Но теперь, этой ночью, этих рогатых летающих тварей не было ни в воздухе, ни на земле, и Радию вдруг стало тревожно от этого. Если никто не патрулирует город, то в любой момент своя собственная московская шпана оккупирует улицы. И еще неизвестно, что хуже — комендантский час, введенный пришельцами, или разгул акселератов — юных большевиков, анархистов и черносотенцев…
Увидев издали золоченый, но уже изрядно загаженный купол храма Христа, Хубов перекрестился. Нет, пожалуй, он не дойдет сегодня до храма — какой в этом смысл, если пришельцы, едва приземлившись, его закрыли? Да и холодно. Черт побери, октябрь только начался, а уже минус восемь по Цельсию! И — крысы! Господи, черные крысы, огромные, как коты, и наглые, как инопланетяне, выползли из подвалов и метро и по-хозяйски снуют по улице от дома к дому…
Радий поежился от отвращения, наклонился к своему левому плечу, прижал подбородком кнопку браслета и сказал негромко:
— Патруль! Патруль! Я — Радий, я — Радий. Вызываю транспортировку на «Эйч-Три»!..
2
Согревшись горячим душем, он осторожно нырнул в огромную, величиной чуть ли не со стадион, кровать, на другой стороне которой шелковое одеяло круто вздымалось над большой, как виолончель, женской фигурой. И, лежа на спине, затаился, мечтая тут же заснуть. Да не тут-то было! Не просыпаясь и не открывая глаз, крупнотелая «Портман» сонно перекатилась к нему, ткнулась жаркой грудью в плечо, а тяжелой горячей ногой разом накрыла его пах и бедра.
— Где ты был? — сонно сказала она ему прямо в ухо.
— Гулял, как всегда…
— С кем?
— Да ни с кем. Один.
— А почему твой браслет был «вне зоны»?
— Я замерз и зашел в нашу Академию, а она экранирована.
— Замерз? — «Портман» удивленно открыла глаза.
— Ну, да! — сказал Радий. — У нас уже морозы, октябрь. Твои орлы вообще не летают. Мне пришлось пешком сюда тащиться.
— Как «не летают»? — «Портман», разом проснувшись, испуганно села в кровати. — А где они?
— У тебя под кораблем. Там целый муравейник…
Отшвырнув одеяло, FHS-43716 голяком вскочила с кровати и щелкнула пальцами. И тут же пол ее капитанских покоев превратился в экран, а еще одним коротким жестом она включила все сорок прожекторов в днище своего «H-3».
И фантастическая картина открылась перед ними — сто, если не больше, тысяч предолюдей в сморщенных зеленых комбинезонах действительно гигантским муравейником жались друг к другу, пытаясь согреться, как французы в 1812 году. Правда, тогда их «согрел» Кутузов, но сейчас, слава богу, никаких пожаров еще не наблюдалось.
— Это я! Я виновата! Я не включила подогрев! — воскликнула FHS-43716 и бегом побежала прямо на стену своих покоев. Но не ушиблась и не наткнулась на нее, поскольку стена сама раздвинулась перед ней.
Хубов, любопытствуя, встал с постели и тоже прошел через оставшийся открытым проем.
Здесь оказался командный отсек, больше похожий на корабельную рубку океанского лайнера, чем на пилотскую кабину. FHS-43716 — по-прежнему совершенно голая — стояла перед большим, в полстены вогнутым экраном, заполненным, как на мониторе компьютера, маленькими цветными иконками, и уверенно тыкала в них сразу двумя руками.
«А ведь действительно, они не так уж далеко от нас ушли…» — успел подумать Хубов, но тут FHS-43716, даже не повернув головы, крикнула:
— Сюда нельзя!
— Но я уже тут, — ответил он, следя за ее пальцами и видя, слыша и чувствуя, как от нажатия каждой иконки что-то случается в гигантском туловище «Н-3» — включаются какие-то фотонные двигатели, плазмовые коллайдеры, электростанции…
В принципе, никаких особых тайн «Н-3» для Хубова уже не представлял. Еще два десятка лет назад один из корифеев астрофизики предположил, что при поиске контактов с внеземным разумом нужно ориентироваться не на цивилизации нашего уровня, а на более высокоразвитые, и разделил все цивизации на три типа. К первому (нашему) он отнес цивилизации с энергопотреблением порядка 10 13Вт, ко второму — цивилизации с энергопотреблением порядка 10 26Вт, то есть порядка всей мощности, излучаемой Солнцем, а к третьему типу — цивилизации с уровнем энергопотребления 10 37Вт, равным суммарному излучению всех звезд Галактики. В перерывах между чтением стихов и любовными ласками растаявшей от этих стихов «Натали Портман» Радий исподволь расспросил ее и понял, что прибывшая на нашу землю команда сестер FHS представляет цивилизацию второго типа — вокруг их Солнца, красивой двойной звезды Эта-Архид в созвездии Кассиопеи, построена так называемая полная сфера Дайсона, которая поглощает и аккумулирует энергию двух этих звезд. Это дает их цивилизации на искусственном, величиной с нашу Луну, спутнике возможность отправлять в космос корабли с энергетическим зарядом немыслимой для нас мощности. Во всяком случае, плазма, образованная термоядерной реакцией вокруг их «летающих ульев», способна создавать так называемые кротовые норы, то есть так закручивать пространство-время, что через образовавшуюся воронку их корабли, как на машине времени, проходят любое космическое расстояние.
Впрочем, соотнести всю эту информацию с массой приборов в капитанской рубке «Н-3» Радий не успел.
— Вон!!! — резко повернулась к нему FHS-43716, и в ее глазах он вдруг увидел то, что никакая реальная Портман никогда не играла и не сыграет, — холодный, безжалостный и злобный, как у кобры, огонь.
Он повернулся и вышел из командного отсека, стена за ним тут же затворилась. Чувствуя кожей, как держится мороз, прошедший по его спине от взгляда FHS-43716, он подошел к большому и забитому бутылками бару, налил себе Hennessy и выпил одним глотком.
Тем временем под по-прежнему прозрачным полом покоев капитана «Н-3» все разительно изменилось: освещенные прожекторами нелюди вдруг зашевелились, как пробужденные навозные жуки, их сморщенные комбинезоны расправились от подключенного из корабля обогрева и энергетического допинга, и, словно трутни из улья, они стали тут же взлетать целыми многотысячными эскадрильями.
Тут вошла FHS-43716 — Радию показалось, что она просто прошла сквозь стену. Но, главное, она была совершенно другой — никакой не коброй и не FHS-43716, а снова огромным ласковым котенком по имени Портман с мурлычаще-заискивающим голосом:
— I’m sorry… Нам запрещено кого бы то ни было пускать туда, — произнесла она по-русски и по-английски и подошла к нему, привлекла к себе. — Я прошу прощения…
Прямо под ними, под прозрачным полом ее корабля продолжал разлетаться гигантский улей летающих убийц — мощной, как у Метерлинка, двойной, тройной и даже четверной струей. Холодный октябрьский рассвет над Москвой загустел от их хищных черно-зеленых роев, и Хубов в ужасе представил себе, сколько людей сожрут сейчас эти твари, оголодавшие за ночь.
Радий резко отвернулся:
— Не сейчас…
Но ее большие теплые руки властно обхватили его и развернули к ней.
— Ну, пожалуйста, — нежно произнесла она на манер земных женщин…
3
Когда рано утром, еще не проснувшись, вы сонно протягиваете руку под одеялом и касаетесь ее крутого и теплого бедра, а потом ведете по нему ладонью и понимаете, что все это богатство — ваше… о, какие горделивые чувства будят ваше мужское сознание, какие мощные соки жизни просыпаются в ваших членах!..
Да, должен признаться: удивительная способность «моей» FHS-77427 еженощно to rebuild — восстанавливать, возрождать — свою девственность компенсировала мои ощущения пленника. Как говорил греческий ритор Акифрон, «новизна — самая обольстительная прелесть любви». Разве не для того восточные деспоты постоянно пополняли свои гаремы все новыми и новыми девственницами, чтобы каждую ночь ……………………………………………………………………………………………
Именно поэтому знатоки восточных любовных методик — китайские императоры могли в одиночку справляться с одиннадцатью наложницами за ночь. Но не сексом единым были живы эти хозяева огромных гаремов! И до, и после и даже вместо секса они занимались обменом энергий Ян и Инь с юной женщиной, лежащей рядом! Говорят, что этим способом омоложения пользовался и великий Махатма Ганди, «который настаивал на том, чтобы его восемнадцатилетняя племянница целомудренно спала ночью рядом с ним. Духовные огни, ярко горевшие внутри Ганди, нуждались в питании и охлаждении уравновешивающей женской ци, но культурные и религиозные стандарты запрещали такому святому человеку иметь сексуальные контакты…» [11]
Впрочем, в этот вечер и мы с «Миллой Йовович» ничем греховным не занимались, а в пятый раз смотрели «Вики Кристина Барселона» Вуди Аллена. Это оказался ее любимый фильм — вместе с «Римскими каникулами» с Одри Хепберн, «…и Бог создал женщину» и «Бабетта идет на войну» с Брижит Бардо, а также, конечно, все фильмы с реальной Миллой Йовович — от «Возвращения в Голубую лагуну» до «Съемок в Палермо» и «Мушкетеров».
Впрочем, в этот вечер и мы с «Миллой Йовович» ничем греховным не занимались, а в пятый раз смотрели «Вики Кристина Барселона» Вуди Аллена. Это оказался ее любимый фильм — вместе с «Римскими каникулами» с Одри Хепберн, «…и Бог создал женщину» и «Бабетта идет на войну» с Брижит Бардо, а также, конечно, все фильмы с реальной Миллой Йовович — от «Возвращения в Голубую лагуну» до «Съемок в Палермо» и «Мушкетеров».
Поскольку смотреть эту мелодраму в пятый раз мне уже было скучно, я сказал:
— Недавно мы открыли на земле целые подземные города. В пустыне Сахара, под Парижем, Неаполем, на Мальте, под Турцией. Они тянутся на многие километры и уходят вглубь несколькими ярусами, как гигантские перевернутые небоскребы. А на Эквадоре это просто галлереи огромных подземных залов с вентиляцией и стенами из чистого золота. Это вы построили?
— Нет, — ответила FHS-77427, не отрываясь от экрана. — То была другая цивилизация, после нас.
— Наша? — удивился я.
— Нет, до вас.
— Они жили под землей?
— Нет, они жили на земле, но готовились к ядерной войне.
— И что?
Все-таки ей пришлось оторваться от экрана и секспильного Хавьера Бардема.
— Понимаешь, — сказала она, вдруг как-то разом увеличиваясь в росте, — на самом деле истории всех цивилизаций состоят из борьбы света и тьмы. И тогда тоже шла борьба между двумя расами — светляками и темняками.
— И темняки победили?
— Ну, в общем, да. Они устроили ядерный холокост.
— И светляки погибли?
— Не все. Те, кто остались в подземных городах, бросили их и улетели в другую галактику.
— В какую?
— В галактику Лебедь А…
— А вы с Кассиопеи. Значит, вы темняки?
— Нет, мы пожарники, чистильщики космоса. Там, где готовится ядерный пожар, мы зачищаем пространство.
— Убийствами?
— Ну, а как еще? Пойми, ваша цивилизация зашла в тупик. Ведь демократия — это «кратия», подавление меньшинства большинством. А интеллект большинства всегда ниже интеллекта элиты и гениев, которые двигают прогресс. Таким образом, ваша демократия стала тормозить ваше развитие, что рано или поздно приведет к ядерной катастрофе. Но если просто уничтожить ваши ядерные арсеналы и улететь, вы через тридцать лет сделаете все по новой. А мы не можем прилетать сюда каждые тридцать лет. Поэтому мы зачищаем мужской генофонд, дебилизируем вас. Так надежней…
Мысль о том, что человечество развивается для того, чтобы взорвать себя, не была нова. Но когда ее высказывает инопланетянка, да еще такого роста…
И все-таки я возразил:
— Но твои янычары пьют человеческую кровь, жрут сердца!
FHS замкнула лицо:
— Других пожарных у меня нет.
Я бы, конечно, продолжил расспросы, но в этот момент (именно тогда, когда на огромном, во всю стену экране Пенелопа Крус вбежала с пистолетом к Хавьеру Бардему и Скарлетт Йоханссон) с этого экрана вдруг исчезли и Пенелопа, и Хавьер, и Скарлетт, а вместо них появились «Натали Портман» и Радий Хубов, причем — в постели.
— В чем дело? — недовольно сказала «моя» FHS-77427.
— Привет, сестра! — улыбнулась «Портман». — Если у нас шесть утра, то у вас всего семь вечера вчерашнего дня, правда?
— Допустим…
— Мой Радий хочет поговорить с твоим Стивом. Ты не против?
— Ладно, пусть говорят, — вынужденно согласилась FHS-77427.
— Я думаю, он хочет сообщить Стиву, что наши орлы не могут летать при сильных морозах. — И с лукавством на лице «Портман» повернулась к Радию. — Да, Хубов?
— Ну, при чем тут?.. — смешался явно разоблаченный Радий, а «Портман» расхохоталась.
— Видишь, сестра? Они хоть и умные, и стихов знают сотни миль, но такие наивные — я их вижу насквозь. Они считают нас варварами и не понимают, что все как раз наоборот… — Тут «Портман» повернулась ко мне. — Если мы сейчас не отбросим вас назад лет хотя бы на тысячу, то завтра вы уничтожите всю свою цивилизацию ядерным оружием. Миллионы лет назад это уже трижды было на этой планете. Между прочим, тогда тут жили люди в пять раз выше вас ростом. И умней. Но от них только дольмены да стоунхенджи остались. А Радий решил, что если устроить на земле ледниковый период, то все наши летающие рабы вымерзнут, и мы улетим… — И «Портман» ласково, как кошка лапкой, провела своей ладонью Радию по груди, животу и еще ниже. — Да, my sweety? [12]
— Но у них же нет климатического оружия, — сказала практичная «Милла Йовович» и требовательно повернулась ко мне: — Да или нет?
Я пожал плечами:
— Насколько я знаю, нет…
Я, конечно, врал. Над созданием климатического оружия уже лет сорок работали и мы, и русские, и китайцы — кому же об этом знать, как не нам, астрономам? Иначе ради чего запускались на орбиты десятки и даже сотни так называемых метеорологических спутников? Неужели ради предсказаний погоды? Однако вместо того, чтобы объединить усилия ученых, каждая страна в глупой тайне друг от друга создавала свою сеть космического контроля погодных условий — в тщетных надеждах устраивать друг другу засухи, ураганы, потопы и наводнения. Русские гляциологи искали способы растопить из космоса ледники Памира, Арктики или Антарктики, китайские океанографы мечтали осушить Тайваньский пролив и повернуть Гольфстрим, а наши физики и астронавты — управлять грозами и молниями. Не знаю, как у русских (надо было спросить у Хубова, когда он был в Грин-Бэнке), а у НАСА кой-какие наработки насчет управляемых гроз все-таки были. Но прилет пришельцев и уничтожение ими Интернета и связи со спутниками, все, конечно, похерил.
— Well, — сказала «Портман» Радию. — Говори, мой сладкий. Стив ждет.
Все-таки удивительно, подумал я, как быстро очеловечились эта инопланетная «Портман» и «моя» FHS! Стоило им послушать стихи и влюбиться…
И хотя Радию уже явно нечего было мне сказать, он произнес:
— Привет, Стив! Я должен поблагодарить тебя…
— За что?
— Ну, ты знаешь. За твою рекомендацию.
Я усмехнулся:
— Глядя на вас двоих, я думаю, ты не жалеешь об этом.
— Это спасло моих родителей, — ответил он. — Спасибо.
— Ты видишь, Касси? — снова вмешалась «Портман». — Он не говорит Стиву даже спасибо за то, что спит с самой «Натали Портман»!
— Это потому, что у тебя женского имущества в полтора раза больше, чем у нее, — сказал я, удивившись странному имени, которым «Портман» назвала мою FHS-77427.
Обе сестры засмеялись. Я понял, что могу выручить русского друга, и решил воспользоваться этим. Мало ли что еще, кроме идеи выморозить летающих тварей, хотел сообщить мне Хубов…
— Радий, — сказал я, — почитай нам Пушкина.
Он удивленно вскинул глаза:
— Пушкина?
— Ну, да. Понимаешь, я уже исчерпал все любовные стихи Шекспира, Байрона и Шелли. А Пушкина я наизусть не знаю…
— А кто такой Пушкин? — спросила «моя» FHS-77427.
— Вот видишь? — повернулся я к Радию. — Если ты русский патриот, должен познакомить инопланетян с Пушкиным.
— Да, милый, давай, — погладила его по плечу «Натали Портман», ей явно хотелось щегольнуть им перед своей сестрой.
Радий сел в постели, бросил на меня пристально-выразительный взгляд, затем несколько секунд покачался, как еврей на молитве, взад и вперед, бормоча свою любимую «там морзянка-молдаванка собирала виноград… ждет тебя дорога к партизам в лес густой…» и только после этого поднял глаза на «мою» «Миллу Йовович» и произнес:
— «Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты. В томленьях грусти безнадежной, в тревогах шумной суеты звучал мне долго голос нежный и снились милые черты. Шли годы. Бурь порыв мятежный рассеял прежние мечты, и я забыл твой голос нежный, твои небесные черты. В глуши, во мраке заточенья тянулись тихо дни мои без божества, без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви. Душе настало пробужденье: и вот опять явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты. И сердце бьется в упоенье, и для него воскресли вновь и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь…»
«Моя» FHS-77427 замерла еще в середине этих стихов, а теперь сидела с открытым ртом, совершенно потрясенная. Я думаю, все женщины, даже доисторические, воспринимают стихи совершенно иначе, чем мужчины. Если женщина примется обольщать мужчину чтением стихов, он начнет зевать на третьей минуте, даже если это будет Песнь Песней царя Соломона. Но женщины… Как говорил О. Генри, женщины любят ушами. Я подозреваю, что в самой ритмике стихов им чудится ритм фрикционных движений. Как бы то ни было, «моя» «Милла Йовович» произнесла после паузы:
— Кто это сочинил?
— Это Александр Пушкин, русский поэт, — сказала ей «Натали Портман», уже образованная Радием.
— О’кей, где он? — нетерпеливо выдохнула FHS-77427 и даже встала, словно собралась бежать к этому Пушкину.