— Ах, вот что! — рассмеялся бойкий старикан. — Это же я в том смысле, что во время сеанса никого не должно быть рядом. Не загромождать же мне своими родственниками всю квартиру моей дорогой Риточки, которая одна только и продлевает мою жизнь.
Болтая так, Дугинец разоблачался. То есть он снимал с себя пока что не одежду, а всякие причиндалы, которые были на него навешаны. Перстни, булавку для галстука, которая сверкала так, словно ее только что сняли с витрины ювелирного магазина, часы, браслет, цепочку с крестиком, просто цепочку…
Рита, которая до сих пор не встревала в разговор, все же сочла нужным вмешаться. Поэтому все завершилось благополучно. На время сеанса Арсений вместе с родственниками беспокойного Льва Борисовича отправились чаевничать и вести светскую беседу на кухню.
Сеанс продолжался более часа. За это время Кудесников успел как следует рассмотреть представителей дугинецкого клана, почти подружиться с ними и выслушать большое количество самой разнообразной информации.
Карина, увядающая красотка глубоко за сорок и, похоже, законченная стерва, была второй по счету женой Георгия Дугинца — родного и младшего брата Льва Борисовича. Весьма обаятельный и добродушный на вид Петр был ее сыном от первого брака и носил фамилию отца — Головашкин, так что племянником Дугинцу-старшему он был по документам, но не по крови. Это не мешало, как понял Кудесников, дяде и племяннику быть большими друзьями. Постоянно Лев Дугинец жил в Австралии, в Россию же прилетал довольно часто — иногда по делам, но чаще всего поддержать здоровье в клинике «Свет в конце тоннеля». Он подсел на Ритины сеансы, как на наркотик, и уже не мыслил без них жизни. Более того — в какой-то момент он твердо решил, что, если вдруг сеансы прекратятся, с ним случится беда. А так как человек он был весьма своенравный и упрямый, переубедить его до сих пор никто не может, даже родной брат.
В общем, Кудесников узнал немало интересного. Более того, посчитал, что узнать надо еще больше — Дугинец оказался своеобразной личностью, с большими деньгами и сложным характером. Более того — без Риты он, оказывается, жить не может. Мотив? Как знать.
К тому же неожиданно возникла тема исключительной скупости Льва Борисовича, от которой легко был переброшен мостик к другой теме, наверняка животрепещущей для всех, кто был близок к экзальтированному миллионеру. Наследство. Слово это не было произнесено во время кухонной беседы, но прямо-таки витало в воздухе. И Арсений решился.
Петр в качестве собеседника его не заинтересовал — вялый и, похоже, слабохарактерный. Но вот его мамаша…Тут было с чем поработать. Во-первых, она откровенно кокетничала с Арсением. Во-вторых, быстро был найден вполне достойный повод для скорой повторной встречи — у Карины, оказывается, два дня назад за серьезное нарушение правил отобрали права, и Кудесников тут же пообещал поспособствовать, тем более такая возможность у него действительно была. На том и расстались, благо сеанс был наконец завершен.
Дугинцы под предводительством Льва Борисовича покинули квартиру и отправились к себе домой. Точнее, как уже выяснил Кудесников, домой к Пете. В одном очень престижном поселке недалеко от Москвы он имел коттедж, в котором Лев Борисович и соизволил нынче остановиться. Карина с досадой, а Петя со смехом рассказывали Арсению о чудачествах богатого дядюшки и его страсти экономить на всем, включая гостиницы, такси и так далее.
Рите необходимо было отдохнуть — она выглядела очень уставшей и даже как будто осунулась. Видимо, энергии на своих сеансах она действительно тратила много. Уже уходя, Кудесников спросил:
— Как он вообще сюда попал? Он же первый раз у вас в квартире?
— Обычно. Прилетел и сразу Смирновой звонить. Татьяна ему все объяснила, дала адрес. Только мне позвонить забыла. Поэтому все так спонтанно. Кстати, как он вам?
— Очень активный. Я даже сначала за вас испугался — подумал, что он сюда жить приехал. Навсегда.
— Это у него манера такая. А в принципе он довольно мягкий человек. Даже добрый.
— И наверняка со своими тараканами в голове, — добавил за нее Арсений.
— Да, — легко согласилась Рита. — Знаете, что он мне однажды сказал? Я, говорит, без ваших сеансов жить не могу. Поэтому сразу предупреждаю — наследства не ждите. Чтобы не было соблазна от меня избавиться. Сам смеется при этом, а глаза внимательные, серьезные.
— И что? Не обиделись?
— Внимания не обратила. Чудной он. Зачем мне его наследство? Пусть родственники об этом думают.
— Да уж… Родственники как пить дать думают. До свидания, Рита. Отдыхайте, а я вам скоро позвоню. Вот только напоследок хочу показать несколько фотографий. Они невысокого качества, но все же.
Он достал из кармана те самые снимки, которые сделал Белкин на презентации альбома певицы Ариадны, и разложил перед ней. Однако ни на Папаскина, ни на жену Стручкова Рита не среагировала. Она никогда не видела этих людей.
На душе у Кудесникова было беспокойно. Он никак не мог понять, каким боком смерть Стручкова пристегнута к его расследованиям — к одному или к другому. А то, чего он не понимал, всегда напрягало. Опять же его приключения в Египте. До сих пор он так и не понял, что они означают. Получается, что в любой момент преступник может сделать ход, который ты не сумеешь просчитать, потому что не видишь всей картины целиком.
Факты — вещь упрямая. Трудолюбивый свидетель. Еще одна улика
Когда позвонила Марина и сказала, что объявился свидетель смерти ее мужа, Кудесников невероятно воодушевился. Он тотчас перезвонил человеку, назвавшемуся Петром Петровичем Малюгиным, и договорился с ним о встрече. Назначил ее на нейтральной территории, в кафе. Звать к себе в офис не захотел — мало ли что за тип.
В кафе он пришел заранее, рассчитывая заодно перекусить. К нему тут же подошел менеджер — долговязый тип с ленивыми глазами — и заявил:
— К нам с котами нельзя.
Кудесников, привыкший к подобного рода препятствиям, достал из кармана медицинскую книжку и потряс ею перед носом долговязого.
— У меня есть специальное разрешение Минздрава. Этот кот зарегистрирован во всех медицинских учреждениях города. Он распознает редкие пищевые добавки, которые могут меня убить. Вы же не хотите, чтобы, съев пирожок, я тут у вас умер? И не пустить вы меня не можете — я вас засужу. Обо мне уже писали все центральные газеты. Я выиграл восемь судов против заведений общественного питания. Два заведения после суда обанкротились.
На лице менеджера отразилась сложная работа мысли. Мерс терпеливо ждал на пороге, привлекая внимание посетителей. Отовсюду «кыскали» и хихикали.
— Проходите, — наконец разрешил долговязый.
— Благодарю, — сказал Кудесников, вошел внутрь и уселся возле окна, развалившись на стуле.
Мерс нырнул под стол и уселся, обозревая окрестности из своего убежища. Он с удовольствием двинулся бы в обход помещения, чтобы все обнюхать, но дело было тухлым. Раз с цепочки не спустили, лучше не рыпаться.
— У тебя сегодня праздник, — сказал ему Арсений вполголоса. — Будешь кусочничать. Надеюсь от самого вкусного морду не отвернешь, а то получится неудобно.
К тому моменту, когда появился ожидаемый Петр Петрович Малюгин, оба наелись до отвала. Мерс лежал на боку, а Арсений блаженно отхлебывал кофе. Божественный напиток. Именно в кофе, предполагают врачи, находилось лекарство, которым отравили Папаскина. Он тоже любил божественный напиток.
Малюгин оказался невысоким человеком с большой головой и ровной продолговатой лысиной, блестевшей от пота. Короткие густые усы с разлетающимися кончиками создавали иллюзию того, что он постоянно улыбается. Впрочем, он действительно был улыбчивым, часто щурился и время от времени баловал собеседника доморощенными афоризмами. На Мерседеса внимания не обратил, только взглянул несколько раз под стол, чтобы случайно не наступить, но ничего не сказал. Арсения это сразу насторожило. Мерседес был достоин того, чтобы с ним хотя бы поздоровались.
— Итак… — сказал он, положив кисти рук перед собой на стол.
— Сколько? — немедленно перебил его Малыгин.
— Что — сколько? — изобразил непонимание сыщик.
— Сколько вы мне заплатите?
— Смотря что вы можете поведать. — Кудесников произнес это мягким тоном и тоже улыбнулся. — Не думаю, что много. В конце концов, смерть в метро не такая уж редкость. Летом, в сильную жару. Просто вдова очень эмоциональна, хочет знать подробности. Женщины — существа ранимые.
— Я видел все. Сразу скажите, на какую сумму я могу рассчитывать.
— На тысячу рублей, — ответил Кудесников ледяным тоном. Глаза у него тоже сделались ледяными.
— Полторы, и я прямо сейчас начинаю рассказывать. Слово — время, а время — денежка.
Сыщик некоторое время пристально смотрел свидетелю в глаза. Они были круглыми, грязно-зелеными, с веселой хитринкой.
— По рукам.
Он приготовился слушать, но Малюгин был намерен получить деньги вперед. Сошлись на авансе. Арсений достал из бумажника пятисотку и положил на стол между ними. Петр Петрович придвинул купюру к себе и для верности поставил на нее сахарницу.
— В общем, я видел, как он упал и схватился за грудь. Изо рта у него слюна потекла. Коричневая. Смотреть неприятно было. Я справа от него проходил, только что с поезда. То есть когда поезд подошел, ему как раз плохо стало. Потом пассажиры пошли потоком, а он, получается, на платформе остался, уже не смог внутрь войти. Значит, обтекала его толпа с двух сторон. Я был совсем близко. И вот я слышу — хрипит. Оборачиваюсь — валится. Свалился он и лежит, глаза закатил. Ну, к нему все бросились…
— И вы тоже бросились? — перебил Арсений.
— Нет, я в сторонке встал, чтобы все видно было. Но близко не подходил. Там и так от добровольцев отбою не было.
Он еще некоторое время в красочных подробностях описывал события, произошедшие у него на глазах. Как прибежала дежурная по станции, потом медсестра, милиционер и наконец появились врач и санитары. Ничего особенного, такого, что могло бы навести на след, Малюгин не рассказал.
— А перед тем как он упал, с ним кто-нибудь рядом стоял? Может, разговаривал?
— Откуда ж мне знать? Я ж говорю — подъехал на поезде прямо перед тем, как случилось это прискорбнейшее происшествие.
Кудесников был вынужден расстаться с обещанной тысячей. После чего поблагодарил Петра Петровича за оказанное содействие. Хотел сказать еще какие-то вежливые слова, но тот неожиданно заявил:
— Ну, я знаю кое-кого, кто видел больше. И не только видел, но и сфотографировал. Могу с вами поделиться. Всякая тайна, было бы вам известно, язык оттягивает.
— Почему же вы сразу не сказали? — рассердился Арсений. Задавая этот вопрос, он уже знал ответ.
Малюгин пожевал губами и изрек:
— Это стоит отдельных денег.
— Сколько?
— Пятьсот рублей. Только как честный человек должен предупредить: милиции этот свидетель известен. Его на допрос вызывали — все честь по чести.
— Черт с вами, вот ваши деньги, — Кудесников ловко засунул купюру под сахарницу.
— Я ж многого не прошу. Кто много просит, того ветер в канаву сносит, — выдал очередную сентенцию свидетель.
— Короче.
— Значит, есть там один служащий, на станции, он фотоаппарат в лотерею выиграл месяц назад. Так теперь ходит, как больной, все подряд снимает. В разной, значит, технике. С разных ракурсов. Его так и прозвали — Генка-щелчок. Представляете?
— Хотите сказать, он сфотографировал того человека, которому стало плохо? — с недоверием спросил Арсений.
— Со всех сторон сфотографировал.
— Фамилию скажите.
— Фамилию скажу, только Генки сейчас в городе нет, он в Ростов к родственникам уехал.
— Надолго?
— А сколько вы бы за те фотографии заплатили? — прищурился Малюгин.
— А сколько бы Генка попросил? — включился в игру Арсений.
— Пятьсот рублей, — строгим голосом ответил свидетель. — Это учитывая, что у милиции такие снимки тоже есть. А так бы сильно дороже взял.
— Хотите сказать, что вы можете достать этого Генку-щелчка?
— У кого глаз зоркий, тому далеко летать не надо, — хихикнул Петр Петрович. — Фотографии у меня с собой. Я их у него, значит, выкупил, когда объявление ваше увидел. Провел, значит, предварительную подготовку к встрече. Молодец я?
Кудесников молча достал очередную пятисотку и повертел ею перед собой. Малюгин приподнял сахарницу, и сыщик сунул купюру под нее. Оба они сейчас были похожи на игроков, ставящих деньги на кон.
Завладев фотографиями, Кудесников принялся рассматривать их со всех сторон. Кругом люди, лица. На первый взгляд ничего особенного. Но может быть, при более подробном изучении тут что-то и всплывет. Вдруг он заметит в толпе кого-то знакомого? По крайней мере будет знать, какие козыри на руках у следствия. Или нет там никаких козырей вообще.
— Я напоследок вот что хочу сказать. — Малюгин погладил рукой лысину, потом схватил салфетку и вытер влажную ладонь. — Есть еще одна штука, о которой милиция не знает.
«Слушайте, любезный, — хотел сказать Кудесников. — Какого черта вы тянете кота за хвост?! Выкладывайте все, что знаете, я куплю вашу информацию сразу, одним махом». Так он поступил бы на заре своей карьеры. А вот сегодня промолчал, только мысленно дал Малыгину пинка под зад. Просто очень хотелось.
— Смотрю, вы весьма деятельный человек, — вместо этого похвалил он. — Не поленились провести настоящее расследование.
— А чего лениться? — задорно спросил Малюгин. — Вместе с лентяем его счастье спит.
Кудесников дернул уголком рта, показав, что оценил шутку. Потом навалился грудью на стол:
— Что я покупаю на этот раз?
— Еще несколько снимочков, — заерзал свидетель, который любил выделываться перед благожелательно настроенной публикой, но как только чувствовал недовольство, сразу начинал нервничать. — Правда, снимочки не ахти.
— Рассказывайте, откуда они.
— На станции есть уборщик, слегка придурковатый. Зовут его Василием. Генка-щелчок у него идеал, значит. И вот картина — один ходит, все вокруг на камеру щелкает. А второй за ним с мобильником таскается и тоже, значит, фотографирует. Хочет соответствовать своему кумиру. Милиция на Василия никакого внимания не обратила. Какой с него спрос? А я обратил. И снимочки — они вот тут у меня, в конвертике.
— Плачу еще штуку, — непререкаемым тоном заявил Арсений.
— За вот такую мою личную находку?! Полторы.
— Штуку, и довольно. Во-первых, милиция до этого уборщика обязательно доберется. Во-вторых, фотографии наверняка практически повторяют те, которые делал ваш Генка. Правильно ведь? И в-третьих, кроме меня, вам больше за них никто ничего не даст. Если только следователь — по макушке. Когда узнает про вашу инициативу нагло выкупать свидетельские показания.
— Ладно, давайте штуку, — быстро согласился торговец информацией и нервно побарабанил пальцами по столу.
Арсений расстался с очередной тысячей рублей и получил в руки заветный конверт. Мельком заглянул внутрь, проверяя, не надули ли его. Нет, снимки действительно были сделаны на месте происшествия и сняты явно сотовым.
— Если накопаете еще что-то, вы знаете, как меня найти, — завершил встречу Кудесников.
Он встал, вложил деньги в счет, натянул цепочку и вытащил кота из-под стола. Тот упирался. Пришлось взять его на руки. Малюгин остался сидеть, суетливо пряча добычу в бумажник. Кудесников был уверен, что этот тип выложил все, что знал. Он улыбнулся и подумал, существует ли грань между жадностью и трудолюбием. В конце концов, дядька неплохо потрудился. Сэкономил ему кучу сил и, главное, времени.
Вспомнив о времени, Арсений посмотрел на часы. Вскоре ему предстояло увидеться с Кариной Дугинец, и опаздывать на встречу с этой дамой не стоило.
Свидание вслепую. Скромное обаяние Арсения Кудесникова
Свидание с Кариной Дугинец прошло на самом высоком уровне. Сраженная то ли мужской красотой Кудесникова, то ли его таинственными возможностями в мире правоохранительных органов, она щедро дарила ему самое дорогое — информацию.
Теперь вся жизнь семьи была для Арсения как на ладони. И чем больше пьянела Карина, тем больше подробностей он узнавал. Так постепенно они подошли к самому сокровенному, о чем в трезвом виде с посторонними не говорят. Впрочем, весьма вероятно, что Карина, последние часа полтора не снимавшая ладошку с кудесниковского колена, уже не считала его посторонним.
Доставив Карину до ее подъезда и торжественно пообещав ей в самом ближайшем времени романтический ужин в более интимной обстановке, Кудесников вернулся домой и принялся размышлять.
Он, конечно, слышал о чудачествах богатых людей, но так непосредственно столкнулся с этим впервые. А близкие родственники Льва Борисовича Дугинца были непосредственными участниками этой то ли драмы, то ли комедии. Если то, что наболтала ему пьяная Карина, было даже отчасти правдой, то им можно было по-человечески посочувствовать.
Оказывается, имея под боком самого настоящего миллионера, они все, включая родного брата, могли в будущем рассчитывать лишь на светлую память о Льве Борисовиче. Говоря казенным языком юридических документов, все свое движимое и недвижимое имущество разведенный и бездетный Дугинец-старший, видимо, окончательно помешавшийся на проблеме здоровья и долголетия, завещал международному фонду проблем старости. О чем официально известил свою родню в России.
Георгию, Карине и Петру при личной встрече он объяснил свой поступок так: пока никто не ждет моих денег — я буду жив и здоров. А если умру — то по вполне естественным причинам. Так что берегите меня. Я же обещаю вам не приезжать в Россию без подарков. И пока слово держит — Карина сказала, что подарки более чем роскошные. Но что это по сравнению с миллионами, которые когда-нибудь могли им достаться. Одним словом — горе.