она исчезла за секунду, словно ее никогда здесь и не было. Дверь захлопнулась, и я услышал, как задвигается засов.
– Ты видел руки, – прошептала ошеломленная Дикон. – Как будто это была обезьяна. Не могу поверить своим глазам.
Я протиснулся вниз мимо нее и постучал костяшками пальцев по армированной сталью двери.
– Открой дверь, Макэвой. Используй военную хитрость.
Я попытался обхитрить дверь плечом. Она задрожала, но не поддалась.
– У тебя, случайно, не завалялось в нижнем белье кислородоэтиленовой горелки вместе со шпионской рацией, Ронел?
– У меня в голове вертится одно симпатичное словечко, Макэвой. Стреножить. Ты его еще не забыл?
У нас не было времени для подобных разговоров. Клойстерс – маленькое местечко, и стреляли здесь редко. В любую секунду в нашем квартале могла появиться половина местной полиции, а подобное вооруженное соседство нам было совсем ни к чему.
– Значит, ждешь поддержки?
– Я не могу ждать, – Дикон начала рассуждать вслух. – Я должна следовать за обезьяньими руками.
– Ты погружаешься все глубже, Ронни. После каждого следующего шага вернуться обратно будет труднее.
Казалось, Дикон пыталась заглянуть за горизонт.
– Мы погружаемся все глубже, Макэвой. Мы. Ладно, мы ступили на кривую дорожку, но она еще может стать прямой.
«Что ж, в нашей команде уже два дешевых философа», – подумал я.
– Да, после пары пчелиных укусов.
И вновь пчелиные укусы вернули Дикон в реальность.
– Да пошел ты, Дэниел. Давай-ка проваливать отсюда. Я хочу заполучить живую Горан; без нее мне в полиции больше не работать. – Она посмотрела мне в глаза, и я увидел в них надежду, которой не замечал раньше; она сразу помолодела лет на десять. – Если я доставлю Горан, а ты дашь показания, этот дерьмовый день может закончиться хорошо. Конечно, меня отправят в патрульные. Может быть, мне придется посещать психолога, но я сумею остаться в системе.
Моя ладонь лежала на армированной двери, пока Дикон произносила свою речь, и я почувствовал дрожь – где-то в здании захлопнулась дверь.
– Они вышли через заднюю дверь.
– Может быть, в больницу?
– За этим должен стоять Фабер. И я сильно сомневаюсь, что он доставит ее в больницу.
Дикон улыбнулась, и я вспомнил волка, который однажды выследил меня в долине реки Луп.
– Они наверняка думают, что мы идем по их следам, – задумчиво сказала детектив.
Я понял, что у нее на уме.
– Поэтому они некоторое время будут кружить.
– Однако мы знаем, куда они направляются.
– Может быть.
– И мы можем оказаться там раньше.
– Слишком много неопределенности.
Дикон взбежала вверх по ступеням.
– Да, слишком много, – согласилась она. – Но мне удавалось выживать и с худшими шансами.
* * *Дикон заставила меня сесть на заднее сиденье, когда мы ехали по городу, и это меня слегка развеселило, ведь я не находился под арестом, а машина не была приспособлена для перевозки задержанных. Металлическая сетка отсутствовала, и я почти наверняка мог бы добраться до дробовика, спрятанного под пассажирским сиденьем. Однако ничего подобного у меня и в мыслях не было. Я решил немного вздремнуть.
Обычно ни к чему хорошему это меня не приводит. Если я засну хотя бы на десять минут при свете дня, то до заката буду чувствовать себя отвратительно. Но сейчас у меня не оставалось выбора. Хоть мне и удалось поспать несколько часов прошлой ночью, на меня навалилась жуткая усталость.
«Дэниел Макэвой уже не так молод, как прежде».
Истинно, как слово Господне.
Дикон ехала быстрее, чем следовало, привлекая ненужное внимание, но я не возражал. Меня укачивало, и я спал. Даже ее монотонный голос, продолжающий поносить всех и вся, успокаивал.
Я улегся на заднем сиденье, опираясь затылком на ремень безопасности, от которого пахло марихуаной, и уже полностью погрузился в сон, когда в кармане зазвонил телефон Мейси Баррета.
Проклятая штука начала посылать радиацию в мое ухо прежде, чем я успел сообразить прочитать имя звонящего.
– Хм-м-м? – сонно пробормотал я.
– Ах ты, проклятый урод в самоволке!
– Хм-м-м? – повторил я, все еще не понимая, что происходит.
Военный термин никак не вписывался в мою реальность.
– Ты под кайфом, засранец? Я ведь тебя предупреждал.
– Нет, вовсе нет, майор. Просто безумно устал.
Голосу это не понравилось.
– Проклятье, как ты меня назвал, Баррет? Майор? И ты еще шутишь?
Призрачный Зеб решил прийти ко мне на помощь:
«Кончай, Дэн. Чей это сотовый?»
И тут я окончательно проснулся. У меня в руке был телефон Баррета, и я беседовал с Ирландцем Майком.
– Вот именно, – сказал я. – Я пытаюсь шутить, как всегда, малыш Майки.
– Малыш Майки! Малыш Майки?
– Слишком интимно? Да, насколько я понимаю, мы не так близки.
После долгой паузы он спросил:
– Проклятье, кто это? Передай трубку Мейси.
Дикон щелкнула пальцами, чтобы привлечь мое внимание.
– Мы приехали, – деловито сообщила она, словно нам предстояла встреча с бухгалтером.
Я выглянул в окно. «Медное кольцо» в такой ранний час еще было закрыто, но я мог бы поспорить, что внутри жизнь била ключом. Я вспомнил автомобиль Фабера, за которым мы следили вчера, – он был припаркован на противоположной стороне улицы. Похоже, мы приехали в нужное место.
– Аллё! – заорал Ирландец Майк. – Кто это?
– Это я, твой любимый партнер, – ответил я со всей серьезностью, очень надеясь, что ФБР нас слушает. – О чем хочешь поболтать, Майк? Про убийство, наркотики или проституцию?
Внезапно Ирландец Майк стал сама любезность.
– Я не знаю, о чем вы говорите, мистер. Честно говоря, я уверен, что ошибся номером.
– Не-е-е, – сказал я. – Я узнал твой номер, Майкл Мэдден. Я поместил его в свой телефон в Бруклине, когда мы договаривались о переправке кокаина. Помнишь?
Ирландец Майк повесил трубку.
* * *В обязанности швейцара «Медного кольца» входило не пускать в клуб нежелательных посетителей, а в «Слотце» его коллега выпроваживал за дверь тех, кто остался без наличных. Трудно понять, как человек вроде Джарида Фабера мог провести в убогом логове Вика хотя бы пять секунд, поскольку он был птицей куда более высокого полета.
Может быть, я задам ему этот вопрос, прежде чем пристрелю.
Клуб был заперт так же надежно, как ядерный бункер во время нападения зомби, которое средства массовой информации считают неизбежным. Стальные жалюзи закрывали двери и окна, на стене красовались сразу две коробки охранной сигнализации.
Дикон перевела «автомат» машины на нейтраль, и мы несколько мгновений осматривали заведение. А я тем временем засовывал свою наличность под заднее пассажирское сиденье полицейского автомобиля. Моя бессмертная душа будет мучиться, если Фабер не только застрелит меня, но и заберет мои деньги.
– Выглядит неприступным, – наконец заметила Дикон. – Сомневаюсь, что мы сможем взять клуб штурмом.
– Только не через главный вход. Но и они не станут входить через эту дверь с окровавленным полицейским.
Дикон задумчиво кивнула. Часть прежнего азарта ее уже покинула. Возможно, она начала понимать всю серьезность своего положения. Ронни собиралась проникнуть в укрепленный клуб за раненым офицером полиции, а в качестве поддержки у нее имелся только человек, которого подозревали в убийстве. Должно быть, теперь спокойные дни работы в качестве детектива вспоминались ей как розовый сон.
– Ладно, мы войдем с другой стороны.
– Мы? Мне кажется, сейчас самое время вызвать кавалерию. Очень скоро у Фабера здесь будет умирающий полицейский, если только Горан уже не в клубе. Никто не поверит ни одному его слову. И если повезет, его прикончат за сопротивление полиции.
Дикон упрямо надула губы.
– Нет. Как только Фабер услышит полицейскую сирену, он забьет последний гвоздь в гроб Горан. Когда я говорю гвоздь, то имею в виду пулю, а под словом гроб – голову. Я должна сама во всем разобраться.
– Будь моим гостем.
– А я думала, что у тебя тут свой интерес. Разве ублюдок не убил твою подружку?
Так и было, и я постарался задвинуть эту мысль в самые глубины подсознания, но при упоминании Конни кровь в моих жилах закипела.
– Ладно, мы войдем в здание с заднего хода. Но дай мне дробовик.
– Не выйдет.
Я поднял «кобру.32».
– Я не стану входить в клуб с такой игрушкой. Мой палец едва достает до спускового крючка.
Мы смотрели друг на друга как дети, которые обмениваются картами, пока Дикон не сделала мне встречное предложение.
– У меня есть нож.
– Поздравляю. Почему бы тебе не метнуть его в людей с пистолетами?
– Я возьму «кобру» и дробовик. А тебе достанется «смит-вессон».
– Запасные обоймы?
– Две в кобуре.
Неплохая сделка.
– А как насчет ножа? Ты намерена им воспользоваться?
Дикон закатила глаза и вытащила нож с выкидным лезвием и рукояткой из слоновой кости из-за козырька от солнца.
– Что-нибудь еще, Макэвой? Может быть, хочешь мой лифчик?
Я задумался.
– А какого он размера?
* * *Существовал единственный способ обойти здание – тот самый переулок, в котором Дикон всадила полдюжины пуль в свою напарницу. Ронел двигалась быстро, не глядя на развалившуюся старую лачугу и стараясь не наступать на черные пятнышки крови.
Затем она изменила стратегию, вернулась к лачуге, вытащила пистолет и имитировала несколько бесшумных выстрелов.
– Я пытаюсь это пережить, – неохотно пояснила она, заметив, что я сморю на нее через плечо. – Повторяя свои действия, я их смягчаю, делаю не такими важными.
– О, – пробормотал я. – Фрейд?
– Джон Уэйн Гейси.[50]
Должно быть, у меня был потрясенный вид, и Дикон ухмыльнулась.
– Шучу. Доктор Фил.[51]
– Понятно. Так намного лучше. Могу спорить, что ты предпочла бы делать это в туфлях.
Дикон кивнула.
– Доктор Фил ничего об этом не говорил.
* * *В задней части клуба находилась маленькая парковка, которой пользовались три или четыре соседних заведения. Я заметил два ресторана и зоомагазин, куда в данный момент привезли канареек. Маленькие птички верещали, когда их клетки переносили с места на место, и воздух наполняла пронзительная какофония паники.
– Именно так я себя чувствую, – сказал я Дикон, стратегически обнажая одну из граней моей личности. – Доктор Саймон заверил меня, что это должно вызывать у людей желание подружиться со мной.
– И голос у тебя звучит соответственно, сука, – сказала детектив, явно не читавшая статью Саймона.
Дверь заднего входа в «Медное кольцо» находилась на северном углу парковки, и там уже стоял парень, каждые пять секунд проверявший машины. Он выглядел так, словно мечтал задушить каждую из канареек.
– Они еще не приехали, – сделал я вывод, присев на корточки за зеленым мусорным баком, от которого пахло фруктовыми коктейлями, и я вспомнил, что ничего не ел. – Парень нервничает. Ты только посмотри на него, он затягивается сигаретой так, словно каждая затяжка может стать последней. Они позвонили, чтобы предупредить, но еще не добрались сюда.
– Согласна, Шерлок, – сказала Дикон, присаживаясь рядом со мной на корточки. – Взгляни на идиота. Он выглядит таким же пугливым, как Бэмби. Похоже, у всех вышибал проблемы с терпением.
Я мог бы поспорить, что все мы, вышибалы, казались Дикон одинаковыми.
– У меня есть идея.
Дикон не стала радостно аплодировать, мои слова не произвели на нее впечатления.
– У тебя есть идея? Так говорил мой бывший, доставая последнюю резинку из пачки.
Это один из тех случаев, когда я не хотел знать о том, что было дальше. Я мрачно молчал до тех пор, пока любопытство Дикон не победило.
– Ладно, большой мальчик. Порази меня.
И я рассказал ей мой план. Я излагал его вслух, и он все больше и больше казался мне глупым.
– Кто будет драться? – только и спросила Дикон, когда я закончил.
«Интересно, как много от полицейского офицера укоренилось в этой женщине?» – подумал я и вспомнил старую шутку, которая не имела места в современном мире, разве что в графстве Слайго,[52] где умеют оценить мизогинизм.[53]
* * *Я отжал тормоз на мусорном баке и надавил на ручку. Бак легко покатился вперед, оказавшись легче, чем я предполагал. Только пластик и картон. По большей части. На парковке появились люди, которые приехали на работу; продавцы из магазина, торговавшего домашними животными, продолжали заносить клетки с канарейками. Вышибале приходилось следить за многими машинами.
Бак с шумом катился по парковке, и я специально задел стоявший у тротуара грузовик, чтобы швейцар обратил на меня внимание.
«Да, большой зеленый мусорный бак, – сказал Призрачный Зеб. – Думаю, он может захотеть познакомиться».
О, так ты вернулся.
«Я никуда не уходил. И я останусь до тех пор, пока ты меня не найдешь».
Охранник заметил мои голову и плечи за мусорным баком.
– Послушай, мусорщик. Отвали отсюда, ты понял? Я жду машину.
– Брось, приятель. Сколько раз еще повторять. Я не мусорщик, а инженер по переработке отходов, – ответил я, перекрикивая щебет канареек.
Призрачный Зеб захихикал:
«Замечательно. Ты создал образ».
Создал образ? Да кто ты такой? Аль Пачино?
– Мне плевать, как ты себя называешь. Отвали в сторону. Или мне придется оторвать тебе ухо.
– Очень впечатляющая угроза, – сказал я, подкатывая бак поближе. – Звучит так, словно ты и вправду можешь это сделать.
Швейцар загордился.
– Это мой стиль. Впечатляющие угрозы. Люди не верят, когда ты мямлишь что-то неопределенное, но, если ты убедительно проходишься по их задницам, получается совсем другое дело.
Я поставил бак на тормоз, чтобы он не поехал по съезду обратно.
– Я тебя понял. Будет впечатляюще, когда я открою крышку и большой разозленный полицейский вышибет тебе мозги прикладом дробовика.
Он задумался.
– Ну, это будет уже слишком. Зачем столько информации? К тому времени, когда я ее переварю, это дерьмо уже закончится.
– Совершенно точно, – сказал я голосом Мориарти.