Я понятия не имел, как мне помешать Ипату вернуть контроль над биомехом и потому решил, не мудрствуя лукаво, продолжать настойчиво бить в одну точку. Тем паче, предыдущие удары по ней показали, что она у «шестнадцатого» – болевая.
– Марга, я отдал тебе приказ на взлет! – сострожился я. – Если ты сейчас же не подчинишься, я извещу о твоем отказе Тольтека! Немедленно свяжись с ним и доложи, что происходит!
За рокотом и шипением, вылетевшим из железной глотки монстра, узловики вряд ли могли понять, о чем я с ним говорю, – вероятно, полагали, что пленник с перепугу несет всякий вздор. Но дракон слышал меня превосходно. И, кажется, не только слышал, но и делал из этого одному ему понятные выводы.
– Тольтек! – проговорил «шестнадцатый» голосом, в котором – я был готов поклясться! – прозвучали знакомые мне интонации Железной Леди. – Кайман! Марга! Приказ-з-з на вз-з-злет! Файс-с-с… семзаг-г-г… загр-р-р!.. Вос-с-с… сек-к-к!..
Монстр начал заикаться, как будто его звуковой процессор не справлялся с нагрузкой. Или это Ипат мало-помалу одерживал верх над заартачившимся драконом?
Нет, насчет последнего я ошибся, в чем убедился практически сразу же. Припавший к земле, дергающийся биомех вдруг словно стряхнул с себя оторопь, выпрямился и развернул пропеллеры с решимостью выхватившего меч самурая. А потом шагнул ко мне и вновь сграбастал меня когтистой лапой.
Исполняющий свою боевую пляску мнемотехник отпрянул и схватился руками за голову. Колени его подкосились, и он, все еще дрожа, рухнул ниц на песок. После чего начал кататься по нему, не открывая глаз и продолжая биться в судорогах.
Телохранители Ипата расступились в замешательстве и не зная, как на это реагировать. Впрочем, когда дракон запустил винты, один из узловиков – видимо, второй по старшинству среди них – вмиг осознал всю ответственность момента. И, смекнув, что Сикстинья вот-вот утащит драгоценного пленника, скомандовал: «Огонь!»
Однако эту команду расслышали не только рыцари. Прежде чем их пальцы нажали на спусковые сенсоры «карташей» и армганов, биомех рванулся, развернулся мордой ко вскинувшим оружие стрелкам и «плюнул» в них очередью из бортового орудия.
Расстояние между нами было слишком коротким, а тридцатимиллиметровая вертолетная пушка – слишком скорострельной, чтобы дать узловикам даже малейшую возможность выжить. Превентивный драконий удар всего на миг опередил грозивший нам шквал пуль и лучевых импульсов. Но именно этот миг решил исход нашей молниеносной схватки. Все шестеро охотников за две секунды превратились в жалкие ошметки. Они кровавым дождем разлетелись во все стороны и оросили собой берег вокруг корчившегося в конвульсиях Ипата.
Над ним пронесся целый рой снарядов, но попал ли хоть один из них в мнемотехника, я уже не видел. Разделавшийся с противниками дракон взмыл в воздух, развернулся и, задрав хвост, полетел в сторону заката. А точнее, на северо-запад. Туда, куда я и приказал лететь этому чудовищу…
Наш полет продлился не больше полутора минут и завершился на крыше высокой бетонной башни без окон. Она торчала на территории НИИ оптики и, судя по всему, являлась прежде частью какого-то грандиозного научного объекта. Я не уточнял, куда следовало приземлиться дракону, но выбранное им место для посадки оказалось весьма символичным, и очутились мы тут явно не случайно.
Двумя километрами северо-восточнее НИИ оптики раскинулся большой пустырь – здешний «драконий базар». По этой причине крыша башни, на которую мы сели, была мне отлично знакома. На ней, как и на Ледовом дворце в Крылатском, тоже красовалась начертанная моей рукой огромная надпись: «Борт 016. Кайман. Тольтек. Марга». И тот факт, что восставший против Ипата «шестнадцатый» притащил меня сюда, говорил о многом. Но при этом и настораживал. Что бы ни случилось сегодня на берегу Коваши, все-таки я имел дело с драконом – одним из самых свирепых монстров Пятизонья, совершенной машиной для убийств и разрушений.
В этот раз биомех обошелся со мной гораздо почтительнее. Я практически не почувствовал боли, когда он разжал когти и опустил меня на крышу. А затем отошел в сторонку, сложил винты, поджал лапы и улегся на брюхо. После чего повернулся ко мне мордой и замер, подобно выползшему на сушу сытому аллигатору.
Стараясь не делать резких движений, я принял сидячее положение и, прислонившись к торчащему из дырявой кровли швеллеру, уставился на своего зловещего и удивительного спасителя. Мы находились на круглой площадке диаметром в два десятка шагов, расположенной в полусотне метров от земли. Стоило лишь дракону махнуть хвостом, и я снова отправлюсь в полет, только теперь безо всякой надежды на удачное приземление…
Ладно, отставить панические мысли! Несмотря на свою мощь, монстр уже доказал, что способен при необходимости проявить аккуратность. А также человеколюбие, как бы немыслимо это ни звучало применительно к дракону. Вот только где находятся пределы его гуманизма, поди-ка угадай. Впрочем, то обстоятельство, что после моего пребывания в драконьих когтях моя голова все еще оставалась на плечах, уже могло считаться громадным достижением. Трудно поверить, что передо мной – тот самый биомех, который вчера стрелял по мне из пушки и ракетных установок. И тем не менее глаза меня не обманывали – так оно и было.
– Марга, ты меня слышишь? – неуверенно поинтересовался я у замершего без движения монстра.
На мутных, деформированных стеклах вертолетной кабины, которые я принял за глаза дракона, замельтешила рябь непонятных помех.
– Файс-с-с… семзаг-г-г… загр-р-р!.. Вос-с-с… сек-к-к!.. – хрипло произнес «шестнадцатый». Не слишком похоже на Железную Леди. Но у меня не осталось сомнений в том, что со мной говорила именно она. Даже по прошествии стольких лет я сразу опознал Маргу по голосу, хоть он и звучал теперь донельзя искаженно.
– Прости, но я тебя не понимаю. – Я виновато развел руками. Очевидно, звуковой процессор биомеха не был приспособлен к общению с человеком и мог генерировать лишь простые слова, а при обработке фраз испытывал затруднения.
Дракон проурчал что-то совершенно непереводимое, после чего, однако, не счел за труд продублировать свой ответ. И, надо отдать ему должное, теперь его речь зазвучала на порядок вразумительнее.
– Файл… с-семья… заг-гружен! – повторил биомех. Судя по напряженному дребезжанию его голоса, общение со мной отнимало у «шестнадцатого» немало сил. – Вр-ремя проигр-рывания файла: восемь с-секунд!
Мерцание помех в «глазах» чудовища заметно ослабло, и за их полупрозрачной рябью проступило изображение. Разделенное на два канала – по одному на каждый монитор, – оно представляло собой тот самый короткий видеоролик, где Лиза и Аня провожают меня в полет…
Если бы сейчас кто-то подкрался ко мне сзади и двинул палкой по темечку, я, наверное, никак на это не отреагировал бы, поскольку и так сидел ошарашенный, с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью. Лишь поневоле задрожавшие руки и подбородок выдавали, что я нахожусь в сознании и не обратился в истукана, как те сталкеры, что попадали в ловушку «Голубой огонек».
Я ожидал от нашей встречи с драконом всевозможных сюрпризов, но только не этого. Каким образом выжженная Узлом память монстра умудрилась сохранить заложенные в нее еще до Катастрофы воспоминания? Очередная невероятная загадка для ученых. А мне приходилось лишь констатировать факт: мои знания о диковинной технофауне Пятизонья являлись далеко не полными, а суждения – предвзятыми.
Кое в чем мутация техноса была сродни сталкерской: биомехи менялись и внешне, и характером поведения. Но где-то в глубинах своей механической души они, как и люди, тоже оставались прежними. И стоило только хорошенько напомнить им об их прошлом, как тут же в ностальгическом порыве они исполнялись миролюбия. Если, конечно, им, как Марге, было что вспоминать. Все-таки вряд ли кто-то другой на моем месте сумел бы так быстро освежить дракону память. Дракон с наибольшей вероятностью освежевал бы этого храбреца куда раньше.
– Спасибо, Марга, – вымолвил я спустя минуту севшим от волнения голосом. Это была не та награда, которой заслуживал «шестнадцатый», но больше мне его отблагодарить было нечем.
– Добр-рый вечер, лейтенант, – сказала Железная Леди, исполнив нашу с ней, как выяснилось, отнюдь не забытую предполетную традицию. Заикание у Марги мало-помалу пропадало. Видимо, по ходу нашего общения она продолжала регулировать звуковой процессор, приближая его рабочие параметры к прежним стандартам. – Довожу до вашего с-сведения, что официально вы еще ч-числитесь моим пилотом, хотя сегодня я не зап-программирована на выполнение ваших п-приказов.
– А чьи приказы ты теперь выполняешь? – осведомился я.
В глазах-экранах биомеха за пеленой помех мелькнула непонятная картинка: не то причудливая маска, не то какая-то абстракция. Или у меня всего лишь разыгралось воображение, тем более что Марга это никак не прокомментировала, ограничившись скупой отговоркой:
– А чьи приказы ты теперь выполняешь? – осведомился я.
В глазах-экранах биомеха за пеленой помех мелькнула непонятная картинка: не то причудливая маска, не то какая-то абстракция. Или у меня всего лишь разыгралось воображение, тем более что Марга это никак не прокомментировала, ограничившись скупой отговоркой:
– Информац-ция недоступна.
– Понимаю. – Я не стал упорствовать, побоявшись нарушить наше шаткое взаимопонимание, и предпочел зайти с другого боку. – Но ты все-таки подчинилась моему приказу там, на берегу. Почему?
– Офиц-циально вы еще числитесь моим пилотом, – повторил дракон. – Директиву оберегать ваши жизнь и зд-доровье никто не отменял. Поэтому приношу свои извинения за то, что была вынуждена вчера стрелять в вас. Я наход-дилась под несанкционированным дистанционным контролем. К тому же плохая видимость не позволяла мне идентифицировать с высоты вашу личность. У вас есть право обжаловать мои халатные действия, подав рапорт команд-дованию. Я обязуюсь взять всю вину на себя и подтвердить, что у вас не было ни малейшей возможности предотвратить данный инцидент.
– А, ладно, забудем, – поспешил отмахнуться я. – В нынешние времена всякое может случиться. Да и где оно сегодня, наше командование?
– Информация недоступна.
– Вот и я о том же… – Я тяжко вздохнул, помолчал и решил больше не ворошить былое. После чего перешел к животрепещущим насущным вопросам, коих перед нами стояла целая уйма: – Ты мне лучше объясни, что мы с тобой дальше делать-то будем?
– Уточните, что вы имеете в виду, лейтенант, – попросила Марга.
– Хотелось бы выяснить: если, считаясь твоим пилотом, я не могу отдавать тебе приказы, то каким же тогда образом мне… э-э-э… исполнять свои пилотские обязанности? – Я старался формулировать вопросы подчеркнуто дипломатично, ибо продолжал побаиваться своего нового – или, вернее, вновь обретенного старого – биомеханического товарища.
– Ваш вопрос понятен, – ответил дракон. – Ответ на него таков: вы не можете управлять «бортом шестнадцать». Во-первых, у вас нет сегодня на это полномочий. А во-вторых, у данного вертолета больше нет пилотской кабины и привычных вам органов управления. Теперь он – полностью автономная боевая единица, характер выполняемых задач которой, впрочем, принципиально не изменился.
– И директива, предписывающая тебе заботиться о пилоте, вшита в самую важную – боевую – часть твоего электронного мозга! Ту, которую нынешнее командование «борта шестнадцать» предпочло оставить без изменений! – осенило меня. – Вот, значит, в чем кроется корень парадокса под названием «пилот беспилотного вертолета»!
– Информация недоступна, – отрезала Марга, чем фактически признала мою правоту.
– Ну хорошо, – продолжал я, – управлять тобой я не могу, что, в общем-то, меня и не удивляет. А если огорчает, то самую малость, ибо на роль повелителя драконов я не претендую. Однако, раз уж ты меня не убила и вдобавок избавила от врагов, значит, я могу рассчитывать на твою помощь и впредь, верно?
– Так точно, – подтвердила Железная Леди. – Теперь вы можете на это рассчитывать, лейтенант. С учетом кое-каких оговорок, разумеется.
– И отсюда следует, что обращаться к тебе с просьбами мне все-таки дозволено?
– Просьба – это не приказ, – резонно рассудил «шестнадцатый». – Если ваше предложение не будет противоречить ни одной из полученных мною директив или же являться для меня заведомо невыполнимым, скорее всего, я постараюсь удовлетворить вашу просьбу.
– А вдруг твое командование, разузнав про это, возьмет и сотрет у тебя из памяти директиву, согласно которой ты обязана мне помогать? – не унимался я.
– Тогда, вероятнее всего, мне придется вас уничтожить, – заявила Марга с феноменальной прямотой, присущей, наверное, лишь драконам да электронным штурманам-стервам. – Поэтому на всякий случай заранее примите мои извинения и соболезнования. Знайте: служить под вашим командованием было для меня большой честью. И если насчет вашей казни не поступит никаких особых инструкций, будьте уверены: я убью вас быстро и без мучений. В знак величайшего почтения, какое я всегда к вам испытывала…
Хотите верьте, хотите нет, но я действительно почувствовал себя польщенным и тронутым до глубины души. Я уже упоминал, как редко нам – пилотам – удавалось получать от Железных Леди благосклонные отзывы. И как дорожили мы каждой их скупой похвалой; дорожили не меньше, чем собственными заслуженными в боях орденами и медалями. Вот почему в последнем ответе Марги – существа, которое не умеет лгать в принципе, – я расслышал прежде всего слова благодарности и лишь потом – все остальное. И это «остальное», клянусь, показалось мне столь несущественным, что о нем не стоило и думать, пускай даже оно являлось, по сути, неприкрытой драконьей угрозой.
– Что ж, так или иначе, но я рад, что мы прояснили самое главное, – сказал я, довольный услышанной правдой, суровой и прямой, будто смертный приговор. Хотя почему «будто»? Это и есть самый настоящий приговор, разве что его исполнение отложено до поры до времени. – И раз уж я и ты сидим сегодня на этой крыше, грех было бы не задать тебе еще дюжину-другую вопросов… Ты, случаем, никуда не спешишь?
– Человек, несанкционированно установивший надо мной контроль, подверг меня внеплановой переброске, – ответил дракон. Под переброской он, очевидно, подразумевал свою вынужденную телепортацию из Курчатника в Сосновый Бор. – Чтобы вернуться обратно, я должна дождаться… кажется, вы называете это явление пульсацией Узла. Это значит, что мне придется пробыть здесь еще двое суток. Все это время вы можете мною всецело располагать.
– Так, значит, вы – биомехи – на самом деле знаете точное время пульсаций, – отметил я доказанную невзначай правдивость одного из сталкерских домыслов. – Весьма полезная информация. Учту на будущее. Однако в данный момент меня интересует вот что: когда ты находилась под контролем того человека… Ипата, тебе удалось запомнить, где он был и что делал? Вчерашний день меня не интересует – только подробности сегодняшнего. Полагаю, поскольку эти люди держали тебя в плену, ты ведь не станешь их покрывать, так?
– Могу ли я, в свою очередь, спросить, лейтенант, с какой целью вы интересуетесь этими сведениями? – задала встречный вопрос Железная Леди. Ее, служившую сегодня иным, неведомым мне силам, видимо, беспокоило, не выпытаю ли я у нее исподволь какие-нибудь секреты.
– Хочу с твоей помощью проведать о судьбе одного нужного мне человека, – уточнил я, не став скрывать от помощницы свои планы. – Ипат пришел на берег по моим следам со стороны церкви, а значит, он наверняка виделся с приором Глебом.
– Информация доступна. Встреча Ипата с группой, которой командовал некий брат Глеб, действительно состоялась сегодня в пятнадцать часов сорок шесть минут возле здания церкви, – подтвердила Марга.
– Замечательно, – обрадовался я. – В таком случае меня интересует, присутствовал ли в составе той группы некий брат Георгий и в каком он пребывал статусе: равноправного члена или пленника.
Я не сомневался: если Дюймовый выжил при штурме Неопалимой Купины, к трем часам пополудни он уже должен был прийти в сознание. А вот как бывшие собратья поступили с Жориком дальше, а особенно после их встречи с Ипатом, я мог лишь догадываться. Одно было ясно: после всего случившегося ренегату точно не приходилось рассчитывать на прощение.
– Перед встречей с братом Глебом Ипат приказал мне держаться от них на расстоянии и не протоколировать это мероприятие, – сообщил «шестнадцатый». – У меня в памяти осталось лишь тридцать фотоснимков, сделанных системой поиска и распознавания целей. Воспроизвести вам эти файлы?
– Да, окажи любезность, – кивнул я, но уже без особой радости.
Упомянутая Маргой система не была предназначена для ведения визуальной разведки. Она лишь фиксировала на карте попадающих в радиус ее действия людей, а также все подозрительные объекты, сохраняя на всякий случай в бортовом журнале их фотографические образы, качество которых оставляло желать лучшего, поскольку за день они накапливались там тысячами. И, будучи востребованными лишь при разборе полетов, также тысячами удалялись затем автоматически с цифровых накопителей. На этих снимках можно было отличить человека от бота-андроида или же мужчину от женщины, но опознать их личности – а особенно если вы не знали, кого конкретно ищете, – удавалось с большим трудом.
Пелена помех на мониторах вновь стала полупрозрачной, и за ней проступили нечеткие изображения. Железная Леди меняла их по моей команде, демонстрируя снятых с одного ракурса (судя по всему – с крыши расположенной неподалеку от церкви многоэтажки) сталкеров в рыцарских доспехах. Снимки делались по мере того, как Марга фиксировала новых людей, едва те попадали в зону ее видимости. Принимая во внимание, что на момент съемки почти все узловики покинули церковь, бронезавры им больше не угрожали. А отсутствие в фотоотчете беглых праведников, не заметить которых с высоты дракон попросту не мог, говорило о том, что к этому сроку они уже слиняли далеко от тех мест.