– Ожидаешь звонка? – Нина появилась в дверном проеме, снова завернувшись в одеяло.
Я убрал телефон.
– Просто надеюсь, что могу услышать его от кого-то.
– Девушка?
– Друг – девушка, – сказал я самодовольно. – У меня есть несколько таких «друзей».
Она прислонилась к стене, прямо под лампой, освещавшей ее в ночной тьме.
– Ну, я наслышана. Сначала я не имела понятия, кто ты.
– А должна была?
Она пожала плечами:
– Ты и твоя семья довольно известны.
Я не стал расспрашивать у нее подробности. Она могла иметь в виду мою тетю Татьяну, или маму, которая сейчас находилась в тюрьме. Где именно, никто мне не говорил. Когда однажды я попытался навестить ее во сне, она приказала мне убраться подальше с такой яростью, что я ретировался. Не знаю, что ее больше разозлило, то, что я проник в ее сон или то, в каком состоянии ее увидел. Я лелеял надежду, что она окажет мне более теплый прием при личной встрече, но в ближайшее время это казалось маловероятным. Я хранил мысли о ней на задворках своего сознания и довольствовался тем, что писал ей письма, которые, однако, никогда не отсылал. Даже Сидни не знала об этом.
– Что ж, – сказал я, вживаясь в надменную роль, которую от меня ожидали. – Я не удивлен этому. Мой шарм и внешность легендарны... особенно среди женщин.
– Я уверена, – сказала Нина с грустной улыбкой. – Ты оказался совсем не таким, каким я тебя представляла. Спасибо... за то, что помог Олив.
– Благодари себя за это. Я ничего не сделал.
– Ты помогаешь ей преодолеть это психологически. Я имею ввиду, у нас не было возможно поговорить, но я должна сказать. Я знаю её и представляю, как это тяжело для неё.
Я покачал головой:
– Я не знаю ее, даже несмотря на то, что вижу, как это травмировало ее. Да, и я знаю достаточно людей, которые прошли через это.
Нина хранила молчание долгое время.
– Они избавились от этого? – спросила она тихо.
Я подумал о затравленном взгляде, который иногда видел в глазах Дмитрия и Сони.
– Нет. Но они учатся жить дальше. Олив тоже будет.
– Ты знаешь, как это произошло? – Нина обернула вокруг себя одеяло еще сильнее, когда прохладный ветер коснулся ее вьющихся волос. – Она защищала нашего отца. Ты знаешь, он никогда не принимал решения не разрешать нам расти вместе. Он и моя мама развелись, и затем он женился на матери Олив. Она дампир, если честно. Или была. Она исчезла пару лет назад.
– Ваш отец смелый, – сказал я. Морои обычно скрывали отношения с дампирками.
– Он потрясающий. Но не королевской крови. Когда Олив училась в школе, она выяснила, что никоим образом не может стать его стражем. Они сказали, что она будет там, куда ее направят, когда закончит школу... скорее всего, это будет королевская семья. – Нина усмехнулась воспоминаниям. – Она не смирилась с этим.
Я подумал о лице Олив, которое было решительным даже в ослабленном состоянии:
– Я вижу это.
– Она покинула школу и сама назначила себя стражем отца. Он не был рад тому, что она бросила школу. Но он уважал причину, по которой она это сделала и позволил ей остаться так долго, пока она брала человеческие уроки GED[9]. Все было прекрасно, пока... – она захлебнулась словами.
– Стригой? – догадался я.
– На него напали в командировке. Она бросилась на его пути, так что папа мог уйти. Он ушел. Она – нет. Я думала, она была мертва в течение длительного времени, и когда я узнал, что это не так, я прочитала все, что могла, о Дмитрии Беликове и Соне Карп. У меня есть друг, Джеймс, он помогал мне... и вот мы здесь.
– Это очень смело, – сказал я. Это было невероятно опасно, но кто я такой, чтобы судить ее? Я знаю, что без сомнений сделал бы что-нибудь рискованное, чтобы спасти того, кого люблю. Черт, я возвратил Джилл из мертвых.
Позднее вернулся страж «ищейка-серебра», и почти сразу после него появилась медсестра. Никто из нас не рассказал ей, что случилось, в основном из-за того, что все мы тоже нервничали. Она тревожно оглянулась вокруг, когда вошла в спальню Олив, а потом тихо включилась в работу. Это было слишком просто, чтобы переживать. Меньше, чем за минуту, кровь была добыта, и все стало готово. Девушка закупорила пробирку и неуверенно протянула ее мне. Я забрал у нее пузырек и начал сосредоточенно изучать кровь. Так и есть: дух все еще переливался внутри, но также постепенно и таял.
Я выругался и схватил серебряные кольца. Наш курьер хорошо выполнил задание. Кольца были широкими и достаточно большими, чтобы надеть их вокруг пузырька. Но я никогда не заколдовывал серебро и имел лишь смутное представление об этом, основанное на объяснениях Лиссы. Почувствовав взгляд каждого на мне, все стало только хуже. Металл был прохладным, в отличие от моей кожи, и прилив духа наполнил меня, когда я попытался направить его в кольцо. Мой план состоял в том, чтобы принудить дух остаться в крови. Это потребовало бы два вида магии, но я даже не был уверен, что это возможно. Я взглянул на медсестру.
– Вы пользователь земли, да?
– Нет, – сказала она. – Воздуха.
В значительной степени это не совсем то, что мне было нужно. Пользователи духа преуспели в принуждении больше, чем другие морои, но пользователи земли ближе к металлам и другим вещам, которые находят в земле. Серебро было готово принять магию, но я бы не возражал, если бы это сделал пользователь земли. Теперь слишком поздно.
– Держи, – Нина подошла ко мне и положила руку на кольцо в моей ладони. Я почувствовал, как ее магия возрастает, лишь ручеек по сравнению с моей, и она помогла направить заклинание в кольцо. Моя хватка дрогнула, когда я посмотрел на нее удивленно.
– Ты накладывала чары раньше.
– Немного.
Однажды я видел, как она делает это. Я был в состоянии заключить дух в серебро. Я сделал это еще четыре раза с остальными кольцами, и продолжал повторять про себя, как Сидни верит в меня, также у меня было краткое воспоминание о беспокойстве в ее глазах, ее предупреждение о том, что пользование духом навредит моей голове. И я не использовал дух сегодня. Я тонул в нем. Между использованием его, чтобы «уравнять» его в крови Олив и наложением заклинания, я чувствовал, как будто состою из духа. Это подавляло меня, но что я мог сделать? Каждый рассчитывал на меня, и к тому времени, как я закончил, то едва мог встать. Я положил руку на спинку стула, чтобы не упасть, и вручил кольца Дмитрию.
– Надень их на пузырек.
Кольца оказались немного больше вокруг, и он установил пузырек в маленькой коробке, наполненной ватой так, чтобы кольца не соскользнули. Ощутимая тишина заполнила комнату, и он возвратил коробку мне. Я использовал свои последние силы, чтобы изучить дух в крови. Магия все еще присутствовала там, и я был почти уверен, что она не просачивалась. Я посмотрел на Нину для подтверждения, но она покачала головой:
– Я не могу видеть того, что видишь ты.
– Безупречно. – Я вернул коробку Дмитрию. – Как можно скорее доставь это обратно Соне во Двор. Сейчас она единственная, кто может разобраться с этим. Думаю, я укрепил магию, но не уверен, надолго ли.
Пока другие в спешке разрабатывали план поездки, я почувствовал, как все словно закружилось вокруг. Мне нужно было во что бы то ни стало убраться оттуда, не показать слабость перед людьми, возлагающими на меня столько надежд. Я решил найти поддержку у того, кто меньше всего осуждал меня, и коснулся руки Нины:
– Мы можем поговорить наедине о... мм, о духе?
– Конечно.
Она сказала Олив несколько успокаивающих слов и затем оставила Нейла составить компанию девушке. Нина вышла из комнаты со мной и посмотрела в упор:
– О чем ты хотел поговорить?
– Ни о чем, – процедил я сквозь зубы. – Просто мне нужно, чтобы ты нашла место, где я смогу прилечь, потому что будь я проклят, если упаду в обморок перед Розой и Беликовым.
Ее глаза расширились, но она не стала тратить время и отвела меня в свою комнату. При других обстоятельствах, я бы мог сказать ей, что не могу занять ее кровать. Но истощение забраковало рыцарство. Я рухнул на узкую кровать, и впервые в моей жизни у меня не было проблем со сном.
Я проснулся от льющегося в окно солнечного света. Сев в вертикальное положение, я оглянулся в неуверенности, где нахожусь. Затем вспомнил все. Немного моих сил вернулось, но я до сих пор чувствовал усталость. Рядом сидела Роза с женщиной, на шее которой были укусы. Она была «готова» для кормильца.
– Завтрак, – сказала Роза.
Я не стал растрачиваться на любезности и погрузил клыки в шею женщины. Меня поразило, с какой поспешностью я это проделал. Недавно я так насытился кровью Дороти, что пил ее теперь чуть ли не на бегу, как будто это был стакан молока. Сейчас же, слабый и истощенный, я в полной мере осознал, как сильно мой организм нуждался в крови других. Это было так же необходимо для мороев, как воздух и вода, и по мере того, как жадно я пил, я с уверенностью мог сказать, что еще никогда не доводилось мне пробовать что-либо слаще.
Когда я закончил, кормилица блаженно расслабилась на стуле, погружаясь в мир эндорфинов.
– Рад, что и тебе понравилось, – произнес я, откинувшись на подушки. Я удовлетворенно выдохнул, по мере того, как кровь наполняла мое тело энергией. – Что нового, маленькая дампирка?
Темные глаза Розы смотрели на меня с изумлением:
– Ты проспал часов десять. Дмитрий ушел с Ниной и Олив и другими стражами. Соня на пути обратно ко Двору, так что, надеюсь, они все встретятся в ближайшее время. Здесь только ты, я и Нейл.
– Ты думаешь, Нина и Олив готовы к путешествию? – спросил я.
– Этим утром им было намного лучше. Поэтому мы, не теряя времени, отправили их назад, на случай, если Соня все еще способна что-то увидеть.
Я перекинул ноги через край кровати и встал, радуясь, что мир снова устойчив.
– Я больше не хочу тратить время. Мне нужно вернуться в Палм-Спрингс. – Вернуться к Сидни. – Спасибо за заботу.
Роза кивнула и тоже встала.
– Спасибо за все, что ты сделал. Я много из этого не понимаю, но Нина – да, и она была очень впечатлена.
– Вся работа за один день, – сказал я, надеясь, что она поверила мне. Я полностью осознаю, что использование духа не входило в график. И я так же осознаю, что придется заплатить за это.
Хитрая улыбка появилась на губах Розы:
– Я думаю, ты нравишься Нине. Может быть, ты смог бы присмотреться к ней, когда в следующий раз будешь при Дворе. Тебе будет полезно успокоиться. – Это был опасный комментарий, если вспомнить наше прошлое, но оно больше не беспокоило меня.
– И что, мне теперь разочаровывать всех светских женщин? Ты настолько плохого мнения обо мне?
Она схватила меня за руку прежде, чем я успел выйти из комнаты и направиться в гостиную к Нейлу.
– Адриан, я серьёзно тебе говорю... То есть, я имею ввиду, спасибо за всё. И я бы хотела извиниться за то,что наговорила вчера вечером. Ты изменился. И... Это хорошо сказалось на тебе.
– Много что изменилось, – сказал я.
Её вид перестал быть таким серьёзным:
– Я постоянно шучу с тобой. Я догадываюсь, что мне не следует ожидать, что это пройдет.
Затем, к большому удивлению, она просто обняла меня. Опять же, я был поражен, насколько она ещё важна для меня. И нельзя было сказать, что я уже ничего не чувствовал к ней, наоборот, во мне воцарилась тоска и боль по моей бывшей. Но это объятье было лишь очередным дружеским жестом.
Мы все вместе поехали в аэропорт; Роза полетела в Пенсильванию, в то время как мы с Нейлом возвращались в Палм Спрингс. Проверив свой мобильный у ворот, я увидел несколько сообщений от Сидни, восхищенный тем, что у нее получился прорыв в магии. Тепло распространялось по мне, пока я представлял ее лицо и блеск глаз, который появлялся, когда она делала какое-нибудь интеллектуальное открытие.
Я написал: «Я никогда не сомневался. Ты можешь поверить, что я тоже совершил прорыв с чарами?»
Ее ответ пришел быстро: «Конечно, я верю. Когда ты вернешься?»
«Рано вечером. Ты приедешь?»
«Постараюсь. Мы должны это отпраздновать».
«Мне приготовить шампанское и пирог?»
«Приготовь свою постель».
«Надень черный бюстгальтер».
«Я вообще не собираюсь его надевать».
– Господи, помоги мне, – пробормотал я, заработав удивленный взгляд от Нейла.
Я сильно сомневался, что мы все же займемся сексом, учитывая, что встреча была тайной, но один лишь намек на ее прикосновение задвинул все остальное на второй план. Мой пульс участился, когда я вспомнил полный животной страсти взгляд, возникающий иногда у нее в глазах, заинтересованный отнюдь не книгами – мной. Она сопровождала его прикосновением своих настойчивых губ к моим, обхватывая руками меня за спину. Все считали, что Сидни способна испытывать страсть лишь к интеллектуальным занятиям. И это был их просчет.
Мечты о Сидни тешили меня весь полет домой, делая терпимым даже общение с Нейлом. Он был непривычно болтливым, горя желанием поговорить о «стригойской вакцине». Также он не переставал повторять, какими храбрыми были сестры Синклэр – Олив в частности. Я за милю почувствовал одержимость и устремил на него свой самый серьезный взгляд:
– Я не встречал никого храбрее, чем она. Даже не собираюсь говорить об этом. Скорее всего, ты единственный, кто понимает, насколько это великая смелость. Она может сказать то же самое. Это очевидно, судя по тому, как она говорила с тобой.
У Нейла перехватило дыхание:
– Ты так думаешь?
– Абсолютно. Это было в ее глазах. Вы должны поддерживать связь. Я возьму ее контактные данные, когда мы вернемся домой. Это, наверное, помогло бы ей – иметь кого-нибудь еще, чтобы поговорить.
Это, по крайней мере, ошеломило и осчастливило его. У меня будут проблемы с Джилл из-за этого, но я все еще сохранял мысль, что она в конечном счете поблагодарит меня, когда сбежит с каким-нибудь моройским принцем. Или с Эдди. Я бы предпочел любого из них.
Когда мы приземлились в Палм-Спринг, у меня возникла надежда, что Сидни будет там, чтобы забрать нас из аэропорта, но вместо этого мы получили сообщение поймать такси до наших домов. Также меня ждало сообщение от Джилл: «Я знаю, что ты делаешь с Нейлом. Как тебе кажется, когда у меня будут нормальные отношения?»
«Будучи с кем-то еще», – написал я в ответ.
Забросив чемодан, я тут же сел в машину и направился к ближайшему продуктовому магазину. Я чувствовал себя на седьмом небе от проделанной в Далласе работы и от предвкушения встречи с Сидни. Я был с ней не только из-за белья (или его отсутствия). Я просто хотел находиться рядом. Я ощущал необычайную опустошенность внутри. И ни с Джилл, ни с бессчетным количеством других друзей я не чувствовал себя так умиротворенно, как с Сидни. Она была единственной, кто видел и слышал меня.
Вдохновение снизошло на меня, и я решил сделать что-то для нее сегодня вечером. Зачем ждать ее дня рождения? Как она сказала, это – особый случай. Мы оба праздновали наш триумф. Каким-то образом я стал одержим идеей создания крем-брюле, хотя такого желания у меня никогда не бывало. В самом деле, я никогда не делал любого рода десерты, кроме открытия коробки мороженого. Но крем-брюле звучало классно, я был влюблен, и я почувствовал неодолимую тягу сделать то немногое, что другие могут сделать с духом. Как тяжело сделать один десерт?
Прежде, чем я смог ответить на этот вопрос, интернет–поиск в моем телефоне сообщил мне, что я нуждался в намного большем количестве оборудования, чем было у меня на кухне. К тому времени я попал в очередь в кассы со своей мини–паяльной лампой, формочками, сливками, яйцом сепаратором, пароваркой и органическими бобами ванили, я записал на удивление высокий список – больше, чем мой банковский счет. Или чем моя кредитная карта в этом отношении.
– Извините, – сказала кассирша, отдавая ее мне. – Отклонено.
Неприятное ощущение поселилось в моем желудке:
– Можете попробовать еще раз?
Она пожала плечами и запустила ее еще раз, только чтобы получить тот же результат.
– Отклонено, – повторила она.
Я чуть не спросил еще раз, но знал нутром, что ничего не изменится. Чувствуя себя полным идиотом, я бросил свой товар и вышел из магазина, не зная, что я собираюсь сделать сейчас. Паника нарастала во мне. Я продолжал говорить себе, что ни мой банковский счет, ни моя кредитная карта не были фактически на нуле. Просто не было достаточно, чтобы заплатить за крем-брюле. Но тогда сколько осталось? Это было то, что мне было нужно узнать. Мне нужно было только прожить 2 недели до следующего платежа, возвращаясь домой, я думал, на чем можно сэкономить. Газ. Продовольственные товары – я могу заставить Дороти кормить меня. Я заплатил за электричество? Я не мог вспомнить, но я знал, что кабель заботился о... не, что это сделало бы мне много хорошего, если они выключили питание.
«Расслабься, Адриан, – говорил я себе. – Ты достанешь деньги. И они не будут отключать электричество, если ты немного опоздал с платежом».
Но когда я пришел домой и проверил свои балансы, я увидел, что, хотя они и не были пустыми, они были чертовски близки к этому. Что я буду делать? Я едва мог сводить концы с концами с моими расходами на проживание, не говоря уже о надвигающейся задаче – дне рождения Сидни. Я опустился на пол рядом с еще упакованными коробками записей и посмотрел на них.
– Тупой, тупой, – пробормотал я. – Я такой тупой.
С высоты, на которую я взобрался из-за своего триумфа в Техасе, я рухнул на землю. Отчаяние окружило меня, его темные щупальца медленно ползли под моей кожей. После то, что я сделал вчера, было ожидаемо, что я буду подвержен магическим подъемам и спадам. У меня сегодня был подъем ранее... теперь подходил спад, навлекая неприятности как эта и делая их больше, чем они есть. И потом, как по команде, я услышал ее голос.
«Почему ты такой грустный? Ты не глуп. Ты мой блестящий, красивый мальчик. Всегда найдется выход из этого».