Марина промолчала. В голове у нее неотвязно крутился один и тот же вопрос. Почему следователь спрашивал о ней? Только из-за утренней ссоры, или… Или он и впрямь верил, что она могла хладнокровно зарезать человека? Но почему? Конечно, она может быть невежливой и даже грубой, если заставят обстоятельства, но ведь на самом деле она совсем, совсем не такая…
— Девочки, а вы заметили, что он начал с мужиков? — подала голос Лариса. — Я с самого начала думала, что если кто и мог замочить Наташку, то мужик. Женщина на такое не способна.
— Нет, почему? — живо откликнулась Дина. — Ножом — вполне способна. Мой отец расследовал кучу таких случаев.
Покосившись на Марину, девушка-фотограф заметила, что та напряжена сильнее обычного, и это показалось Дине странным.
«С одной стороны, фотография… Хотя, в общем, это ничего не доказывает. Номер Маринки на пятом этаже, рядом с тем, где живем мы с Надей. Теоретически сценаристка могла спуститься на два этажа, постучала… Зачем она пришла? Ну, скажем, чтобы извиниться… Наташа ее впустила, но ей пришлось объяснять лужу крови на полу, бутафорский нож в груди… Увлекшись, она даже изобразила, как лежит на полу… И тут Маринка видит свой шанс. Она понимает, что перед ней уникальная возможность избавиться от Наташки с ее закидонами раз и навсегда… Она просто подходит и наносит удар. Сверху вниз, один раз — это полностью согласуется со словами докторши. Откуда взялся нож? Был в номере… или Маринка заранее узнала о розыгрыше и принесла оружие с собой. Дело сделано, ненастоящий труп превращается в настоящий. Маринка забирает нож, выходит, захлопывает дверь… может быть, даже успевает протереть ручку и предметы, которых она касалась. Нож вытирает, выбрасывает в мусор, и через минуту она снова в своем номере, мирно стучит по клавишам… Если ее никто не видел, какие против нее улики? Спонтанно совершенное убийство… ссора — ну, она всегда может сказать, что это не доказательство, и назвать еще кучу людей, с которыми Наташка цапалась. Помнится, Маринка говорила, что ей часто приходится сочинять детективные сценарии… кто кого убил и за что. Да, если это она, интересное может быть кино…»
Глава 15 Геннадий Спиридонов
— Клянусь говорить правду, только правду, и ничего, кроме правды, — скороговоркой выдохнул оператор. — Дяденька следователь, я ее не убивал!
Он паясничал, но ему было не по себе, и его морщинистое лицо имело нездоровый желтоватый оттенок.
— Все шутите? — спокойно спросил Павел.
Геннадий поежился. Тон Малышко ему не понравился.
Их разговор прервал стук в дверь. Через секунду на пороге нарисовался Дмитрий Валерьянович Леонов, и следователь передал ему черный мешок, лежащий на полу.
— Вот… Посмотрите. Ребята нашли. Мне кажется, это не то, но я все-таки не эксперт.
— Посмотрим, проверим, — пообещал Леонов певучим голосом.
— Что с отпечатками пальцев?
— Обрабатываю. Кстати, ручку двери триста третьего кто-то тщательно протер. На ней должно быть гораздо больше отпечатков, учитывая, сколько народу толкалось утром в номере…
— Ладно, продолжайте работу. Как только…
— Так сразу, — договорил за него эксперт. — Ладно, я пошел.
Забрав черный мешок, который определенно таил в себе нечто важное для следствия, он удалился величавой походкой римского патриция.
Дмитрий Валерьянович был человек ироничный и отлично знал, что иронию можно выражать разными способами. Он прекрасно сознавал важность своей профессии, но это не мешало ему относиться к своим обязанностям с юмором.
— Вы нашли нож? — напрямик спросил Геннадий, буравя сидящего напротив человека взором.
— Следствие идет. — Павел предпочел отделаться общей фразой, которая ничего не значила — или же, наоборот, значила очень много.
— Да? И куда же оно идет, осмелюсь спросить?
— В нужном направлении, можете не сомневаться.
Геннадий уже готов был ответить: «Главное, чтобы оно не зашло в нужник», и в других обстоятельствах стал бы даже гордиться своим каламбуром. Однако оператор вспомнил, что его собеседник, как-никак, действительно ведет расследование, что только от Малышко зависит, как быстро он найдет убийцу Наташи, а если его злить, он, пожалуй, может учудить какую-нибудь пакость или вообще обвинить не того человека.
Поэтому Геннадий героически проглотил свою дурацкую шутку и решил на время отказаться от насмешек.
— Горничная что-то вспомнила? Что-то ценное? Вы так долго с ней беседовали…
— Да, она подтвердила мою догадку.
Оператор поглядел на замкнутое лицо Павла и понял, что хоть так, хоть этак, а ничего он больше из следователя не вытянет. Однако Спиридонов не намеревался отступать. Он принадлежал к людям, которых любые препятствия только разжигают.
— Скажите, когда именно вы поняли, что перед вами розыгрыш?
— Как только увидел место преступления.
— Да? А что с ним было не так?
Павел улыбнулся.
— Все было слишком киношно, слишком ярко… Красивая женщина в красивом платье лежит на полу с разметавшимися белокурыми волосами, под ней лужа крови, хотя характер раны не предполагает этого… Даже горничная сразу же почувствовала неладное, она заявила мне, что убийство выглядело точь-в-точь как в кино.
— Вот как?
— Я думаю, вы хороший оператор, и картинка у вас красивая, — бесстрастно продолжал следователь, вертя в пальцах ручку, чем подспудно раздражал Геннадия. — Но вы не знаете тонкостей нашей работы. С количеством крови вы переборщили, и вообще лужа как таковая была излишней. Но это уже особенности киноэффектов, к которым вы привыкли. Сама девушка лежала очень спокойно и выглядела вполне эстетично, а ведь когда человека убивают, он сопротивляется до конца, сколько хватит сил, и отбивается всем, чем может, — ногтями, зубами, любыми предметами… и когда потом мы обнаруживаем труп, картина вовсе глаз не радует. Кроме того, обращали на себя внимание разные нестыковки. Например, тело было еще теплое, на лицо был наложен макияж, но цвет кожи на руках и шее был неестественный, как у человека, который умер несколько часов назад. Когда я присмотрелся, я заметил, что имею дело с очень искусным гримом. Значит, в деле участвовал гример, но зачем вообще гримировать кого-то под мертвеца?
— Короче, мы с ходу себя выдали, — вздохнул Спиридонов.
— В общем, да, но я-то на работе видел немало трупов и чувствовал, что розыгрыш розыгрышем, но передо мной лежит мертвец. Когда я высказал вслух свои соображения, Евгения заявила, что ничего не знает насчет розыгрыша, а труп есть труп, потому что все признаки налицо. Зрачки не реагируют на свет, нет пульса и прочее. И когда мы увидели настоящую рану, которая была почти незаметна из-за вашей бутафории — в частности, киношной крови на одежде, — я понял, что произошло. Несколько человек выдумали, как им казалось, веселую шутку, а потом кое-кто претворил эту шутку в жизнь. Капитан Теличкин по моему поручению спустился в холл и стал следить за членами съемочной группы, как они реагировали на новость об убийстве. Я был уверен, что те, кто участвовал в розыгрыше, обязательно себя выдадут, так или иначе. Ваша пятерка сразу же обратила на себя внимание, Геннадий Ипполитович… да еще потом вы и ваши сообщники на допросе упорно говорили о потерпевшей в настоящем времени, как будто она была еще жива…
— И к какому же выводу вы пришли?
— Я считаю, что совпадение фальшивого и настоящего убийства вовсе не случайно. Проще говоря, убил Наталью Теплову тот, кто знал о вашем розыгрыше. Вопрос: кто о нем знал?
— Мы шестеро, — хрипло ответил Спиридонов. — Наташа, я, Зина, Лариса, Андрей и Коля.
— Больше никто?
— Я никому не говорил о том, что мы собирались предпринять. За остальных не поручусь. Но вообще, судя по поведению других членов группы…
— Да?
— Я не думаю, чтобы кто-нибудь из них узнал о розыгрыше.
— Разумеется, — усмехнулся Малышко. — Если кто-то узнал о вашей шутке и использовал ее для убийства, он уж точно не стал бы выдавать себя. Чисто теоретически, когда вы задумывали розыгрыш за вчерашним ужином, кто-нибудь мог вас слышать?
— Не знаю, — пробормотал оператор, морща лоб. — В ресторане играет громкая музыка, к нашему столу посторонние не подходили. Ну, может быть, официантки слышали что-нибудь…
— То есть какая-то информация могла просочиться?
— Ну… В принципе, да.
— Как вы для себя объясняете то, что случилось? Я имею в виду убийство.
— Я не знаю, — еле слышно ответил Геннадий.
— Вы подозреваете кого-нибудь конкретного? Подумайте как следует, прежде чем ответить.
— Я уже сто раз думал на эту тему. Мне кажется, это был кто-то со стороны.
— Например?
— Какой-нибудь псих. Не знаю!
— Наталья Викторовна жаловалась на какие-то угрозы? Было что-то, что могло ее насторожить?
— Я не знаю, — еле слышно ответил Геннадий.
— Вы подозреваете кого-нибудь конкретного? Подумайте как следует, прежде чем ответить.
— Я уже сто раз думал на эту тему. Мне кажется, это был кто-то со стороны.
— Например?
— Какой-нибудь псих. Не знаю!
— Наталья Викторовна жаловалась на какие-то угрозы? Было что-то, что могло ее насторожить?
— Нет. Ничего такого не было. По крайней мере, я ни о чем таком не знаю. Но, мне кажется, только псих мог ее убить.
— И больше никто?
— Может быть, какая-нибудь баба, слетевшая с катушек, которая приревновала кого-то к Наташе. Но из-за Коли или Андрея никто не стал бы ее резать. Не те кадры, простите.
— У нее больше никого не было?
— Ну я был, — раздраженно ответил Геннадий. — Один раз. Это считается? Слава к ней похаживал, но больше излить душу на то, какая у него сука жена. Он ее довел до ручки, и она же, оказывается, плохая. А до брака с ним была такая хорошенькая пышечка, хохотушка-смехотушка. Слышали, что у них произошло?
— С женами вообще у вас в группе напряженка, — заметил Павел. — Кстати, не расскажете, по какому поводу вы сами с ножом на жену бросались?
Геннадий насупился и стал похож на старую, неглупую, но удивительно противную черепаху.
— Я был пьян, а она меня достала. Хотела меня без квартиры оставить. Это случилось, когда мы с ней уже разводились, — пояснил оператор. — Ребенка она родила от любовника, а на меня все время пыталась его повесить.
— И что?
— Как — что? Да здравствует тест ДНК, самый точный тест в мире. Я через суд доказал, что ребенок — не мой, и послал ее куда подальше. Но крови она моей выпила порядочно, граф Дракула по сравнению с ней — так, младенчик с соской.
Павел молчал, и, видя это, Спиридонов разозлился.
— Если вы из того давнего конфликта делаете вывод, что я мог приревновать Наташу и зарезать ее…
— А вы ее не ревновали?
— Еще чего не хватало, — ухмыльнулся оператор. — Это все равно что ревновать скамейку в парке, потому что на ней сидит слишком много народу.
И он с торжеством воззрился на следователя. Но тот невозмутимо листал свой блокнот.
— Где вы были сегодня с двух до половины третьего?
— Сидел в ресторане.
— И никуда не отлучались? — мягко осведомился Павел.
Геннадий побурел.
— Да вроде бы нет… Ах да. Я в туалет выходил.
— Как раз после двух часов, по словам официанток, — заметил следователь. — И вас не было довольно долго.
— Допустим. Ну и что с того?
Малышко поглядел на план.
— Туалет расположен рядом с лестницей, по которой можно подняться наверх. На третий этаж, к примеру.
— Я был в туалете, — с нажимом повторил Спиридонов.
— Все время? По словам свидетелей, вас не было около десяти минут.
— У меня запор, — уже с нескрываемой злобой бросил Геннадий. — Ясно вам? Нет такого закона, который запрещал бы человеку сидеть в туалете столько, сколько ему надо!
— У вас есть свидетели?
— Что?
— Кто-нибудь может подтвердить, что вы были в туалете и не выходили?
— Тьфу ты… Да не помню я! Это же туалет, а не Красная площадь!
— Я в курсе, — хмыкнул Малышко. — Зачем вы звонили Наталье Викторовне? В ее сотовом значится один звонок от вас, в 14.15.
— А, да, точно, — протянул оператор. — Я пошел в туалет и позвонил ей.
— Так у вас был запор или вам надо было с ней поговорить без свидетелей?
— Считайте, что имели место обе причины, — отрезал Спиридонов. — Я хотел узнать, удался ли розыгрыш, но она не ответила. Я подумал, что мой звонок может ей помешать, и решил больше ее не беспокоить. — Он с вызовом выдержал взгляд Малышко. — Что?
— Теоретически вы могли подняться к ней, убить ее и позвонить, чтобы попытаться обвести нас вокруг пальца, — хладнокровно ответил следователь. — Будто вы были в другом месте, а не в одной с ней комнате. Это так, в порядке чистой фантазии.
— Мне не нравятся ваши фантазии, — насупился оператор. — Я позвонил, чтобы узнать, есть ли новости. Вот и все. Я ее не убивал, но я бы дорого дал, чтобы открутить голову гаду, который это сделал.
Глава 16 Человек ниоткуда
— Я все-таки уверена, — доверительно сообщила Лариса, — что убийство никто из наших не совершал.
Дина зевнула и прикрыла рот рукой.
— Не возражаю, — сказала она. — Эй, лейтенант! Притормози!
Петраков, который как раз шел к следователю с очередным докладом, остановился и посмотрел на Дину недоверчиво. То, что она с ходу определила его звание, ему не понравилось. (Как и все полицейские, он считал, что ни один штатский не в состоянии правильно прочесть звездочки на погонах.)
— Я фотограф съемочной группы. У меня тут есть инфа, точнее, пара фоток, которые могут заинтересовать следователя, — сказала Дина. — Дуй и скажи ему, а то когда он меня вызовет…
— А мы уже на «ты»? — кисло спросил лейтенант, меряя ее взглядом.
— Да ладно тебе, у меня предок следак, — фыркнула Дина. — Будто я не знаю, как вы работаете…
Петраков надулся и с достоинством проследовал к двери кабинета.
— Какие они все сразу стали важные, это что-то с чем-то! — сказала Лариса, качая рыжей головой.
«Интересно, сколько еще нас будут тут мариновать?» — мелькнуло в голове у сценаристки.
Спиридонов вышел из кабинета, и Петраков зашел внутрь. Через минуту к нему присоединились капитан Теличкин и эксперт.
— Значит, так, — начал Леонов. — Тот сломанный нож, который нашли в куче мусора, орудием убийства быть не может. Так что извините, ребята, но ваша находка мимо кассы.
Петраков кисло кивнул.
— Да, один из поваров вспомнил, что утром выбросил нож, который сломался, — сказал он. — А кровь на ноже осталась потому, что им резали мясо. — Он недовольно покрутил своей круглой головой, похожей на кошачью. — Ну надо же так обломаться… Я-то думал, нож есть, отпечатки, дай бог, будут, и все — убийца у нас в кармане!
— Не все так просто, — подал голос капитан. — Мы обыскали все номера два раза, второй раз — с собакой и металлоискателем. Обыск под видеозапись, чтобы нас потом не обвинили, что мы что-то стащили. Ножа, которым зарезали Теплову, нигде нет. Также обыскали прилегающую территорию, результат — ноль. Впрочем, отсутствие результата — тоже результат, как говорится…
— В номерах стоят сейфы, — напомнил эксперт. — Наш преступник не мог спрятать нож в одном из них, а?
— В сейфы мы тоже заглянули. Администраторша знает, как разблокировать замок в любом из них, у нее есть специальная карточка. А то многие любят ради прикола запереть пустой сейф, а потом уматывают… Короче, в сейфах мы нашли все что угодно, только не нож. У покойной, к примеру, на верхней полочке лежали драгоценности, а на нижней — пачки презеров…
Малышко, слушая коллег, машинально рисовал что-то на листе бумаги.
— По поводу отпечатков пальцев, — сказал Дмитрий Валерьянович. — Все красавцы шутники — и красавицы тоже, само собой, — щедро отметились в номере жертвы. Также есть отпечатки режиссера — немногочисленные — и Владимира Сокольского, тоже немногочисленные. Как вы сами понимаете, это абсолютно ничего не доказывает. Вот если бы вы нашли нож…
— А отпечатков сценаристки нет? — с любопытством спросил Теличкин.
— Нет. А почему именно сценаристка? Есть причина?
Капитан ухмыльнулся и ничего не ответил.
— Понятно, — вздохнул Леонов. — Паша, будем страдать психологией или нет?
— Будем, — без намека на улыбку ответил следователь. — Мне интересно, что вы скажете о психологическом портрете преступника.
— Это незаурядная личность, — не колеблясь ни мгновения, ответил эксперт. — То есть с виду это, может быть, и простой человек, но на самом деле… — Он усмехнулся и покачал головой. — Выбрал ли он момент нарочно, или чисто случайно оказался в нужное время в нужном месте, но он не стал колебаться и мгновенно нанес удар. Большая сила воли, решимость, может быть, с примесью некоторого фанатизма, — бегло перечислил Дмитрий Валерьянович. — Очень любопытный тип. Возможны какие-то старые счеты, психологическая травма или что-то в этом роде.
— Мужчина или женщина? — деловито спросил лейтенант. Леонов задумался.
— Удар был нанесен с большой силой, — с расстановкой проговорил он, — но это не тот удар, который не может нанести женщина. Да, и женщина тоже может быть. Если бы был нанесен не один удар, а несколько, я бы скорее подумал на женщину. Но тут все очень четко: один удар — и смерть. Я думаю, жертва не успела даже вскрикнуть, потому что она умерла мгновенно… Среди подозреваемых кто-нибудь соответствует портрету, который я набросал?
— Никто. Ни один человек.
— А подозреваемых у нас вообще много? — с любопытством спросил лейтенант.
— Прилично. Они очень заботились о том, чтобы у них было алиби на 13.30–14.00, а после этого расслабились. Я говорю об участниках розыгрыша, само собой.