– Идемте вместе, сэр? – предложил Вайт, испытывающий, похоже, те же самые чувства.
Атлантида кивнул, и уже через мгновение свет их фонарей осветил самое сокровенное помещение экспедиционного корабля Пятого Конда. Сразу стало ясно: о безопасности находок люди подумали заранее, и позаботились о них со всем тщанием. Каждый платок, каждый клинок, каждая чашка, каждая сандалия были уложены в индивидуальную коробочку из вспененного пластика, застывшего точно по форме находки. На несколько часов археолог забыл об окружающем мире, вглядываясь в изумительной яркости керамику со сложным мелким рисунком; в вышивку платка, рисунок на котором казался объемным; в странную чашку-рукавицу, которую следовало не брать за ручку, а надевать на кисть руки; в манисты, собранные из маленьких микросхем. И наконец, в фонетическую роспись – с яркими картинами реки, прибрежных кустарников, порхающих птиц. Потрясающе красивые сами по себе, они таили еще не разгаданную тайну: если медленно, с легким касанием провести пальцами по фреске – она начинала издавать звуки. Слышалось журчание воды, шелест листвы, счастливое пение мелких пичуг.
Вайт тоже утонул в созерцании разнообразных ножей, мечей, топоров, копий, щитов.
– Е-есть!!! – Атлантида вздрогнул от громкого крика, моментально приходя в себя, подбежал к напарнику. Теплер Вайт стоял перед плоским контейнером, в котором лежал трезубец почти двухметровой длины. С одной его стороны находился широкий и очень толстый ремень, с другой – острые и длинные конусообразные пики. – Смотрите, сэр Платон, я нашел его! Это оно: поясное копье.
– Что ж, поздравляю сэр Теплер. И спешу сообщить один нюанс, о котором мы совершенно забыли: эти артефакты вряд ли внесены в память роботов-ремонтников, как оборудование корабля. Нужно срочно перенести находки на катер, пока эти бестии не добрались до нашего клада. Боюсь, в ближайшие сутки поесть или поспать нам не удастся.
– Вы совершенно правы, сэр Платон, – толстяк без долгих разговоров схватил контейнер со столько дорогим его сердцу поясным копьем и устремился по коридору. Атлантида не без труда поднял фрагмент поющей фрески и пошел следом.
На опустошение сокровищницы ушло почти двадцать часов каторжного труда, после которого люди оказались способны только на одно – упасть на постели и провалиться в усталое беспамятство.
– С добрым утром, сэр Платон, – простонал Вайт, входя на камбуз и болезненно морщась от каждого движения. – Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, сэр Теплер, точно так же как и вы, – усмехнулся Рассольников. – Не привыкли мы такие тяжести таскать, как вчера довелось. Ну да ничего, через недельку пройдет, поверьте моему опыту. – Хотите пиановый[42] сок и копченую рыбу?
– Хочу, – кивнул толстяк, тут же вскрикнул от боли и сел к столу. – Значит, говорите, еще неделю все это терпеть?
– Можете съесть обезболивающее, – предложил Атлантида. – Если вы заказывали аптечку, то оно у нас есть.
– Потерплю, – почему-то отказался миллионер и залпом выпил стакан сока.
– У меня к вам еще один вопрос, сэр Теплер. Верите ли вы, что после плотной еды в течение двух часов нельзя выдерживать более чем двукратные перегрузки?
– Нет, не верю.
– И заглянуть на корабль Пятого Конда еще раз вам тоже не хочется?
– Нет, сэр. Я думаю, – решил прекратить расспросы толстяк, – что мы можем взлетать прямо сейчас.
– Ну что ж, как скажете, – сбросив грязную посуду в утилизатор, Атлантида вымыл руки и вместе с напарником отправился в рубку.
Странный треск и запах паленого они учуяли, едва выйдя в коридор. Переглянулись, кинулись вперед, и спустя минуту у обоих вырвался крик ужаса: в рубке, прямо на капитанском пульте, сидел робот-ремонтник и деловито крошил его внутренности, почти скрывшись за вывороченными панелями.
Робот оказался из «умных» – услышав крик, он тут же метнулся на пол, проскочил между кресел в дальней от мониторов угол, а когда люди кинулись к нему, шустро проскочил по стене к выходу и кинулся в коридор.
– Держи его!
Однако коридор уже был пуст.
– Куда он мог спрятаться, сэр? – миллионер обнажил тесак.
– Все каюты заперты, грузовой трюм задраен насмерть, моторная секция закрыта, – перечислил возможные пути отхода врага Рассольников. – Если он попытается туда войти, дверь хлопнет, услышим. Давайте так, сэр: вы идете вдоль правого борта, я вдоль левого. Увидите зверя – кричите. Он где-то здесь.
Напарники разошлись, стараясь ступать как можно тише. Платон выдвинул из трости клинок и занес его для удара, внимательно глядя по сторонам. Спрятаться в коридоре было некуда – стены гладкие, все технологические ниши закрыты декоративными панелями, двери задраены. Вот только в самом конце, перед поворотом в моторную секцию, лежала груда коробок и пакетов: трюм напарники полностью освободили для коллекции, разместили ее поперек линий ускорения и надежно закрепили, а припасы выволокли в коридор. Обоим не хотелось, чтобы при взлете или резком маневре по бесценным артефактам закувыркались какие-нибудь банки с консервами.
Вообще-то, все снаряжение любого корабля должно находиться в складах камбуза, танках для кислорода, цистернах для воды – но эти емкости заполняются специальными механизмами на космодромах. Перелить кислород или воду вручную, или расположить блоки продуктов в фиксированных нишах с одновременным программированием пищевого отсека в условиях необитаемой планеты – трудная задача, и на Глуши припасы пришлось сваливать как придется.
Атлантида приблизился к груде коробок, заглянул в щель между ними и наружной стеной: нет, здесь ему не пролезть. Разве только он пробрался сверху и затаился позади…
– Нашел!!!
Платон кинулся на голос, и увидел мечущегося по груде пакетов с кислородом робота и яростно размахивающего тесаком Вайта. Удар! Ремонтник подпрыгнул, клинок проскользнул мимо и врезался глубоко в мягкую белую груду. Атлантида почувствовал, как волосы на его голове зашевелились от смертного ужаса. Толстяк сбоку рубанул крабообразного по ногам – тот метнулся на стену, а нож легко взрезал три самых верхних пакета. Из них неторопливо потекла темная жидкость, над которой мгновенно закружились миниатюрные снежинки.
Платон прыгнул и в длинном выпаде задел-таки робота за лапу. Зверек сорвался со стены, упал на спину и тут миллионер страшным ударом раскроил ему брюхо.
– Бежим! – Атлантида рванул к себе лежащие у самой стены пакеты, швырнул их за спину, схватил еще несколько, от которых уже исходил леденящий холод, отпрыгнул. – Скафандр, скафандр одевайте!
Археолог подхватил спасенные пакеты, потрусил к входному шлюзу, принялся торопливо одеваться. Из конца коридора растекалась искрящаяся лужа, стены снизу вверх быстро индевели, в воздухе порхали на глазах кристаллизующиеся снежинки.
– На улицу, уходим! Сунгари, входной люк не закрывать! Это приказ!
Напарники вывалились наружу, торопливо отбежали на сотню метров, после чего Рассольников кинул пакеты с кислородом на землю и уселся рядом.
– Может, вы все-таки объясните, что случилось? – тяжело дыша, поинтересовался Вайт.
– Вы молодец, сэр Теплер, – кивнул Платон, – сперва команду исполняете, потом спрашиваете. Если бы не расторопность, вы уже стали бы трупом.
– Так что случилось, сэр?
– А вы не заметили? Вы не меньше десятка пакетов с кислородом распороли, и он вытекать начал. Вы знаете, что такое кислородное опьянение? Беспричинная радость, восторг, хочется двигаться, плясать, орать, метаться из стороны в сторону. Потом – потеря сознания. К тому же, жидкий кислород, испаряясь, поглощает окружающее тепло. Думаю, внутри корабля уже сейчас никак не меньше минус ста восьмидесяти градусов. Сколько секунд вы сможете прожить при такой температуре?
– Не может быть! – не поверил Вайт. – А почему тогда обычные пакеты теплые? Вон, у вас под ногами лежат.
– Они герметично упакованы, – Атлантида поднял один пакет с жидким кислородом, поболтал в руках, прислушиваясь к плещущейся внутри жидкости. – Повышенное давление, которое получается в результате испарения, не дает ему превратиться в газ. К тому же – объем. Он не может поглотить снаружи достаточно тепла, чтобы сразу перейти в новое состояние. Сосет тепло по чуть-чуть, и по чуть-чуть испаряется. Как в наших с вами скафандрах: чтобы испариться полностью при температуре тела, ему нужно около суток. Этого как раз хватает человеку чтобы спокойно дышать двадцать четыре часа. Кстати, давайте посчитаем: мне удалось ухватить девять пакетов. Получается, каждому по четверо суток жизни. И еще пакет запасной. Потом над ним будем думать.
– Вы полагаете, сэр Платон, нам придется сидеть здесь пять дней?
– Думаю, больше, сэр. Наш катер – очень массивная штука, к тому же покрытая сверху теплоизоляционными панелями. Внутри этого термоса сейчас минус сто восемьдесят два градуса. Единственное отверстие для обмена теплом с планетой – оставшийся открытым входной люк. И как по-вашему, сколько времени он будет согреваться?
– А если включить вентиляцию?
– Забудьте слово «включить» при температурах ниже ста, сэр Теплер. Практически все материалы при этом меняют свои свойства, становятся хрупкими, непрочными. Смазка замерзает, пластики твердеют. В таких условиях трудятся только специально сконструированные и изготовленные механизмы, а не те, что собирают для комнатной температуры.
– Что же тогда делать, сэр Платон?
– Ждать, – пожал плечами Атлантида. – Если Сунгари успел подать сигнал бедствия, дней через семь прилетят спасатели с Бурахани. Там ведь ближайший пост. Если кто-то патрулирует пространство ближе – может появиться быстрее. В принципе, корабль скоро покроется снаружи инеем. Его можно собирать и растапливать. Вот с едой хуже. Ну да, девять дней можно потерпеть, а потом все равно кислород кончится.
– Почему девять? – насторожился толстяк.
– Извините, четыре, – поправился Платон. – Или пять. Вы знаете, сэр Теплер, вскрывая чужие могилы, поневоле начинаешь задумываться о смерти. Сама она, мне кажется, не страшна. Ведь это просто плата за право на жизнь. Жизни без смерти не существует. Больше всего пугает забвение. Уйдешь из этой жизни, и никто больше про тебя не вспомнит.
– Поставьте себе памятник, сэр, – посоветовал Вайт.
– Не надо об этом убожестве, – передернул плечами Рассольников. – Стоят грязные, пыльные, птицами загаженные. А кто это такие – все давно забыли.
– Ну, учредите стипендию своего имени, – предложил миллионер. – Тогда точно все будут вспоминать именно вас, а не таращиться на изваяние.
– Мне это не по карману, сэр, – отмахнулся Рассольников.
– Давайте я учрежу стипендию вашего имени.
– Вам-то зачем идти на такие расходы? – удивился Атлантида.
– Просто так, – пожал плечами Вайт. – Вы верите моему слову? Когда мы вернемся, я в тот же день учрежу премию вашего имени.
– Угу, – кивнул Платон. – Вот только для этого сперва нужно вернуться.
Он еще немного помял в руках пакет с кислородом, а потом решительно протянул его Вайту:
– Вот возьмите, сэр. Пусть пятый день достанется вам.
– А как же вы, сэр Платон?
– Кончится воздух, попытаюсь войти в корабль, – пожал плечами Атлантида. – Всегда нужно надеяться на лучшее.
– Лучшим, наверно, было бы присутствие поблизости какого-нибудь спасателя?
– Да, сэр.
– А шансы есть?
– Всегда есть шанс, сэр Теплер.
– Мне кажется, сэр Платон, погибать нам обоим, вместе, было бы глупо, – после мучительно долгой паузы произнес Вайт. – Особенно, если учесть реальную возможность одному получить достаточно воздуха, чтобы дождаться прилета спасателей. Может, поделить кислород так: одному восемь пакетов, второму два. А более высокий риск первый второму компенсирует.
– Вообще-то, в этой мысли есть здравое зерно, – кивнул Рассольников. – Погибать обоим, когда у одного есть хороший шанс, глупо. Но я предлагаю просто бросить жребий.
– Это будет неравноправной сделкой, – приободрился миллионер. – Причем для нас обоих. Если я проиграю, то вы не получите стипендию своего имени. А когда через два дня мне придется войти в корабль, я не буду знать, что делать. Если же вы согласитесь принять компенсацию за риск, я готов заплатить вам полмиллиона оболов.
– Нет.
– Миллион.
– Нет.
– Полтора миллиона.
– Нет, сэр Теплер, – покачал головой Рассольников, – свою жизнь за деньги я не продам.
– А за что продадите?
– Ни за что не продам, – покачал головой Платон, но Вайт, опытный переговорщик уже успел учуять брешь в защите собеседника.
– Я отдам вам найденные на корабле щиты, – коротко сообщил он.
На этот раз Атлантида промолчал.
– Хорошо, сэр Платон, щиты и топоры.
– За щиты и топоры, – негромко ответил Рассольников, – я согласен отказаться только от одного дня.
– Я отдам вам все клинковое оружие.
– Пусть вам будет семь дней, а мне три, – сдался Атлантида.
– Давайте не будем останавливаться на полумерах, сэр Платон, – укоризненно покачал головой Вайт. – Восемь на два. Чтобы выживший имел все шансы, а не впритык.
– Тогда все на все, – предложил Рассольников.
– Нет, – замотал головой Вайт. – Поясное копье я не отдам. Иначе мое путешествие вообще не имеет смысла.
– Мне два дня, и все находки. Вам – восемь дней и поясное копье. Идет?
– Договорились, – миллионер пожал протянутую руку и тут же деловито сгреб к себе пакеты с кислородом.
Атлантида понуро положил голову на трость и активировал аварийный маяк.
Спасатель номер сто семь появился через восемь часов. На этот раз он шел без экономии топлива, на полном торможении двигателями, отчего в небе вокруг него образовался широкий красочный нимб. Катер опустился в считанных метрах от напарников, немного покачался, видимо, попав брюхом на возвышение.
– Вы везучий человек, сэр Платон, – выпрямился, глядя на катер миллионер. – Сорвали банк. Впрочем, это и хорошо. Даже не представляю, каково бы мне пришлось, умирай вы рядом без кислорода, в то время, когда у меня целая груда пакетов.
Открылся люк, веселая Лиенна Тоус спрыгнула на землю, подошла к Платону и крепко его обняла. С интересом посмотрела на обутую в туфлю ногу:
– Ну, и что у вас приключилось на этот раз?
– Кислород пролили.
– Много?
– Десять пакетов.
– Люк открыт?
– Да.
– Поставим в него нагнетатель воздуха. Дней за пять он выдует основной холод и лишний газ, а потом запустим вашу систему климат-контроля. Ну а тебе… То есть вам… Придется эти дни пожить на спасателе.
– Если бы не я самолично порубал кислородные пакеты, – подал голос миллионер. – Я бы подумал, что вы все это подстроили специально, голубки.
* * *– Вот и все, – вздохнул Вайт, когда «Сунгари» в сопровождении спасательного катера вышел на орбиту Земли. – Что вы собираетесь теперь делать, сэр Платон?
– Навещу университет, а потом Лиен подбросит меня на Гею-Квадрус.
– Может, для вас пора подбирать свадебный подарок, сэр?
– Да, есть у меня одна просьба, – кивнул Атлантида. – Вы еще не передумали основать стипендию?
– Нет. Я же дал слово, сэр!
– Тогда присвойте ее Джарите. Каннелони знает, о ком я говорю. И пригласите ее на эту торжественную процедуру к себе, подальше от университета.
– Хорошо, сэр, – рассмеялся толстяк, и протянул руку. – Вы знаете, сэр Платон, это был лучший отпуск в моей жизни!
Эпилог
– Ты мне поможешь, Лиен?
– Да, – девушка сняла темные очки. – А что нужно делать?
Наверное, никому и в голову не могло бы придти, что обнаженная девушка, лежащая в шезлонге на корме тихо покачивающейся яхты, еще недавно носила только наглухо застегнутый форменный комбинезон, считала все окружающие миры вместилищем демонов, возносила молитвы пять раз в день и надеялась, что ее минует тяжкая кара близости с мужчиной.
– Застегни мне пояс на спине.
– Сейчас, – она поднялась, подошла к держащему трезубец Атлантиде, застегнула пряжку ремня у него на спине и поинтересовалась: – А что это ты делаешь?
– Провожу научные изыскания, – усмехнулся археолог. – Этот трезубец – точная копия того, который хранится в коллекции Вайта.
– И с кем ты собираешься сражаться с его помощью?
– Понимаешь, Лиен, когда я осматривал вазы, то наткнулся на один интересный рисунок. Там стоял мужчина с точно таким же трезубцем, но с куда более длинными зубьями. Мужчина стоял в большой лодке. И тогда меня осенила одна мысль: а что, если это удочка? Удочка на очень большую, океанскую рыбу? Такую трудно удержать в руках, и поэтому ее закрепляют на поясе. К тому же, если катушка для подмотки шнура еще не изобретена, то вываживать уже пойманную рыбу трудно, и тут уже нужно короткое удилище, чтобы в любой момент можно было перехватить руками лесу и тянуть добычу за нее. Вот и сложилась у меня в голове схема для рыбалки: одно основное удилище с трезубцем, на три конусных зуба – конус обеспечивает хорошую посадку за счет трения – на них насажаны более короткие удилища с лесками разной длины, и с разной наживкой. При поклевке помощник должен снимать короткое удилище и вываживать добычу, а мне в это время можно крепить на зуб свежую снаряженную удочку. Попробуем?
– Давай, – сержант переставила шезлонг ближе к нему.
– Яхта, поехали вперед! – скомандовал Атлантида, и белоснежное судно послушно начало набирать ход. Однако спустя секунду скорость резко упала: