Павел искоса поглядел на актера, но промолчал.
— Когда мы с вами говорили в первый раз, я сразу же заметил, что вы допрашиваете меня чисто формально, но при этом вас что-то беспокоит.
— Неужели? — довольно холодно уронил его собеседник.
— Я сначала подумал, что вы решили тоже позабавиться — на свой манер — и подыграть нам. Но вам все время звонили, то одни, то другие… и все стало походить на настоящее расследование. Я начал тревожиться. Ни с кем об этом я говорить не мог, потому что меня бы подняли на смех, но…
Следователь шевельнулся в кресле.
— Раз уж вы бывали в номере Натальи Викторовны, скажите мне вот что: она не хранила там нож?
— Нож? Зачем?
— Не знаю. Может быть, фрукты резать, к примеру.
— Нет. — Актер покачал головой. — Вы имеете в виду, что нож, которым ее убили…
— Я просто задал вопрос.
— Ясно. — Глазов задумался. — Я помню, что иногда там появлялись чашки, стаканы, маленькие тарелки… Но никакого ножа я не припомню.
— И когда вы уходили сегодня с остальными участниками розыгрыша, в номере точно не было ножа?
— Не считая бутафорского, который торчал у нее из груди, — нет.
— Вы рассказали мне все, что вам известно?
— Да, и готов в этом поклясться. Когда я последний раз видел Наташу, это было что-то около четверти второго, она была жива и здорова…
— Не припомните, где вы были с двух часов дня до двух тридцати?
— Сидел в ресторане. Там же были все участники розыгрыша, так что вы ошибаетесь… Никто из них не выходил из-за стола, а значит, никто не мог убить Наташу. Если вы не верите мне, спросите у официанток…
Малышко перемотал запись с камеры на экране ноутбука и пристально посмотрел на своего собеседника.
— В 14 часов 12 минут вы вышли из ресторана и прошли через холл, — негромко проговорил Павел. — Вновь вы показываетесь внизу только в 14.24. Где вы были в этот промежуток времени?
— Я? — изумился актер.
— Да. У меня есть запись, и на ней отчетливо вас видно.
— Но я не… — начал Глазов в смущении. — А, да, вспомнил! Я выходил покурить…
— Вы курили один?
— Да, а что, для такого дела необходима компания?
— Вас никто не видел?
— Может быть, и видел. Я не обратил внимания.
— Получается, у вас нет алиби. И вы не можете засвидетельствовать алиби остальных, потому что вы исчезли как раз тогда, когда произошло убийство.
Мясистые щеки Глазова пожелтели, а глаза, казалось, совсем ушли внутрь лица.
— Я не понял, молодой человек. Вы что, меня обвиняете?
— Я не обвиняю вас. Я лишь констатирую факт, что алиби у вас нет.
— Отсюда один шаг до вывода, что я мог зарезать Наташу, — сквозь зубы проговорил актер. — Зачем мне это?
— Если верить другим членам съемочной группы, у вас могли быть причины.
Сказал как пригвоздил. Вот и гадай, какие подвохи скрываются в этой с виду такой дипломатичной фразе. Мало ли что брехливые и языкастые киношники могли ему растрепать, да еще с глазу на глаз…
— Какие именно причины? — Глазов нервно оскалился. — То, что в прошлом я с ней спал? Если я стану убивать всех своих любовниц, то мне, извините, времени ни на что больше не хватит. Кроме того…
— Я вас слушаю.
Андрей не собирался откровенничать, но раз Наташа мертва, ей уже было в высшей степени безразлично, что он о ней скажет. И он решился:
— Мы возобновили наши отношения, если вам интересно. И вообще, у меня никогда не было к Наташе никаких претензий.
— А Николай Смолин? Если вы шли основным блюдом, он, получается, шел на десерт? Или как?
Ах ты сволочь, в бессильной ярости подумал актер. И не смотри, что с виду простачок, у которого молоко на губах не обсохло. На десерт, видите ли!
— Меня не касались ее отношения с другими членами группы. — Однако, хотя Андрей и был превосходным актером, голос его, когда он произносил эту фразу, предательски дрогнул.
— С другими? То есть были и другие?
Глазов нервно дернул пальцами. Была б его воля, он бы просто придушил этого самонадеянного мальчишку.
— Вы так говорите, будто Наташа была обыкновенной шлюхой.
— Ну как-то сложно увидеть в ней образец добродетели.
— А вы смотрите на нее просто как на человека, — сухо сказал актер. — Она… она была молодая, красивая женщина. Хотела жить на всю катушку и ни в чем себе не отказывать. Это ее право. Я не могу ни в чем ее винить.
Он помолчал и добавил:
— Мне будет очень ее не хватать.
Глава 14 Кто?
— Я никогда не был суеверным, — сказал Володя.
— Ты это о чем? — хмуро спросил Антон.
— Да так. Раньше я не особо верил в приметы. А сейчас…
— Ну и что изменилось?
— Ты прикидываешься, что ли? В начале съемок не разбилась тарелка. Помнишь, кто ее разбивал?
— Конечно, помню. Наташка.
— Ну вот… Тарелка не разбилась, и Наташка умерла. После этого уже не знаешь, во что верить.
Но Антон был человеком реалистического склада, и в приметы он верил только до определенного момента.
— Наташка умерла не оттого, что не разбилась тарелка, а оттого, что ее зарезали, — вполне резонно возразил он. — И чем скорее найдут того, кто ее убил, тем лучше.
— Согласен, — кивнул Володя. — Как ты думаешь, кто?..
Он не договорил фразу, словно слова, которые он собирался произнести, могли обжечь ему губы.
При этом он почему-то оглянулся на членов съемочной группы, которые собрались в холле.
— Не знаю, — хмуро промолвил режиссер, — не знаю. Иногда мне кажется, что никто из наших не мог. С другой стороны… — И он не совсем логично добавил: — С другой стороны, я рад, что у меня есть алиби.
— Серьезно? — хмыкнул Володя.
— Ну да. Я утром поехал на озеро, вместе с водителем. Вернулся после трех. Водитель все время меня видел, так что…
Володя беспокойно заерзал на месте.
— Повезло тебе… А что ты забыл на озере?
— Я подумал, что одна из сцен вышла бы очень красиво в тумане. Когда герои плывут на лодке… Но на берег озера ездит много местных, вот я и стал смотреть, где меньше всего загажено. В конце концов я нашел то, что нужно. Очень красивое место, там и обрыв, и кувшинки какие-то необыкновенные, и ивы этак поэтически свешиваются в воду. Как раз то, что надо. Возвращаюсь в гостиницу, а там…
— И охота тебе было шляться под дождем, натуру искать? — мрачно спросил сидевший с другой стороны Спиридонов.
— А ты не в курсе, что зонтик уже изобрели? — насмешливо прищурился Антон. — Напугал ежа голым профилем…
— Ловко у тебя получилось, с алиби-то, — подлил масла в огонь неугомонный оператор. — И озеро очень кстати подвернулось, да и водитель — свидетель что надо. Но я бы на месте следователя очень заинтересовался твоим желанием уехать именно тогда, когда Наташку должны были зарезать. Работящий ты наш!
— Я ее не резал, — огрызнулся режиссер. — И понятия не имею, кто это сделал. А насчет работы ты прав. Я люблю свое дело и не стыжусь этого.
— Ты бы фамилию сменил, — проворчал Геннадий. — С такой фамилией «Оскара» не отхватишь и в Каннах Гран-при не дадут.
— С какой стати я должен стыдиться моей фамилии? — Антон, судя по выражению его лица, завелся не на шутку. — Мой дед, между прочим, до Берлина дошел и на рейхстаге расписался. Даже фотография у меня дома имеется, где видна его подпись. Чего мне стыдиться-то? Не менял фамилию и менять не собираюсь. Кому надо, пусть отрекаются от своих предков, скатертью дорога! Только вот как ни зови себя Голицыным, если на роже у тебя написано, что ты Жопкевич, так Жопкевичем и останешься.
Володя, не выдержав, расхохотался. Смех получился немного нервным, но в нем все же слышалось некоторое облегчение.
— Истину глаголешь, брателло, — вздохнул Спиридонов.
— А че ты к моему алиби прицепился? Я что, один такой, которого не могут подозревать? Вон, Володька вообще все благополучно продрых.
— А это считается за алиби? — Володя снова заерзал на стуле. — Я же один был, подтвердить некому.
— Но ты спал?
— Ну, спал. Но что мешает следователю сказать, что я соврал, а на самом деле выждал момент, пришел и убил Наташку?
— В следующий раз нечего спать одному, — назидательно заметил оператор.
— Спасибо за совет, учту!
— У тебя что, были причины ее убивать? — пожал плечами Антон. — Не валяй дурака. У тебя не то что мотива, а даже тени мотива не было.
— А у кого-то этот мотив был, — сквозь зубы заметил Володя. — И я вот твержу себе, что всех членов киногруппы знаю как облупленных и все такое, но мне все равно не по себе.
К ним подошел Андрей Глазов. В ладони он держал сотовый телефон.
— Ну как беседа дубль два со следаком? — спросил Геннадий. — Поговорили?
— Еще как, — кивнул актер.
— И?
— Выжал он меня, как губку, — хмуро ответил Андрей. — Досуха. Дружеский совет: будешь с ним общаться, взвешивай каждое слово… — Он поглядел на телефон, поморщился и сунул его в карман. — Черт, батарейка окончательно сдохла, а зарядка в номере.
— У тебя что, были причины ее убивать? — пожал плечами Антон. — Не валяй дурака. У тебя не то что мотива, а даже тени мотива не было.
— А у кого-то этот мотив был, — сквозь зубы заметил Володя. — И я вот твержу себе, что всех членов киногруппы знаю как облупленных и все такое, но мне все равно не по себе.
К ним подошел Андрей Глазов. В ладони он держал сотовый телефон.
— Ну как беседа дубль два со следаком? — спросил Геннадий. — Поговорили?
— Еще как, — кивнул актер.
— И?
— Выжал он меня, как губку, — хмуро ответил Андрей. — Досуха. Дружеский совет: будешь с ним общаться, взвешивай каждое слово… — Он поглядел на телефон, поморщился и сунул его в карман. — Черт, батарейка окончательно сдохла, а зарядка в номере.
— А почему тебя не пускают в номер? Если ты уже все сказал…
— Там сейчас обыск идет. Никого наверх не пускают.
— Обыск? — Володя позеленел.
— Угу. Ищут нож, которым ее… И не только в номерах, но и на всей территории гостиницы… И поблизости.
— А почему никого на допрос не вызывают, ну, к следователю? Тебя ведь уже допросили.
— Он горничную вызвал, которая тело нашла. Допрашивает ее сейчас по новой. — Глазов помедлил. — Слушайте, а что вы знаете о сценаристке?
— О Марине? — удивился оператор. — Сценаристка как сценаристка. А что?
— Не знаю, — неопределенно протянул актер. — Он как-то странно о ней говорил. Все спрашивал, что я о ней думаю… По-моему, неспроста.
Антон и Володя обменялись озадаченными взглядами.
— Мне говорили, она сегодня за завтраком поругалась с Наташкой, — напомнил Володя.
— Они постоянно ругались, — отозвался Антон. — Ну и что? Это абсолютно ничего не значит.
— А ты погляди на это дело с точки зрения следователя, — посоветовал Геннадий. — Они поругались, и Наташка умерла. Есть связь? Может быть, и нет, но стремно как-то.
Они оглянулись на Глазова, но актер, уже, очевидно, принявший для себя определенное решение, подошел к Марине, которая сидела между Диной и Надей. Дина, хмурясь, просматривала на дисплее фотоаппарата недавние снимки.
— Считаю своим долгом вас предупредить, — промолвил Глазов своим обычным, корректным и сдержанным, тоном. — Следователь вами заинтересовался.
Марина подняла голову, и актер, который пристально наблюдал за ней, не прочел на ее лице ничего, кроме вполне естественного в таких случаях удивления.
— Мной? Почему?
— Не знаю. У вас есть алиби на время убийства?
— Я была у себя в номере, — сухо сказала Марина. И зачем-то добавила: — Можете не волноваться, ее убила не я.
Она терпеть не могла, когда ее вынуждали оправдываться в чем бы то ни было, и фраза прозвучала излишне резко.
— Я не волнуюсь, я просто вас предупредил, — спокойно заметил Андрей и отошел в угол, где в широком кожаном кресле дремал Леонид Варлицкий.
— А Леонид Юрьевич-то спит, — не без удивления констатировала Надя. — Во дела! Мы все тут с ума сходим, а он уснул!
— Что ты хочешь, он старенький уже, — заметила Дина.
— Что-то горничная долго не выходит, — продолжала Надя. — Может, следователь ее того? Арестовать собирается? А что, первым делом ведь начинают подозревать человека, который нашел тело…
— Не обязательно, — буркнула Дина, не отрывая взгляд от дисплея. — Обычно под подозрение попадает человек, который врет и путается в показаниях, и у которого при этом есть мотив для убийства. Поэтому перво-наперво следак будет раскручивать наших шутников, потому что они изначально ввели его в заблуждение. Видели, с каким лицом Глазов вышел из кабинета?
— А откуда ты знаешь, кого будут подозревать? — с любопытством спросила Лариса, которая сидела неподалеку и слышала разговор девушек.
— Так у меня папаня тоже следователь. В девяностые годы им приходилось хреново, вещдоки иногда хранить было негде, потому что бардак полный. Я однажды из школы прихожу, открываю морозилку, а там голова в пакетике лежит.
— Какая еще голова?
— Человеческая. Папа ее на работе оставить не мог, ну и принес домой.
— Гадость какая! — пробормотала Лариса, передергивая плечами.
— Признавайся, что ты все это выдумала, — объявила Надя, упрямо выставив подбородок. — Чтобы только нас попугать!
— Да не выдумала я ничего, все так и было. У меня, главное, первая мысль была: это что, готовить будут? — Дина залилась смехом. — Супчик или жареные мозги?
— Да ну тебя! — Марина сделала страшные глаза. — Что тут смешного-то?
И три молодые женщины стали хохотать как сумасшедшие.
— Я бы испугалась, честное слово, — призналась Надя, отсмеявшись.
— Ну я не то чтобы испугалась, но как-то непривычно было. Неприятно. А потом отец голову унес, и вроде как даже обидно стало, что в холодильнике ничего особенного нет.
— Да ладно тебе!
— Ты просто не понимаешь, — отозвалась Дина. — У них другое отношение к смерти. Для людей, которые связаны со следствием, это просто рабочий материал, факт, который надо прояснить. Не более того.
— А я и не знала, что у тебя отец из органов, — заметила Лариса. — Слушай, а за дачу ложных показаний…
Дина мотнула головой.
— Не советую этим заниматься. Категорически.
— Я не о том, — жалобно промолвила актриса. — Я когда на первом допросе расписывала… ну, то, что мы выдумали… я имею в виду розыгрыш…
— Ты подписала протокол?
— Я? Ну, да… Конечно.
— Это умышленная дача ложных показаний. Без вариантов.
— Но я ничего такого не имела в виду… — Лариса закусила губу. — А он уже тогда знал… И предупреждал…
— Ты о чем?
— Ну, он сказал, что за дачу ложных показаний можно схлопотать… Я теперь понимаю, что он не зря намекал. — Лариса замолчала, но потом все же решилась: — И самое неприятное… Я ведь выходила из ресторана тогда, когда… Он может подумать на меня…
— Так тебе и надо, — объявила Надя, которая вовсе не собиралась спускать глупой рыжей тыкве ее участие в розыгрыше. — Это тебе за то, что Васю подставляла. Теперь сама побудь обвиняемой, а мы посмеемся.
— Лично я ни над чем не собираюсь смеяться, — вмешалась Марина.
— Я тоже, — подхватила Дина. — Ребята, если вы думаете, что расследование будут вести как в сериальчике и все пойдет гладко и весело, я вас разочарую. Если у следака будут основания, он вас арестует и даже не поморщится. Тем более что убийство очень громкое, и с него сразу же начнут требовать хоть какой-нибудь результат. Одна актриса завидовала другой и замочила ее — звучит очень даже правдоподобно, и фиг ты потом докажешь, что правдоподобное и правда — не одно и то же.
— Пока у него вроде как к Маринке какие-то претензии, — отрезала Лариса. — Или нет? Я, между прочим, с Наташкой не ссорилась, в отличие от кое-кого!
— Глупостей не говори, — сдержанно проговорила Марина. — Ты что, сама ни с кем никогда не ссорилась? И всех этих людей ты с ходу принималась мочить? Да ни за что не поверю.
— Че-то менты зашевелились, — вмешалась Дина. — Оба-на! Неужели нашли?
В холл только что влетел возбужденный до крайней степени лейтенант Петраков. На весу он нес черный пакет с каким-то мусором. Лейтенант галопом прогарцевал к двери, за которой сидел следователь, и, даже не постучав, скрылся за ней.
— Это что значит? — несмело спросила Лариса.
— Орудие убийства нашли, судя по всему, — хмыкнула Дина. — Если теперь установят, чьи на нем отпечатки, убийце крышка.
— Скажи, а ты сама думаешь на кого-нибудь? — задала Надя вопрос, который мучил ее с тех пор, как она узнала, что розыгрыш превратился в настоящее убийство.
— Насчет себя я уверена, — спокойно заметила дочка следователя. — Я вернулась в гостиницу около трех.
— И у тебя есть алиби? Кто-то может его подтвердить?
— Мой фотик. На нем до хрена снимков, по ним и по интервалам между кадрами легко проследить, где я была и что делала. — Дина помолчала. — Кстати, на одном из кадров виден кое-кто, и я не исключаю, что именно этот человек мог убить Наташку.
— Звучит как в кино, — не удержалась сценаристка. — Обычно после таких реплик свидетелей убивают.
— Спасибо на добром слове, — усмехнулась Дина. — Ни за что теперь не полезу в потайной ход и не стану спускаться в подвал. Спать буду только со светом…
— И с пистолетом под подушкой, — засмеялась Надя. — А кого ты там разглядела?
— Так, — загадочно ответила Дина. — Человека, которого там не должно было быть. И время очень даже подходящее. А ведь я только хотела сфоткать вьюнок с каплями дождя… — Она распрямилась. — Смотрите, горничная выходит из кабинета, и лейтенант тоже. Он подошел к Спиридонову…
— Все ясно, оператора вызывают на допрос, — подытожила Марина. — А горничная уходит по своим делам.
— Она не просто уходит, — констатировала Дина. — У-у, ее прямо распирает от радости. Она что-то вспомнила — или заметила, — и не пустячок, а что-то очень, очень важное. И само собой, что следователь даже не думает ее подозревать. Люди, которые попадают под подозрение, выглядят совсем не так.