Но Комиссарук с наглой ухмылкой предложил, чтоб я дал еще больше.
– Удивите ценой, – сказал он мне небрежно.
Удивлять мы никого не хотели, и потому разошлись не договорившись.
К этому моменту полностью прояснилась вся картинка украинского интернета.
Это – харьковская Мета, донецкий Укрнет и киевский Бигмир.
Донецк, Харьков и Киев – вот весь расклад. Эти три города и держали в своих руках Уанет.
Украинских олигархов в капитале этих порталов не было, они еще не обратили свое внимание на интернет. Казалось бы, со всеми действующими украинскими игроками можно было бы договориться, но они жадничали. Покупать двоих, а тем более троих из них было бы очень дорого. Киев и Донецк просили за себя слишком много, неоправданно дорого.
Единственное разумное предложение было от Харькова, и мы решили купить пока только Мету.
Цена, которую просили фонд «Сигма Блейзер» и метовская команда, была вполне адекватной: 2 млн долларов нужно было выплатить Сигме за контроль, 1 млн на руки команде, и еще 1 млн в компанию на развитие.
Это было адекватное предложение для того времени, мы его приняли и провели сделку.
Далее нужно будет следить за конкурентами и со временем договариваться о каких-то альянсах, слияниях или обменах. Таков был наш план, и мы стали формировать вокруг Меты холдинг и усиливать портал, приобретая дополнительные проекты в финансах, спорте, туризме и электронной коммерции.
P. S.В украинском фольклоре есть пословица «где два хохла, там три гетмана». Я бы продолжил эту фразу.
Где три украинца, там четыре гетмана. Где четыре, там – уже пять!
Какая-то странная закономерность есть у этой земли, этого чернозема. Если украинец видит, что у соседа появилось что-то серьезное, то тут же появятся еще два соседа, которые будут делать то же самое!
Одновременно с нашим объявлением о покупке Меты в украинском интернете стали почковаться и плодиться новые порталы.
Несколько программистов ушли из команды Джеда Сандена и за короткое время слепили второй Бигмир, под кратким доменом i.ua.
Деньги на свою раскрутку они нашли у какого-то днепропетровского парня и теперь к Донецку, Киеву и Харькову добавился Днепропетровск[16]. А компания гордо начала называть себя новым лидером Уанета.
Но и этого мало, со временем скажет свое сло– во и Ахметов, самый богатый олигарх Украины. Он откроет отдельный бюджет и станет вкачивать новые миллионы в свежий, созданный с нуля портал – Tochka.net, уверенно заявляя, что теперь именно он будет безусловным лидером украинского интернета.
Пять гетманов на одну бедную нэньку Украину.
Google (2008 год)
За первый год нашего похода на Украину мы купили пять проектов.
Поисковик Мета должен был стать основным среди них, центральным элементом холдинга.
К нему добавился финансовый портал Finance.ua, он лидировал в те годы в области финансовых медиа Украины, и Sport.ua, он лидировал среди спортивных ресурсов.
Кроме этого, в группу вошли интернет-аукцион Auction.ua и туристический портал Nezabarom.
Группу мы создали, но было видно, что этого мало.
Наш охват в 30 % украинской аудитории был, хоть и большой, но такими же цифрами могли похвастаться и другие внутриукраинские конкуренты: Бигмир, Ukr.net и i.ua.
Все эти ресурсы постоянно копировали друг друга, запускали очередные продукты, лишь усиливая конкуренцию.
Расклад сил не менялся. Было видно, что нужно делать какой-то следующий шаг.
И тут свою активность неожиданно проявил Google, их московский офис сам вышел на наших харьковских ребят с предложением переговорить о возможной сделке.
Google хочет купить Мету!
Это звучало интригующе, и мы с Мильнером поехали к ним на встречу.
У Google не было тогда отдельного офиса на Украине, этим вопросом занимался их офис в Москве, там они и подтвердили, что у Сергея Брина (руководителя и создателя Google) появился какой-то интерес к Украине, а точнее, он задумался об открытии «программистских» хабов в различных регионах мира. Там Google будет вести свои новые разработки, не будут же они вечно свозить лучших программистов в Силиконовую долину.
– То есть вам нужна Мета не как компания, а как набор программистов? – стали уточнять мы с Мильнером суть их интереса.
– Да, примерно так, – был их ответ.
Они сами еще толком не знали, что же хочет делать Сергей Брин? Серьезен ли этот интерес к Украине или просто минутная затея.
– Но смысл именно в этом, в команде.
Нам не нужны технологии или оборудование, не нужен бренд. Нам нужны люди. Поэтому, если идти к сделке, мы не будем проводить финансовый или технологический дью-дилидженс (англ. due diligence – проверка компании перед покупкой).
– Нам нужны просто списки сотрудников. Кто что умеет? Какой у них опыт, какие проекты они реализовывали?
– В принципе, ваш подход верен, – ответили мы.
Харьков, где работала основная команда Меты – университетский город. Там много технических вузов, много выпускников-айтишников, программистов.
– И со временем построить там «программистский хаб» – вполне реальная задача! – подтвердили мы задумку Google.
Для вас это будет действительно рационально. По зарплатам, Харьков – не Москва и даже не Киев.
В общем, направление мысли верное.
– Покупайте у нас 100 % Меты и стройте на ее основе этот хаб.
Мы сделали это предложение сразу, но было видно, что с финансовой точки зрения им это будет вряд ли интересно. Даже если мы не будем жадничать, то все равно запросим за компанию миллионы долларов. Зачем платить нам эти миллионы, если можно просто переманить со временем сотрудников или нанять других.
Мета, конечно, была уже сформированной командой, и работу можно было бы начинать быстро, без раскачки, и Google пошел думать.
За все годы нашей работы на Украине этот интерес со стороны стратегического интернет-игрока мирового уровня был единственным и последним.
Но сделка не состоялась, она не дошла даже до обсуждения цены.
Наверное, это была какая-то минутная слабость Брина, его случайная фантазия.
Идея «программистских хабов» в Google не прижилась. За яркими и талантливыми программистами трудно следить на расстоянии, и Google продолжила собирать лучшие умы со всего мира к себе в Силиконовую долину.
Тема партнерства с Google не состоялась. Нужно было искать другой маневр.
Социальная сеть (2008 год)
В 2008-м на украинском интернет-небосклоне стала восходить новая звезда, собственная общенациональная социальная сеть connect.ua.
Она была стильной по дизайну, удобной по функционалу и выглядела очень пристойно, по крайней мере на первый взгляд. Она стремительно развивалась, количество ее подписчиков и участников быстро росло, и мы стали за ними наблюдать.
Тот год был годом всеобщего расцвета социальных сетей.
Российский сайт «Одноклассники» уже накрыл всю Россию и другие бывшие республики СССР. Старые одноклассники неожиданно нашли там друг друга и стали между собой что-то обсуждать, обмениваться фото и просто болтать.
Еще более быстрыми темпами взлетел питерский сайт «Вконтакте» молодого Павла Дурова. Эта сеть распространялась еще быстрее Одноклассников, и постепенно пользователей русскоязычного интернета можно было уже различать не по тому, каким поисковиком он пользуется, а в какой сети он открыл свой аккаунт.
Люди постарше были в основном в Одноклассниках, а молодежь тусила Вконтакте.
Американская сеть Facebook Марка Цукерберга еще не была популярна в России, аккаунты там открывали единицы. В тот момент Россия и Украина были полностью под зонтом двух русских социальных сетей.
Наблюдая тогда за разворачивающейся конкуренцией, я видел, что американский Facebook, быстро покорив Европу, с Россией не справлялся. Facebook не удавалось набрать критическую массу пользователей, чтобы сеть могла самопроизвольно расти.
Этот исторический момент был подобен конкуренции русских поисковиков (Яндекса и Рамблера) с Yahoo! и Google в начале нулевых. Тогда русским поисковикам удалось отстоять свою русскоязычную поляну, и Google не смог справиться с Яндексом, хотя легко решил подобную задачу и в Германии, и во Франции.
Только Россия и Китай в результате могут похвастаться собственным национальным поисковиком, наравне конкурирующим с Google.
Та же ситуация складывалась в 2007-м и в социальных сетях.
Рунет отстоял свою поляну и сумел раскинуть свои соцсети быстрее американцев. Россия опять шла своим путем.
А что Украина? Как у нее?
Есть ли шанс у украинского интернета создать свою собственную социальную сеть в противовес русским Одноклассникам и Вконтакте? И нужно ли вообще украинцам иметь что-то свое, самостийное?
Этот вопрос висел в воздухе, когда мы и обратили внимание на эту молодую и настырную социальную сеть, созданную каким-то киевским студентом-программистом Сергеем Коркиным.
История молодого студента, на коленке создающего мирового уровня соцсеть, была у всех на устах. Яркие взлеты Марка Цукерберга и Павла Дурова заражали тогда многих, и я начал искать.
Кто он такой, этот киевский студент?
Как обычно, я позвонил в наш киевский офис «Проспекта» и попросил найти этого парня:
– Я готов прилететь в Киев и там с ним встретиться.
Обычно после таких звонков из Москвы мне быстро находили людей и легко организовывали контакт, но тут все затянулось.
Во-первых, этого студента долго не могли найти. Его телефонов, контактов, мейлов ни у кого не было, а на самом сайте отказывались их дать.
Во-вторых, когда его все-таки нашли, он сходу отказался от встречи, сославшись на то, что ему это неинтересно.
Это была странная, редкая ситуация для Украины, и потому я был заинтригован еще больше. Я настойчиво просил наш киевский офис все-таки найти этого парня, раскрутить его на разговор и понять, откуда у него деньги? И какие у него планы на будущее?
В конце концов его все-таки нашли, но после разговора ситуация стала еще запутаннее. Откуда деньги, он не признавался, но сказал, что, в принципе, проекту средства будут нужны, и, возможно, он вернется к разговору, но у него есть какой-то «начальник», и разговаривать нужно с ним.
Сергей Коркин шифровался, и понять его было трудно.
Картинка прояснилась только через полгода, когда мне неожиданно позвонил Дмитрий, сотрудник московского офиса «Ренессанс-капитала», с предложением выпить кофе и обсудить тему украинской сети connect.ua.
На этой встрече Дима и признался, что это ОН владеет единственной украинской социальной сетью.
Это – его задумка, его идея, деньги и реализация.
Дима был из молодых и рьяных московских инвестбанкиров, новое восходящее поколение «Ренессанс-капитала». Он работал на Стивена Дженингса, но в свободное от работы время сам придумал и решил создать украинскую социальную сеть № 1.
Интрига становилась все забавнее, и я предложил встретиться уже на троих – Дима, я и Юра Мильнер, с которым мы тогда вместе и вели все наши украинские интернет-инвестиции.
Мы собрались в офисе Мильнера, на одном из верхних этажей небоскреба в Москва-Сити, и свысока смотрели на мегаполис. Оттуда даже Москва виделась маленькой, до Украины и Киева было совсем далеко.
Из общего разговора стал проясняться юмор ситуации. Оказалось, что за столом сидели три бывших украинца. Я из Донбасса, родители Мильнера то ли из Черкасс, то ли из Запорожья, а Дима родом из Киева. Мы все давно переехали в Москву, жили в России и тут достигали своих успехов и высот.
И вот сейчас эти трое московских «украинцев» сидят в Москве и обсуждают, как создать национальную украинскую социальную сеть!
– При этом сами украинцы должны думать, что это именно украинская соцсеть, созданная на Украине и для украинцев. Именно тогда она взлетит, – рассказывал нам свой тайный замысел Дима. – Украинцы рано или поздно будут уходить из «русских» социальных сетей, и мы сделаем для них эту чисто украинскую сеть – connect.ua.
– А кто же такой тогда этот киевский студент Сергей Коркин? – спросил я у Димы.
– Он просто один из нанятых программистов, не более. Мы играем спектакль, будто украинский студент придумал и создал для украинцев общенациональную социальную сеть!
– Но это же рано или поздно раскроется, – стал недоверчиво уточнять я.
– Нет, мы договорились, он будет молчать.
– А кто же пишет программный код? – уточняли мы у Димы.
И он стал прояснять основную концепцию управления проектом.
Стратегическое развитие и основные решения принимает он – отсюда, из Москвы. Основная разработка тоже в Москве. В Киеве только техническая поддержка, дизайн и прочие детали, там он нанял несколько недорогих студентов-программистов. Там же наняли и Сергея Коркина, он играет роль создателя сети.
Деньги на развитие проекта Дима находит в Москве у столичных бизнесменов и предлагает нам включиться в эту игру…
Юра (2009 год)
Ключевой, переломный момент на рынке русского интернета произошел в мае 2009 года.
Вторую неделю я пытался дозвониться до Юры Мильнера, обсудить с ним наши «украинские» дела и пару совместных российских проектов. Мильнер был в Америке на каких-то важных переговорах. Разница во времени и график встреч все не стыковались, и переговорить не удавалось.
А 27 мая я открыл «Ведомости» и прочитал: фонд DST Юрия Мильнера подписал соглашение на покупку 1,96 % акций американской компании Facebook за 200 млн долларов. Буквально через несколько минут мне позвонила секретарь и сказала, что Мильнер на проводе, готов поговорить.
– Как тебе новость? Что ты об этом думаешь? – сразу спросил Юра.
Новость была для меня абсолютно неожиданной, и я честно признался, что еще не понимаю сути. Facebook – это, конечно, круто, самая горячая и обсуждаемая тогда тема, но сама сделка мне пока непонятна.
– Facebook – крут, согласен. И что Усманов дал в DST 200 млн для этой сделки, тоже понимаю.
У русских олигархов уже были такие деньги, им понравился интернет, и это было объяснимо.
– Но зачем покупать такой мелкий миноритарный пакет? – спросил я у Юры.
Обычно он, как и мы, покупал контрольные пакеты, минимум блокирующие, чтобы можно было на что-то влиять.
– Но зачем покупать мизерные 1,96 %? Это же ни о чем. Да при этом за огромные 200 млн, – переспросил я. – Тебя же завтра размоют или просто затрут среди других мелких акционеров. Юра, в чем цимус?
Эти вопросы я и задал Мильнеру в тот исторический день, 27 мая 2009 года.
Юра не стал растолковывать мне все подробности, он и сам тогда толком не понимал, к чему это приведет. Но он поделился своими ощущениями, мыслями и ожиданиями, зачем он это сделал.
В тот момент Facebook еще не был публичной компанией. Все акции компании были на руках Марка Цукерберга и его близких друзей-партнеров. Был лишь маленький раздробленный пакет акций на руках сотни сотрудников, которые получили их в качестве бонусов и премий.
Официального рынка акций Facebook еще не было, но часть сотрудников хотели их продать, всем нужны были деньги. И постепенно стали формироваться полуподпольные, серые биржевые площадки, где и начали торговаться эти мелкие раздробленные акции. На них появились и первые котировки.
Партизанщина с акциями сотрудников не нравилась Марку Цукербергу, и он решил ее как-то цивилизовать и взять процесс под контроль.
Тогда он и объявил своего рода тендер, «конкурс невест» среди потенциальных инвесторов и инвестфондов на право легально и прозрачно купить небольшой пакет акций у его сотрудников, тех, кто готов их продать.
Тот «конкурс красоты» вызвал небывалый ажиотаж, пришли десятки именитых фондов и инвестбанков со всего Wall Street. Тема была горячая, все хотели купить хотя бы кусочек живого Facebook еще до того, как он выйдет на биржу.
Вот на этот «конкурс» и поехал Юра Мильнер с деньгами Алишера Усманова.
Марк Цукерберг – необычный парень. Деньги не являются для него основным критерием принятия решений. Он встречался со всеми потенциальными покупателями лично, стремясь понять философию и мысли каждого претендента – что они думают о будущем.
И вот на этом конкурсе тщеславия, ума, интуиции, опыта, экспертизы и победил в тот день ЮРА МИЛЬНЕР!
Молодой Марк Цукерберг выбрал не каких-то вальяжных инвестбанкиров с Wall Street, прожженных акул американских хедж-фондов, а выбрал Юру.