У каждого из нас, за плечами долгая кочевая жизнь. Ещё там, в Старом свете, мы привыкли к временному жилью. Съёмным квартирам, казармам и палаткам. Привыкли к минимальному количеству вещей. Отсутствию тепла и уюта. Наверное, именно поэтому, мы так ценим маленькие житейские радости, вроде горячего завтрака или вкусного ужина.
Кстати, о ужине. Обещанного плова не получилось. Повару не просто по лицу съездили, а повредили челюсть. Наш «главный по кастрюлям» отлёживается у себя в вагончике, мычит что-то нечленораздельное, а мы, второй день подряд, пробавляемся консервированной говядиной и набегами в окрестные харчевни.
Вот и сейчас, на нашем столе стоят пустые консервные банки. В одну из них, кто-то бросил ложку и она торчит оттуда, как белый флаг, над крепостью. Несколько толсто нарезанных ломтей хлеба с вишнёвым мармеладом и кружки с кофе — вот и весь ужин.
Эндрю, закусив зубами зубочистку, как всегда возится с железками. Чистит пистолет и тихо напевает старую ковбойскую песню про парня, который отправился в долгий путь через прерию. Напротив него, — Карим. Вальяжно развалился на хлипком стуле и не отрывается от толстой книжки, купленной в соседней лавке. Так увлекся, что забывает стряхнуть пепел с сигареты и он падает ему на футболку.
— Во-первых, — Эндрю сделал небольшую паузу, и внимательно осмотрел возвратную пружину. Хмыкнул, аккуратно протер её тряпкой и продолжил разговор, который мы начали ещё за ужином. — Эти парни прибыли в Новый мир всего две недели назад. Их нет в чёрном списке, но готов поспорить на месячное жалованье, что на их совести уже не один труп. Помимо тех, про которые рассказал их главарь, конечно. Во-вторых, — послезавтра, с базы переселенцев, прибывает конвой.
— Да, знаю, — кивнул я. — Вместе с ним приезжает Билл Тернер и два грузовика с грузом для экспедиций.
— И рота охраны, для усиления местных патрулей, — дополняет Пратт. — После того, как в Порто-Франко участились перестрелки, сюда перебрасывают одну роту из батальона охраны. Парни из конторы Виктора шепнули, когда забирали изувеченного бандита. Кстати, просили тебе передать, чтобы клиентам, в следующий раз, ломал одну руку, а не обе. Как его допрашивать, если на нём живого места не осталось? Он же ни говорить, ни писать не может.
— Пусть привезут обратно, — предлагает Карим. Он нехотя отрывается от книги и отправляет в пепельницу окурок. — У нас быстро заговорит. Даже со сломанной челюстью. А рота на усиление — это, чёрт побери, прекрасно. Давно пора. А то развели, понимаешь, бардак.
Шайя прав, — беспорядки в Порто-Франко уже начались. И выстрелы, последнее время, звучат на улицах всё чаще и чаще. Бандитские войны докатились и сюда. Ночи не проходит, чтобы патрули не влипли в какую-нибудь передрягу.
— Надо сматываться отсюда, — подвёл неутешительный итог Пратт. — И чем быстрее, тем лучше.
— Чамберсу рассказывал?
— Нет. Он сегодня не вылезал из своей конуры. Закопался в бумагах, как крот.
— Пойду прогуляюсь, — я поднялся из-за стола и сунул в набедренный карман пачку сигарет. — Что-то кости ломит. Старею, наверное.
— Я старый и больной человек! Меня девушки не любят, — проскрипел Карим и ехидно кивнул в мою сторону.
— Чего? — проходя мимо него, я перевернул обложку книги. — Что ты там читаешь? Ясно… Ты уже должен выучить эту книгу наизусть. Сколько тебя помню, только её и читаешь. Или знакомые буквы рассматриваешь?
— Вы жалкий, ничтожный человек, — парирует Шайя и снова утыкается в книгу.
Из темноты доносился шум прибоя, солёный запах моря, перемешанный с запахом трав. Я поднял голову, вдохнул полной грудью и посмотрел на звёзды. Их в этом мире много. Всё небо усыпано. Правда, по уверению, Джека, ни одного знакомого созвездия никто так и не нашёл.
В окне Чамберса горит мягкий свет. Настольная лампа, с матерчатым абажуром, бордового цвета. Единственная вещь, которая осталась у него из Старого мира. Не знаю, наверное с ней связаны какие-то воспоминания — очень бережно к ней относится. У него даже взгляд меняется, когда он, задумавшись, смотрит на неё. Ещё один осколок из прошлой жизни.
Вагончик у него такой-же как и у нас. Живут вдвоем, с Биллом Тернером. Два человека, а свободного места меньше. Всё завалено какими-то чехлами, папками, коробками, свёртками. Одним словом, — обычный гражданский бардак.
Несколько минут мы болтали о каких-то пустяках, прошлись по списку запланированных работ и прикинули объём оставшихся. Закончили писать. Прочитали. Выругались. Вычеркнули из написанного три пункта и добавили четыре. Немного подумали. Вычеркнули два. Добавили ещё пять. Махнули рукой и закурили.
— Кстати, Джек, давно хотел спросить. Что за аббревиатура такая? Имею ввиду код нашей поисковой партии.
— JCH-10? По имени руководителя и количеству выходов «в поле». Они изначально привязываются к начальнику. Джек Чамберс. Десятая партия, — он провёл рукой в воздухе, словно написал имя на стене. — Просто и понятно.
— Интересный подход. В чём смысл?
— Сразу видно чего ждать. Чем выше номер, тем больше шансов на успех. Поэтому и финансирование у нас лучше, чем у некоторых моих коллег. Опыт, как говорит один мой знакомый, не пропьёшь.
— Так у тебя, можно сказать, юбилейный выход? Поздравляю! Надеюсь, нас будут провожать с оркестром? Прощальный ужин, торжественный парад и напутственные слова начальства? Представляю себе эту картину. Кто-нибудь из местного руководства выйдет на трибуну, наспех сколоченную из пустых консервных ящиков и толкнёт речь: «Мальчики! Мои дорогие мальчики! Сегодня вы отправляетесь в трудный и опасный поход. Но я верю в вас! Верю, горжусь и завидую вашим судьбам…»
— Не паясничай, Поль!
— Уже перестал. Сука…
— Что?!
— Да так, вспомнил одного маразматика из министерства обороны Франции. Примерно так и говорил. Нас выстроили на плацу, чтобы старый болван смог поупражняться в красноречии. Долго говорил. Жара стояла, — адская! Думали, что ещё немного и наш, второй парашютно-десантный, в полном составе превратится в хамон. А этот паскуда всё говорил и говорил… Надо заметить, что мысли излагал складно. Так проникновенно, что я стоял и ждал, когда же эта падла пустит слезу умиления. Некоторые новобранцы смотрели на него горящими от восхищения глазами. Они уже видели ордена, медали, сержантский галун и женщин, бросающих им под ноги букеты цветов.
— А что было потом? — Чамберс отложил карандаш в сторону и посмотрел на меня.
— Потом нашу вторую роту закинули в такое дерьмо, что живые позавидовали мёртвым. И большинство этих молодых юношей, вернулись домой в цинковых гробах. Романтики всегда погибают первыми.
— Можно вопрос?
— Валяй.
— Почему ты не стал офицером, Поль? Ведь у тебя французское гражданство. Тебе не надо было воевать, чтобы получить заветный паспорт.
— Я собирался. В тот день, когда должен был уехать учиться, мой взвод отправляли в командировку. Подумал, что это как-то… не по-товарищески, — оставить парней в этот момент. Там меня тяжело ранили. Карим вытащил. При этом, сам получил пулю в предплечье, но меня не бросил, — вынес. Потом я долго валялся в госпитале. Закрутилось, завертелось. Курс реабилитации… Ещё одна командировка… Ещё одно ранение… Ладно, забудь, — отмахнулся я. — Не знаю, что на меня нашло. Иногда воспоминания приходят не вовремя. Как незваные гости к ужину. Кстати, а тебе идёт.
— Что именно?
— Ты и Рино, — кивнул я на рысёнка, который развалился на коленях у Чамберса. — Вы вместе хорошо смотритесь. Седовласый, овеянный легендами походник и дикий зверь Нового мира. Особенно, когда ты ему пузо чешешь.
— Брось, — он выглядел немного смущённым, — этот ворюга сам ко мне припёрся. Ходит, понимаешь, где ему вздумается. Вот, чтобы не влез куда-нибудь, взял на колени, мерзавца эдакого. Убежит ещё куда-нибудь, так вы же весь Порто-Франко на уши поставите!
Джек провёл рукой по голове малыша Рино. Тот довольно заурчал и уткнулся мордой в ладонь. Идиллия…
— Чёрт побери, — я вытащил сигарету, — все при деле, кроме старика Поля. Джек, скажи одну вещь?
— В чём смысл жизни?
— Нет, гораздо серьёзнее. Когда мы наконец отправимся в путь? Не скажу, что мне здесь не нравится, но…
— Скоро, — задумчиво кивнул Чамберс, поглаживая рысёнка. — Очень скоро. Послезавтра возвращается Тернер. Вместе с ним приезжают новые сотрудники. Он вчера прислал мне телеграмму и пачку досье. Хочешь взглянуть?
— Досье на будущих коллег? Уговорил, давай свою пачку, — я потушил в переполненной пепельнице окурок.
— Тебе, между прочим, интересоваться такими вещами, по долгу службы положено!
— Уже покраснел. От стыда. Почитаю. Иначе сдохну от скуки.
— Тогда иди и читай, — он подал мне толстую папку, — дай с бумагами разобраться. Пока уедем, с меня Орденские финансисты три шкуры спустят! То у них здесь не сходится, то у них там не проходит. Ладно, иди Поль! И кота своего забери! — подал голос Джек, когда я уже подходил к двери.
— Тогда иди и читай, — он подал мне толстую папку, — дай с бумагами разобраться. Пока уедем, с меня Орденские финансисты три шкуры спустят! То у них здесь не сходится, то у них там не проходит. Ладно, иди Поль! И кота своего забери! — подал голос Джек, когда я уже подходил к двери.
— Зачем? Вы просто созданы друг для друга.
— Я тебе говорю, Поль, он сам пришёл.
— Конечно сам! Кстати, Легенда, если ты хочешь выглядеть эдаким суровым парнем, то дело, конечно твоё. Но, в этом случае, надо убрать миску с консервированным мясом, — я ухмыльнулся и кивнул в сторону письменного стола, — которую, как понимаю, держишь специально, для этого ушастого обжоры.
11 5 год, по летоисчислению Нового мира Ангар Nr. 39, Порто-Франко
Сны бывают разными. Иногда они возвращают тебе то, что затерялось в далёком прошлом. Вместе с воспоминаниями, болью и глупыми мыслями. А иногда, — странными, которым даже Фрейд не придумает путного объяснения. Как сейчас. Вот скажите, — причём этот дизельный генератор?
Я открыл один глаз, но звук, преследовавший меня во сне, не умолк. Даже напротив, — он обрёл форму и цвет. В виде рысёнка, устроившегося у меня под боком. Рино урчал громко, перебирая передними лапами. Иногда он выпускал когти, проверяя на прочность одеяло. Вот обормот!
— Подъём, Нардин! — кто-то тряхнул меня за плечо и тенью ушёл в сторону. Зашелестели жалюзи, в глаза ударило солнце. Чёрт бы вас побрал, — я заснул только на рассвете!
— Парни, — мычу сквозь сон, — отвалите! Вместе с Рино. Дайте же, наконец поспать.
— Вставай. Работы у нас много, а времени мало. Кофе будешь? — это Пратт. Он проходит на кухню и достаёт из шкафчика три кружки.
— Валяй, — сажусь на кровати и провожу ладонями по лицу. Вот черти! Поспать точно не дадут. На улице грохнул одиночный выстрел. Это что такое?!
— Не дёргайся, это Карим, — Эндрю выглянул в окно и усмехнулся. — Траву косить пора, вот и развлекается.
Да, траву регулярно скашивают вдоль нашего периметра. В первую очередь, — из-за местных ползучих гадов и ядовитых насекомых, которых здесь предостаточно. Как говорил один местный эскулап: «Каждый укушенный, это прекрасный повод проверить наши противоядия. Или задуматься о создании новых, если пострадавший всё-таки умер». Тварей здесь никто серьёзно не изучал, и сыворотку создали для двух-трёх видов. В общем, — лучше поберечься. Не люблю змей. Ещё со времён службы в Гвиане, — не люблю. Любых. И в виде пресмыкающих, и в человеческом обличье. Хотя, ещё не известно, кто из них опаснее.
Через несколько минут послышались шаги, хрустнули, под подошвами ботинок мелкие камешки и в дверях появился Шайя.
— Видали? — Карим держит на вытянутой руке застреленную змею.
— Хороший экземпляр, — Пратт покосился на трофей, — у этой твари мясо вкусное. На цыплёнка похоже. Если вымочить в белом вине, а потом на запечь на углях.
— Ты умеешь готовить?
— Нет. Лучше ты этим займись, а то консервированная еда уже достала. Тем более, что вино у нас есть.
Карим положил змею на землю, рядом с дверью. Интересный окрас у этой гадины. Светло-коричневый, с пятнами шоколадного оттенка. Они хаотично разбросаны вдоль тела, отчего сходство с камуфляжем поразительное. Будто змею нарядили в пустынный «Chocolate Chip». В траве, такую трудно заметить. Приплюснутая голова, треугольной формы. Точнее не опишу, — её форму немного подпортил Карим. Она вся забрызгана кровью, а посередине зияет рваное пулевое отверстие.
Да, белое вино у нас есть. «Côtes-de-provence». Пять бутылок белого и десять красного, из магазина, который брали штурмом два дня назад. Когда его хозяин узнал, что мы с Каримом из Франции, то чуть не прослезился. Правда, Шайя выдвинул другую версию, — что торговец больше опасался за винный погреб. Как бы там ни было, но подарок мы получили.
Рядом с нашими воротами, подняв клубы пыли, останавливается грузовик. Из кабины легко выпрыгивает женщина. Следом, появляется водитель, который забравшись в кузов, подаёт пассажирке большой, видавший виды, рюкзак и кожаный оружейный чехол.
— Неужели, эта гостья к нам? — дёргает бровью Карим.
— Точно, — подтвердил Эндрю и внимательно посмотрел на прибывшую. Присмотрелся и даже свистнул от удивления. — Мама дорогая! Ну всё, парни, кончилась наша вольная жизнь. Добро пожаловать обратно в армию…
— Если не ошибаюсь, — вспомнив прочитанные ночью досье, — это Анастасия Фёдорова.
— Ты с ней знаком?
— Ещё нет.
— Сейчас подойдёт, — Пратт усмехнулся и отхлебнул кофе, — и спросит: «и где этот…»
— Привет мальчики, — женщина сбросила рюкзак на землю, а сверху пристроила потёртый оружейный чехол, — Эндрю! И ты здесь? Надоело просиживать штаны на форпостах?
— Да, мэм…
— А это, как я понимаю, Поль Нардин и Карим Шайя. Приятно познакомится.
— Вы совершенно правы, мадам.
— Говорят, что когда мистер Карим покинул Базу, Виктор перекрестился и вздохнул с облегчением? Неужели это правда?!
— Никак нет! Это гнусный поклёп! — Карим шутливо склонил голову. — Разве я и Поль похожи на бузотёров и забияк?
— Не знаю, — Анастасия окинула нас оценивающим взглядом и усмехнулась, — посмотрим. И где этот старый развратник Чамберс?
— Там, — одновременно сказали Эндрю и Шайя, показывая в разные стороны. Я решил ничего не показывать, чтобы выглядеть немного поумнее, чем эти два, хлопающих глазами, идиота.
— Спасибо, — она улыбнулась, — очень информативно.
Анастасия Фёдорова, — я мысленно пролистал досье. — Тридцать девять лет. Вдова. Детей нет. Геолог с большим опытом полевой работы. Выпускница Ленинградского горного института. В Новом мире оказалась год назад. За плечами одна экспедиция с Джеком Чамберсом. Нашла уголь неподалёку от форта Линкольн. В чехле, если вкусы не изменились, охотничье ружьё МЦ-6, двенадцатого калибра. Хороший стрелок.
Выглядела, надо заметить, Анастасия прекрасно. Высокая, с хорошей фигурой. Красивая линия бёдер. Шатенка, с коротко подстриженными волосами. Карие глаза смотрели на собеседника внимательно, но с небольшой иронией. Движения сильные и плавные, как у пантеры. Она похожа на Фанни Ардан, если вспомнить её роль в фильме «Соседка» и учесть разницу в возрасте. Одета в синие джинсы, высокие рыжие берцы и клетчатую рубашку. На поясе кобура. Вот это да! У неё Люгер Парабеллум. Интересный выбор.
Спустя несколько минут, примчался Чамберс и похитил мадам Фёдорову. Он шёл навстречу, широко раскинув руки и светился такой улыбкой, будто ему премию выдали. Представил новую коллегу, и разогнал по местам — работать. По специальности, конечно. Очередную машину разгружать.
Весь день мы пахали, как проклятые. Карим тихо матерился, косясь в сторону соседнего с нашим вагончика.
— Оставь, Карим! Это безнадёжно! — Эндрю устало опустил ящик на пол и вытер лицо шейным платком. — Она не женщина, а кремень! Побереги свой пыл для других!
— Это почему?
— Ты знаешь не хуже меня, — я вытащил из кармана сигареты и уселся на пороге ангара.
— Однажды, — Пратт крякнул и опустился на землю рядом со мной, — в одном из баров Порто-Франко, когда она с подругами праздновала чей-то день рождения, к ней прицепились два пьяных мужика. Не знаю, что они ей сказали, но один сделал большую ошибку.
— Зажал в угол?
— Нет. Хлопнул по заднице и сказал какую-то вульгарную пошлость. Причём сделал это неприлично грубо.
— Неприлично сказал или неприлично хлопнул? — попытался уточнить Шайя.
— А тебе не всё равно? — спросил я. — И что? Она его пристрелила?
— Врезала по яйцам. Два раза. С толком, чувством и расстановкой. А второму, который полез на выручку своего приятеля, выбила несколько зубов. Бутылкой из под шампанского.
— Эх, какая женщина! — вздохнул Карим. Не найдя слов, для определения, помахал перед лицом пальцами, сложенными щепотью и вздохнул ещё раз. Да, старине Шайя всегда нравились уверенные в себе женщины. Потом он махнул рукой и ушёл обратно в ангар. Правильно. Физическая работа успокаивает.
Когда мы закончили дневные дела и выстроились в очередь перед душевой, послышался рык Чамберса. Он грубо выругался, швырнул что-то тяжёлое и выбежал из вагончика.
— Подъём парни! У нас проблемы.
— Что случилось, Легенда? Рино опять украл твой ужин?
— Расскажу по дороге. Собирайтесь.
— Собираться, это как? Воевать или так, прогуляться? Ты можешь толком объяснить?
— У нас мало времени, Поль! Нападение на конвой. В жёлтой зоне Порто-Франко.
— Джек, вали шутить в другое место. Конвой придёт только завтра.
— А я не шучу, сержант! Там что-то изменилось и они вышли сегодня утром.
— Твою мать…
Через несколько секунд, мы, похватав оружие и разгрузки, заваливаемся в джип. Эндрю, выскочивший из душа, даже вытереться не успел. Хорошо, что одежду не забыл. А то, что мокрый это ничего. Даже хорошо. Жарко не будет.