– Красиво, – выдохнула Диана одно-единственное слово.
– Не говори-ка, – поддержал девушку парень. – Радий про корабль говорил. Интересно, где он тут у них спрятан? Что-то не видать.
– Затон большой, – отозвался Аркан. – Может, не здесь, а дальше?
– Ладно, хватит нам пялиться, не дай бог нас тут кто-нибудь высмотрит да ночью нагрянет.
К вечеру похолодало. Закатное солнце облило здания красным вином, блеснуло золотом на куполах церквушки. Охотник прикрыл дверь и устроился в углу комнаты, Диана приютилась на раскладушке и завернулась в старый спальник. Быстро близились сумерки. Сначала угасли всполохи на куполах храма, потом свет за окном стал постепенно меркнуть. Воцарилась невообразимая тишина, и охотнику казалось, что он слышит, как стучит сердце в груди. Аркадий тихо поднялся, стараясь не нарушать сказочное безмолвие, и подошел к окну. Он смотрел в густеющие сумерки, на очертания церквушки под окнами, и в душе разливалось умиротворение.
– Поспокойнее тут как-то, – тихо произнес охотник, глядя, как тает за окном день. – Надо же – тогда в первый день похода под монастырем ночевали, сегодня вот – возле церкви. Вроде мелочь, а кажется, будто оберегает кто-то.
Техник ничего не ответил, покивал только и снова нырнул в свои думы. Диана зашевелилась на раскладушке, глянула на Аркана.
– И мне тут спокойнее, – шепнула девушка. – Не знаю почему, но спокойнее. А может быть, он нас все еще слышит? Давно простил за то, что мы весь мир уничтожили. Может, он хочет новой жизни для нас? Совсем другой, не такой, как раньше. Зачем-то ведь нужна была эта война.
– Разве тут поймешь, что ему угодно, – ответил Аркан, глядя в небо. – Я вот сам раньше как-то и не задумывался даже. Верил вроде по-своему, или только себя убеждал, что верю.
– А что бы вы попросили у Бога? – неожиданно спросила Диана, внимательно глядя на охотника.
– Чтобы дети не умирали вперед родителей, – тихо сказал Аркан, стараясь не глядеть девушке в глаза. – Чтобы…
Охотник неожиданно умолк, оборвав себя на полуслове. Потупил взгляд и задумался, точно вспоминал что-то. Диана осторожно села на край раскладушки и посмотрела сквозь стекло в темное небо. Оттуда через прорехи в тучах ей подмигивали первые звезды.
– Смотрите, как красиво, – прошептала Диана, подвигаясь ближе к окну. – Мне столько раз рассказывали про звезды, и вот сейчас я впервые по-настоящему вижу их. А ведь когда-то люди могли на них каждый день смотреть, без страха.
Аркадий ничего не ответил. Он отвернулся, точно не хотел смотреть на то, чем так восхищалась девушка. Через несколько секунд охотник уже сидел в своем углу, положив руки на колени. Взгляд его устремился в пустоту.
– А почему вы не смотрите на звезды? – допытывалась Динка. – Вы их не любите?
– Нет, – тихо проронил Аркан и отвернулся. Он молчал так долго, что девушка решила, что охотник уже не ответит, но Аркадий тихо выдохнул и произнес: – Боюсь.
– Боитесь? – удивилась девушка. – Но почему?
Охотник молчал – не желал рассказывать или собирался с мыслями? Девушка смотрела на мужчину выжидательно. Взгляд его усталых глаз за стеклами противогаза наполнился какой-то особенной тоской. На поселок спустилась ночь – прохладная и темная. Техник, затаив дыхание, смотрел на товарища: расскажет или нет? Даже он, зная Аркана много лет, не ведал, какие тайны прошлого спрятаны в душе друга.
– Старая история, – тяжело вздохнул охотник. – Так давно все это было, а до сих пор перед глазами стоит.
Мужчина снова выдержал долгую паузу. Его сознание, ухватив далекое воспоминание, потянуло его из глубин памяти. И повернувшись к окну так, чтобы товарищи не видели его лица, Аркадий начал рассказ:
– Было лето. Помню, жена потащила меня тогда в планетарий. Вика регулярно меня вытаскивала куда-нибудь. Как она говорила – окультуриваться. Мы как раз были оба выходные, дома сидеть не хотелось. Да и супруга была уже на седьмом месяце, ей на свежем воздухе надо было больше гулять. Лето пришло, в городе все зеленое – и прохладно. Как сейчас помню – Вика поехала в моем любимом голубом плаще, на шее такой легкий алый шарф. Волосы у нее были ярко-рыжие, от природы – она никогда их не красила, гордилась ими. Забавно. Мы приехали тогда рано – до сеанса оставалось где-то полчаса. Пошли гулять по набережной, смотрели на реку. Там на Оке всегда ветрено было, а Вика у меня частенько болела, потому шарф и носила. Да и я ей все твердил – тебе, мол, сейчас нельзя болеть, нужно себя беречь и ребенка тоже. Потом время подошло, и мы пошли на сеанс. Сейчас уже и не помню, что-то про звезды и зарождение Вселенной. Народу было мало – все-таки рабочее время. Может, человек пятьдесят, не больше. Была там еще группа детишек с воспитателем – дернул ведь черт потащить их туда именно в этот день.
Аркадий замолчал и несколько раз глубоко вдохнул. Техник с девушкой не перебивали – они видели, как тяжело дается мужчине рассказ. Они знали – раз тот начал исповедоваться, то непременно расскажет все до конца.
– Звук в зале был громкий, и сирену тревоги мы услышали не сразу, – продолжил охотник. – Супруга даже сначала не поняла, что это, да и я тоже. Мы вообще сперва подумали, что это часть сеанса. А потом рвануло. Так громко, что заложило уши. Купол треснул и рухнул прямо на нас. Видимо, они сначала ударили обычной, не атомной. По метромосту. И нас там накрыло всех.
Охотник снова замолчал, на этот раз – надолго. Техник слушал его сбивчивое дыхание, видел, как мелко трясутся руки Аркадия. Мужчина несколько раз порывался продолжить, но у него не получалось. Наконец, Аркан снова собрался.
– Я не знаю, каким чудом я выжил. Обломки купола упали так, что я оказался между ними, но меня не задело. Когда я сообразил, что живой, мне стало так страшно. Помню, как я звал Вику, но она не откликалась. В щель между кусками рухнувшего купола пробивался свет, и тогда я увидел ее. Локон рыжих волос и клочок алого шарфа. А потом я увидел кровь. Много крови. И ее маленькую ладошку с обручальным кольцом. Я…. Я звал ее, плакал, просил пойти со мной. Но Вика не отвечала. Она уже не могла ответить.
Помню, как где-то рядом под завалом плакали дети. Я ничего не понимал, но подполз на голос, позвал их. Ответила воспитательница. Женщина умоляла позвать на помощь, спасти малышей. Ей переломало позвоночник, но она была еще жива. Я не знаю, скольких детей там завалило, и сколько их там осталось. Я прижался животом к кускам бетона и заглянул в щель. На меня смотрели испуганные глаза. Там была девочка лет шести, она просила позвать маму. Говорила, что ей страшно. А еще там была кровь – много крови. И мне стало плохо.
Я обещал им, что пойду за помощью. Выбрался из-под завала и побежал к вокзалу. Помню, как выла сирена, увидел взорванный метромост. Видимо, по нему ударили ракетой, два пролета разнесло в клочья. Помню, видел, как в реке тонули вагоны поезда. Люди выбивали стекла, пытались выбраться. Я отвернулся и побежал по улице. Кричал людям, что надо спасти детей, но меня никто не слушал – все будто с ума посходили. Не помню, как добежал до остановки. Смотрю – у будки на той стороне два мужика с дверью возятся. Я – к ним, начал им что-то объяснять про детей и планетарий. Они посмотрели на меня, как на дурака, а потом один схватил меня и давай толкать вперед, в будку. А потом сзади полыхнуло. Не стой я спиной, наверное, ослеп бы. Мужики успели закрыть дверь, и мы втроем побежали вниз по лесенке. А потом дрогнула земля, словно было сильное землетрясение, и мы вниз полетели. Это был Конец. Конец всему.
Аркадий замолчал, и Техник явственно услышал, как мужчина всхлипывает. Парень никогда не видел охотника плачущим, никогда не слышал от него таких откровений. Техник дружил с Арканом уже давно, но даже он не сумел бы найти правильного подхода к охотнику, чтобы заставить того излить душу. Человек с запечатанным наглухо прошлым, могила чувств и эмоций. На всех его тайнах висели надежные замки, и вскрыть их не получалось еще ни у кого. И вот этой девчонке удалось невозможное. Как? Или, быть может, друг уже чувствовал, что отмеренное ему время в этом мире подходило к концу, и потому решил исповедаться?
– Как сейчас помню этот купол, а по нему звезды ползут, – тихо выдавил охотник. – А потом нас им и накрыло. До сих пор его во сне вижу, купол этот и звезды.
Диана молчала, пораженная услышанным. Может быть, ей никогда никто не рассказывал подобного, не раскрывал душу. Парень придвинулся поближе к товарищу, положил тому руку на плечо.
– Полегче стало, Аркаш? – осторожно спросил Техник. – Долго же ты это в себе хранил. Тяжело все это, понимаю.
– Да, – кивнул охотник. – Думал, с собой в могилу унесу. Спасибо вам, что выслушали, что поняли. Каюсь я во многом. Что детишек тогда не смог спасти, что жену с ребенком будущим не уберег. Что изгоем потом жил, как падаль последняя. Поломал меня тот день, душу из меня вынул. Всегда старался один быть, людей сторонился, избегал. Все сам да сам, думал – один все смогу, все выдюжу. А не получилось вот. Нельзя человеку без людей, никак нельзя. В животное начал превращаться. Ведь зачем вообще жить и что-то делать, если не с кем сделанным поделиться? Если бы не Антошка – озверел бы да застрелился у себя в бомбаре. Нельзя так жить. Каюсь, простите ради бога. Нет у меня теперь никого ближе вас.
– Прощаем, Аркаш, – по-доброму отозвался Техник. – Ты себя только не вини, нет твоей вины во всем этом. А так – еще повоюем. Мы-то с Динкой рядом, не бросим тебя. И Антоху найдем, вот увидишь. Держись, дружище.
– Спасибо, – слабо улыбнулся одними глазами охотник. – Надежду я потерял. Нет хуже ничего, ведь одной надеждой и живет человек. Если бы не вы – сдался бы давно.
– Не сдавайся, – улыбнулся Техник. – Еще побрыкаемся.
Аркан только сейчас понимал, кем он был раньше. Монашеское существование сделало его холодным, вытянуло из сердца сострадание. А сейчас он ощущал, будто начал потихоньку оттаивать. Что-то осторожно просыпалось в душе, шевелилось и неумело, будто ребенок в темной комнате, нащупывало путь к людям. Но сможет ли он теперь жить среди людей после стольких лет одиночества и отчуждения, если Антон действительно погиб? Или уйдет обратно в свою конуру помирать там от страданий и тоски?
– Отдыхай, Аркаш, – твердо сказал Техник. – Поспи хорошенько, я бдеть буду. После полуночи сменишь. И постарайся ни о чем не думать.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Аркадий и лег на кучу тряпья. Диана устроилась на раскладушке и завернулась в спальник. Вскоре девушка задремала и тихонько засопела во сне. Охотник сделал вид, что тоже уснул, и остался наедине со своими мыслями.
Нет, не получалось никак выкинуть из памяти то, о чем он сегодня поведал друзьям. Аркан пытался вспомнить что-то доброе и светлое, а перед глазами стояли картины того страшного дня. Бетонное крошево, перемазанное красным, раздавленные глыбами детские ручки. Снова заболело под сердцем, точно ножиком тупым грудь ковырнули. Его счастье осталось там, в далеком прошлом. Лопнуло, раскрошилось, как купол, звездами на землю осыпалось. И некому уже желания загадывать. Как ни лечило его время – легче не становилось.
Но ведь была и другая жизнь, – тяжелая, одинокая, однако были и в ней редкие всполохи счастья. Аркадий вспоминал, как растил Антона. Как учил его тому, что знал сам. Вспомнил его первые вылазки и ошибки, его детские игры и суждения. Охотник помнил этот страх потерять самое дорогое, от которого просыпался среди ночи. В такие моменты он готов был сделать что угодно, пожертвовать всем – лишь бы сын был жив и здоров. Он нацедил себе самую малость счастливых воспоминаний, и сейчас пил их с упоением, стараясь не думать о настоящем. Он хотел надеяться, и его вера, непотопляемая как ковчег, заставляла его жить. И пускай судьба жестоко отняла у него семью, – кто знает, быть может это проверка на веру?
Дрема подкралась тихо, словно убийца. Незаметно накинула удавку на шею Аркана и потащила его во тьму. В спасительное забвение.
Еще только забрезжил рассвет, и ночная мгла стала медленно таять, а друзья уже собрались в дорогу. Ночь прошла спокойно, и сейчас перед троицей лежал последний отрезок пути. Взметнулась пыль со ступеней, скрипнула входная дверь, и путники отправились в путь.
Над поселком властвовал жидкий туман. В предрассветной тишине звуки шагов казались мягче, и лишь легкий ветерок тревожил безмятежное утреннее спокойствие. Дорога вела их на восток, мимо низеньких обветшалых домов и густых зарослей. Утром похолодало, и девушка зябко ежилась, то и дело вжимая голову в плечи. Шагали медленно, стараясь не говорить – неизвестно, какие сюрпризы таила незнакомая местность.
Когда над деревьями сверкнуло первыми лучами солнца, друзья уже выбрались на край поселка. Оставив позади последние домики, они миновали узкую речку и вступили на песчаную дорогу, уходящую в заросшие поля. Аркадий прислушался к своему чутью, но опасности не почувствовал. То ли дневные хищники пока не проснулись, то ли это была не их вотчина. А возможно, живущие неподалеку селяне почистили владения от надоедливого и опасного зверья.
– Дозиметра не хватает, – шепнул Техник. – Мало ли, вдруг тут фонит сильно. – Будем надеяться, что передоза не хватанули? Деревенщинам-то по фигу – они рентгенов не боятся.
– Не должно бы, – отозвался Аркан. – Радий говорил, что с фоном тут все в порядке. Так что будем надеяться.
Дорога ныряла в густую рощу. Кое-где на листве уже проступали желтые пятна, а под ногами попадались первые золотистые листья. Небо, затянутое тонкой пленкой облаков, пологом нависло над путниками. Кто-то тихонько щебетал в зарослях, иногда с ветки на ветку перепархивали небольшие птахи. Постепенно лес становился гуще, все чаще стали попадаться густые заросли и высокие деревья, с которых свисали причудливые лианы. Аркан случайно коснулся одной из них и отпрянул – зеленое щупальце будто вздрогнуло и снова замерло.
– Осторожнее, – предупредил Техник друга, отодвинувшегося подальше от странных растений. – Мало ли что.
Минут через десять их окликнули. Строгий мужской голос из зарослей приказал сложить оружие на землю. Друзья перечить не стали. Когда автоматы мирно опустились на песчаную обочину, Аркадий увидел впереди людей, выскользнувших из кустов на дорогу. Мужчин оказалось трое – двое взрослых и один помоложе, ровесник Техника. На них не было никакой химзащиты и противогазов, и, разглядывая внимательно селян, Аркан заметил, что лица их покрыты вроде бы старыми зарубцевавшимися язвами. Стволы охотничьих ружей смотрели в сторону друзей.
– Кто такие? – хмуро спросил высокий мужчина, выступивший вперед. В руках он сжимал «вертикалку», темные глаза зорко следили за гостями.
– Мы от стекольщиков, – Аркадий обвел рукой их маленький отряд. – От Радия Владимировича. Нам хотелось бы поговорить с вашим старостой, у нас важное дело.
– Никит, забери их автоматы, – скомандовал высокий. – Пойдете с нами, мы проводим.
Охотник согласно кивнул. Мужчины подхватили с земли оружие и повели друзей по грунтовой дороге вперед. Метров через триста вся компания уперлась в толстую изгородь из крепких бревен, чуть правее Аркадий заметил мощные ворота. Высокий что-то крикнул в крохотное окошечко в стене, и спустя мгновение тяжелые створки дрогнули и стали отворяться. Их повели вперед, по узкой улочке, к большому бревенчатому дому, который Аркан приметил издали. Над крышами клубились дымки, где-то протяжно скрипнула колодезная цепь. Охотник не успел толком разглядеть поселение, только заметил, что здесь оказалось не так уж мало домов. Мужчина немного помялся на пороге большого дома и стукнул в крепкую дверь кулаком.
– Кто там? – спросили из-за двери мягким баритоном.
– Вадим Степанович, это Арсений. Гостей к вам привели. Говорят – с Бора пришли, от Радия.
– Заводи, – пригласил хозяин дома, и изнутри зашумел засов. Аркадий первым шагнул за порог, за ним проследовали Техник с Дианой. Троица, провожающая их, вошла последней.
В просторной горнице на охотника сразу же дохнуло теплом. Хозяином дома оказался крепкий седой мужчина в возрасте. Аркадий подумал, что, наверное, они смотрятся нелепо в своей «химзе» с противогазами на лицах, когда все кругом были без какой-либо защиты. Седовласый не стал приглашать их в комнату. Жестом указал на длинную лавку возле стены, и когда друзья присели, сказал:
– К сожалению, не смогу предложить вам снять вашу резину, – развел руками хозяин дома. – Нас-то радиацией не напугаешь. Хотя тут у нас не очень-то фонит, но дозу схватить успеете. Вадим Степанович, к вашим услугам.
Друзья представились. Аркан мельком глянул на мужчин, провожавших их. Все трое стояли у стены. И хотя ружья смотрели в пол, вся троица была начеку.
– Знаете, а я вас ждал, – усмехнулся Вадим Степанович, глядя на охотника. – Видите, как быстро вас привели. Даже не расспрашивали, сразу ко мне проводили.
– Как это? – непонимающе уставился на старосту Аркан. – Откуда вы могли знать, что мы придем?
– У меня свои источники информации, – отозвался мужчина и снова улыбнулся. У него на лице оказались такие же зажившие язвы, как и у охранников. – И я знаю, зачем вы сюда пришли, поэтому не буду долго задерживать. Вас проводят к человеку, который знает о вашем сыне.
– Как? – подскочил Аркадий, что мужчина, названный Арсением, стиснул ружье. – Он живой? Где он, что с ним? Расскажите мне.
Вадим Степанович ничего не ответил. Он молчаливо кивнул высокому мужчине и тихонько попросил:
– Сень, проводи, пожалуйста, их к Лене. Пусть она им все расскажет. Занят я пока.
Арсений молчаливо кивнул и обратился к троице:
– Пойдемте, тут не очень далеко. Только оружие придется здесь оставить, с ним никак нельзя.
Аркадий ошарашенно посмотрел на старосту, потом перевел взгляд на Техника и встретил в его глазах такое же недоумение. Староста, кивнув на прощание Арсению, уже скрылся в недрах дома. Двое других провожатых, забрав оружие друзей, отправились по своим делам. Арсений обернулся к троице и жестом указал двигаться за ним.
Аркадий ощущал присутствие чего-то необъяснимого, веяние некой тайны. Что имел в виду старейшина? Получит ли сталкер ответы на вопросы? Охотник устал надеяться и ошибаться и хотел, чтобы все скорее разрешилось. Той же дорогой они вернулись к изгороди и вышли за ограду. Дорога вильнула влево, огибая большое живописное озеро. Аркадий успел заметить деревянные мостки у воды, небольшую лодочку и густые заросли тростника на другом берегу. Наконец, дорога стала отдаляться от озера и уводила глубже в лес. Арсений уверенно шел вперед быстрым шагом, и путники еле поспевали за ним. Они уже прошли около полукилометра лесом, когда, наконец, впереди деревья расступились, и друзья вышли на обширную поляну. Никто не смог сдержать вздох удивления.