– ХолатСяхыл – нехорошо, – снова забубнил проводник, и на этот раз голос его прозвучал недовольно. – Ты туда идешь – духи злиться будут. Когда духи злятся, много плохого делают.
Глеб прищурил карие глаза:
– Ничего. Если разгневаются, я им отстегну двадцать процентов от своего гонорара.
– Кто такой Гонорар?
– Мой большой друг. Жаль только, что видимся мы с ним редко.
– Да, жаль, – отозвался Бахтияр. – Друг не видеть – совсем плохо. Один человек – совсем плохо. И ХолатСяхыл – тоже плохо.
– Ты повторяешься, Бахтияр.
В сумбуре, творившемся в голове Глеба, всполохами зажигались разные мысли.
«Таньке Вершининой так и не позвонил. А ведь ждет, наверное. Вот дуреха-то… Какого черта я ее вообще в койку потащил? Ведь не нравилась даже…»
Старик шагал так бодро и споро, что Глебу пришлось поднажать, чтобы от него не отстать.
«Диск с новым „Шреком“ в прокат не вернул, – с досадой подумал он. – Штраф теперь платить придется…»
В шевелюре сосны защебетала какая-то птица. Глеб прислушался к ее чириканью и вздохнул.
«И тренировку придется пропустить… Ромка Темченко в хорошей форме. И удар с правой у него нокаутирующий. А я курю. И пью больше, чем нужно. Если выиграю на областных, брошу курить и побреюсь наголо! Клянусь!»
Внезапно лес расступился, и Глеб увидел перед собой две мощные каменные арки.
– Это что? – спросил он, едва не охнув от удивления.
– Межа, – ответил Бахтияр и остановился так резко, что Глеб едва на него не налетел. – Ворота в Гиблое место, – пояснил старик манси. – Здесь отдыхать будем. Бросай рюкзак!
Орлов с наслаждением стянул с плеча тяжеленный рюкзак и опустил его на траву.
– Уф-ф… – выдохнул он.
Бахтияр улыбнулся.
– Устал?
– Есть немного.
– Отдыхай. А я пойду в лес.
– Зачем?
– Скоро приду, – проронил вместо ответа старый охотник и, сойдя с полянки, шагнул в лесную чащобу.
Немного переведя дух, Глеб подумал, что ему тоже нужно что-то сделать для общего дела. Например, нарубить дров. Предвкушая удивление Бахтияра, Орлов отстегнул от рюкзака топор и двинулся к группе молоденьких, но почему-то уже засохших березок, видневшихся неподалеку.
Выбрав в качестве первой жертвы крайнюю, самую чахлую и беззащитную, журналист размахнулся топором и рубанул по стволу. Раздался треск ломаемой ветки. И тут же на запястье у Глеба что-то громко щелкнуло. Орлов опустил топор и глянул на руку. В его новеньких часах отвалились стрелки.
– А чтоб тебя! – яростно выругался Глеб. – А еще швейцарские! Лучше бы «командирские» купил. Те хоть не жалко.
Из леса выскочил старик Бахтияр. Метнулся к Глебу и, наморщив сухое лицо, крикнул:
– Ты что делал?
– Да вот, дров хотел нарубить, – объяснил Глеб, слегка опешив от такого напора.
Глаза старика сверкнули. Он вырвал топор из пальцев Глеба и отшвырнул его в сторону.
– Нельзя! – яростно проговорил Бахтияр. – Нельзя рубить!
– Почему? – удивился Глеб. – Они же сухие.
– Большой грех! Сорни-Най мстить будет!
– Кто такой Сорни-Най?
– Богиня! Всех, кто лес не уважает, Сорни-Най будет убивать!
– Сорни-Най, Сорни-Най, – обиженно проворчал Глеб. – Подумаешь, пара сухих веток.
Взгляд старика смягчился.
– Садись на траву, – сказал он. – Костер зажигать будем. Еду готовить.
Только сейчас Глеб заметил у Бахтияра в руке холщовую сумку. Старик перевернул ее и высыпал на траву груду грибов.
– Что это? – спросил Глеб.
– Грибы, – ответил Бахтияр.
Глеб посмотрел на коричневые, покрытые лесным мусором шляпки и, нахмурившись, уточнил:
– Поганки?
– Зачем поганки? Опята! Сейчас жарить будем. Отдыхай пока.
Глеб пожал плечами и уселся на траву, а старик занялся разжиганием костра. Не прошло и десяти минут, как на полянке заполыхал, уютно потрескивая сухим валежником, рыжий костерок.
* * *Бахтияр настругал палочек, нанизал на них грибы и воткнул палочки в землю рядом с костром. Вскоре грибы сморщились и потемнели.
– Готово! – сказал старый охотник. Он взял одну палочку и протянул ее Глебу:
– Ешь. Вкусно.
Глеб взял палочку, куснул зубами жареный гриб, пожевал и едва сдержался, чтобы не выплюнуть. «Дрянь какая», – подумал он.
– Хороший еда? – поинтересовался охотник-манси.
– Хороший, – ответил Глеб, не желая обижать старого охотника. – Ресторан «Максим» отдыхает. Но я больше люблю консервы. Не возражаешь, если открою баночку печеночного паштета?
Бахтияр не возражал.
Вместе с банкой паштета Глеб достал из рюкзака бутылку коньяка «Кутузов», подаренную ему одним бизнесменом, фирму которого Глеб ненавязчиво упомянул в своей статье.
Подлое, конечно, дело, но сейчас, уплетая бутерброд с паштетом и глотая двадцатипятилетний коньяк прямо из горлышка, Глеб нисколько не жалел о своем поступке. Уж больно хорош был этот «Кутузов».
Бахтияр от коньяка отказался, заявив, что Сорни-Най не любит пьяных. Глеб высказал старику все, что думает про вредную Сорни-Най, и в одиночку выхлебал полбутылки коньяка. На природе сам бог велел!
Пока Глеб заканчивал ужин, Бахтияр разбил у межи палатку. Глядя, как он возится с колышками, Глеб вдумчиво проповедовал:
– Ты, Бахтияр, слишком суеверен. Я понимаю, твои предки верили во всю эту галиматью с Сорни-Най, но ты-то – человек двадцать первого века. Даже в ваш дремучий поселок давно пришла цивилизация. Вот скажи мне, Бахтияр, ты смотришь телевизор?
– Нет, – ответил старик, вбивая колышек.
Глеб отхлебнул коньяка и вытер рукавом рот.
– Ну а электричеством пользуешься?
– Нет, – снова ответил старик.
Глеб удрученно покачал головой:
– Плохо дело. Вот и выходит, Бахтияр, что не хочешь ты шагать в ногу с веком.
– У века свой нога, у Бахтияра – свой, – незлобливо отозвался старик.
Глеб вздохнул.
– Хороший ты человек, Бахтияр, только темный… Ладно, что с тебя возьмешь. Как там палатка, готова?
Старик выпрямился и отряхнул руки.
– Готова.
– Пойду отдохну. Ноги гудят, будто я на пик Коммунизма взобрался – пешком и без тапочек. – Глеб поднялся и, покачиваясь, побрел к палатке. Перед тем как войти, остановился и сказал: – Если усну, до утра уже не буди.
– Спи-спи, – улыбнулся старик. – Будить буду рано.
– В этом я не сомневаюсь.
Глеб вздохнул и ввалился в палатку.
Однако поспать до утра не удалось. Ночью разыгралась гроза. Глеб проснулся от раскатов грома, поднял голову и позвал в темноте:
– Бахтияр!
Старик не отозвался.
– Эй, Бахтияр, ты здесь?
Ответа не было. Видимо, старик вышел отлить. Нашел время. Глеб снова опустил голову и зевнул. По крыше палатки застучал ливень.
Дробный перестук подействовал на Глеба усыпляюще. Вскоре он снова задремал. Но длилось это недолго. Что-то хлюпнуло наверху, и на лицо Глеба потекла ледяная вода.
– Черт! – крикнул он, заворочался в спальном мешке и отполз в сторону. – Бахтияр, палатка протекает!
Ответа не последовало. Глеб пошарил вокруг себя руками, надеясь наткнуться на спящего Бахтияра, но нашарил лишь пустой спальный мешок. И тут на палатку что-то упало, раздался треск разрываемой ткани, и на голову Глебу хлынул поток.
Чертыхаясь, он выбрался из спального мешка, подхватил теплую куртку и выскочил из дырявой палатки.
На порванном брезенте висела огромная сучковатая ветка.
Глеб потянулся, чтобы убрать ее, но тут дождь захлестал с новой силой. Глеб спешно свернул спасательные работы и, держа над головой распростертую куртку, побежал к ближайшему дереву.
Вокруг творился какой-то ад. Дул ураганный ветер, стонали деревья, небо озаряли вспышки молний, от оглушительных раскатов грома вздрагивала земля.
Глеб накинул на голову куртку, прижал к груди рюкзак и, трясясь от страха и бормоча под нос что-то вроде молитвы, сжался в комок под высоким дубом.
Когда в дуб ударила молния, Глеб успел увидеть яркую вспышку и почувствовать мгновенный запах озона. А потом вселенная погрузилась во мрак, и его стало стремительно затягивать в какую-то черную воронку, озаренную всполохами молний.
3В шевелюре темного дуба защебетала птичка. Глеб открыл глаза, но тут же снова зажмурил их от яркого солнечного света. Выждал несколько секунд и повторил попытку, но на этот раз действовал осторожнее. Приоткрыл один глаз, затем второй, потом повертел головой и обнаружил, что лежит на траве под раскидистым дубом.
Вдруг что-то нависло над ним, заслонив полнеба.
– Воскрес? – спросил сипловатый голос. Конопатая физиономия ухмыльнулась, обнажив крупные щербатые зубы. – А я уж думал, ты того… копыта откинул!
Орлов приподнялся и, постанывая, уселся на траве. В глазах у него зарябило.
– Черт… Это ж надо так треснуться башкой, – пробормотал Глеб, все еще не в силах прийти в себя после пережитого потрясения.
Он с усилием потер пальцами виски и страдальчески посмотрел на незнакомца. Это был совсем еще молодой парень, коренастый, широкоплечий, широколицый, толстогубый, с копной рыжевато-русых волос на голове. Одет юный верзила был в длинную светлую толстовку и какую-то странную курточку-безрукавку из траченного молью меха. На ногах у парня были какие-то странные кроссовки.
Он с усилием потер пальцами виски и страдальчески посмотрел на незнакомца. Это был совсем еще молодой парень, коренастый, широкоплечий, широколицый, толстогубый, с копной рыжевато-русых волос на голове. Одет юный верзила был в длинную светлую толстовку и какую-то странную курточку-безрукавку из траченного молью меха. На ногах у парня были какие-то странные кроссовки.
– Эй, странник, – снова окликнул его парень любопытным голосом. – А ты чего тут делаешь?
– Я? – Глеб нашел в себе силы усмехнуться. – Я здесь сижу. А ты?
– А я мимо проходил, вижу – лежишь. Думал, мертвяк. Хотел карманы обшарить, а тут ты очнулся.
Все это было произнесено с такой обезоруживающей простотой, что Глеб улыбнулся.
– Значит, ты мародер, – констатировал он. – А как тебя зовут, мародер?
– Я Васька, – ответил парень. – Васька Ольха.
– Васька Ольха. Надо запомнить.
Пытаясь сообразить, где он и что, собственно, происходит, Орлов достал из кармана пачку «Кэмэла» и зажигалку. Васька Ольха уставился на эти предметы с нескрываемым любопытством.
– Это у тебя чего? – спросил он.
– «Кэмэл». Будешь?
Вихрастый покачал головой:
– Не.
Глеб поднес зажигалку к сигарете и крутанул колесико.
– А-а! – заорал Васька и бухнулся пластом на землю.
Глеб удивленно на него посмотрел:
– Ты чего, парень?
– Не жги меня, колдун! – жалобно пролепетал Васька с земли. – Я тебе еще пригожусь!
Глеб улыбнулся, закурил и убрал зажигалку в карман.
– Чудак, – с усмешкой сказал он, – ты что, никогда зажигалку не видел?
Парень приподнял голову и испуганно посмотрел на Глеба.
– Ты меня не убьешь? – спросил он.
– Нет, – ответил Глеб.
Парень немного успокоился, но тревога у него из глаз не исчезла.
– Чужеземец, ты ведь колдун?
Глеб несколько секунд смотрел на парня, затем отвернулся и пробубнил с досадой:
– Везет мне на сумасшедших. Да, я колдун. Маг с Востока. Устраивает?
Васька еще немного полежал на земле, затем, видя, что колдун, по всей вероятности, не желает ему вреда, поднялся и снова уселся рядом. Теперь он смотрел на Глеба со страхом и уважением.
– Дымит, – сказал он, скосив глаза на сигарету. – На жертвенный костер не похоже.
– А это и есть жертвенный костер, – кивнул Глеб. – Я приношу в жертву великому богу Никотину собственные легкие.
– Да примет бог Никотин твой жертвенный дар! – искренне пожелал парень.
Глеб усмехнулся:
– Ну, спасибо.
– Как тебя звать-величать, восточный маг? – поинтересовался Васька голосом мягким и вкрадчивым.
– Зови меня… – Глеб на секунду задумался, посмотрел на сигарету, усмехнулся и выдал: – Галеб Табак ибн Алкоголь.
Васька наморщил лоб.
– Мудреное имя, – сказал он. – А покороче можно?
– Можно. Просто Глеб.
Орлов посмотрел на круглую конопатую физиономию парня и подумал с тоской: «Во прет-то! Что за грибы мне впарил старик? Таких крутых „глюков“ у меня сроду не бывало. И, главное, все так реально!»
Поразмыслив, Глеб пришел к выводу, что этот Васька – что-то вроде местного деревенского дурачка. А что касается странных грибов, то не мешало бы привезти пару шляпок в Москву.
В голове у Орлова вновь заухал колокол. Он скривился и вспомнил, что перед сном глотнул коньяку. Странно. Выпил вроде немного, а похмелье – как после хорошей ночной пьянки.
И вдруг его пробрал озноб, а по спине протекла струйка горячего пота. Глеб понял, что в памяти у него образовался огромный провал. Он, например, совершенно не знал, зачем сюда пришел. Он помнил морщинистую физиономию проводника… Как же его звали?… Какой-то охотник… Помнил, что они высадились из лодки, а потом пошли… Вокруг были деревья… Вот эти самые деревья, которые и сейчас здесь. Были каменные столбы… «Межа» – кажется, так они называются. А вот бурелома по обе стороны от столба не было. Точно не было. Неужели за ночь столько навалило?
Глеб нахмурился и взглянул на наваленные ветки. Они выглядели так, словно были навалены сюда специально. И еще – бурелом расходился от каменной межи в обе стороны, будто ограждение.
Да и вся местность выглядела как-то иначе. А это что там темнеет в траве? Глеб протянул руку и поднял с земли длинный темный тяжелый предмет. Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил, что это ружье в потертом, очень жестком кожаном футляре. К футляру был пришит кожаный карман на трех пуговицах-кнопках. Глеб отщелкнул их и заглянул внутрь. В кармашке было два патрона.
«ХолатСяхыл – нехорошо… – прозвучал в голове у Глеба хрипловатый голос старика. – Сорни-Най мстить будет…»
– Это чего? – с любопытством глядя на ружье, осведомился Васька. – Твой посох?
– Да, – рассеянно ответил Глеб. – Называется «ружье».
В душе у Орлова засаднила тупая игла. Что же он тут делает? И кто он? Глеб положил ружье на траву, зажмурился и изо всех сил напряг память. В голове замелькали какие-то смутные образы – обложки журналов, бокалы с коктейлями, чья-то голая женская грудь… Но кроме того, что его зовут Глеб, Орлов так ничего и не смог вспомнить.
Тогда он попытался вспомнить хотя бы дату. Какое сегодня число? Какой месяц?
Глеб напрягся и… вновь провал. Сердце забилось учащенно. Теперь у него вспотели ладони, а желудок свело от внезапного приступа страха.
«Главное не паниковать, – сказал он себе. – Вспомни тех парней в больнице!»
Полгода назад он делал репортаж о психиатрической клинике и видел там парней с частичной амнезией. Целые куски прошлого исчезли из их памяти. Впечатление они производили жалкое, но врач утверждал, что со временем память может восстановиться.
Главное – не паниковать! По крайней мере, теперь было понятно, что он – журналист. Правда, что это такое – «журналист», Глеб не смог сформулировать для себя достаточно четко.
– Колдун, а Колдун? – снова заговорил парень.
Глеб вздрогнул и открыл глаза:
– Чего тебе?
– А ты зачем здесь – у Гиблого места?
– Отдыхаю, – мрачно ответил Глеб. – Приехал на пикник, но отстал от группы. Слушай… как тебя… Васька… ты здесь случайно не видел старика в ватнике?
– Э-э… Нет, не видал. В Гиблое место мало кто ходит. – Васька вздохнул и огляделся. – Много народу тут померло. Кто оборотню в зубы попал, а кого блудни слопали.
– Блудни?
Васька кивнул:
– Угу.
– Проститутки, что ли?
– Блудни-то? – Васька опасливо покосился на каменную межу, вокруг которой был навален бурелом, образовывавший невысокую стену, потом перевел взгляд на клонящееся к закату солнце. – Их чаще упырями называют. Упырю, кроме крови, ничего не надо. Не будет кровь живую пить – заживо сгниет.
Глеб усмехнулся. Веселый парень этот Васька Ольха. И байки хорошо травит.
– А откуда они взялись, эти упыри? – поинтересовался шутки ради Глеб.
– Известно откуда. Помрешь за межой – в упыря превратишься. И кровушку людскую будешь пить.
В висках у Орлова снова заломило. Он поморщился и машинально достал из маленького кармашка рюкзака жевательную резинку. Хотел сунуть в рот, но вспомнил о правилах приличия и протянул одну подушечку Ваське:
– Будешь?
– Чего это?
– «Орбит». Со вкусом арбуза.
Орлов положил на мозолистую ладонь парня белую подушечку. Васька внимательно подушечку осмотрел, понюхал, потрогал пальцем и только после этого сунул в рот. Конопатое лицо парня осветилось, словно внутри его черепа кто-то включил лампочку.
– О-о-х… – восторженно выдохнул Васька. – Вкуснотища-то какая! – Кадык парня дернулся, и он вновь взглянул на Глеба: – Есть еще?
– Ты что, проглотил?
– Ну.
Глеб удивленно хмыкнул.
– Ну, держи. Только это последняя.
Васька отправил в рот еще одну подушечку «Орбита» и блаженно прикрыл глаза.
Внезапно в похмельную голову Глебу пришла неприятная мысль.
– Слушай-ка, Васька… Ты сказал, что это гиблое место.
– Ну да. Про то все ведают!
– А если оно гиблое, то какого черта мы здесь сидим? Здесь ведь опасно?
Васька ощерил зубы и помотал вихрастой башкой:
– Опасно, да не очень. Волколаки и ночью-то редко за межу выходят. А днем и подавно нос не высунут.
– Волколаки? – Орлов кисло улыбнулся. – Веселый ты парень, Васька Ольха. Кстати, а ты сам-то чего сюда приперся?
– В Гиблое место? – Глаза парня забегали. – Да заблудился я, – нехотя проговорил он. – По грибы пошел да и заблудился.
– А грибы твои где?
– Грибы-то? А потерял.
Васька явно врал. Но допытываться до правды Глеб не собирался. Если парень врет, значит, у него есть на то своя причина.
– А ты что про меня подумал? – спросил вдруг Васька, опасливо вглядываясь в лицо Глеба. – Что я добытчик? – Он нервно хихикнул. – Ты не думай. Я бурую пыль всего два раза-то и видел. И только в блажном доме.
Глеб ничего не понял в этой абракадабре, а потому пропустил ее мимо ушей.
Тем временем Васька Ольха извлек откуда-то из-под зада котомку и стал в ней рыться.