Никола вытерла глаза и повернулась, чтобы обнять свою близняшку, но дверь ее спальни уже закрылась.
Танцовщица освободила вторую тарелку и негромко сказала, обращаясь к закрытой двери:
– Бет, я не знаю, за что ты меня ненавидишь, но мне жаль. Очень, очень жаль…
Глава 10
В семь утра Ким стояла перед могильным камнем, плотно закутавшись в кожаную куртку. Сильный ветер дул на вершине холма Роули, на котором располагалось кладбище Поук-лейн. Была суббота, а по субботам инспектор всегда находила время для семьи, независимо от того, расследовала ли она новое преступление, или нет.
На могилах все еще были видны следы Рождества, оставленные живыми, вечно испытывающими чувство вины перед мертвыми: венки, уже превратившиеся в жидкие веточки и остатки соцветий пуансеттии[16], почти полностью уничтоженных погодой. Имперский красный гранит был покрыт изморосью.
После того, как ей удалось разыскать простой деревянный крест, отмечающий место погребения, Стоун откладывала почти все, что зарабатывала на двух работах и, в конце концов, купила этот камень. Его установили через два дня после того, как ей исполнилось восемнадцать.
Ким посмотрела на крупные золотые буквы – это было все, что она могла себе позволить в те времена: только имя и две даты. И как и всегда, ее поразил коротенький промежуток между этими двумя датами. Просто мгновение.
Она поцеловала свои пальцы и плотно прижала их к камню.
– Спокойной ночи, малыш Мики. Крепкого тебе сна.
На ее глаза навернулись слезы, но она мужественно сдержалась. Это были те же слова, которые она произнесла, когда маленькое, хрупкое тельце испустило последний вздох.
Ким тщательно спрятала эти воспоминания в дальнем углу своей памяти и надела шлем. Взяв «Кавасаки Ниндзя» за руль, она повела его к воротам. Грохотать двигателем объемом 1400 кубических сантиметров на территории кладбища казалось ей кощунством, но выйдя за ворота, она немедленно завела мотоцикл. У подножия холма женщина повернула на индустриальную площадку, украшенную надписями «Аренда» – наглядное свидетельство былого индустриального величия и достаточно уединенное место, чтобы можно было позвонить.
Ким достала мобильный. Этот разговор не мог состояться рядом с могилой Мики. Она не позволит, чтобы место его последнего успокоения было заражено Злом. Даже сейчас она обязана защищать его.
Трубку сняли после третьего звонка.
– Попросите, пожалуйста, сестру Тейлор, – попросила сотрудница полиции.
Несколько минут линия молчала, а потом раздался знакомый женский голос.
– Привет, Лили. Это Ким Стоун, – сказала инспектор.
– Привет, Ким, – ответила медсестра теплым голосом. – Здорово, что вы позвонили сегодня. У меня было предчувствие.
Эта женщина каждый раз говорила одно и то же, не изменяя ни одного слова. Ким звонила ей двенадцатого числа каждого месяца уже на протяжении шестнадцати лет.
– Ну, как она? – спросила Ким.
– Рождество прошло тихо, и ей, кажется, понравился хор…
– А приступы буйства?
– Нет, давно уже не было. Ее состояние вполне стабильно.
– Еще что-нибудь?
– Вчера она опять спрашивала о вас. Хотя она и не имеет понятия о датах, но создается впечатление, что она знает, когда вы должны позвонить, – сказала медсестра и немного помолчала. – Знаете, если вы захотите приехать и…
– Спасибо за информацию, Лили.
Стоун никогда не приезжала и никогда не приедет. Ее мать находилась в психиатрической лечебнице Грантли с тех пор, как Ким исполнилось шесть лет. Там же она и останется навсегда.
– Я скажу ей, что вы звонили.
Инспектор еще раз поблагодарила медсестру и разъединилась. Для Лили ее ежемесячные звонки выглядели, как проверка состояния здоровья ее матери, и Ким никогда не пыталась ее в этом разубедить.
Но в действительности Стоун звонила для того, чтобы убедиться, что эта злобная сука-убийца надежно спрятана за решеткой.
Глава 11
– Итак, на чем мы стоим, ребята? Кев, что говорят в отделе розыска пропавших?
– Профессор Милтон только что развелся в третий раз, командир. Типа Саймона Коуэлла[17]. И все три его бывших отзываются о нем только в превосходных степенях. Собственных детей нет, но усыновил пятерых. Врагов не замечено.
– Когда он исчез?
– Последний раз его видели в среду. Его ассистентка в колледже подняла тревогу, когда профессор не появился в четверг утром. Он не выходил на связь ни с одним членом своей семьи, что, в его случае, довольно необычно.
– Раньше с ним подобное случалось?
– Если послушать его бывших, то он живая реинкарнация Ганди[18], – покачал головой Доусон. – Очень кроткий и мягкий. – Он сверился со своим блокнотом. – Последняя бывшая говорила с ним во вторник вечером, и он был очень взволнован тем, что получил, наконец, официальное разрешение на раскопки.
– Командир, я узнала кое-что об этом, – вступила в разговор Стейси. – Первый запрос профессор Милтон направил два года назад. В то время он получил более двадцати замечаний по проекту: все они касались вопросов культуры, окружающей среды и политики. Дальше этого я пока не продвинулась.
– Продолжай, Стейси, – кивнула Ким. – Брайант, а мы знаем точно, когда жертва общалась с профессором?
– Кортни прислала мне журнал телефонных разговоров, – ответил Брайант, протягивая бумагу. – Они говорили в среду, в течение двадцати минут около пяти тридцати вечера.
– Значит все, что мы сейчас знаем – это то, что жертва имела разговор с университетским профессором в среду вечером. – Ким сложила руки на груди. – И вот теперь она умерла, а профессор бесследно исчез.
Раздался стук в дверь, и на пороге появился констебль.
– Что вам нужно?! – рявкнула Стоун. Она ненавидела, когда кто-то прерывал ее брифинги.
– Мэм, пришел джентльмен, который хочет с вами переговорить.
Ким посмотрела на полицейского, как на сумасшедшего.
– Я знаю, мэм, но он настаивает, что готов говорить только с вами, – принялся объяснять тот. – Он говорит, что он профессор…
Инспектор вскочила.
– Брайант, за мной, – распорядилась она, выходя из двери. – Стейс, узнай все, что возможно, об этой земле.
Она стала спускаться по ступенькам, и сержант еле поспевал за ней.
В приемной к ней подошел мужчина с окладистой бородой и копной вьющихся волос.
– Профессор Милтон? – уточнила Стоун.
Он прекратил потирать руки и протянул одну для рукопожатия.
Ким слегка коснулась ее и быстро возвратила владельцу.
– Прошу вас, пойдемте со мной.
Она провела мужчину по коридору в комнату № 1 для допросов, по пути отдавая новые распоряжения:
– Брайант, позвони в отдел розыска пропавших и сообщи им новость – пусть не теряют время. Что мы можем вам предложить, мистер Милтон?
– Чашку сладкого чая.
Брайант кивнул и закрыл за собой дверь.
– Очень многие беспокоились о вас, профессор, – заметила Стоун.
Ей не хотелось, чтобы ее слова прозвучали, как укор, но она ненавидела, когда время полиции растрачивалось впустую. Его и так ни на что не хватало.
– Прошу прощения, инспектор, – понимающе кивнул археолог. – Я просто не знал, что мне делать. Всего несколько часов назад я связался с миссис Пирсон, и она рассказала мне о вашем посещении. А еще сказала, что вам можно доверять.
Ким была удивлена, что старая карга успела составить о ней такое мнение.
– Ну, и где же вы были? – спросила она. Это был не тот вопрос, который ей не терпелось задать, хотя если б рядом с ней сидел Брайант, то он тоже посоветовал бы не торопиться. Было видно, что ученый дрожит и никак не может расцепить руки.
– В пансионе в Бармуте, – ответил он. – Мне необходимо было уехать.
– Но миссис Пирсон сказала нам, что в среду вы были на седьмом небе от счастья…
Мужчина кивнул, и в этот момент в комнату вошел Брайант. В руках он держал три пластиковых стаканчика и, усевшись, подал один из них профессору.
– Вы говорили в тот день с женщиной по имени Тереза Уайатт? – продолжила беседу Ким.
– Да, миссис Пирсон сказала мне, что вы интересовались именно ею. – Было видно, что археолог озадачен. – Но я не совсем уверен, что это как-то связано с тем, что случилось со мною позже.
Стоун не имела ни малейшего представления о том, что с ним случилось, но твердо знала, что Тереза позже превратилась в труп.
– Если это не секрет, зачем Тереза Уайатт вам звонила?
– Никакого секрета тут нет. Она спрашивала, принимаю ли я волонтеров на этот проект.
– И вы ответили?..
– Я ответил, что принимаю волонтеров, отучившихся в университете хотя бы год, – покачал головой профессор. – Мисс Уайатт интересовалась археологией, но не имела никаких специальных знаний. А о том, чтобы получить их до начала проекта в конце февраля, речи не шло.
Ким почувствовала разочарование. Это не тот след, который позволит им найти убийцу. Беседа выглядела вполне безобидной.
– Вы говорили о чем-то еще? – задал вопрос Брайант.
– Она интересовалась, где именно мы будем проводить раскопки, – ответил ученый, помолчав. – Судя по остальной беседе, мне это показалось немного странным.
Да, подумала Ким. Действительно странно.
– А что случилось потом? – спросила она, вспомнив о том, что сказал профессор.
– Я вернулся домой, – тут мужчина с трудом сглотнул, – и Тесс не встретила меня так, как встречала обычно.
Ким бросила взгляд на Брайанта. Доусон сказал, что профессор жил один.
– Обычно она дремлет в спальне, рядом со своей поилкой, но как только я вставляю ключ в скважину, выбегает и машет хвостиком, – продолжил рассказывать ученый.
Ну что же, в этом есть какой-то смысл, подумала Ким.
– А в среду этого не произошло. Войдя на кухню, я позвал ее, но она не появилась, – Милтон еще раз сглотнул. – Она билась в конвульсиях на полу. У нее были стеклянные, широко раскрытые глаза, и в первые несколько секунд я даже не обратил внимания на записку. Схватив ее на руки, я помчался в ветеринарную клинику, но было уже слишком поздно. Она умерла по дороге… – Профессор вытер правый глаз.
Стоун уже приготовилась спросить его о записке, но Брайант остановил ее.
– Мы искренне сожалеем об этом, профессор, – сказал он. – А она, что, болела?
– Вовсе нет, – покачал головой археолог. – Ей было всего четыре года. Но ветеринар даже не стал ее осматривать. Он сразу почувствовал запах антифриза. Оказывается, собачки его любят, потому что он сладкий. Эту гадость налили в ее поилку, и она выпила очень много.
– Вы что-то говорили про записку? – мягко напомнил Брайант.
– Да. Негодяй степлером прикрепил ее к уху собачки, – глаза профессора покраснели.
Ким содрогнулась.
– А вы помните, что в ней было написано? – спросила она.
– Она у меня с собой. – Милтон опустил руку в карман пиджака. – После всего этого ветеринар отдал ее мне.
Стоун взяла записку в руку. С точки зрения экспертизы, эта бумажка была совершенно бесполезна, ибо уже успела побывать в руках профессора и ветеринара.
Инспектор развернула ее и положила на стол. На белом листке бумаги простым черным шрифтом было напечатано:
ОТКАЖИСЬ ОТ РАСКОПОК, ИЛИ СЛЕДУЮЩЕЙ БУДЕТ ТВОЯ ТРЕТЬЯ
– Я даже не стал возвращаться домой. Стыдно признаться, но я был в ужасе, – говорил тем временем ученый. – Правда, ужас и сейчас еще никуда не делся. Кто на такое способен? Я вас спрашиваю, инспектор. – Он допил остатки чая. – Я даже не знаю, куда мне теперь идти.
– К миссис Пирсон, – предложила Ким. Она хорошо помнила выражение лица женщины, когда та говорила о своем начальнике. Этот маленький бульдог никому не позволит приблизиться к нему.
Стоун встала и забрала записку, пока Брайант жал профессору руку и предлагал подвезти его туда, куда ему понадобится.
Сжимая записку в руке, Ким вернулась в кабинет. Она не могла избавиться от ощущения, что где-то находится громадная банка, полная червей, а ей только что вручили открывашку.
– Так, Кев, мне кажется, что кофе надо освежить, – объявила она. – Стейс, что насчет земли?
– Площадью около акра, расположена рядом с крематорием в Роули. Прямо на самом краю жилого квартала, который муниципалитет построил в середине пятидесятых. До строительства это была территория сталелитейной фабрики, – отчиталась Вуд.
Брайант вошел в комнату, продолжая говорить по мобильному.
– Большое спасибо, Кортни. Вы нам очень помогли. – Посмотрев на своих коллег, он увидел три пары любопытных глаз, уставившихся на него. – А в чем дело?
– Кортни? – повторила Ким. – Мне, что, пора рассказать об этом твоей жене?
– Я счастлив в браке, шеф, – Брайант со смешком снял пиджак и повесил его на спинку стула. – Так, по крайней мере, говорит моя жена. А Кортни сейчас зализывает сердечные раны, нанесенные ей Джоанной, преподавательницей английского языка, которая не так давно строила вам глазки.
– Это правда, командир? – Глаза Доусона чуть не вылезли из орбит.
– Успокойся, мальчик. – Стоун повернулась к Брайанту. – А зачем ты ей звонил?
– Следуя вашей всегдашней логике, – сержант приподнял бровь, – я спросил Кортни, есть ли у нее список мест, где работала Тереза Уайатт. Сейчас она его готовит.
– Не забудь послать ей открытку на Рождество. Она сэкономила нам целое состояние на бумаге, – усмехнулась Ким и повернулась к Стейси, пытаясь представить себе территорию, о которой та говорила. – Подожди-ка секундочку… Ты говоришь о земле прямо рядом с крематорием? О той, на которой обычно останавливается передвижная ярмарка?
Вуд повернула экран в ее сторону и показала землю, о которой шла речь. Экран заполнила карта «Гугла».
– Смотрите-ка. Вот здесь, возле дороги, есть какой-то огороженный участок, а в остальном это просто заброшенная территория.
Внутренности Ким скрутились в крутой комок. Все ее чувства обострились до предела.
– Стейс, мне необходимо все, что ты сможешь найти по Крествуду. А пока мне надо сделать несколько звонков.
Сев за свой собственный стол, Стоун глубоко вздохнула. Несколько кусочков головоломки встали на свое место. И впервые в жизни она надеялась, что ошибается.
Глава 12
Том Кёртис отвернулся от окна. Обычно дневной свет не мешал ему спать после восьмичасовой смены в доме для престарелых.
Работа была совершенно изматывающей: перемещение дряблых, жирных стариков с места на место, укладывание их в постель, утирание им слюней и подтирание задниц.
Ему удачно удалось избежать двух внутренних расследований, но от третьего, по-видимому, не отвертеться. Дочь Марты Браун навещает ее раз в неделю, и она наверняка заметит синяк во время следующего визита.
Другие сотрудники не обратили на это никакого внимания. Невозможно было не терять время от времени терпения. Будучи единственным мужчиной в команде, Том часто брал на себя ночные смены и, приходя на них, обнаруживал, что самую тяжелую работу оставляли именно ему. А жаловаться он не мог. Если б он честно заполнил свою медицинскую карту, то вообще никогда бы не получил этой работы.
Но спать ему не давала отнюдь не проснувшаяся совесть. Он был абсолютно равнодушен к тем старикам, за которыми ухаживал, так что если их родственникам что-то не нравится, то пусть забирают их домой и сами подтирают им задницы.
Нет, дело было в непрекращающихся звонках его мобильного телефона. И хотя Кёртис выключил звук, они все равно раздавались у него в голове. Том повернулся на спину, радуясь, что жена с дочерью уже ушли и что он один в доме.
Сегодня его ожидал один из Черных дней.
В последние два года Черные дни пунктиром проходили через всю его жизнь. Это были те дни, когда желание выпить становилось непреодолимым. Именно в эти дни Том чувствовал, что трезвость не может стоить всех тех мучений, что достаются ему в жизни.
Оканчивая кулинарную школу, Кёртис и подумать не мог, что в будущем будет менять подгузники старикам. В то время он не мог представить себе ощущение дряблого, желеобразного тела на своей шее, когда ему надо было укладывать стариков в постель и поднимать их утром. Тому и в голову не приходило, что когда-нибудь он будет с ложечки кормить людей, которых, еще до их смерти, уже охватило трупное окоченение.
В двадцать три года Кёртис перенес свой первый сердечный приступ, который закрыл ему путь в ресторанный бизнес. Долгие часы работы и связанный с нею стресс не вязались с долгой жизнью человека с диагнозом «врожденный порок сердца».
И вот, еще сегодня он творил блюда «высокой кухни» во французском ресторане в Уотерс-Эдж, в Бирмингеме, а уже на следующий день готовил бургеры из индейки и жареный картофель для кучи никому не нужных сорванцов.
Многие годы Кёртису удавалось скрывать свое пагубное пристрастие от жены. Но в день второго сердечного приступа вся его ложь выплыла наружу, когда врач сказал, что следующая порция алкоголя будет для него последней.
С того дня он не выпил ни капли.
Том протянул руку и включил звук мобильника. И немедленно раздался звонок. Мужчина нажал на кнопку, сбрасывая его, и увидел список из пятидесяти семи звонков, которые он пропустил за последние два дня. Номера были ему незнакомы, а на экране не высвечивалось никаких имен, но Том знал, кто ему звонит.
Если б звонивший не тратил время впустую, а вовремя попытался бы дозвониться до Терезы, от этого было бы больше пользы. Очевидно, что она раскрыла рот, и за это ее убили.
Мужчина понимал, что разрешение на раскопки заставило всех занервничать, но это не значит, что им надо делать ему контрольные звонки. Он сохранит их проклятый секрет, так же, как они сохранят его собственный. Они же заключили договор. Том знал, что остальные считают его слабым звеном в целой цепи обманов, но он еще не настолько ослаб, чтобы нарушить договор.