– Ты, дядь Юра, рассказывай, а я, может быть, имя твое честное защитю! – выгнул грудь коромыслом Дуся.
Сторож не стал кривляться. Уселся на стульчике поближе к Дусе и принялся излагать.
– Вот спроси меня – с чего началось-то?
– С чего, дядь Юра?
– Дурацкий вопрос! Ни с чего! – вдруг вызверился сторож и устало продолжал: – Нормальное дежурство намечалось. Все тихо, спокойно, даже романтично! Я уже и телик настроил на ночную программу, там, бывает, такие страстные эпизоды показывают, по всей коже букашки бегают! Ну и вот. Только я прилег, значит, прибегает ко мне Настя. «Вы, грит, дядя Юра, все равно спать не должны, так что присмотрите за моими детишками. Если услышите рев дикий, прибегите, меня под бок толкните. А то, грит, я если усну, никакая собака не разбудит». Ну и побежала спать. А я, значит, вдвойне бдительнее сделался. Сам телик смотрю, а у самого все мысли о работе. А тут еще новенькую медсестру бог послал. Прямо прошлась, как лодка моторная – вся белая, и халат на ней, как парус!
– И ноги кривые? – насторожился Дуся.
– Не, нормальные ноги. Только у нее колготки такие… ну, кривые будто бы, все в такой узор изломанный. И, значит, прошла, а я ей еще крикнул: «И кто это тебя, касаточка, к нам заслал?» Она так на меня глянула, так еще наклонилась бессовестно и с хитрой такой улыбочкой мяукает: «Сам вы, дедушка, засланец!» – и поскакала на второй этаж.
– Так прямо и сказала «засланец»? – не поверил Дуся.
– Так я чего – врать буду, что ли? Самому обидно.
Мужичок от такого недоверия даже закурил.
– А чего за ней не побежал? – тормошил его Дуся.
– Хотел побежать. Хотел. Но забоялся. Ты ж знаешь мою кикимору! Ну, в смысле, жену мою! Ведь она, например, всегда в самый неподходящий момент возникает! И как только пробирается? Я, значит, уселся снова перед телевизором, а у самого все так и просится на второй-то этаж. И тут слышу – хорошо что не ушел, моя откуда-то лезет.
– А чего это ваша жена не в двери?
– Она ж знает, я двери ей ни в жисть не открою! Что она – роженица какая, чтобы ее ночью в роддом пускать? Вот и ищет пути обходные. А я потом эти пути заколачиваю. Тут вот, например, только заколотил, так ведь нет, слышу, опять где-то кряхтит. Значит, новый путь отыскала. Пошел искать и точно – на лестнице с черного хода дыра – бычок трехлетка пролезет! И возле той дыры чья-то корма женская торчит. Застряла, значит, бедняжка моя супружница. Я думаю – сейчас подкрадусь и ка-а-ак рявкну в ухо, может, оглохнет хоть немножко. Подкрадываюсь, только в легкие воздуха набрал, глядь, а это и не моя вовсе! Это у нас на сохранении лежит одна. Давненько уже отдыхает, да вот, видно, по мужу соскучилась, решила в самоволку сбежать. Да вот незадача – застряла. Ну я здесь-то кричать не стал, что ж я, не понимаю! Наоборот, приладился, в седалище ей уперся и значит, по всем правилам, толкаю. Осторожненько, чтобы здоровью вред не нанести. И уже вроде как на лад дело пошло – протискивается дамочка-то! А тут, как на грех, и моя сирена взвыла! Откуда ее черт пригнал, ведь все же дырки, кажется, заколотил!! Дамочка ногами от нервности дрыгает, а обратно просочиться уже не в состоянии. «Ой, – кричит, – вы мне фигуру помяли! Куда, – грит, – вы меня выталкиваете, когда я вовсе даже обратно лезу!» А моя оглобля подскочила, рот растопырила: «Отпусти, – орет, – ее места деликатные! Надо же – весь тыл у женщины руками исщупал! И какая только дура, – кричит, – к тебе задом догадалась застрять!» Ну и чего? Ты ж должен понимать, какая там заваруха поднялась. У меня, например, потом часа три щеки горели, будто на них блины жарили.
– Да чего уж так стыдом казниться?
– Каким стыдом! Сначала моя анафема меня по морде лица приложила, а потом и та дамочка разохотилась. А в конце концов пока мы там в Тянитолкая играли, у нас еще и мамашу куда-то утащили! Ну невезуха и все тут! Да еще и дитёнка… Вот дитёнка мне жальче всего… сам-то за себя не постоит.
– И женщину тоже, говорят, сонную утянули. Сонная ведь тоже сильно руками не намашет, – напомнил Дуся.
– Так она ж проснуться может! Я б, например, и не спал бы вовсе, если б меня куда транспортировать взялись!
Дуся тяжело вздохнул. Ирина бы тоже по доброй воле не дрыхла. Тут все продумано было.
– Спал бы, – успокоил он сторожа. – Укол бы воткнули, и спал бы.
– А ты откуда знаешь, что ей воткнули? А… Так это ж… это ж твоя жена? – испуганно прикрыл рот сторож. – И ты, значит, меня казнить пришел…
– Да нет, я узнать просто…
– А я б, например, казнил. Чего это нет-то? – не согласился дядя Юра. – Ну не хочешь, я не набиваюсь. А вот рассказать, я тебе все рассказал.
Мужчина важно поднялся со стула и направился по длинному коридору – бдеть.
– Дядя Юра! – кинулся за ним Дуся. – Дядь Юра. А вы никаких санитаров вместе с той медсестрой не заметили?
– Каких санитаров? – набычился охранник. – Я тебе, Евдоха, так скажу – я этих санитаров и замечать не собираюсь. Лодыри они! Бездельники! Они, например, женщин на носилках таскать должны, а их самих носить надо – то пьяные, то больные! А деньги, значит, такие же, как я, огребают! А разве ж мой труд с их сравнишь? Я же день и ночь тут пнем сижу – охраняю!
– Ага… Пнем и сидите – из-под носа на носилках женщину похитили. Скоро машинами вывозить станут…
– А ну иди к носилкам, паразит! Чего тут толкешься? Я вот, например, видел, сейчас дамочку привезли, а муж ее от переживаний в обморок улегся, и так неаккуратно – прямо среди порога – ни пройти, ни проехать. А Васька-студент возле него крутится, то за ногу потянет, то за шею, да только разве одному Ваське того быка упереть! А тебя нету! А ты тут мне голову морочишь! Сейчас как наверну тряпкой! Баб Глаша! Дай тряпку, я Дуську бить собрался!
Дуся обиделся. Такого несерьезного отношения к допросу он от дяди Юры не ждал. Прошляпил, ротозей, Ирину Радько, а еще тряпками машет…
Дуся повыше поддернул штаны и побрел осматривать все лазейки. Ведь откуда-то же появилась эта «медсестра» со своими «санитарами»! И эта лазейка должна быть на первом этаже – иначе как же вынесли Радько на носилках? Дуся увлеченно таращил глаза, кривил губы, даже язык вываливался от усердия – он искал дверь, или дыру, или еще что-нибудь, через что могли вынести носилки с несчастной Радько. Ведь не через главный вход ее своровали! И тут Дуся как-то не совсем комфортно себя ощутил. Вот елозит что-то и все, будто червяк какой по спине ползает. В общем, ощущение какое-то было. Надо сказать, неприятное чувство, словно ты сидишь… в ванне, а за тобой подглядывают. К примеру, затылок так и сверлил чей-то взгляд. Дуся напрягся, потом резко обернулся – оп! Никого. Показалось. Ну совершенно пустой коридор… А кто сверлил? Нервы…
Дуся снова принялся соваться во все закоулки, а из дверного проема беззвучно вылезла тень, и пара напряженных глаз опять уставилась ему в затылок.
Евдоким Филин заглядывал в каждый кабинет, в каждую палату, добросовестно облазил даже маленькие закутки – лазеек было великое множество. Однако носилки с лежачим человеком ни в одну просунуться не смогли бы.
– Это ктой-то тут нюхается?! Дуся?! А чегой-то ты шныряешь? Никак рупь потерял? – появилась с неизменным ведром баба Глаша.
– Баба Глаша! Вы-то мне и нужны! Сейчас я вас допрашивать стану. Ну чего вы скуксились, надо же преступника искать!
– Ну уж ты-то искун! Иди вон, работай лучше! Так я и буду допрашиваться! У меня еще работы – почитай на весь день. Да и в душ тороплюсь! – отмахнулась санитарка.
Дуся загородил старушке дорогу.
– Чего это вам приспичило в рабочее время – и в душ? – скривился Дуся. – Хотя, конечно… С вашей работой вечно и руки грязные, и ноги, наверное…
– И ничего не наверное! Я вся как есть чистая! – обиделась старушка. – А в душ тороплюсь вовсе не мыться! Там сейчас сеянс хранцусского языка будет!
– А… А вы ничего не путаете? С чего бы это в душе – французский? – оторопел Филин.
Многое можно было встретить в их роддоме, но вот иностранные ликбезы до сих пор не устраивались. Как-то наивно считалось, что дамочкам в этом месте не до французских языков. Видать, медицина резко вперед рванула – ни часу без образования!
– А и чего с тобой лясы точить? – махнула рукой баба Глаша. – Говорю же – иностранщиной там маются! Вчера вечор приходила тетка, косметику притаскивала – «Запах детства» называется. А сегодня специлист придет, беременным мамочкам по-хранцусски на брюхи орать станет, тода детки в утробе услышат и сразу родются с хранцусскими знаниями. По-ненашему лопотать начнут еще в пеленках, во!
– А нельзя, чтобы сразу в пеленках – и по-нашему, по-русски? – глупо хлопал ресницами Дуся.
Бабуся не стала тратить драгоценного времени на дремучего санитара.
– Ой, да чего тебе толковать! Сам не пользуешься, другим не мешай!
– Не-е-ет, вы, баб Глаша, погодите! Да куда вы несетесь все время?! Прямо на французский она собралась! В вашем-то брюхе кто учиться будет?! – осерчал уже Дуся. – Куда идти?
Баб Глаша хотела было съязвить, что и в его брюхе особенно обучать некого, но отступилась, уж больно решительно у Дуси дергались щеки.
– Вон туда, самая последняя дверь по этажу… – буркнула она. – Да нешто не знаешь, где у нас душ?!
Дуся уже не слушал коллегу, он отправился в душевую.
В маленьком помещении негде было яблоку упасть, и появления мужчины в деликатной дамской комнате никто не заметил. Однако баба Глаша просчиталась. Сегодня вместо французского специалиста человек шесть беременных пациенток завороженно глазели на пожилую, дебелую даму, которая активно размахивала руками, закидывала голову и закатывала глаза, иными словами – что-то рекламировала.
– Девочки мои! – тоненьким голоском верещала дама. – Корректор фигуры «Молодая антилопа» – это единственное, что вам сейчас требуется. Вот смотрите – здесь семьдесят ампул. Всем видно? Разбрасываем их по полу… Женщина! Не швыряйтесь препаратом! Вы его еще не купили! Так вот, значит, разбрасываем, а потом подбираем – и в рот!
Особенно послушные мамочки так и делали – что-то разбрасывали на полу душевой и стремительно тянули в рот. Вероятно, мечтали откорректировать фигуру немедленно. Причем такая мелочь, как последняя стадия беременности, никого особенно не смущала. И все же дама была недовольна.
– Господи! Что вы там в рот тянете?! Это не ампула, это совершенно посторонний мусор! А вы, дамочка! Что это вы на полу расползлись? Неудобно подбирать? А как вы хотели откорректировать фигуру? Старайтесь! Нет, пока еще не старайтесь, сначала деньги уплатите… Кто еще не заплатил? Это вы там бесплатно приседаете? Запомните – «Молодая антилопа» ничего, кроме радости и улыбок, не принесет!
– Точно! Мужики бы ухохотались, если бы вас сейчас видели! – не удержался Дуся. – Особенно наш главврач.
– Девочки! Это провокация конкурентов! – взвизгнула дама и стала надвигаться на Дусю мощным, неоткорректированным торсом. – Нам надо от него избавиться.
Дамочки дружной стайкой послушно двинулись на «конкурента».
– Стойте! Я вам избавлюсь! – грозно рыкнул Дуся и выпятил живот. – Я, может быть, тоже жутко интересуюсь фигурой! А еще я интересуюсь, кто это вам, уважаемая, позволил наших беременных калечить? У вас лицензия есть? Значит, вами еще и органы заинтересуются! А также мне жутко интересно, как это вы прокрались в наше закрытое помещение?! Сюда даже мужья пробраться не могут! Разве что только поужинать, а вы каким путем?
Пожилая дама мигом остыла и даже, наоборот – вся засветилась:
– Так вас только это интересует? Господи! Какие мелочи! Сейчас покажу!
Дама подскочила к куче с простынями.
– Вот сюда на простынку ложитесь… Нет, лучше на две… ложитесь, ложитесь! Так, теперь закрываете глаза… Да не бойтесь вы! Сами же спрашивали! Ну что – дальше рассказывать? Тогда прикройте глазки и представьте себе море, песочек…
Дуся блаженно растянулся, прикрыл глаза, однако представить ничего не успел, а ведь хотел! Крепкий букет из чьих-то сильных рук попросту вышвырнул его из окна.
– Ння! – постыдно вякнул Евдоким Филин, тюкнувшись седалищем о газон.
Конечно, простыня развернулась, и он поспешно вскочил. Хорошо еще, что никто не углядел этого позорного падения. Ну сейчас он покажет это старой Антилопе!
Бежать снова через дядю Юру Дуся не захотел и метнулся в служебный вход. Двери гостеприимно распахнулись.
– Ну погоди, холодец с глазами! – понесся он к душевой и вдруг остановился как вкопанный.
Служебный вход! Вот оно что! Ну конечно! Зачем искать какие-то лазейки, когда совершенно свободно можно пройти через эту дверь! Между прочим, все так и делают… Теперь дело труба – ни один свидетель точно не уследит, сколько человек и кто именно проходит через этот вход.
Дуся расстроился – дело еще не успело развернуться, а уже зашло в тупик. Радько украли, ребенка похитили, и одному ему никак не найти преступников. Тут нужна спаянная команда.
Евдоким уже хотел с горя уволиться, но вспомнил маленький квадратик клеенки «Филина. Девочка…» и решительно всхлипнул. Он найдет эту маленькую Филину! И мать ее, черт с ней, тоже найдет! А что ему! Соберет команду из мощных и надежных единомышленников и накажет злодеев! Только надо подумать.
Дуся встал в позу Наполеона и устремил взгляд на покрашенную стену. Из мощных и надежных единомышленников ярко высвечивались только две фигуры – сам Дуся и его матушка. Больше достойных не намечалось.
– Ну и ничего! Не очень-то и нуждаемся… Сами найдем. Маменька, кажется, хотела кого-то огорошить, то есть уже приступила к поискам. Ох, не знает похититель, кому войну объявил… – с сожалением вздохнул Дуся и потрусил домой.
О работе в такой судьбоносный день он и не вспомнил.
Глава 3 Полцарства за… мышь
Олимпиада Петровна еще с самого утра выудила у сына записку с телефоном Антона Сивцова и теперь нервно нажимала кнопки аппарата. Антон являлся близким другом Ирины Радько, и ее адрес должен был знать. Непонятно отчего, но детективная деятельность очень волновала даму. От повышенной нервозности Олимпиада Петровна даже схватила на руки терьериху Душеньку и теперь с трепетом наматывала на палец ее шерсть вместе с хвостом. Душенька тявкала и кусала хозяйку за пальцы. Однако Олимпиада Петровна уже ничего не замечала, она волновалась, как школьница после первого прогула.
– Алло… Это Антон? Ах, это его папа! А мне нужен Антон!.. Антон? Здра-а-авствуйте, это Ли… Леночка!.. Как какая? Хо-хо-хо, неужели не узнали? Проказник! А ведь нас Ирочка знакомила! Хо-хо-хо! Я ее маленькая подружка!.. Как это нет лающих подружек?.. Ах, так это не я лаю, это у меня так… не отвлекайтесь. Я ведь к вам по делу, да! Я вам сейчас звоню из… из конторы, да. Так вот, я выписала Ирине внеочередное пособие… Ой, да никто у меня не храпит… Не отвлекайтесь! Так вот, я выписала, а куда принести не знаю… Большое ли пособие? О да! Я же по-дружески! А куда принести… Нет, ну зачем же сразу к вам! Я ее родителям должна… С чего вы взяли, что у нее и родителей-то нет? Вы что – знаете наверняка?.. А, ну да, ну да… Есть, только они плохо себя ведут… Ну тогда я пойду их пожурю… Ах, их воспитывать и воспитывать?.. Ну… понимаете… Короче так! Адрес Ирины диктуй, Макаренко! Мал ты еще родителей воспитывать!.. Записываю, конечно!.. Нет, это не я лаю, это собака храпит!.. Ну конечно, записала!.. Я вам премного благодарна, хо-хо-хо… Ах, и вам пособие? По-дружески? Ну какой разговор! Непременно выпишу – по беременности!
Олимпиада Петровна устроила трубку на рычаг и мило улыбнулась зеркалу:
– Только не надо меня хвалить, это не скромно, – сладко кокетничала она со своим отражением. – Хотя… Пора признать, что преступники у меня почти в косметичке! Во всяком случае, адрес Ирины Радько у меня в кармане. И кто знает, может быть, она сама сейчас откроет мне дверь.
Зеркало охотно кривлялось вместе с хозяйкой и бесстыдно кричало, что в роли «маленькой подружки» в доме Ирины Радько ее не примут.
По адресу Ирины Олимпиада Петровна добралась к полудню. Мелькнула недобрая мысль, что в будний день родственников может не оказаться дома, тогда новоиспеченная сыщица немедленно пообещала себе наведаться сюда еще раз вечером. Однако вечером возвращаться не пришлось – двери открыли после первого же звонка. Олимпиада Петровна уже заготовила «сказку» про то, что якобы она владелица мясокомбината, Ирина взяла у нее несколько телячьих туш взаймы и до сих пор не расплатилась. А потому ей просто необходимо разузнать досье девчонки, чтобы ее найти в скорейшем времени и стрясти туши невинных телят. Но и этого говорить не понадобилось.
На пороге стояла высоченная худая женщина в шелковом халате, ноги ее украшали страшные тапки с длинными крокодильими мордами вместо носков, а на голове щерились бигуди.
– Вы мне уже надоели! – четко произнесла женщина, качая бигудястой головой. – Я все равно не буду у вас ничего приобретать! Я у вас уже купила ершик для посуды! А вы мне в нагрузку и микроволновку втюхали!
– Позвольте, но я…
– Не позволю! – топнула крокодилом женщина. – Я даже из дома боюсь выйти!
– Так-так-так! А вот об этом подробнее! – насторожилась Олимпиада Петровна и решительно отодвинула хозяйку рукой.
Она увлеченно занеслась в прихожую, уселась на маленький пуфик и пристально уставилась на хозяйку.
– Быстренько поведайте мне, отчего вы боитесь выходить из дома? Вам угрожали? Звонили? Требовали выкуп? Да что ж вы молчите, будто ежа проглотили?! Отвечайте же!
Женщина два раза возмущенно пыхнула носом, подергала бровями, а потом немного присмирела, от гостьи такого напора она не ожидала.
– По… а… чему… кряк… кхм, простите, – покраснела дама и постаралась взять себя в руки. – А кто, собственно, мне должен угрожать и за кого выкуп? У нас что-то случилось?
Она пыталась сохранять спокойствие, но ее левое веко импульсивно дергалось, а потом и вовсе закрылось, колени весело подрыгивали, а бигуди все сильнее вибрировали.