Филимон, не моргая, смотрел на него. Он не понимал, о чем идет речь.
– А, ну да, ты же никогда не видел леса… – вздохнул Марк. – Ну, хорошо. Я был очень далеко. Был занят. У меня были дела. Важные дела. Теперь понимаешь?
Пес чуть подумал и моргнул.
– Извини меня, я не мог тебе сообщить. Хотел, но не мог, – продолжал Марк. – Больше такого не будет. Мы с тобой всегда будем вместе, как раньше. Идет?
Филимон снова помедлил, а затем до него дошло. Он повилял задом в знак одобрения. Итак, объяснение состоялось и мир в семье был восстановлен.
По возвращении домой в первый день Марк действительно отдыхал – последовал совету генерала Чемыня. В конце концов, ему на самом деле здорово досталось, и он устал. Сначала долго плавал в бассейне с пузырящейся целебной водой, потом несколько раз посетил Царство, задавая ему самые разные миры и приключения.
На второй день Марк поймал себя на том, что уже трижды в Царстве ему встречается Алисия. Они гуляли вместе, болтали и занимались любовью: конечно, совсем не так, как делали это в реальности, а гораздо чувственнее и затейливее – прелесть и притягательная сила Царства и заключалась в том, что оно давало куда более яркие впечатления, нежели обычная жизнь. Ведь в Царстве любая фантазия немедленно реализовывалась, не будучи ограничена реальностью.
«Почему Алисия? – спросил себя Марк после третьего раза. – Почему не Шарк, например, с которой я тоже был? Почему, наконец, не Джезебел, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении вполне себе заманчивой штучкой?
Может быть, я влюбился?»
Марк задумался о странности человеческой психики. Влюбился! В кого? В неведомую девушку из леса? В девушку, которую он больше никогда не увидит? И не просто в девушку, а в специально обученную проститутку – девушку для ублажения гостей…
Кстати, ему ведь сказали, что она – не из местных, а когда-то была городской. Потому на нее и не распространяются правила добродетели и целомудрия, обязательные для женщин из открытого пространства.
Но что значит – городская? Она жила в городе? А как она попала в общину, возглавляемую Захарией? Почему сама Алисия ни разу не обмолвилась Марку о том, что она тоже из города? Ведь это было бы так естественно…
Может быть, ей запрещают говорить? Но почему?
Чем дальше Марк обдумывал эту ситуацию, тем подозрительнее она ему казалась.
У всякого настоящего полицейского, в сравнении с обычными людьми, имеются два существенных качества. Во-первых, он не может мириться с тем, что некая подозрительная ситуация им не разъяснена. А во-вторых, он умеет искать…
Сначала Марк ввел в систему поиска имена «Алисия» и «Шарк» и прошелся по всему населению Земли. Он искал эти имена среди пропавших без вести, исчезнувших и даже умерших при невыясненных обстоятельствах.
Для эффективности поиска нужно было только ограничить запрос временными рамками. Марк решил, что Алисии и ее подруге вряд ли больше тридцати лет и уж никак не меньше двадцати, – вот поле для поисков и сузилось.
Первый этап не привел ни к чему, впрочем, Марк и не сомневался в том, что все окажется непросто. Конечно, он же искал девушек по именам, которые, скорее всего, были вымышлены и даны им уже в лесу. Значит, искать нужно иначе.
Статистикой исчезновения людей Марк никогда прежде не занимался. Поиском пропавших без вести занималась другая полицейская служба, и Марк предполагал, что там сидят законченные бездельники. Это в старинные времена найти пропавшего человека было трудно – Земля была населена миллиардами жителей. Пойди найди среди них одного исчезнувшего человека…
Теперь же, при населении в миллион человек, каждый на счету, все учтено. Куда тут можно исчезнуть? Бывают, конечно, несчастные случаи, но в огороженных городах и поселках, при тотальном видеонаблюдении, вряд ли их много.
С изумлением он обнаружил, что серьезно ошибался.
Едва прикоснувшись к данной теме, Марк увидел, что цифры пропавших весьма внушительные. И находят людей или их тела лишь в двадцати процентах случаев – все остальные остаются нераскрытыми.
Марк связался с коллегой, работавшей именно в этом направлении. Прежде они никогда не общались, хотя видели друг друга несколько раз на общих собраниях, проходивших в Управлении полиции.
Глава отдела поиска пропавших без вести Рената Скачко была настолько крупной женщиной, что изображение ее сразу заняло весь экран, когда она ответила на вызов Марка. Яркий балахон, в который была одета Рената, переливался всеми цветами радуги. С богатством его красок контрастировал черный татуированный узор, по последней моде покрывавший обритую голову женщины от бровей до затылка.
– Вы не ошиблись, обратившись к нам, коллега? – весело поинтересовалась Рената. – Мы ищем только пропавших честных граждан, а вы, насколько мне известно, занимаетесь преступниками. Искать их – ваша задача, не правда ли?
Услышав, что Марк не разыскивает никого конкретно, Рената расслабилась и снова улыбнулась.
– Вы хотите узнать побольше о нашей работе? – сказала она. – Это очень благородно с вашей стороны. Да-да, моим отделом все время пренебрегают, словно мы занимаемся какой-то малозначительной ерундой. Как будто найти преступника более важно, чем найти пропавшего человека. А почему, собственно, вас заинтересовала наша деятельность? Может быть, хотите перейти в мой отдел? Если так – я не буду возражать, о вас отзываются очень хорошо.
– Я хотел спросить вас, – ответил Марк. – Отчего статистика раскрываемости в вашем отделе такая плохая? В отчетах я увидел, что вы находите лишь двадцать процентов пропавших. Но разве трудно найти всех? Ведь все жители Земли под контролем. Да и перемещаться-то особенно некуда: попробуй затеряться в толпе, если нигде нет толп…
– Это у нас плохая статистика? – засмеялась жизнерадостная Рената, и ее фигура в цветастом балахоне заколебалась на экране. – Да у нас просто отличная статистика! Мы находим двадцать процентов пропавших, в то время как только о пятнадцати процентах пропавших вообще сообщают в течение первого месяца. А вы знаете, какой процент «повторных обращений»?
– Что вы имеете в виду? – не понял Марк. – Что значит повторные обращения?
– Я сейчас все объясню, раз вам интересно, – уверенно сказала Рената. – Так вот. Люди пропадают. Люди исчезают в неизвестном направлении по неизвестным причинам. Только в пятнадцати процентах случаев окружающие вообще это замечают и сообщают нам. В остальных восьмидесяти пяти процентах исчезновение человека фиксируется автоматически: он перестает оплачивать счета, и дело о его пропаже поступает к нам по официальным каналам.
А повторные обращения – это когда люди, заявившие о пропаже кого-то, интересуются ходом дела. Проще говоря, звонят нам и спрашивают, не нашли ли мы того, кто пропал. Знаете, каков процент таких вот повторных обращений? Полтора процента. Рената с экрана торжествующе посмотрела на Марка.
– И в этой ситуации, – закончила она, – мы ухитряемся находить двадцать процентов. У вас все еще есть вопросы по нашей статистике?
Марк был ошеломлен. Слова Ренаты Скачко оказались для него пугающим откровением. Невольно он подумал о том, что никогда прежде ему не доводилось вот так – в упор – взглянуть в истинное лицо общества, в котором живет.
– О совершенных преступлениях сообщают в семидесяти процентах случаев, – пробормотал он и услышал в ответ смешок собеседницы.
– Конечно, – ответила Рената, качая своей татуированной головой. – А как вы думали? При совершении семидесяти процентов преступлений есть пострадавшие. Вот эти пострадавшие и сообщают в полицию. Они хотят возмещения ущерба, или возмездия преступнику, или торжества справедливости. Да мало ли чего они хотят…
А если исчезает человек, то этого никто просто не замечает. На работе ему находят замену, а кто еще может заметить его пропажу, кроме коммунальных служб, которым он перестал платить за услуги?
Марк задумался. Да, Рената совершенно права. Если исчезнет он – кто станет об этом сообщать? Ну, поскольку он офицер полиции, то его хватятся и станут искать. А если бы он был не полицейским?
Жены у него нет. У него было несколько жен в течение жизни, но ни одна из них, конечно, не стала бы никуда обращаться в случае его исчезновения. «А зачем? – подумала бы каждая из них. – Исчез, значит, он сам так решил, захотел – и куда-то уехал». Человек свободен в своих поступках, и эта его свобода от обязательств – священна.
Где его жены? Где его дети? Кто из них стал бы искать Марка, исчезни он в эту самую минуту? Да его жены и дети вряд ли помнят о его существовании. Он же и сам о них не помнит.
У него есть несколько друзей, но ведь это просто люди, с которыми Марк время от времени встречается, чтобы сыграть в какую-нибудь подвижную игру. Им легко и весело бывать вместе, но они знают друг о друге очень мало. Вообще, Марк заподозрил, что в старину слово «друг», вероятно, имело какое-то иное значение. Может быть, друг – это нечто отличное от постоянного партнера по играм на траве?
В том, что никто из друзей не придаст значения его исчезновению, Марк нисколько не сомневался. Пропади он, и каждый из друзей просто решит, что Марк переехал в другой район, или ему надоели игры, или он занят. Его место займет другой. Или не займет, что тоже не будет иметь большого значения…
Ладно, об этом он подумает в другой раз, когда будет философское настроение.
– Скажите, – спросил Марк, – насколько я могу судить по отчетам, за последние десять лет пропало без вести двести тысяч человек. И это при том, что население планеты всего миллион. Как это можно объяснить? Куда пропадают люди?
– И, заметьте, бесследно пропадают, – усмехнулась Рената. – И еще заметьте, что отчеты, на которые вы ссылаетесь, – это закрытая информация. Впрочем, вам не хуже меня известно, что бывает за разглашение закрытой информации.
– Вы не ответили на мой вопрос, – угрюмо заметил Марк, которому не понравилось напоминание о его служебном долге. – Куда они пропадают? Куда девается такая прорва людей?
– Мы не знаем, – пожала плечами начальник отдела розыска. – Если бы мы знали, то нашли бы их.
Ее лицо вдруг сделалось замкнутым. Рената поняла, куда клонит Марк…
– Вы не думаете, что эти люди могли попросту сбежать в лес, в открытое пространство? – спросил он. – Согласитесь, звучит разумно. Если вы не знаете, куда они подевались, то логично предположить, что они…
– Замолчите, – резко оборвала Рената, даже повысив для убедительности голос. – Что вы такое говорите?! Какой нормальный человек бросит цивилизованный город или цивилизованный поселок и убежит в открытое пространство?
– Это – нормальный человек, – возразил Марк. – А если эти люди стали ненормальными по какой-то причине? Короче, у вас есть сведения о том, что люди пропадают в открытом пространстве?
– Короче, я не желаю больше обсуждать эту тему, – мрачно заявила потерявшая терпение Рената Скачко. – Вы высказываете совершенно возмутительные предположения. Причем предположения ни на чем не основанные. Или у вас есть какие-то основания? – Она внимательно взглянула на Марка своими круглыми карими глазами.
– Нет-нет, – торопливо заверил Марк. – Откуда же? Это был просто вопрос…
– Ваш вопрос сильно отдает фундаментализмом, коллега, – сурово отчеканила Рената, словно вынося приговор. – Предполагать, будто множество членов нашего общества готовы предпочесть свободе и цивилизации открытое пространство с его дикими нравами и опасной природой, – это и есть самый настоящий фундаментализм. Вы не находите?
Это звучало почти как обвинение. Марку внезапно пришло на ум, что этот разговор с коллегой Скачко может иметь самые неприятные последствия. Подозрение в симпатиях к фундаменталистам, то есть врагам безграничной свободы личности, может плохо закончиться.
– Да нет же, – ответил он с излишней суетливостью. – Просто я пытаюсь установить истину. Куда пропадают люди…
– Это начальство приказало вам устанавливать такие истины? – с явным подозрением уточнила собеседница. – Или вы вдруг решили проявить служебное рвение? Ладно, – внезапно она смягчила свой тон. – Мы же с вами коллеги, в конце концов. Скажите, кого именно вы разыскиваете, и я попробую дать вам совет, как искать.
Но Марк уже успел сильно испугаться, так что поспешил закончить опасный разговор. К тому же кого он разыскивает и как скажет об этом Ренате? Двух девушек, чьих настоящих имен он даже не знает…
А девушек он нашел уже на следующий день – это не составило особого труда. Их имена были Ирма и Софрония. В лесной общине Захарии их назвали Алисия и Шарк.
Десять лет назад стояла снежная зима, и большая группа горожан отправилась в выходной день на лыжную прогулку. Все было организованно, как обычно делается в подобных случаях. Группа покинула город и перешла через оградительный периметр в сопровождении двух снегоходов с охраной. Один снегоход шел впереди, второй – сзади. Лыжники двигались цепочкой между ними.
Лыжный маршрут проходил в окрестностях города, но группе предстояло пересечь несколько лесных массивов. В одном из таких массивов пропали четверо взрослых и четверо детей. Они отстали от группы, а затем резко свернули в сторону – во всяком случае, именно на это указывали следы от лыж.
Организованные поиски ничего не дали. Несколько снегоходов прочесали лесок, и с вертолета пытались найти пропавших, но к тому времени уже стало смеркаться. Открытое пространство – не город, там нет искусственного освещения. Темно – значит, темно, и никаким глазом невозможно увидеть фигурки людей на снегу.
После этого инцидента загородные лыжные прогулки были прекращены. Отныне кататься на лыжах стало можно лишь на специально огороженной площадке, где стоял забор, имелось видеонаблюдение и постоянная охрана.
Марк внимательно рассмотрел фотографии. Две супружеские пары, по двое детей в каждой.
Девочкам, которые заинтересовали Марка, было тогда по десять лет. Сейчас им по двадцать, и хотя прошло много времени, узнать их, если вглядеться, все же можно.
Ирма Селин и Софрония Спичак. Одна блондинка, а другая брюнетка. Это они ублажали Марка с Аяксом в землянке после устроенного Захарией праздника. Это они обворожили незнакомцев негой и бурной страстью, а затем по мановению руки Захарии растворились без следа.
Но след в памяти Марка все же остался. Вот эту блондинку – Ирму Селин, назвавшуюся в лесу именем Алисия, – он вспоминал день за днем. Она даже стала участницей его Царства.
Все эти сведения Марк почерпнул из совершенно секретных материалов, касающихся исчезновения людей. Из этого же источника он с ужасом и нарастающим смятением узнал, сколько на самом деле людей бесследно исчезают из города и промышленных поселков.
Почти не оставалось сомнений в том, что все эти люди сбегают добровольно. Никто их не похищает, и никаких несчастных случаев с ними не происходит. Они убегают в лес во время прогулок или при выполнении каких-либо работ за чертой города.
Неудивительно теперь, что информация об этом строго засекречена. Незачем волновать общество. Тем более что совершенно непонятно, как происходящее можно разумно объяснить.
Люди бросают свои комфортабельные дома и квартиры, налаженный быт, всяческие блага цивилизации и убегают в открытое пространство. То есть в лес, на болота, где нет удобств, хорошего жилья. Нет современной медицины, в частности. Это ведь благодаря ей современный человек доживает до ста десяти и ста двадцати лет.
Зачем они это делают? Почему?
Марк размышлял о внезапно открывшейся ему новой картине столь знакомого ему прежде мира, когда сигнализация сообщила ему о том, что возле дверей его домика кто-то стоит.
Таймер показывал десять часов вечера, и визит в столь неподходящее время казался совершенно немыслимым. Кто может прийти без предупреждения? Да и вообще – кто может прийти к нему домой?
При существующих средствах связи объяснить появление у дверей частного дома кого бы то ни было невозможно.
– Папа? – спросила девушка, чье лицо Марк увидел на экране переговорного устройства. – Это я – Аврора.
Несколько мгновений Марк раздраженно смотрел на экран, не зная, как следует поступить.
По правилам современной этики он может вообще ничего не отвечать и отключить домофон. Приходить в дом к человеку без предварительной договоренности – верх неприличия. Поступивший так не может рассчитывать на вежливое обхождение.
С другой стороны – это его дочь. Дочь, которую Марк не видел очень много лет и о существовании которой давно забыл.
Собственно, а что тут такого? Ну, забыл – и правильно сделал. А зачем ему было о ней помнить? Она же выросла, стала самостоятельным человеком, у нее своя жизнь. При чем тут родитель номер два?
Надо бы не открывать, пусть уходит. Что за настырность? Если Марк сейчас именно так и поступит, никто из здравомыслящих людей его не осудит. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Чего хочет эта незнакомая девушка? Почему с таким упорством вот уже который день добивается встречи с ним?
Аврора вошла и расположилась в кресле посреди гостиной, что страшно взволновало Филимона. Пес вообще очень редко видел других людей, кроме хозяина, разве что на прогулках, да и то они проходили вдали от людных мест. А в родном доме Филимон вообще никогда не видел никого постороннего.
Он осторожно приблизился к сидящей в кресле гостье и обнюхал ее. Затем вскинул морду и внимательно осмотрел непонятную пришелицу. Резко развернувшись, подбежал к Марку и вопросительно уставился на него.
«Кто это? Почему эта женщина пришла в наш дом? Она не опасна?» – означала напряженная поза Филимона.
Но Марку сейчас было не до пса. Он во все глаза испытующе смотрел на гостью, пытаясь составить о ней первое впечатление.
Довольно высокая, худощавая, с правильными, но немного резкими чертами лица, выдающими решительный и твердый характер. Глубоко посаженные глаза Авроры так же внимательно изучали Марка.