Вот и у Вайта туземный вариант гангрены протекал почти добродушно – куда спокойнее, нежели у злобной земной разновидности. К третьему дню запасы дичи в холодильнике камбуза иссякли, и толстяк вновь запасся пращей и потянулся на свежий воздух. Подкрасться к добыче он теперь не мог, но надеялся на авось – а вдруг кто сам подойдет на дистанцию прямого выстрела?
– Вы посмотрите, посмотрите, сэр Платон, – указывал он на валяющиеся тут и там тщательно обглоданные, облизанные, вычищенные ветром и выбеленные солнцем костяки птерадонов. – Пока не нужны были, так кружились, как комары над болотом. А сейчас? Ну где они? Хоть один! И прикормить нечем… – толстяк задумчиво покосился на Атлантиду. – Кровушки бы капнуть… Для запаха…
– По почте выпишите, когда отделение тут откроется, – с деланной серьезностью посоветовал археолог. – Пару стандартных наборов для переливания.
– А может, чучело поставить? В старину, говорят, многие крестьяне ставили на своих дворах для подманивания диких птиц.
Рассольников поперхнулся воздухом и захохотал.
– Смотрите, болид! – Вайт привстал на здоровую ногу и указал рукой в зенит.
– Если это болид, то планете настает полный инфаркт. Звука не слышно, а след широкий. Значит, очень высоко идет изрядная махина, – пробормотал Атлантида, закрывая ладонью глаза от солнца и вглядываясь в длинный огненный след. – Помутнение атмосферы на несколько лет гарантировано. Вымрет все, что шевелится.
– А мы, сэр?
– Мы в катере отсидимся. Нам-то что? Кислород из атмосферы никуда не денется. К тому же, многие рептилии от холода впадают в спячку. Мяса у нас появится – хоть оптовый склад открывай. Причем без всякой беготни: катайся не торопясь, и собирай.
– Планету жалко. Нравится она мне.
– Ни капли не жалко. Потому, как не болид это, а спасательный катер идет на посадку с максимальной экономией топлива. Сейчас о воздух оттормозится, сделает полный виток и часа через четыре бухнется рядом.
Историк окинул свой костюм критическим взглядом. Недавно прошедший через систему обработки спецодежды, он потерял изрядную долю лоска, однако выглядел вполне прилично. Жаль только, цветок в петлицу вставить нельзя – не изобрели их еще на этой планете. Впрочем, толстяк производил еще более ужасающее впечатление: одна штанина шаровар мятая, вторая закатана выше колена, выставляя на всеобщее обозрение багровую ногу, прошедший стирку бархатный пурпуан покрылся мелкими катышками, на камизе по-прежнему отсутствовала выдранная еще на Ершбике пуговица, а в руке раскачивается слепленная из двух ремней праща.
– Если повезет, вскоре сможем поесть как нормальные люди, – обрадовался Вайт.
– Не радуйтесь раньше времени, – охладил его пыл Атлантида. – Вспомните, что вам пытались скормить на «Ягеле».
– Не шутите так, сэр, – встревожился толстяк. – Неужели олимы способны сюда залететь?
– Олимы – нет. А вот какие-нибудь не попавшие даже в справочники семирукие осьминоги – запросто.
– Вы меня пугаете… – теперь миллионер всматривался в алый росчерк посреди голубого небосвода уже не с надеждой, а с тревогой.
Для достижения горизонта болиду понадобилось около часа, и еще часа через три с другой стороны вынырнула огромная, ослепительно-яркая, невыносимо грохочущая масса. Невидимое торсионное излучение, вырываясь из дюз, разметало в стороны мелкие камни и мусор, прорубила в кустарниках широкую просеку, и вскоре еще багровый от перегрева катер, почти такой же длинный, что и у путешественников, но вдвое меньшего диаметра, замер рядом в нескольких сантиметрах над землей.
– Дело пахнет анабиозными камерами, – почесал подбородок Атлантида.
– Почему, сэр? – не понял Вайт.
– Малый спасатель. Если он в дальнем патрулировании, то на нем экипаж три человека и два десятка анабиозных камер для спасенных. В конце полета они сдадут нас на базе, и уже там будут пробуждать, разбираться и лечить. А если в ближнем полете, то на нем только один пилот и несколько кресел. Тогда он быстро перебросит нас к себе домой… Даже не знаю, что лучше. Медузья дорога под боком. Места дикие и малоизвестные. Как выбираться станем?
Вытянутый корпус малого спасателя начал сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее заваливаться на бок. В самый последний миг, когда напарникам показалось, что сейчас он вдребезги расколется о камни, полыхнула вспышка меневрового двигателя, и космический корабль, потрескивая остывающей обшивкой, замер в парковочном положении.
Напарники напряглись в ожидании.
Люк отворился, в проеме показалась черная, как смоль, фигура с большими фасеточными глазами и острой вытянутой мордой.
– Накаркали, сэр, – обречено пробормотал Вайт. – Что это за чудище?
«Чудище» выпрыгнуло на землю, но как только оно попало на солнечный свет, стало видно, что это одетая в черный форменный мундир космонавтка, нацепившая, в полном соответствии с инструкцией, черный форменный бактериологический респиратор и большие герметичные очки.
– Люди-и! – радостно завопил миллионер.
Атлантида обогнул его, сделал несколько шагов навстречу и извиняющимся тоном сообщил:
– Не пугайтесь. Это и есть больной.
– Сержант Лиенна Тоус, капитан спасателя сто семь, – сверкнула из-за очков карими глазами космонавтка. – Почему вы без масок?
– За неимением таковых, – развел руками Рассольников.
– Поднимайтесь на борт через дезинфекционную камеру, она находится у заднего стабилизатора, – холодно скомандовала сержант.
– Скажите, – подковылял ближе миллионер. – А вы не могли бы оказать врачебную помощь и оставить нас здесь?
– В вашем распоряжении семь минут, – кивнула Лиенна Тоус.
– Я заплачу…
Сержант, не снисходя до ответа, развернулась к спасателю.
– Может, не поняла? – удивленно обратился к напарнику миллионер. – У нее, кстати, и переводчика на поясе нет.
– Так она из космофлота, – проводил девушку взглядом Рассольников. – Три основных языка они обязаны знать свободно. Она по-английски говорила, не заметили?
– Неужели и вправду через семь минут улетит, сэр Платон?
– Уже через шесть. Идите, сэр, я догоню, – указал в направлении заднего стабилизатора Рассольников. – И поторопитесь, дамочка нам попалась серьезная.
Сам археолог вернулся к катеру, крикнул во входной люк:
– Сунгари, если кто-то станет вызывать его величество Теплера Вайта, отвечай, что он эвакуирован спасателем номер сто семь, капитан сержант Лиенна Тоус, в связи с заболеванием. Глава парламента сопровождает его в госпиталь, – после чего с чистой совестью запер шлюз и заблокировал его карточкой-ключем.
– Главное, глаза сразу закрывайте, сэр, – предупредил Атлантида, нагнав напарника. – Там бактерицидное воздействие идет через проникающее облучение и аэрозоль.
– Радиация?
– Наверное. Инструкция гарантирует полное уничтожение микрофлоры на поверхности кожи, в легких и в пищеварительной системе, и шестидесятипроцентное – во всех остальных органах. В общем, не страшно, но если глаза не закрыть – неделю радужные круги плавать будут.
– Понял, – кивнул толстяк, и когда перед ним открылся люк, шагнул туда, слепо поводя по сторонам руками.
Рассольников поступил практически так же, но глаза закрыл только переступив порог. Тело сразу обволокло приятное тепло, в носу и во рту привычно запершило. Платон мысленно сосчитал до двадцати пяти, открыл глаза, похлопал напарника по плечу и шагнул во внутренний люк. С полочки справа от выхода он снял два стакана, один тут же опрокинул в себя, второй протянул толстяку:
– Выпейте. Это восстановитель флоры кишечника. Без него – понос на неделю гарантирован.
– Спасибо, сэр. А почему одежда на нас мокрая?
– Зато стерильная. Ничего, скоро высохнет.
По коридору, четко печатая шаг, подошла космонавтка, остановилась в двух шагах от Вайта:
– Вы способны передвигаться самостоятельно, больной?
Без маски и очков стали видны густые иссиня-черные брови над карими глазами, острый нос с небольшой горбинкой, тонкие губы. Пожалуй, Лиенна Тоус обладала броской, хорошо понятной и старательно прорисованной изящными линиями античной красотой, которую подчеркивали широкие сильные бедра и крупная высокая грудь. Заколотые на затылке волосы, продернутые черной лентой, плотно до соблазнительности облегающий тело комбинезон… Напарники сразу ощутили, что уже давно, очень давно не видели женщин.
– Меня зовут Теплер, – расплылся в улыбке миллионер. – Можно просто Лери.
– Сержант Тоус, – кивнула в ответ космонавтка. – Можно просто сержант. А теперь следуйте за мной.
На спасателе стояла непривычная Рассольникову крупная модель диагноста. Здесь пострадавшему следовало лечь на мягкое выдвижное ложе, после чего автомат устанавливал тип заболевания и необходимое для его излечения лекарство. Как и предсказывал Атлантида, Вайт получил инъекцию препарата номер пять и рекомендацию еще на три впрыскивания с интервалом в семь часов.
На спасателе стояла непривычная Рассольникову крупная модель диагноста. Здесь пострадавшему следовало лечь на мягкое выдвижное ложе, после чего автомат устанавливал тип заболевания и необходимое для его излечения лекарство. Как и предсказывал Атлантида, Вайт получил инъекцию препарата номер пять и рекомендацию еще на три впрыскивания с интервалом в семь часов.
– В таком случае не мешало бы пообедать, – потер руки обретший надежду толстяк.
– Только после взлета, – охладила его аппетит хладнокровная космонавтка. – Обед будет после выхода на курс возвращения.
– Куда возвращаемся? – поинтересовался Атлантида, на ходу разворачивая экран браслета.
– Районный спасательный пост Бурахани, – официальным тоном сообщила сержант. – Местная комическая база.
– Бурахани, Бурахани, – забормотал Рассольников, пролистывая справочник. – Знакомое название… Странно, в энциклопедии его нет.
– Карми[32] не любят сообщать о нашем существовании, – гордо усмехнулась космонавтка. – Им приятнее думать, что нас нет.
– Вспомнил! – откликнулся археолог, пристегиваясь в пассажирском кресле: в рубке спасателя имелась только одна панель управления. – Вспомнил! У вас на планете, еще только в начале освоения, встречались странные древние могильники, описанные как христианские. Их никто не исследовал. Я несколько лет назад обращался на Бурахани с просьбой дать разрешение на въезд и проведение раскопок, но мне не позволили ничего. Правда, ответили. В файле на пять килобайт обозвали демоном шесть раз.
– Сто семь, взлетаем, – скомандовала сержант, и перегрузка быстро заткнула Атлантиде рот.
Двигатели спасателя имели куда большую мощность, чем у грузового катера. Космический корабль вылетел на орбиту, как выпущенный из пращи, сделал десятиминутную паузу для выхода на новый курс и снова начал разгон. Спустя час возникшая гравитация показала, что они вошли в дискретный режим.
– Завтра к вечеру вы будете доставлены на базу, где получите полнообъемную и всестороннюю квалифицированную помощь. При появлении первого же транспортного или служебного корабля вы сможете вернуться на родину или пункт вылета. Представьтесь для регистрации в ежемесячном отчете.
– Профессор Платон Рассольников, – отстегнул ремни своего кресла Атлантида. – Интересно, если отчет у вас ежемесячный, то как часто появляются межзвездные корабли?
– Несколько раз в год, а иногда и чаще, – космонавтка удивленно вскинула брови: – оказывается, вы числитесь в каталоге пропавших без вести! Поздравляю вас, вы нашлись.
– Спасибо, – кивнул Платон. – И нашлись надолго. Получается, покинуть вашу планету можно только три-четыре раза в году?
– Да, спасенный.
– Вот так попались! – переглянулись напарники.
– А нельзя ли отвезти нас в более оживленное место? – подал голос Вайт. – Я готов заплатить, компенсировать убытки…
– Учитель предупреждал, что демоны наверняка попытаются соблазнить меня, подкупить или обмануть, – вскинула подбородок сержант. – Что они захотят замутить мою душу, припасть к моей энергетике, чтобы всосать мою жизнь в свои грязные души. Но я не дамся вам в руки, демоны! Вы получите только то, что полагается по инструкции и будете высажены на нашу базу в кратчайшее время. Сейчас вам не положено ничего кроме обеда. И знайте оба: сегодня согласно заветам пророка Саравасвати день экадаши[33]. И вам придется соблюсти этот пост, хотите вы того или нет. Ни единого зернышка, запрещенного правоверным в этот день, я вам не дам!
– Милая, – покачал головой Атлантида. – Да знаешь ли ты, что весь последний месяц состоит для нас из одного непрерывного пота?!
– Ни единого зернышка, – отрезала космонавтка. – Нарушать святой пост не имеет права никто!
– Но хоть чего-нибудь нам дадут? – взмолился толстяк.
– Мудрый пророк Саравасвати завещал нам тридцать раз в году соблюдать пост на зерновые и не вкушать никакой живой пищи: ни каши, ни компотов, ни салатов, ни трав растущих, ни плодов спеющих, ни кореньев земных, а утолять голод допускается только пищей мертвой: мясом и рыбой.
– Ну, если так завещал пророк, – с улыбкой развел руками Платон, – тогда мы, естественно, готовы соблюдать завещанный им пост…
– Вы готовы следовать пути пророка? – голос космонавтки впервые за все время потеплел. – Тогда у вас есть возможность спасти свою ауру и очистить энергетику. Идемте.
На камбузе людей поджидали тарелки с покрытой коричневой хрустящей корочкой жареной рыбой, ломтями ветчины и колбасы, с маленькими запеченными птичками. Вайт при виде такого зрелища громко сглотнул, а Атлантида почувствовал, как рот наполняется обильной слюной.
– Перед тем, как вкусить пищу, назначенную нам пророком и учителем нашим развоплощением его, нам следует вознести молитву, – космонавтка, раскинула руки, подняв глаза к потолку и громко запела: – Айри Лишна, айри Лишна, Лишна-Лишна, айри-айри, Лишна айри, айри Лишна, Лишна-Лишна, айри-айри…
– Простите, Лиенна, – остановил ее Платон, – но мой друг вряд ли сможет танцевать вместе с нами.
– Да? Очень жаль… – космонавтка, предвкушая обращение в истинную веру сразу двух карми, не стала возражать против обращения по имени. – Пусть он тогда только поет, это тоже хорошо очищает энергетику.
Сержант закружилась снова, и Рассольников, не столько из пристрастия к незнакомой вере, сколько из желания понравиться девушке, закружился рядом. Молитва длилась минут десять, после чего у археолога в голове поплыло, как после двух рюмок текилы.
– Ну как, вы что-нибудь почувствовали? – с надеждой поинтересовалась космонавтка.
– Прочищает… – признал Атлантида, не без труда поймав стол и вцепившись в него обеими руками.
– Теперь присаживайтесь. Трудный «мертвый» пост откроет вам путь к последующему возрождению в живой пище. Сегодняшнюю трапезу следует перетерпеть ради будущего ауры и кармы.
Теплер Вайт громко хрустел перемалываемыми рыбными костями, не забывая согласно кивать, а археолог все никак не мог совладать с потерявшей чувство реальности головой.
– Молиться нужно перед каждой едой? – поинтересовался он.
– Разумеется.
– Сильная вера, – кивнул Атлантида, нащупал рукою стул и упал на него. – Ради такой можно согласиться и на мясной пост.
Во рту приятно рассыпалась тонкая хлебная корочка, внутри которой пряталась белая жаркая плоть не только в меру подсоленная, но и слегка поперченная и сдобренная лимонным соком. Наслаждаясь забытым вкусом, Рассольников умял несколько кусков, после чего потянулся к ветчине, а затем переключился на колбасу.
– Интересно, если у них пост такой, то как они питаются в обычные дни? – подумал он, с огромным сожалением понимая, что в желудок не влезет больше ни куска.
– Если хотите попить – в графине кипяченая вода, – предложила космонавтка.
Быстро соловеющий от сытости Платон в ответ только кивнул.
– Больному просьба подойти для плановой инъекции, – послышалось по громкой связи.
– Я провожу вас, сэр Теплер, – тяжело поднялся Атлантида. – Спасибо, леди, все было очень вкусно.
– Это всего лишь мертвая пища, – извиняющимся тоном ответила Лиенна Тоус, так же вставая. – Поесть нормально вам удастся только послезавтра. Когда закончите процедуры, поднимайтесь на мостик. Я провожу вас в ваши каюты.
– Что ж, мне здесь нравится, сэр, – широко улыбнулся Вайт, хромая по длинному узкому коридору. – Хорошая еда, доброжелательные люди.
– Рано радуетесь, – вздохнул Платон. – Мы еще не на планете.
– Откуда такая грусть? – оглянулся на напарника толстяк.
– Я уже имел с ними дело. Дошел слух по информационному полю, что на Бурахани обнаружены воинские захоронения. Я тогда почти месяц пытался к ним пробиться, получить разрешение на раскопки или хотя бы въездную визу. Ничего! Я им и лекции прочитать обещал, и экспозиции с других планет развернуть, и содействие в устройстве в ведущие университеты галактики наиболее талантливых студентов – ничего! Только несколько писулек с обвинениями в демонизме.
– В каком, сэр?
– В обыденном. На этой планете установилось замкнутое религиозное общество. Всех прочих разумных существ они считают демонами, себя – избранными Богом. Контактов с внешним миром не поддерживают, рейсовых лайнеров к ним не ходит. В ожидании оказии мы рискуем застрять на Бурахани на несколько месяцев, если не лет. Нанять катер там негде, не у кого. На военной базе все станут делать вид жуткой озабоченности сверхважными сверхоборонительными делами и даже мелкого каботажника вам не дадут – бывал я в таких местах, знаю. Постороннего гражданского «грузовика» можно ждать всю жизнь. А вдруг планете в ближайшее столетие не понадобятся товары из внешнего мира?
– Мне кажется, вы излишне сгущаете краски, сэр Платон, – покачал головой Вайт, подставляя ногу щупальцам диагноста.