— Вам нравятся картины? — полюбопытствовала Хелен.
— Да. Всемерно пытаюсь расширить свой кругозор.
— Это свойственно всем людям. Пошли, поужинаем! — предложил Коултер.
В ресторане «Перл» при казино «Коултер-Макао» яблоку негде было упасть. Ресторан был открыт всего две недели назад, и шеф-повар работал так, словно участвовал в гонке за звездой Мишлена.[6] В ресторане подавались блюда португальско-кантонской кухни, но Киллиан, не до конца опомнившийся от ощущений, вызванных путешествием на катере, отказался от трюфелей и странных рыбных яств, заказав себе хорошо прожаренный стейк, чем вызвал негодование шеф-повара.
Вино текло рекой.
Завязался непринужденный разговор.
Хелен рассказывала о своем детстве в Южной Италии, о начале модельной карьеры, о том, как она приехала в Дублин на какое-то автошоу, о первой встрече с Ричардом. Она упоминала Париж, Лос-Анджелес, Милан, Лондон, Нью-Йорк, и, в отличие от большинства моделей, с которыми встречался Киллиан, Хелен действительно знала эти города, а не только выставочные центры или павильоны Брайант-парка. Ему нравилась Хелен, он ощущал расположение Коултера. Для человека с таким положением вряд ли было обычным делом ужинать в обществе своего наемного работника. Киллиан понимал, что причина оказанной чести крылась отнюдь не в его яркой личности. Он не был словоохотлив, если только разговор не касался дел, не знал анекдотов, стеснялся рассказов о своем неблагополучном детстве, о Нью-Йорке, о «работе» в Белфасте. Да, у него было в запасе множество историй, правда вряд ли рассчитанных на женские уши. Но он умел слушать, потому, не перебивая, улыбался акценту Хелен и кивал рассказам Ричарда о лондонских знаменитостях.
Киллиан действительно был хорошим слушателем. По словам Шона, это было самое яркое достоинство приятеля. А в Ирландии еще и достаточно редкое.
Сидевшие через два стола от Коултера его телохранители старались быть как можно более незаметными, но Киллиан их вычислил сразу же. Китайцы. Трое парней. Маленькая сплоченная группа. Не большого ума, конечно, зато с отлично накачанными мускулами.
Они пристально наблюдали за ним, и, когда Киллиан прикоснулся к руке Ричарда, один из телохранителей угрожающе оскалился. Но позже телохранители расслабились: в ресторане полно посетителей, обслуживание — безупречное, еда — выше всяких похвал.
— До того как здесь высадились португальцы и назвали поселение «Макао», оно называлось Зеркало Устрицы или Зеркальное Море, — пояснил Коултер. — Это дар океана, и сейчас это особенно верно, учитывая, сколько тут всего понастроено на отвоеванной у моря земле.
— Согласен, — откликнулся Киллиан.
Он сидел на одном из лучших мест в зале и наблюдал в окно, как Южно-Китайское море, утонувшее в темноте, изредка озаряют прожекторами контейнеровозы, проплывающие мимо подобно огромным светящимся обитателям морских глубин.
Киллиан взглянул на Ричарда и Хелен. Они держались за руки под столом, как дети. Казалось, Хелен искренне любит Коултера и он отвечает ей взаимностью.
Киллиан вслушался в рассказ Коултера и каждый раз смеялся именно тогда, когда смеялась Хелен.
Коултер всячески принижал свои достижения, шутил, но за шутками отчетливо прослеживался все тот же образ фермерского мальчика, воспитанного в пресвитерианской вере, работающего от зари до зари. Он никогда не упоминал о том, что же помогло ему в семидесятые стать тем, кем он является сейчас; по его словам, он просто оказался в нужное время и в нужном месте и сумел каким-то образом верно распорядиться своей удачей.
Большинство богатых людей предпочитает не выдавать своих тайн и все успехи списывать на удачу, а не на свой труд. Впрочем, Киллиана не интересовал «путь наверх», да сейчас это было и неважно.
Они выпили уже две с половиной бутылки дорогого вина, и у Киллиана шумело в голове. Он попрощался. На выходе из туалета он столкнулся с одним из телохранителей, которому случайно понадобилось облегчиться в то же самое время, либо, что более вероятно, китаец собирался разобраться с ним.
Киллиан «позаимствовал» бумажник телохранителя и, припомнив план маршрута к одному из президентских сьютов, который сообщил ему Коултер, пересчитал купюры, на которых было слишком много нулей.
Кому-то из уборщиц завтра ну очень крупно повезет с чаевыми…
Киллиан приложил к двери карту-ключ и вошел в номер.
На полу лежал большой серый конверт. В нем была подборка документов о Рейчел Коултер и записка от Тома Эйкела, еще раз приносившего извинения за то, что ему так и не удалось еще раз встретиться и не спеша поговорить с Киллианом.
— Да и черт с ним! — прошептал Киллиан.
— С кем это ты разговариваешь? — раздался женский голос.
Киллиан вздрогнул, но это была всего лишь Пегги, девушка из бара. Она сидела в кожаном кресле, уплетая за обе щеки жареные ребрышки и переключая каналы телевизора.
— Что ты тут делаешь? — изумленно спросил он.
Она встала, подошла к нему и поцеловала в щеку. Он нее пахло шампанским.
— Один милый ирландец сказал мне, что ты «чрезвычайно занят», но если я желаю, то к моим услугам вертолет, который доставит меня к тебе. Что оставалось делать девушке? Как я могла отказаться от такого заманчивого предложения?
— Запросто. Всё, включая меня самого, могло быть подставой, ты могла быть сейчас на пути в какой-нибудь ближневосточный сераль.
Пегги икнула, опять чмокнула Киллиана и спросила:
— А что такое «сераль»? — Получив в ответ улыбку, она потянула его за руку. — Пошли, на балконе джакузи.
— На балконе?!
— Угу.
Балкон…
Еще один потрясающий кадр из «Бегущего по лезвию бритвы». Отели-казино. Неоновые вывески. Ночные клубы. Торговые центры. Вертолеты. Да, Коултер прав: американские деньги сейчас принадлежат Китаю и большая их часть спускается в рулетку, покер, маджонг и не покидает границ этого псевдогосударства.
Джакузи оказалось великолепным. Пегги переоделась в бикини. Где она его раздобыла?
— Откуда ты? — спросил Киллиан.
— Из Канзаса, а ты?
— Из Белфаста.
— Это в Ирландии, да?
— Верно.
— А зовут тебя Киллиан.
— У тебя хорошая память.
Она прижалась к нему.
— Ты мне кого-то напоминаешь, — промурлыкала Пегги.
— О боже, только не говори, что я похож на твоего отца, я не настолько древний.
— Может, пойдем в ресторан? — захихикала Пегги.
— Надеюсь, это шутка?
— Тогда в бар на крыше.
«Вечная проблема с этой молодежью. Им всем надо куда-то идти, двигаться…» — подумал Киллиан и вздохнул:
— Ну пошли.
Бар на крыше: из музыкального автомата доносится тихая мелодия, приглушенная неоновая подсветка, несколько человек пьют неразбавленное виски.
— Мне мартини, пожалуйста, — обратилась Пегги к бармену-кантонцу.
— То же самое, — добавил Киллиан.
Они были очень легко одеты: на ней — форменная рубашка-поло, он — в брюках и футболке. Волосы у обоих еще не высохли после джакузи. Пегги выпила мартини и толкнула бокал так, чтобы он заскользил по стойке к бармену. Тот перехватил ее взгляд, она кивнула, и бармен начал колдовать над новой порцией.
— Пойдем-ка в кабинку, — предложила она.
Киллиан последовал за ней. Остановился, ожидая, когда она сядет. Вместо этого она толкнула его на сиденье и устроилась у него на коленях. Поцеловала, села рядом и залезла в его карман за сигаретами.
— Киллиан, а что ты тут делаешь? — игриво спросила она.
— Был на собеседовании у мистера Коултера по поводу работы.
— Ну и как?
— Он готов взять меня, но я еще раздумываю.
— Он богатый человек, тебе стоило бы согласиться.
— Видимо, так и сделаю.
Они выпили еще. Протрезвевший было после джакузи, Киллиан вновь почувствовал опьянение. Пегги придвинулась к нему ближе, задрала его футболку и просунула руку под пояс брюк. Почувствовала, как напрягается его член. Поцеловала Киллиана в губы. Его колено оказалось между ее бедер, и он ощутил влагу желания.
— Эй вы, марш отсюда! — выкрикнул бармен.
Они вернулись в номер, сорвали друг с друга одежду, яростно целовались, занимались любовью и кончили одновременно. И в этот краткий миг, на долю секунды, буквально в течение одного удара сердца жизнь была прекрасна.
Прекрасна…
А когда она уснула, он осторожно встал, вышел на балкон, раскурил сигару и разложил кресло.
Киллиан перечитал собранные Томом сведения о Рейчел Коултер.
Агентство, в которое обратился Коултер, чтобы найти Рейчел, провело хорошую работу по сбору материала, но, чтобы вернуть Рейчел, они наняли русских громил, живущих в Англии. Киллиан мельком просмотрел их написанный кое-как отчет, переполненный извинениями и предположениями.
Затем он просмотрел фотографии. Рейчел была привлекательной женщиной лет тридцати, с вьющимися рыжими волосами, вздернутым носом и зелеными глазами. Она была немного похожа на Хелен. Коултер, очевидно, испытывал слабость к женщинам этого типа.
Киллиан перешел к отчету адвокатов, просмотрел биографическую справку. Рейчел тоже была из Баллимены, примерно год училась в Королевском колледже, изучала астрономию. Это была единственная интересная деталь в документе, все остальное — стандартная канцелярщина. Бросила занятия, отправилась куда глаза глядят, оказалась в Дублине, где работала хостесс в «Темпл-бар». Киллиан зевнул. В папке была просто гора информации, а он так устал… Он отложил папку и посмотрел на звездное небо Южного полушария. Когда Киллиан был ребенком, ему тоже нравилась астрономия. Если точнее, астрология.
— Киллиан, ты где? — раздался из спальни сонный голос Пегги.
Киллиан собрал документы и фотографии Рейчел Коултер в папку. До встречи с Коултером он твердил себе, что не собирается браться за эту работу, но теперь… он ощутил немалое вознаграждение в своем кармане. И еще — ему нравились Ричард и Хелен.
Киллиан вернулся в постель, обнял Пегги, и так, в объятиях друг друга, они и уснули. Но когда девушка проснулась утром, Киллиана уже не было.
5. Адвокаты, пушки и деньги
Ей потребовался целый час, чтобы найти работающий таксофон: не потому, что в городке орудовала шайка вандалов, просто никто ими не пользовался и большинство демонтировали. В конце концов Рейчел пришлось идти к зданию городского совета Дерби.
Голова раскалывалась.
Она ничего не принимала вот уже три дня, ее ломало. Нельзя так резко соскакивать с наркотика. Голова того и гляди разлетится на мелкие кусочки.
Сначала она позвонила в Баллимену. Рейчел хотела наговорить сообщение о том, что она и дети живы-здоровы на автоответчик, но трубку взяла мачеха:
— Алло?
— Привет, Джиллиан.
— О боже, Рейчел, где ты?
— Я не могу тебе сказать!
— Господи, Рейчел, что ты делаешь?
— То, что должна.
— У нас был журналист. Еще один ошивается на улице. Уверена, что его видела миссис Макатамни.
— Что ты им сказала?
— Я — ничего, твой отец велел им убираться куда подальше. Но они найдут тебя, Рейчел. А вслед за ними нагрянет полиция…
— Джиллиан, я просто хотела, чтобы вы с отцом не волновались: у нас все в порядке. Я очень вас люблю.
— Рейчел, дело зашло слишком…
— Папа дома? — перебила Рейчел.
— Ты и так принесла много горя семье, ты должна…
— Я хочу поговорить с отцом.
— Рейчел, мне кажется, уже слишком поздно для…
— Я хочу поговорить с папой!
— Хорошо.
После недолгой паузы к телефону подошел отец:
— Алло?
— Папа, я скучаю по тебе. Отправлю тебе открытку.
— Хорошо, дорогая, я буду ждать.
— Люблю тебя…
— И я тоже, дорогая. Как там мои малышки?
— В полном порядке.
— А ты как?
— Все путем. Извини, мне нужно идти.
— До свидания.
Рейчел повесила трубку, довольная собой. Она уже купила открытку в Белфасте для того, чтобы сбить со следа полицию или детективов, но отец знал, что ее настоящее письмо придет на адрес ложи.
Она пошарила в сумке в поисках мелочи и набрала номер Тони. Дома его не было, поэтому она оставила на автоответчике сообщение: «Дорогой Тони, мы все живы-здоровы, скучаю по тебе, передай привет Сандре».
Потом позвонила Сирше.
— Здравствуйте, это адвокатская контора «Маккинни, Бенсон и Томас», с кем вас соединить?
— Соедините меня, пожалуйста, с Сирше Томасом.
— Как вас представить?
— Рейчел Андерсон.
— Соединяю, мисс Андерсон.
— Здравствуйте!
— Это я, Рейчел.
— Рейчел, где ты находишься?
— Ты же знаешь, я не могу этого сказать.
— Мне-то можешь! Я не выдам суду эту информацию, так как она относится к лич…
— Согласно положениям о защите детей, тебя вынудят сообщить это суду, ты прекрасно это знаешь.
— Рейчел, я не сделаю этого. Я никогда…
— Послушай, у меня монеты кончаются. Хотелось бы услышать твое профессиональное мнение.
— Рейчел, ты загнала себя в тупик. Тебя ждут большие неприятности. Лучшее, что ты сейчас можешь сделать, это сдаться полиции. Я не в состоянии добиться отсрочки исполнения приказов в отношении тебя, пока тебя не арестуют. Судья внимания не обратит на мои усилия. Ты сама знаешь, что полагается в случае двойного похищения: от пятнадцати до пожизненного.
— Как я могу украсть своих собственных детей?!
— Тут все очень и очень непросто… Просто поверь мне на слово: дело будет представлено именно так. Пожалуйста, ради собственного же блага, ради своих детей последуй моему совету. Я пытаюсь контролировать ситуацию, но адвокаты Коултера намерены заставить суд вынести тебе обвинительный приговор.
— Пусть эти недоноски делают что угодно, я обращусь к журналистам.
— Отлично, давай, расскажи свою историю. Уверен даже, что ты получишь немалую поддержку в определенных кругах, но для начала все-таки обратись в полицию.
— Да не пойду я в полицию! Как думаешь, почему Ричард не разослал мое фото по всем телеканалам и в газеты? У него же есть на это деньги!
— Ты затеяла все это ради того, чтобы попасть на первые полосы газет и в новости?
— Нет, конечно!
— Мне сказали, что они не хотят вспугнуть тебя, не хотят, чтобы ты запаниковала и совершила какую-нибудь глупость.
— На самом деле причина не в этом.
— А ты как считаешь?
— Это заговор.
— Заговор? Рейчел, о чем ты! Какой еще заговор?
— Ему известно, что я слишком много знаю.
— Так расскажи. — В голосе Сирше послышался неожиданный интерес.
— Не могу. Если я тебе все расскажу, то лишусь последней защиты.
Сирше вздохнул:
— Ну хорошо… Дело сейчас не в тебе и не в Коултере. Главное — твои дети. Ты должна сделать все возможное для их спасения. Как только в полиции начнется формальное расследование, обратной дороги не будет, рано или поздно, но они обязательно покажут твои фото в выпусках новостей, кто-нибудь тебя опознает, и тебя найдут. Это неизбежно. Неужели ты не хочешь ради детей избежать скандала? Намного лучше явиться в полицию самой и дать показания в суде.
— Я слишком далеко зашла, чтобы согласиться на такое предложение! — выкрикнула Рейчел, теряя самообладание.
Она почувствовала жжение в глазах. Слезы?
— Рейчел, ты плачешь? Послушай, просто доверься мне, пожалуйста, сделай, как я прошу, все будет хорошо…
— Вот такой, значит, профессиональный совет, да? Сдаться полиции и позволить Ричарду забрать моих детей?!
— Если уж у тебя неприятности, хотя бы не усугубляй их.
— Знаешь, я даже подумывала покончить с собой… Ну почему, почему я не смогла?!
— Рейчел, успокойся, даже думать об этом не смей!
— Я кладу трубку. Если и когда смогу, позвоню.
— Рейчел, не клади трубку, слышишь? Пожалуйста, не…
Она положила трубку. У нее осталось совсем мало мелочи.
К кому обратиться?.. Кому еще позвонить?..
— А гори все синим пламенем! — процедила она сквозь зубы и набрала белфастский рабочий номер Тома.
— Контора Тома Эйкела, здравствуйте, — ответил голос в трубке.
— Я хотела бы поговорить с Томом.
— Мистер Эйкел в заграничной деловой поездке, что ему сообщить?
— Передайте, пожалуйста, что ему звонила Рейчел Андерсон. Рейчел Коултер. Я перезвоню ему.
Она собрала оставшуюся мелочь и собралась уже уходить, когда зазвонил телефон.
— Алло? — произнесла Рейчел.
— Это ты, — раздался голос Тома.
— Да, я.
— Черт побери, Рейчел…
— Ты о чем?
— Ты знаешь о чем.
— Я сейчас в глубокой заднице…
— Ну, это только твоя вина. Ты что, вообще с катушек съехала?
— Вроде нет.
— Мы почти нашли тебя.
— Да, почти… Один из твоих храбрецов пристрелил собаку.
— А ведь это могла оказаться ты.
— Кто бы сомневался! — Рейчел прикусила пальцы. Это был совершенно бессмысленный разговор, но она должна была выговориться. — Том, помнишь пистолет, который ты подарил Ричарду? Мы из него стреляли в Донеголе?
— Ну да, и что?
— Я взяла его с собой, хотела застрелиться. Выбить себе мозги…
— Ох, Рейчел… Не вздумай!
— Том, я так устала…
— Могу себе представить. Позволь мне помочь тебе. Скажи, где ты находишься, и я через полчаса отправлю кого-нибудь за тобой.
— Я на крыше Эмпайр-стейт-билдинг.
Том рассмеялся:
— Отлично, тогда я приеду сам с букетом…
— Алых роз, я надеюсь? Знаю я тебя! Жмот.
— А кстати, на что ты живешь? Полагаю, заложила в ломбард свои украшения?
Рейчел была рада, что Том сказал «свои украшения», а не «украшения, подаренные Ричардом». Том вообще отличался несовременной вежливостью и обходительностью. Ей это очень нравилось.