– Погодите! – окликнул их Громол.
Верзилы остановились. Он быстро приблизился к мытарю, нагнулся, вынул у того из горла свой кинжал, отер лезвие об одежду мертвеца и вложил кинжал в ножны.
Кабацкие охоронцы подождали, пока он закончит, а потом потащили свою ужасную ношу к двери. Громол же вернулся за свой стол.
Глеб смотрел на все это, раскрыв от изумления рот. Рядом вздохнул Васька Ольха:
– Не повезло мытарю. Ой, не повезло.
Глеб сглотнул слюну и спросил севшим от пережитого ужаса голосом:
– Что с ним случилось?
– Оборотень, видать, цапнул. Ты молодец, сразу заметил, что с ним чего-то не так. А эти олухи брагу с ним пили.
Глеб недоверчиво покосился на Ваську.
– Ты хочешь сказать, что мытаря укусил оборотень и что он сам теперь превратился в оборотня?
– Да ты ведь сам видел. Хорошо, что в кружале был Громол. Не случись его – этот гад многих бы подрал.
Глеб попытался переварить все услышанное. Затем глянул на сидящего в нише мужчину. Громол ел блины и запивал их брагой, и делал это с таким видом, будто ничего особенного не случилось.
Выглядел он как повидавший виды рыцарь из средневековой легенды. Лицо спокойное и мужественное. Серые глаза смотрят открыто и бесстрашно. Борода короткая, пронизанная серебристыми паутинками седины. Длинные темно-русые волосы откинуты со лба и свободно лежат на плечах. Посадка головы гордая, словно у обедневшего аристократа.
Одежда странная, совсем не купеческая: грубая замшевая куртка, сапоги с высокими голенищами. На столе – кожаная шапка, похожая на ратный шелом.
– Кто этот человек? – тихо спросил Глеб, кивнул подбородком на Громола.
– Охотник-промысловик, – ответил Васька Ольха. – Живет в лесу один, с людьми не знается. Приезжает в город, чтобы сбыть купцам пушнину и битую дичь. После заходит в кружало, выпивает кувшин браги и уходит обратно в лес. В народе кажут, мать его от лешего прижила.
Васька взялся за кувшин.
В последующие полчаса Глеб ничего не говорил, а только пил. Когда его уже основательно развезло, Васька вдруг наклонился к его уху и громко шепнул:
– Княжевы охоронцы!
В кружало, переступив через широкий дубовый порог, шагнули четверо рослых мужчин. Бородатые, чистые, в мягких сапожках и в темных стеганых подкладах, поверх которых поблескивала кольчуга и сияли медные нагрудники. На поясе у каждого – по мечу. В руках – двуострые бердыши. А вид до того грозный и внушительный, что даже буйные пьяницы притихли и вжались в лавки, стараясь стать мельче и незаметнее.
Охоронцы остановились перед столом, за которым сидели Глеб и Васька Ольха. Один из четверки выдвинулся вперед, грозно взглянул на Орлова из-под мохнатых бровей и рыкнул:
– Это ты – чужеземец?
– Допустим, – ответил Глеб дрогнувшим голосом. – А вы кто?
– Я Путята, княжий поручик! Пошто без мзды в княжество въехал? И где твой конь?
– Я пешком пришел, – сказал Глеб. – А про мзду не знал.
– По княжьему указу, чужеземец, не уплативший мзду, должон пойти в полон! – басовито прорычал Путята. – До полного выяснения. Вставай, чужеземец! И руки в гору подыми!
Два охоронца шагнули к Глебу, схватили за плечи и мигом выдернули из-за стола.
– Пустите! – закричал Глеб, пытаясь вырваться. – Вы не имеете права!
Охоронец-поручик, которому надоела блажь Глеба, хлестко и привычно стукнул его кулаком по зубам.
– Ну! – сказал он угрюмо. – Теперь поблажи!
Удар по зубам отрезвил Глеба, и охота кричать и сопротивляться мгновенно пропала.
Глеба выволокли на темную, пропахшую дымом улицу, и тяжелая, обитая рогожей дверь захлопнулась за ним.
– Тебе в подземелье понравится, – насмешливо пророкотал один из охоронцев. – У нас дыба новая. На тебе и опробуем.
Глеб застонал. В ушах у него зазвучал голос профессора Земцова:
– В этом аномальном месте законы природы дают сбои. Несколько раз в Лесу мертвецов пропадали туристы. В Долине смерти под горой – целое кладбище скелетов животных. Счетчик Гейгера щебечет, как соловей. Кроме того, часы начинают вести себя странно – то у всех отстают на пятнадцать минут, то, наоборот, убегают вперед…
На глаза Глебу навернулись слезы.
– «И пошлю вам на погибель мстителя!» – донесся из-за двери басовитый голос толстого христианского лекаря. – Сие разуметь так: не богом отнимается жизнь, но по его воле рукою человека!
Самообладание окончательно покинуло Глеба. Он опустил голову и, полностью отдавшись на волю княжьих охоронцев, закрыл глаза.
Глава вторая
1Низкие своды. Кирпичные столбы. Под спиной – жесткая лавка. Вокруг – полумрак, сырость и холод. Тихий голос рядом кому-то рассказывает:
– …И ступила княжна на землю. А знаешь, как была она одета? Китайского шелка летник с просторными, до земли, рукавами, чудно вышитый травами и зверями. А на шее – алмазное ожерелье. Поверх летника – широкий опашень с финифтяными пуговицами. А на ножках – сапожки с каблучками. И пахнет от нее цветами луговыми! О как!
Голос был знакомый. Глеб напряг память и вспомнил – Васька Ольха! Он приподнялся на локте и тихо позвал:
– Васька!
– О, а вот и он сам!
– Тот, который с княжной говорил? – спросил кто-то.
– Ну!
Васька Ольха сидел в соседней клетке. В полумраке подземелья, подсвеченном тусклым огнем дальних факелов, лицо его виделось смутно.
– Ты как здесь оказался? – спросил Глеб.
Васька вздохнул:
– По глупости. После того как тебя забрали, расстроился я совсем. Пошел в блажную избу. А бурую пыль скинуть забыл. Там и погорел.
– В блажную избу?
– Ну.
– А что это?
– Не знаешь? Может, ты и про бурую пыль не слышал?
Глеб мотнул головой:
– Нет. А что это?
– Бурая пыль – есть чудо превеликое. Добывают ее в Гиблом месте. Добытчики промывают песок, собирают бурую пыль, просушивают и обжаривают. Потом ее можно ноздрями вдыхать или в воду бросать и пить.
– Зачем?
Васька хмыкнул.
– Ясно зачем. Дабы впасть в сон долгий и блаженный.
– Так это наркотик! – сообразил Глеб. – Вот уж никогда бы не подумал, что вы тут ширяетесь.
– Князь ее чужеземным купцам возами продает, – чуть ли не с гордостью сообщил Васька. – Тем казна и полнится. Никому, окромя княжьих добытчиков, эту пыль добывать нельзя. А ежели найдется смельчак, ратники споймают, отрубят руку и высекут, чтоб неповадно было.
Глеб обдумал слова Васьки и спросил:
– Есть только один прииск?
– Большой – да.
– А малые?
– Малых много. Но надолго их не хватает. Наберешь раз – и нет прииска.
Глеб потер окровавленные запястья и поморщился.
– И много у тебя было бурой пыли, когда тебя взяли охоронцы? – поинтересовался он.
Васька вздохнул.
– Какая теперь разница, – горестно сказал он. – Слаб человек… Кабы не слаб, беды бы не знал.
– Эй, хватит вам вякать! – рявкнул из своего угла охоронец по кличке Крысун. – Будете языками трепать – ката позову, он вам живо языки подкоротит!
– Смотри, как бы тебе не подкоротили, – угрюмо проговорил Глеб.
– Точно! – взвился вдруг Васька Ольха. – Ты нам не указывай, Крысун! Гляди – освободят меня, я тебя на воле подкараулю и рожу начищу!
Крысун поднялся со своей лавки и неторопливо подошел к клетке, в которой сидел Васька. Охоронец был высок, худ и жилист, а в роже его и впрямь было что-то крысиное. Он прищурился на Ваську и медленно проговорил:
– Ну-ка – дай сюда свой горшок.
– Зачем?
– Дай, говорю.
Васька ухмыльнулся, поднял с пола горшок и протиснул его сквозь прутья Крысуну.
– Ну, держи.
Охоронец схватил Ваську за руку, притянул к себе сквозь прутья и принялся выкручивать.
– Ай! – заорал Васька. – Ты чего руки крутишь, гад!
– Ну, как? – поинтересовался Крысун, сладострастно выкручивая парню руку. – Начистишь мне рожу, щенок?
Васька задергался, из глаз его брызнули слезы.
– Пусти, гад!.. Пусти!
Крысун сипло засмеялся и выпустил руку Васьки из своих длинных, цепких пальцев. Васька крикнул и шмякнулся на задницу.
– Горшок куда поволок? – со слезами на глазах проговорил он. – Куда я мочиться буду?
– В карман себе помочись, тля мерзотная.
– Гад! – в сердцах крикнул Васька.
Охоронец остановился и повернулся к Ваське:
– Мало получил? Довеску просишь?
– Эй, Крысун! – окликнул охоронца Глеб. – Оставь парня в покое.
Охоронец повернулся к Глебу и ощерил мелкие зубы.
– А ты куда лезешь, чужеземец? Тоже хочешь получить?
– Подойди и попробуй, – мрачно предложил Глеб. – У меня первый разряд по боксу. Я тебе живо зубы пересчитаю.
Крысун презрительно оттопырил губу и прогнусавил:
– Все вы смелые, пока до пыток не дойдет. А как дойдет, так мамку зовете.
Он отвернулся и пошел к своей лавке. Глеб закрыл глаза и попытался уснуть. Но едва он задремал, как дверь темницы с лязгом открылась, и в подземелье вошел огромный, лысый, широкоплечий кат с дырявой ноздрей. А за ним – два охоронца с грозными лицами.
При их появлении Крысун приободрился и, ухмыльнувшись во весь рот, нажаловался:
– Слышь, Драный, полонцы-то у нас больно живые! Этот вот… – он кивнул на Глеба, – …зубы мне давеча пересчитать грозился.
– Живые, говоришь?
Кат прищурился на Глеба. Затем слегка повернул голову и приказал охоронцам:
– Этого вяжите и тащите в пыточную.
Затем повернулся и вышел из подземелья. Охоронцы, вынув из ножен кинжалы, молча зашагали к клетке Орлова.
Сопротивляться двум рослым дядькам с кинжалами в руках было глупо и бесперспективно. Глеб вздохнул, смиренно опустил голову и послушно дал себя связать.
Пыточная оказалась просторной комнатой, освещаемой двумя берестяными факелами. Глеба охоронцы усадили на одну лавку, а на другую, ту, что напротив, уселся лысый кат с рваной ноздрей.
Велев охоронцам выйти, он повернулся к Глебу и стал внимательно разглядывать его лицо. Глеб встретил его взгляд спокойно и глаз не отвел.
Вдоволь насмотревшись, кат ухмыльнулся и спросил:
– Откуда ты прибыл, колдун?
– От верблюда, – серьезно ответил Глеб.
– Это где?
– В Караганде.
Кат обдумал его слова, покачал головой и проговорил:
– Шутишь? Ладно, шутник, давай пошутим вместе. Зачем в наш град пожаловал?
– За острыми впечатлениями.
– Как это?
– Да как у всех. Секс, драг энд рок-н-ролл. Драг и рок-н-ролл уже был. Теперь жду секса.
Кат помолчал немного, хмуря широкий лоб. Потом спросил:
– Тебя видели в кружале вместе с Васькой Ольхой. Говори честно: ходил с ним в Гиблое место на добычу?
Глеб покачал головой:
– Нет.
– А что в лесу делал?
– Искал приключений на свою задницу.
– Нашел?
– Угу. Если хочешь – могу поделиться.
Кат усмехнулся и, ни слова не говоря, ударил Глеба кулаком по лицу. Голова Глеба мотнулась. Он сплюнул на пол кровь и посмотрел кату в глаза.
– Хочешь на свободу? – спросил вдруг кат.
Глеб усмехнулся:
– Зачем? Мне у вас нравится. Приятное общество, халявная еда. И персонал вежливый. Нет, я отсюда никуда.
Толстые губы ката растянулись в усмешку.
– Потешный ты. Ладно. Предлагаю сделку. Ты оговоришь одного человечка, скажешь, что видал его в Гиблом месте, на мелководном прииске, а князь взамен тебя отпустит. Да еще и одарит золотой монетой. Сделаешь?
Глеб обдумал предложение и ответил:
– У меня есть несколько условий. Во-первых, хочу, чтобы меня сделали столбовым боярином и дали мне соболью шапку. Это возможно?
Кат ухмыльнулся.
– Шапку хочешь? Будет тебе шапка.
– Это еще не все, – сказал Глеб. – Еще хочу свечной заводик.
– Будет тебе и заводик, – пообещал кат. – Теперь все?
Глеб мотнул головой:
– Нет. Хочу, чтобы ты кое-что сделал.
– Что?
– Просунь голову между ляжек и дунь себе в задницу. Сделаешь?
Кат нешироко размахнулся и хлестко ударил Глеба кулаком по губам.
– Вот тебе соболья шапка! – сказал он.
Потом вновь отвел руку и ударил еще раз.
– А вот тебе заводик!
Голова Глеба безвольно свесилась на грудь. Кат поднялся с лавки, сплюнул на пол и вышел из клетки.
2– Орлов!
Глеб открыл глаза и с удивлением уставился на толстую, суровую физиономию главного редактора.
– Сколько можно спать на редакционных летучках? – рявкнул тот.
Сердце Глеба учащенно забилось.
– Так я спал? – с растерянной улыбкой переспросил он.
Коллеги засмеялись.
– Иван Кузьмич, можно я выйду и глотну свежего воздуха? Мне что-то нездоровится.
– Это мне от тебя нездоровится, – мрачно проговорил Турук. – Иди, но после летучки зайдешь ко мне для персонального разговора.
Пять минут спустя Глеб в курилке глубокими затяжками смолил сигарету. В голове у него все еще стоял туман. А сердце всякий раз начинало биться сильнее, как только наваливалось очередное душное воспоминание. Рваная ноздря ката, обрастающий шерстью мытарь, огромный бродячий пес с женским лицом…
При воспоминании о волколаке Глеба передернуло.
В курилку заглянула Катя Королькова:
– Орлуша, ты здесь?
– Угу.
Катя вошла в курилку и плотно притворила за собой дверь.
– Как это Турук тебя отпустил? – поинтересовался, пуская дым, Глеб.
– Я сказала, что нужно срочно исправить ошибку в статье, пока ее не вбили в окончательную верстку.
Катя достала сигарету – тонкую, с белым фильтром. Вставила в губы и щелкнула маленькой позолоченной «зиппой».
Глеб вздохнул.
– Ох, Катюха, если бы ты знала, какой мне дикий сон приснился. Вспоминаю – мороз по коже!
Катя помахала перед лицом рукой, отгоняя дым, и улыбнулась.
– Дай угадаю. Тебе снилось, что ты загораешь на пляже в Сан-Тропе. Рядом с тобой лежит стройная мулатка с большой грудью. Ты снимаешь с нее бюстгальтер и видишь две трансформаторные будки, и на каждой табличка – «Не влезай! Опасно для жизни!». Угадала?
Глеб посмотрел на Катю с удивлением.
– Королькова, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя больная фантазия?
– Кроме тебя, никто, – отрезала Катя. – Кстати, твоя поп-дива прислала тебе букет цветов. – Она выпустила уголком рта бледно-голубую струйку воздуха и усмехнулась: – Слушай, Орлов, что такого нужно сделать женщине, чтобы она прислала тебе корзину цветов?
– Если хочешь узнать, приходи сегодня вечером ко мне на сеновал, – с улыбкой ответил Глеб. – Только позвони заранее, чтобы я сгонял за шампусиком.
– Размечтался.
– Ну, тогда терзайся в догадках.
Глеб швырнул окурок в железную урну и потянулся за новой сигаретой.
– Так что там тебе приснилось? – спросила Катя, с тревогой поглядывая на бледное лицо Глеба.
Он дернул щекой.
– Да бред какой-то. Мне приснилось, будто я попал в прошлое. Но там совсем не так, как говорится в учебниках. Они там добывают бурую пыль. Что-то вроде нашего кокса или герыча. И продают ее за кордон. Еще у них по лесам бродят оборотни и упыри. Прикинь!
Катя нахмурилась:
– Орлов, ты сколько вынюхал?
– Нисколько.
– Значит, опять вчера перебрал коньяка?
– Возможно. – Глеб вздохнул. – Честно говоря, я не помню.
Катя стряхнула с сигаретки пепел, посмотрела на Глеба и, как-то странно улыбнувшись, проговорила чужим, очень нежным голосом:
– Забавный ты, чужеземец. Забавный и вельми смелый. Не каждый сможет такое Егре в лицо сказать.
– Что?
Реальность дрогнула у Глеба перед глазами и пошла рябью. А Катино лицо вдруг превратилось в другое, с высокими скулами, бледно-матовой кожей, огромными голубыми глазами и симпатичным, чуть вздернутым носиком.
– Да что же это… – испуганно проговорил Глеб, закрыл глаза и снова их открыл.
Княжна Наталья смотрела на него огромными голубыми глазами и улыбалась, робко и неуверенно.
– Княжна! – воскликнул Глеб и приподнял голову с лавки. – Это сон? Ты мне снишься, правда?
– Если тебе хочется так думать – думай, – сказала Наталья.
Глеб потер пальцами воспаленные веки, взглянул на железные прутья решетки и хрипло вздохнул. Темница была другая, не та, в которой он сидел прежде. Должно быть, что-то вроде карцера или одиночной камеры.
– Это не сон, – горестно проговорил Глеб. – Я в прошлом. Господи, что же это такое происходит?
Княжна Наталья неуверенно повела плечами. И вновь лицо княжны показалось Глебу знакомым. Он точно где-то видел его раньше. Но где?
– Охоронцы говорили, что ты во сне разговариваешь, – тихо сказала она. – И много удивительного рассказываешь. Я хочу послушать.
Глеб сел на лавке и опустил ноги на плотно утоптанный земляной пол.
– Даже не знаю, с чего начать, – сказал он и облизнул пересохшие губы.
Княжна улыбнулась:
– А я тебе помогу. Откуда ты прибыл, чужеземец?
Глеб вздохнул и ответил:
– Из далекой страны.
– И как называется твоя страна?
– Россия.
Княжна Наталья чуть склонила голову набок.
– Хороша ли там жизнь али дурна?
– Смотря с чем сравнивать. – Глеб невесело усмехнулся. – Если с вашим княжеством, то она хороша.
– Чем же она так хороша? – прищурила любопытные глаза Наталья.
– Чем? Пожалуй, что чудесами.
Любопытство в глазах княжны разгорелось еще сильнее.
– Расскажи мне про свою страну, – попросила она.
Глеб откинул с холодного лба темную челку.
– Что ж, попробую. В нашей стране люди живут в теремах, и в каждом тереме свой родник с чистой водой. Хочешь – будет холодная, а хочешь – горячая. А зимой в наших теремах так тепло, что и печка не нужна. Еще мы любим путешествовать. Но путешествуем не на простых конях, а на железных.
– Как это? – удивилась княжна.
– Да вот так. Садимся на железных коней, и те нас за тридевять земель в одночасье доставляют. А еще мы умеем летать.
– Летать?
– Угу. На железных птицах. Выше облаков!
Княжна с сомнением прищурила голубые глаза.
– Еще скажи, что звезды с неба срываете, – недоверчиво проговорила она.
Глеб усмехнулся разбитыми губами и покачал головой: