— Может быть, они не уточняли, — ответил Коля.
На этом беседу пришлось свернуть. Коле сообщили по рации, что ему тоже нужно отправляться в лес. Он только успел еще сказать подругам, что этих двоих на «шестерке» сейчас ищут. Верней, ищут водителя, чьи имя, фамилия, домашний адрес и все такое прочее известны. Но пока безрезультатно.
— Дома ни его, ни его приятеля нет. Где он, куда отправился, никто не знает, — сказал Коля подругам, встал и ушел.
Кира блуждала по дому в сумрачном настроении.
— Что с тобой? — обеспокоилась Леся. — По Коле уже соскучилась?
— Коля, — пробормотала она, — Коля. Конечно, он с таким аппетитом хомячит нашу стряпню, что я почти в него влюбилась. Но думаю я сейчас не о нем.
— А о ком?
— Помнишь этот медальон на шее у Илюши? — спросила Кира.
— Заговоренный? Да. Оксана посоветовала его заговорить, — продолжала вспоминать Леся.
— Да! Да!
— И что?
— Хочу побеседовать с этой гадалкой, — сказала Кира.
Помогла ей в осуществлении этого желания, как ни странно, Виолетта Викторовна.
— Знаю я эту особу! — сказала она. — В Твери живет. Моя подружка.
— Да что вы? — искренне обрадовались Кира с Лесей.
Видя их заинтересованность, Виолетта Викторовна пустилась в воспоминания. Как оказалось, жизнь Клары — подружки молодости Виолетты Викторовны — сложилась не слишком гладко. Мужа она потеряла. Детей не имела. Добра за долгую жизнь тоже не нажила. И потому в более чем зрелом возрасте вынуждена была заняться столь презираемым всеми порядочными людьми приработком к своей пенсии.
— Оксана к ней по моей рекомендации ходила. И кстати говоря, осталась очень довольна, — сказала Виолетта Викторовна. — Все же Клара опытный психолог. А в гадании — это первая вещь. Вы что, к ней тоже хотите пойти погадать?
Подруги были не против. Тем более что оказалось, в исключительных случаях гадание осуществляется по телефону. А уж консультации и тем более.
— Обман, — прошептала Леся. — Я тебе точно говорю, такое гадание — это типичный обман. Как она может по телефону все определить? Судьбу, карму и прочее? Нет, я тебе говорю, никак не может.
Но Киру интересовало другое. Медальон на шее у младенца. Его приносили заговаривать к знахарке. О чем именно был этот заговор?
Клара сама взяла трубку.
— Знаю, все знаю, — произнесла она заговорщицким голосом. — Жив ваш Илюша. Скоро домой вернется.
— Откуда вы знаете? — поразилась Кира.
— Высшие силы подсказали, — бодро ответила гадалка. — Кто же еще?
— Нет, я имею в виду, откуда вы знаете, что он вообще пропал? Кто вам сказал? Тоже высшие силы?
Но все оказалось куда проще. Кларе звонила Оксана. Девушка прониклась уверенностью, что гадалка может все. И потому, рыдая, просила Клару вычислить, где находится похищенный младенец. И можно ли вообще надеяться на благополучное его возвращение в родной дом.
— И я ей сказала, что пока заговоренный мной амулет будет на ребенке, все беды обойдут его стороной.
Кира лишь тяжело вздохнула и повесила трубку. Впрочем, чего еще она ожидала от разговора с гадалкой? Разумеется, та взяла деньги за заговор амулета и теперь будет с пеной у рта утверждать, что с Илюшей все в полном порядке. По крайней мере, до тех пор, пока амулет при нем.
— Одно мы узнали точно, Оксана к похищению ребенка непричастна, — заметила Леся, которой Кира передала разговор с гадалкой. — Будь это иначе, не стала бы умолять эту Клару погадать на его судьбу.
Вскоре после этого из поселка вернулся Глеб в подавленно-смятенном настроении и с весьма странным набором продуктов. Больше всего подруг, которые разбирали сваленные Глебом на кухне пакеты, удивил шампунь для сухих и ломких волос. Стоил он, судя по невзрачной этикетке и унылой прозрачной бутылочке, какие-то копейки.
Скажите на милость, зачем его покупать, если в доме имелся целый арсенал лучших косметических средств по уходу за кожей лица и волосами?
— Маша была большой охотницей до всякой ухаживающей косметики, — поделилась с подругами Оксана. — Стоило в рекламе мелькнуть какой-то новинке, она уже требовала, чтобы муж ей купил. И он покупал. Даже если она потом его и не использовала.
Подруги кивнули. Они и сами успели заметить, что уж чем-чем, а недостатком косметики обитатели этого дома обижены не были.
— Глеб вообще в последние дни какой-то странный, — пожаловалась подругам Оксана, с некоторым изумлением извлекая из принесенных мужем покупок целлофановый пакет импортной и какой-то очень уж невзрачной картошки.
И отложив со вздохом убогий пакетик в угол, где находился короб с отличной, еще пахнущей холодом погреба деревенской картошкой, Оксана добавила:
— Наверное, все эти события на него дурно повлияли. Глеб просто сам не свой. Места себе не находит. А прошлую ночь так вообще не спал.
— А что делал? — вырвалось у Киры.
— Ходил, курил, думал, — сказала Оксана. — А о чем, так мне у него и не удалось выведать.
Но в это время на кухне появился Глеб. И поэтому подруги ушли, оставив Оксану с ее мужем, который был в весьма мрачном расположении духа. И в ответ на вопрос Оксаны, кому он купил шампунь, злобно огрызнулся:
— Купил и купил! Тебе что, жалко? Машину буду им мыть! Чего пристала?
Оксана ахнула, и ее глаза наполнились слезами. Глеб буркнул что-то невразумительное и с угрюмым видом забился в угол.
Но у подруг было о чем подумать и помимо дурного настроения Глеба. Они вышли в сад и устроились в миленькой деревянной беседке с резными перилами и гамаком. Его быстренько узурпировала Леся. Кире пришлось довольствоваться деревянной лавочкой с неудобно изогнутой спинкой. Но она даже не обратила внимания на то, как скверно ей сидеть. Все ее мысли были заняты другим.
— Итак, теперь мы с тобой точно знаем, что Фёкла похищала ребенка, не имея никаких сообщников, — сказала Кира. — Те двое оборванцев, с которыми она познакомилась на трассе, а потом и подралась и которых мы приняли за ее сообщников, на самом деле не являлись таковыми.
— По крайней мере, до того момента, когда они к ней подсели в кафе на трассе, — сказала Леся.
— Значит, из этого дома Фёкла увезла ребенка… — все так же задумчиво произнесла Кира и вдруг встрепенулась: — Минуточку! А на чем же это она его увезла? У нее что, была машина?
Леся затрепыхалась, пытаясь выскочить из гамака, чтобы немедленно бежать и выяснять, что там было с машиной. Гамак от ее усилий раскачивался все сильней, не желая отпускать гостью. В конце концов он совершенно закрутился, и Леся с грохотом вывалилась на дощатый пол беседки.
— О-хо-хо! — ошеломленно пробормотала она, по частям поднимая себя с пола.
— Надо же так громыхнуться! — раздался неподалеку голос Виктора.
Подруги выглянули из беседки и обнаружили его стоящим на газоне и с интересом наблюдающим за телодвижениями девушки. Ну что за дом! Нигде невозможно уединиться!
— Неуклюжая ты, — невозмутимо констатировал Виктор, глядя на Лесю. — Это же умудриться надо!
Леся открыла рот, чтобы посоветовать ему не соваться не в свое дело. Но передумала. Она хотела бежать, искать кого-то из домашних, выяснять у них, как и на чем удрала Фёкла с младенцем? А теперь и бежать никуда не надо! Вот он — потенциальный свидетель. Сам явился.
— Словно по заказу, — шепнула Кира, в голове которой мелькнули такие же мысли.
И уже гораздо громче и обращаясь к Виктору, она сказала:
— А мы вот тут с подругой думали, как же это Фёкла умудрилась из дома слинять? Неужели пешком?
— Лес же вокруг, — добавила Леся. — Как она не побоялась?
Виктор пожал плечами.
— Может быть, дурная была совсем или ее ждал кто-то, — предположил он. — Наверняка ждал. Те самые два типа, которые потом уже у вас ребенка во второй раз украли.
— Они не могли, — покачала головой Леся. — Они с Фёклой уже поздней познакомились.
— Тогда не знаю, — задумчиво почесав в затылке, признался Виктор. — Но все наши машины как в гараже с вечера стояли, так и утром, когда обнаружилась пропажа Илюши и его няньки, там были. Я проверял.
И сделав это заявление, он утерял к подругам всякий интерес и неторопливо побрел дальше.
— Пошли в гараж, — сказала Кира. — Посмотрим.
В гараже обнаружился тот самый темно-серый джип, на котором они первый раз увидели Свету, ездившую за покупками. Он был куплен Олегом Сафроновичем для общего пользования. И предназначался главным образом для поездок за покупками. У самого Олега Сафроновича была «Ауди». А Глеб с Оксаной приехали на «Мицубиси» со слегка помятым крылом. Виктор ездил на «семерке». А у Тимофея и Виолетты Викторовны машин не было вовсе.
— Да нет, — покачала головой Кира. — Даже если в доме и есть зачинщик, кто подговорил Фёклу на кражу младенца, то он не сумел бы вывезти женщину и ребенка отсюда на машине.
В самом деле, гараж хоть и находился в отдалении от дома и выходил прямо на дорогу, но все равно шум двигателя должны были услышать все обитатели. Незаметно уехать на машине, да еще поздно вечером из этого уединенного дома было решительно невозможно.
— Выходит, она в самом деле ушла пешком, — пробормотала Кира. — Очень странно. И как это она не побоялась заблудиться? Да и вообще?
Но подумать об этом у подруг не хватило времени. Потому что как раз в этот самый момент неподалеку от них раздался громкий женский крик. Подруги вздрогнули и кинулись туда. События последних дней как-то приучили их к оперативности.
Глава одиннадцатая
Кричала Виолетта Викторовна. Верней, сейчас она уже не кричала, а полулежала на руках у явно смущенного этим обстоятельством Коли.
— Вы уже вернулись? — воскликнула Кира. — Нашли его, да?
— А что с ней-то случилось? — указывая на слабо стонущую Виолетту Викторовну, спросила Леся.
— Не знаю я, — откровенно признался Коля. — Слушайте, да возьмет у меня кто-нибудь старушку?
Этот вопрос был обращен, само собой, не к подругам. А к подоспевшим Тимофею и Виктору.
Им Коля и передал пожилую женщину, так сказать, с рук на руки. И после этого с явным облегчением вздохнул.
— Не знаю я, чего она так разволновалась, — произнес он уже громче. — Ну, сказал я ей, что нашли мы того уголовника не в лучшем виде. Так чего ей так убиваться? Не родня он ей, чай.
— Погоди, погоди! — остановила его Кира. — Что это значит, не в лучшем виде?
— А то и значит! — хмуро произнес Коля. — Повесился он!
— Как? — ахнули подруги от очередной трагедии. — Как повесился?
— На суку, — прояснил им Коля. — В лесу.
— Насмерть? — пискнула Леся.
— Естественно, насмерть!
— А веревку где взял? — машинально ляпнула Кира и тут же прикусила язык.
Но против ожидания Коля на нее не разозлился.
— Он на своей рубашке повесился, — сказал он. — Не на веревке.
И Кира очень пожалела, что вылезла со своим вопросом. От представившейся картины ее слегка замутило.
— А вообще-то вы, девушки, правы, что интересуетесь, — с задумчивым видом произнес Коля, не обращая внимания на побледневшие веснушки на носу у Киры. — Имелась у него в хозяйстве веревка. И совсем неплохая.
И покачав головой, Коля добавил:
— В самом деле как-то странно, что он ею не воспользовался.
— В каком еще хозяйстве? — окончательно оторопели все от его слов. — Он же беглый был! Беглый преступник!
— Так он сбежал уж месяц назад, — сказал Коля. — И видимо, все это время тут под боком у сестры скрывался. Она ему, я уверен, эту заброшенную избушку и присмотрела. А он ее в порядок привел. У него, чтобы вы знали, там в лесу целое логово было. И вещи имелись, которые по хозяйству нужны.
— Какая еще избушка? — в отчаянии пропищала Леся. — Кто это ему построил?
— Избушка там в лесу давно заброшенной стояла, — объяснил Коля. — Кстати, она совсем неподалеку находится от того ивняка, где вы его сестру нашли. Так что факт, это к нему она шла. В смысле, когда преступник на нее напал и ножом в спину ударил. Хотя теперь уж и не знаю, кто это такой был.
— Как это так? — заволновались подруги. — Она же сама сказала, что брат это был. Вова!
— Может быть, действительно сам Пасечник ее ножом и пырнул, — ответил им Коля. — Тем более что дополнительные факты выяснились. Но все равно для полной ясности надо ждать, когда потерпевшая в себя придет.
Но сейчас подруг больше интересовало все, что было связано со смертью Пасечника.
— Так ты что, думаешь, он от угрызений совести повесился? — спросила у опера Кира.
— Ясное дело, — вздохнул тот.
— А что за дополнительные факты?
— Так он и письмо предсмертное оставил на березе, — ответил Коля.
Леся тихо ахнула. А перед мысленным взором Киры предстала такая картинка. Могучая старая береза, на ней, запутавшись в собственной рубашке, висит Пасечник, а рядом с ним на сучок наколото письмо. В конверте и с маркой. Все как полагается. Киру замутило еще сильней.
Но на самом деле все оказалось не так. Письмо было просто вырезано Пасечником на стволе березы. Брат обращался к своей сестре.
— Он написал так: «Прости меня, Светик!» Десять раз подряд.
— Почему десять? — оторопела Леся.
— Не знаю, — пожал плечами Коля. — Наверное, чтобы точно заметили.
Оксана громко фыркнула.
— Он небось подумал, а вдруг его вовремя не найдут! Представляете, через пару летних месяцев он превратился бы в неопознанный болтающийся объект.
Коля не отреагировал. А вот Лесю с Кирой передернуло.
— Б-р-р! — вздрогнули они.
— Я, пожалуй, пойду прилягу, — пролепетала Кира, чувствуя, что ноги не хотят ее слушаться.
Но пойти она никуда не пошла. Плюхнулась на травку прямо тут же.
— Вот и я говорю! — кивнула головой Оксана, не обращая внимания на состояние Киры. — Нет, вы как хотите, а этот Пасечник какой-то идиот! Мог бы выбрать себе смерть покрасивей. Хоть бы ножом зарезался. Был у него в домике нож?
Вопрос относился к Коле. И тот утвердительно кивнул в ответ.
— Был нож, — сказал он. — И топор был. И веревка. И даже охотничье ружье, которое от старого лесничего осталось, он в порядок привел. И оно у него стреляло. И патроны были.
И почесав в затылке, Коля повторил:
— И очень странно, почему же он в таком случае получше повешения на собственных рукавах ничего придумать не мог?
Однако у прибывшего на место суицида следователя не возникло никаких сомнений. Почему-то приехал не Кушаков, которому полагалось бы вести и это дело, а другой, по фамилии Щипкин.
Новый следователь был молод, самоуверен, и ему не терпелось вернуться обратно в город. Наспех ознакомившись с обстоятельствами смерти, он заявил, что лично ему все ясно.
— Конечно, предсмертное письмо весьма оригинальное, — сказал он. — В первый раз вижу, чтобы самоубийцы писали на березовой коре. Но не важно. Признание у нас есть? Есть! А это главное! Надеюсь, вы его сфотографировали?
Вопрос относился к фотографу. Тот заверил, что сделал кучу фотографий злополучного дерева в самых разных ракурсах. С надписью, с самим повешенным и вместе.
— Вот и отлично! — похвалил следователь. — Значит, мне тут больше делать нечего. Преступник не выдержал угрызений совести и покончил с собой. Дело ясное, тем более что и его собственное признание у нас имеется.
— Минуточку! — решительно вмешалась Кира. — Что это за признание? Подумаешь, мало ли о чем он мог просить прощения у сестры! Вовсе не факт, что за попытку убить.
Новый следователь смерил девушку снисходительным взглядом. Подкрутил тощий усик, который отращивал для придания себе солидности. Солидности все равно не получалось. Кира это прекрасно видела и понимала. Следователь — нет.
— Девушка, — произнес он. — Не суйте свой очаровательный носик в дела, в которых вы ровным счетом ничего не смыслите! Поверьте профессионалу, я знаю, что говорю!
— Чушь вы говорите! — моментально вспыхнула Кира.
Ну и тип! Недаром он ей сразу же не понравился. С первого взгляда! Да она, может быть, даже своим возлюбленным, за которых замуж собиралась, не позволяла с собой разговаривать в такой снисходительно-оскорбительной манере. Мол, ты очаровательная глупышка, твое место у плиты или, в лучшем случае, у детской кроватки.
— Чушь! — повторила она еще более уверенно. — И мало ли что там Света в бреду пробормотала. Она же не сказала прямо, что ее брат пытался зарезать!
Следователь тоже рассердился и от гнева покраснел. Краснел он тоже как-то нелепо. Некрасивыми рваными пятнами, которые сползали у него по подбородку вниз на шею и грудь.
— Девушка, которая направлялась в лес, шла именно к нему, к своему брату, к Пасечнику! В лесу был только он и она. Они встретились, должно быть, поссорились, она пригрозила ему, что выдаст его, и он ударил ее ножом. По-предательски в спину!
Кира молчала.
— Может быть, он и не хотел ее убивать, — продолжал следователь, который счел, что убедил своего хорошенького, но явно агрессивного оппонента. — После он раскаялся, рыдал, как вы сами слышали, над телом сестры. И не выдержав моральных угрызений, взял и ночью повесился. По-моему, все логично.
— А по-моему, нет! — упрямо возразила Кира. — Он должен был застрелиться из ружья. Да и не застрелиться, а только совершить такую попытку. Причем где-нибудь под окнами больницы, чтобы в случае чего его спасли. А перед этой попыткой он должен был написать сестре большое, длинное и трогательное письмо. Вот так он должен был поступить!
— Глупости!
— Этот Пасечник никогда бы не повесился в глуши, в лесу, где его никто не видел и где не было никакой гарантии, что его скоро найдут, — вмешалась в разговор Леся. — И даже если бы он это сделал, то уж точно не ограничился бы десятью одинаковыми фразами.