– Эк хитер. Хорошо, признаюсь – я целенаправленно шел за вами, не только как за буфером. Но никакого злого умысла не имел. Что ты смотришь? Ладно, имел, небольшой. Опять не убедил? Ну, все-все, большой, только перестань так злобно глядеть, а то прям на кишечнике некомфортно делается. Да, я – гнусный тип. Кто ж отрицает? Хотел поживиться за ваш счет.
– Каким образом?
– Обычным – узнаю́ место нычки и толкаю инфу заинтересованным товарищам.
– С чего ты взял, что после нас там что-то останется?
– Пожалуйста, только не говори, что собрался в Москву с одной телегой, чтобы вывезти на ней весь хабар с хранилища Росрезерва.
Физиономия Ткача сложилась в удивленную гримасу. Неужели угадал?!
– Откуда такие сведения?
– Твои бывшие бойцы не особо довольны роспуском отряда и за бутылкой да под хорошую закуску становятся весьма словоохотливыми.
– Кто?
– Я своих источников не раскрываю. Извини.
– И что теперь? Как дальше жить думаешь?
– Ну, план мой – ты, наверное, заметил? – провалился. Уйду сейчас – вы поход свернете. Попытаюсь опосля сдристнуть – в погоню броситесь.
– Неужто тебя это пугает?
– По правде говоря – нет. А вот перспектива прогулки от Москвы до Владимира в одиночку, без коня, без харчей, почти без патронов – немного тревожит. Засим лучший для всех нас выход из сложившейся ситуации я вижу в том, чтобы мне остаться и поучаствовать в разделе добычи на равных условиях. Вместо Весла. Никто ничего не теряет. Что скажешь?
Ткач молча смерил меня взглядом и вернулся к медитативному созерцанию потрескивающего углями костра.
– Посмотрим, посмотрим…
Глава 16
Я редко вижу сны. Да и те, что случаются, обычно нечеткие, похожие на горячечный бред видения, которые поутру оставляют в голове только грязный осадок. Но не сегодня. Минувшей ночью я почти не спал, как всегда в незнакомом месте – один глаз дремлет, второй несет боевую вахту. Забылся лишь на несколько минут. И мне приснилось… Черт, никогда раньше такого не видел. Представлял себе – да, но… Все казалось до того реальным… Передо мной был город. Ночной город. Я глядел на него издали, чуть сверху. Огромный, просто циклопический, светящийся бесчисленными огнями мегаполис. Его дома-башни сверкали на фоне темного, затянутого смогом неба. Белые, желтые, красные, синие, зеленые – миллионы, десятки миллионов электрических лампочек, заполнившие все на многие километры вокруг. Я смотрел туда, не смея дышать. Какое грандиозное зрелище! Какая мощь! Боже! Да что там бог? Людям, создавшим такое, бог не нужен. А если понадобится, они сделают его сами! И вдруг… огни погасли. Нет, мириады лампочек, разлившиеся электрическим морем, покуда хватало глаз, никуда не делись, но свет их померк, стал тусклым на фоне неба, от былой черноты которого не осталось и следа. Оно сделалось белым. Ослепительно-белым. А через мгновение снова потемнело, наполнилось желтизной. Далеко, на самой линии горизонта, поднимался титанических размеров огненный гриб-дождевик. Он стремительно рос, будто вбирая все соки земли своей чудовищной грибницей, разгонял повисший над городом смог, раздвигал тучи. Завороженный, я не сразу увидел, как по городу, что совсем недавно казался столь величественным и громадным, катится ударная волна. Это напоминало круги, расходящиеся от брошенного в воду камня. Она шла сквозь лес домов, превращая их в пыль, гоня перед собой серое облако, неслась прочь от разрастающегося гриба, ставшего теперь похожим на безумно огромную поганку с ажурной «юбкой». Все ближе и ближе. Я уже различал подхваченные рукотворной стихией вагоны, автомобили, людей…
– Ты чего? – отпрянул Сиплый, едва не опрокинув кружку с кипятком.
Балаган схватился за пистолет. Пальцы Ткача, старательно изображающего безучастность, дрогнули возле расстегнутой кобуры.
– Спокойно, – я поднял левую руку, правой уже нащупав предохранитель своего «АПБ». – Сон херовый пригрезился. Без паники, ссыкуны.
– Кто ссыкун? – насупился пулеметчик. – Я-то по ночам не вскакиваю, как дите малое.
– Это легко исправить.
– Чего?
– Молодец, говорю, храбрый парень. Восхищаюсь тобой.
Балаган насупился еще сильнее, учуяв подвох.
– Что снилось? – заботливо поинтересовался Сиплый, отхлебнув из кружки.
– Мама твоя.
– О, сочувствую. Хочешь, успокоительного вкачу?
– Обойдусь, – я улегся и натянул одеяло. – Страхам нужно смотреть в лицо, даже если оно уродливое до сблеву.
– Передавай маме привет.
Больше снов не было.
Утром мы перекусили «полюбившимися» каждому сухарями и выдвинулись, как только начало светать.
Перед выходом Ткач кратко изложил текущую диспозицию. Оказывается, наш дружный коллектив с перепуга так резво вчера драпанул, что успел обогнуть Покров и находился теперь примерно в шестнадцати километрах от Электрогорска, который, по замыслу мудрого командира, мы должны были сегодня миновать, заложив нехилый крюк, и уже ближе к ночи пройти мимо Ногинска, чтобы встать лагерем километрах в пяти от него, а лучше, если успеем, в десяти. На вопрос: «Откуда такая точность?» – Ткач весьма недружелюбно огрызнулся: мол, не твое дело. Нет, я, конечно, замечал и просеки, бывшие когда-то дорогами, и заросшие фундаменты изб – напоминание о деревнях, но определить по таким ориентирам расстояние… Вот что значит опыт – великая вещь.
Да и вообще, Леха оказался не таким уж конченым мудаком, на большинство раздражителей реагировал адекватно, физических методов воздействия к подчиненным не применял, от угроз воздерживался. Золото, а не командир. Плечистый, немногословный обладатель физиономии, как нельзя более соответствующей каноническому образу прожженного наймита. Если прибегнуть к терминологии моего кореша Жопы – «Был бы я бабой, отдался б, не глядя».
Гейгер, кстати, тоже показал себя крайне занятным стариканом. Познания техника, как выяснилось, включали не только радиацию во всех ее проявлениях, но также механику, электрику, искусство ковки и – никогда бы не подумал – теорию сталелитейного производства. Престарелый ворчун, судя по разговорам, мог с закрытыми глазами починить все, что сделано из металла и не требует для сборки-разборки слишком мелких инструментов – от лопаты до автомобильного движка. И я склонен этому верить. Гейгер в шутку схватывался с Сиплым на профессиональные темы. Один блистал техническими познаниями, второй – медицинскими, причем, что удивительно, вовремя и к месту. Так продолжалось весь день. Если подобное занятие для них является привычным, то можно лишь восхититься объемом полезной информации, хранящейся в этих незаурядных головах.
Полной противоположностью нашим гениям явился Балаган. Двухметровый детина, управляющийся со своей одиннадцатикилограммовой дуреной примерно с той же легкостью, что я с карабином, особым умом похвастать не мог. Впрочем, и до дебила ему далеко. Обычный деревенский парень, простой аки лом. Тупит временами, но, как показал бой в Петушках, без ущерба для служебных обязанностей. На непонятные слова в свой адрес реагирует с трогательной настороженностью. Как-то хотел его похвалить за безошибочный устный счет в пределах десяти, назвал Пифагором, так он, сволочь, чуть не в драку. Потом битый час волком смотрел, пока Гейгер не сжалился и не растолковал ему, что пидорас и Пифагор – совершенно разные вещи. Но обиду, чую, все равно затаил.
А вот Ряба мне сразу не понравился. Чрезвычайно нудный тип. За день сумел так выебать мозги, что хоть в петлю. Не сквернословь, не богохульствуй, не гневи, не накликай… Задрал, сука. Ей-богу, хуже попа. Если так дальше пойдет, отправлю его к создателю и крыльями снабжу для скорости. Давно, кстати, хотел собственноручно опробовать «кровавого орла». У навашинских подсмотрел, презанятнейшая штука – пациенту рассекают ребра на спине, выламывают их наружу и через образовавшиеся прорехи вытягивают легкие. Получаются этакие крылья. Орел не орел, скорее на херувимчика похож, как раз и в тему будет. Знатоки рассказывали, что такой «херувим», если от болевого шока сразу не подохнет, может целые сутки трепыхаться. Особенно эффектно выглядит водруженным на шест. Заодно и к богу ближе.
Кроме безудержной тяги к мозгоебству, у Рябы обнаружился еще один существенный недостаток – проблемы с почками, из-за которых сапер то и дело останавливался поссать. Наверное, раз десять за день. Где-то на пятом мочеиспускании я не сдержался и, вполне вежливо прокомментировав вышеозначенный процесс, употребил слово «зассыха». Не знаю, всегда считал этот эпитет общеизвестным. Но оказалось, что Гейгер, Сиплый и Балаган с ним не знакомы. «Зассыху» тут же взяли в оборот, и к концу дня Ряба имел уже две кликухи, чем был явно недоволен, а всю вину за случившееся в весьма грубой, кстати, форме возложил на меня.
По мере продвижения нашего маленького отряда в западном направлении, лес редел и все заметнее приобретал рыжеватый оттенок из-за сосновых стволов, теснящих липы и березы. Шагать стало полегче. Кругом все было спокойно, и навигационное чутье преисполненного оптимизмом командира подсказывало ему, что к девяти вечера мы достигнем сегодняшней точки назначения. Однако за полтора часа до этого радостного момента ситуация резко испортилась.
– Стоп.
Я, будучи, как самый зрячий, назначенным в головной дозор, поднял руку, сигнализируя об опасности.
Прямо по курсу, метрах в пятидесяти, стоял человек… Или нечто похожее на человека. Я не сразу сообразил, что не так в очертаниях этой неподвижной фигуры – над ее плечами не было характерного выступа, известного большинству разумных существ под названием «голова». Рассмотреть возмутителя спокойствия как следует не удавалось из-за торчащих перед ним кустов.
– Что там? – шепнул подкравшийся ближе Ткач.
– Хер его знает.
– Иди, глянь.
Вот спасибо, отец родной. Ладно, сунул шею в ярмо – тяни.
Я взял автомат на изготовку и в полуприседе двинулся к странному силуэту. Подойдя на достаточное для осмотра расстояние, махнул остальным, чтобы подтягивались. От объекта нашего беспокойства опасности не исходило, а вот о лесе вокруг я бы такого не сказал.
– Мать твою, – выдохнул Гейгер, разглядев детали.
– Не шуметь, – прошептал Ткач. – Смотрите по сторонам и под ноги. К трупу не прикасаться.
Да ничуть и не хотелось. Выглядел подгнивший жмур совсем не аппетитно – плечи обезглавленного тела были прибиты железнодорожными костылями ко вкопанному в землю Т-образному столбу, спутанные проволокой руки держали отрезанный котелок, веки были зашиты, в разинутом рту под почерневшим языком что-то шевелилось и влажно поблескивало.
– Давно откинулся?
Судя по эмфиземным волдырям, некоторые из которых уже лопнули и сочились сукровицей, бедолага почил не менее трех дней назад, но вряд ли более пяти.
– От трех до пяти суток.
– Согласен с диагнозом, – кивнул Сиплый.
– Уходим, – махнул рукой Ткач и личным примером продемонстрировал куда, двинув заметно севернее прежнего направления.
– Зря от маршрута отклоняемся, как бы не заплутать, – предостерег Гейгер.
– Ногинск у нас за спиной, в пяти-шести километрах. Расстояние быстрее всего увеличивается по прямой траектории, – парировал Ткач. – Или жаждешь местного гостеприимства отведать?
– Да я что? Я так…
Через сорок минут, пройдя мимо руин неопознанного поселка городского типа и еще дважды наткнувшись на приколоченные к столбам трупы в разной степени сохранности, командир растерял былую уверенность, остановился и достал карту.
– Так, по всем расчетам мы должны быть здесь, – ткнул он пальцем чуть выше Ногинска.
– А пять минут назад мы через что прошли? – без задней мысли поинтересовался Балаган. – На карте вон деревни только. Не похоже на деревню-то.
– Сам вижу, – процедил Ткач.
– Заблудились, – покивал Гейгер, играя желваками. – Как есть заблудились.
– Может, южнее двинем, к трассе? – предложил Сиплый. – Пока не поздно.
– Отставить панику, – Ткач убрал карту и махнул рукой на запад. – Живее. Кол, ты впереди.
– Так точно, мой капитан.
– Что-то не нравятся мне эти столбы, – выдал очередное откровение Ряба-Зассыха. – Будто границу ими пометил кто. А мы через ту границу как раз и шагаем. Ох, напасть. Погодите, отлить надо.
– Как найдем воду, нужно будет Рябу до отвала напоить, – усмехнулся Сиплый, продолжая движение в заданном направлении, – она из него неделю не выйдет.
– Точно, – согласился Гейгер. – А ссыт пускай через фильтр, порционно.
– Я Рябово ссанье хлебать не стану, – скривился Балаган.
– Припрет, не только хлебать станешь, но еще и похваливать будешь, – со знанием дела заверил техник.
– Тс-с-с, – я поднял руку, веля шумным товарищам заткнутся, как только до ушей донесся шорох, тихий, едва уловимый, он исходил явно не от моих попутчиков.
– Что? – насторожился Балаган.
– Там. Слышали?
– Ну да, – ухмыльнулся Гейгер, – Зассыха ручейком звенит.
А у старикана хороший слух. Желтый ручеек и в самом деле звенел, разбиваясь о землю под натужное кряхтение Рябы. Самого писуна было не видно за деревом. И вдруг звон прервался глухим ударом, кряхтение резко стихло.
– Сзади!
– Не вижу! – пулеметчик упал на колено, шаря стволом в поисках цели.
Гейгер и Сиплый вскинули оружие, готовые встретить незваного гостя.
За выбранной сапером для очередного мочеиспускания сосной колыхнулась тень и зашелестела опавшая хвоя.
– Кол, справа! Сиплый, Гейгер – слева! – отдал приказ Ткач и начал смещаться вслед за мной. – Вслепую не стрелять!
Неясная тень вновь мелькнула в кустах и скрылась за деревом.
«ВСС» дважды щелкнул. Оттуда, где должна была находиться цель, раздался пронзительный визг. И через секунду – хлопок, приглушенный, будто доской по земле.
– Вперед! – скомандовал Ткач.
– Ряба, – осторожно позвал Гейгер, подойдя к поблескивающему влагой месту справления естественных нужд, но ответа не было.
– Черт! Где он? – Балаган, держа «ПКМ» у бедра, водил стволом по кругу.
– Зараза! Я ведь подстрелил ту сволочь! – Сиплый осматривал землю в поисках доказательств. – Вот, глядите, кровь!
– Чья? – спросил Ткач, не спуская глаз с леса.
– Откуда мне знать? Наверное, той скотины, что Рябу уволокла.
– Сюда, – я указал на резко обрывающуюся борозду от перетаскиваемого тела, проложенную в слое иглиц. – Тут, похоже, люк. И следы. Нога вроде человеческая, в обуви на мягкой подошве, кожаной.
– Ни хрена не вижу, – буркнул подошедший Гейгер.
– Тебе и не нужно, просто поверь.
– И что? Что теперь? – вопросил Сиплый, глядя на Ткача.
– Надо идти за ним, – ответил тот.
– Ты рехнулся? Эта падла на ровном месте Рябу спиздила, а мы к ней в логово полезем?
– Да.
– Плохая мысль, – поделился мнением техник.
– Есть лучше? У Рябы весь тротил. Как мы без него вынем… – Ткач осекся, бросив на меня косой взгляд. – Нужно вернуть Рябу. Или хотя бы его рюкзак. Иначе можно прямо сейчас отправляться по домам. Решайте.
– У меня нет дома, – печально произнес Балаган, продолжая вглядываться в лесную темноту. – Я с тобой, командир.
– Мне вертаться тоже некуда, – почесал затылок Гейгер. – Да и – чего там? – возраст уже не тот, чтобы смерть страшила.
– Чокнутые, – усмехнулся Сиплый и, пошарив за пазухой, достал футлярчик с пилюлями, две из которых тут же закинул в рот. – Ладно, хрен с вами. Сейчас, сейчас, уф. Ну, я готов спускаться в ад. Веди, капитан. Чтоб вам пусто было.
– А ты? – Ткач посмотрел на меня вопросительно.
– У нас ведь договор – расстаемся после оплаты. Так?
Он подумал секунду и кивнул:
– Так.
Крышка люка была даже не замаскирована, она просто обросла мхом и покрылась мертвыми иглицами вровень с землей. Похоже, этим лазом нечасто пользовались. Но что-то привлекло наших негостеприимных хозяев, и они решили познакомиться ближе. Как пить дать – один из остолопов Ткача сдернул сигнальную проволочку и даже не заметил. Слепые кретины. Дуболомы. Ни на что, кроме пальбы да пустого пиздежа, не способны. Теперь вот придется лезть в эту жопу, хер знает куда ведущую. Может, и прямиком в могилу.
– Ручонки убери, – я отпихнул в сторону присевшего возле люка Сиплого и достал нож. – Палку лучше найди крепкую, подлиннее.
Аккуратно просунул клинок под крышку и обвел по периметру – вроде чисто.
– Сгодится? – медик продемонстрировал кривой толстый дрын.
– Дай сюда.
Все, как по команде, расступились и присели.
Я сделал небольшой подкоп сбоку, ближе к петлям, чтобы ветка пролезла внутрь, и, пользуясь ею как рычагом, откинул крышку. Ни взрыва, ни выстрела, ни звона тетивы – странно. То ли похитители писающих недоумков сами не слишком умны, то ли наш визит им в радость.
Дыра в земле уходила метра на три вниз. Скрывшийся злоумышленник не удосужился даже опрокинуть за собой приставную лестницу. Внутри пахло затхлостью и сырой землей.
– Погоди, – остановил меня Ткач, положив руку на плечо. – Я первый.
– Не смею возражать.
Он примостил автомат на груди, вынул из кобуры «ПБ» и привинтил насадку.
– Кол, сразу за мной. Дальше Сиплый и Гейгер. Балаган замыкает. По возможности применять только глушенное оружие, – Ткач поймал вопросительный взгляд пулеметчика и уточнил: – Если есть. – После чего включил закрепленный на разгрузке динамофонарь и начал спускаться.
Высота потолка в тоннеле не превышала полутора метров, так что двигаться пришлось согнувшись. Проросшие внутрь корни и периодически падающие на голову личинки с червями привносили и в без того очаровательную ситуацию дополнительный шарм. Особенно страдал Балаган. При его росте и весе носимого боекомплекта передвижение в полуприседе, да еще и спиной вперед, давалось нелегко.
Единственным положительным моментом была борозда, оставленная на земляном полу перетаскиваемым телом. Можно хотя бы не бояться мин и прочих нажимных ловушек.
Тем не менее двигались мы, мягко говоря, без спешки. Ткач шел вперед, проявляя чудеса осторожности, тормозил через каждые два шага и с дотошностью старого еврейского ростовщика осматривал все, до чего дотягивались тусклые лучи фонарей.