— Каким образом? — хмуро спросил я. — Я думал, пост главного архивариуса не дают первому встречному наемнику.
— Ты же знаешь, при наличии достаточного количества денег все возможно. — Рикки чуть заметно поморщился. — Даже для болотного нетопыря нанять учителя танцев. Вопрос в другом: что случилось с Роммием тогда, в Мейчаре, из-за чего он бросил все и объявился вновь спустя приличное количество лет уже здесь?
Я послюнявил палец и потер ближайшую чешуйку, в глубине души надеясь, что происходящее — глупый и жестокий розыгрыш, и татуировка смоется с тела, стоит лишь приложить немного усилий. Однако чем дольше я тер багрово-черный рисунок, тем больше он темнел, буквально въедаясь в кожу.
— Это бессмысленно, — любезно просветил меня Рикки, с интересом наблюдая за моими действиями. — Пожалуй, поможет лишь снятие кожи. Правда, не уверен, что ты выживешь после этого. Но если хочешь — можем рискнуть. Я, так и быть, подсоблю.
Я судорожно дернул рукой по направлению к отсутствующему мечу, испугавшись, что храмовник прямо сейчас начнет снимать с меня кожу. Затем перехватил смеющийся взгляд Рикки и немного успокоился. Издевается, сволочь! Наслаждается той ситуацией, в которую я попал. Кто же знал, что этого Роммия убивать не следует? Кстати, интересная вещь получается. Раньше я считал, что драконы насылают заклятие только на тех людей, которые являются их преданными слугами. Так сказать, награждают их. А теперь что получается? Ты можешь стать драконом, просто убив обычного человека, их помощника? Что-то я не улавливаю логики.
— У драконов странные представления о судьбе и справедливости. — Рикки отошел к письменному столу и достал початую бутылку, до этого спрятанную за плотными тяжелыми гардинами. Сильный алкогольный запах, ударивший мне в нос, показал, что храмовник, как и Лантий, предпочитает напитки, по крепости не уступающие гномьему самогону. — Видишь ли, Шени. Драконы — фаталисты. Они считают, что все в этом мире предопределено до рождения. Все наши действия служат в конечном итоге для реализации планов богов. Если ты убил их слугу — значит, так было угодно небесам. И отныне именно ты обязан занять освободившееся место, поскольку показал, что являешься достойной заменой, во всем превосходя предшественника.
Рикки на миг запнулся, потом равнодушно пожал плечами:
— По-моему, нечто подобное существует и в твоей гильдии. Как его, правило «абсолютного превосходства», что ли.
Я машинально принял из рук храмовника бутылку с алкоголем, зажмурился и сделал изрядный глоток. Огненная жидкость вихрем пронеслась по пищеводу, выжав из меня болезненный стон и слезы на глазах. Сразу же стало жарко.
Я устало смахнул испарину, накинул на плечи жалкие остатки рубахи, продолжая напряженно размышлять над сложившейся ситуацией. Н-да, Шени, вот влип так влип. Не успел избавиться от одного проклятия, как сразу же угодил в крепкие объятия другого. И что теперь? Неужели я буду вынужден в любую погоду ходить в меховом плаще, скрывая татуировку на теле, как несчастный Роммий? Боги, а каким образом я Флоксе объясню все эти художества?
— Как от этой гадости можно избавится? — сухо спросил я. — Неужели нет никакого способа? Например, убить дракона, который наслал заклятие на Роммия. Ну то есть на человека, который носил татуировку до него.
— Убить дракона? — с неуместным смешком переспросил Рикки. — Ну… В принципе, полагаю, это поможет. Но на твоем месте я бы лучше согласился на снятие кожи. Больше шансов выжить.
Я в упор смотрел на храмовника, не оценив его развязно-веселого тона.
— Прости, — спохватившись, продолжил более серьезно Рикки. — Шени, убийство дракона наверняка избавит тебя от этой маленькой проблемы. Если, конечно, к тому моменту ты не превратишься окончательно в дармана или тем паче не познаешь радость полета. Но… Учти, ты должен найти именно того, который дал этому заклятию жизнь. Даже если представить, что ты найдешь способ сразиться с ним на равных, то будь готов стать настоящим драконоборцем. Всю жизнь посвятить поиску и убийству этих созданий в безумной надежде когда-нибудь избавиться от заклятия.
Я сплюнул на пол вязкую слюну. Перед глазами все расплывалось, поэтому пришлось откинуться на влажную от пота подушку. Глазеть на свою изукрашенную проклятием спину больше не хотелось.
— Я так и буду продолжать падать в обморок, словно изнеженная девица? — спросил я, с тоской глядя в окно. Сколько времени прошло с начала нашего разговора? Полчаса? Когда я очнулся, на улице уже вечерело, скоро, боюсь, станет совсем темно. А мне не мешало бы добраться до Флоксы и предупредить, что она напрасно ждет Лантия. Потом же… Демоны, что мне делать потом? Искать дракона в безумной надежде, что мне повезет наткнуться на нужного, и после его устранения я заодно избавлюсь и от заклятия? Ничего не скажешь, отличная идея: сейчас я даже на ноги встать не могу, а уже раздумываю о поединке с одним из любимчиков бога-сына.
— Нет, ты не будешь постоянно падать в обмороки, — прервал мои унылые мысли Рикки. — Процесс превращения в дармана не очень приятный, но самый тяжелый приступ ты уже пережил. Следующие будут намного легче и короче. Но на твоем месте я бы отлежался денек. В крайнем случае — до утра. Боюсь, если ты сейчас отправишься в город искать дракона, чтобы набить ему огнедышащую морду, то благополучно свалишься в первую же канаву, где бесславно захлебнешься в нечистотах.
Я все же решительно поставил ноги на пол. Попытался подняться, но был вынужден в ту же секунду сесть. Комната перед моими глазами от чрезмерного усилия померкла, прежде неразличимый шум в ушах возрос многократно.
— Святые отступники, — уныло пробормотал я, бесславно откидываясь назад и мелко дрожа от холода. Странно, то ли действие алкоголя так резко прекратилось, то ли был виноват обильный холодный пот, вновь выступивший на моей коже, только меня бил настолько сильный озноб, что зуб на зуб практически не попадал. — И что дальше?
— Выпей, — милосердно предложил Рикки. Подошел ближе и заботливо укрыл меня одеялом. — Согреешься хотя бы. А вообще, привыкай. Ты теперь часто мерзнуть будешь. У дарманов большие трудности с теплообменом, как, впрочем, и у драконов. Последние ведь в истинном облике — рептилии, то есть холоднокровные. Поэтому, собственно, Роммий постоянно ходил в меховом плаще. Да и сами драконы любители потеплее одеться. Особенно золотые.
Я тяжело, с булькающим присвистом, дышал, глядя в потолок. Невесомое одеяло давило на грудь, словно плита склепа, в которых хоронят заживо самых страшных преступников.
— Выпей, — с нажимом повторил Рикки, сунув мне бутылку под нос. — И подумай над моими словами. Если дракон подобрался к твоему хозяину вплотную, то, возможно, ты уже видел его. Кто из окружения Магистра гильдии предпочитает тепло одеваться?
Я неудачно хлебнул и сразу же закашлялся, поперхнувшись алкоголем. Затем зябко подтянул одеяло, стремясь укрыться в него, словно в теплый надежный кокон. Любопытно, почему Рикки мне помогает? Любой другой храмовник на его месте давным-давно притащил меня в пыточные застенки, где заставил бы выложить всю историю моей жизни без тайн и прикрас. Как все же связана история с драконом и появление в нашем городе этого странного юноши? Впрочем, связана ли вообще?
— В этом мире ничего не происходит без причины. — Рикки пожал плечами, отвечая на мой невысказанный вопрос. — В этом я согласен с драконами. Если мы встретились — значит, кому-то это было нужно.
Я нахмурился. Слова юноши доставляли мне смутное неудовольствие, словно я что-то забыл. Что-то очень важное и нужное, объясняющее, почему наши пути пересеклись.
— Так что насчет окружения Магистра? — вернулся Рикки к настойчивым расспросам. — Кто из его людей не любит холод?
— Да никто не любит. — Я намного более аккуратно отхлебнул еще самогона. Закрыл глаза, пытаясь как можно четче представить своих коллег и знакомых по гильдии. Почему-то вспомнился Борг при нашей предпоследней встрече, когда он пытался убедить меня уехать к гномам. Тогда великан загорал на солнышке, будто впитывая всем телом тепло его лучей. Да нет, в этом нет ничего подозрительного. Обычно Борг одевается достаточно легко. Рубаха с закатанными рукавами да штаны, никаких плащей или теплых свитеров. Кто еще?
— Мне тяжело тебе ответить, — честно признался я спустя несколько минут усердных размышлений. — Понимаешь, в нашей гильдии подобная одежда — самое обычное дело. Никто не удивится, если кто-нибудь придет на общий сбор в плаще. Напротив, ты скорее привлечешь внимание, если пренебрежешь им. Вне зависимости от погоды. Тем более нынешнее лето отличается просто-таки удивительной жарой. Настоящее пекло, а не город.
— Действительно. — Рикки подтащил стул поближе к кровати и сел на него. Откинулся на спинку и задумчиво уставился куда-то поверх моей головы. Я в свою очередь перевел взгляд на ближайшую свечу. Оранжевое пламя жадно пожирало фитиль, периодически рассыпаясь маленькими снопами недовольных искр. Красноватые всполохи от зажженных огней танцевали на полу и стенах, складываясь в причудливые узоры. Это успокаивало.
— Действительно. — Рикки подтащил стул поближе к кровати и сел на него. Откинулся на спинку и задумчиво уставился куда-то поверх моей головы. Я в свою очередь перевел взгляд на ближайшую свечу. Оранжевое пламя жадно пожирало фитиль, периодически рассыпаясь маленькими снопами недовольных искр. Красноватые всполохи от зажженных огней танцевали на полу и стенах, складываясь в причудливые узоры. Это успокаивало.
Некоторое время я еще с трудом удерживал слипающиеся глаза, ожидая, что Рикки продолжит разговор. Однако сам не заметил, как мягко соскользнул в темную пучину небытия. На этот раз — благодарение всем богам — без сновидений.
* * *Утром меня разбудил бесподобный, волнующий, восхитительный аромат готовящейся яичницы. Не открывая глаз, я повел носом и тут же едва не захлебнулся слюной, почувствовав в сложном переплетенье ароматов нотки жареного лука и мяса. Боги, да я сейчас телепеня завалю и съем до последнего кусочка, настолько голоден!
К моему величайшему удивлению, надоедливый внутренний голос продолжал безмолвствовать, хотя раньше не упустил бы случая съехидничать по этому поводу. Ах да, совсем забыл! Он и не должен ничего говорить, когда рядом Рикки.
Подумав так, я с удовольствием потянулся и встал. Первым же делом раздвинул гардины, пропуская в комнату теплые солнечные лучи, и повернулся к зеркалу спиной, выискивая, какие изменения произошли в татуировке за ночь.
Увиденное меня не обрадовало. Чешуйки проступили отчетливее, теперь расчерчивая не только спину, но и живот. Кажется — погладь их пальцем, и уколешься об острые шипы, пока еще едва заметные, но тем не менее уже пробежавшие ровной грядой по позвоночнику. Н-да, с такими темпами я уже через неделю дарманом заделаюсь, если не раньше.
— Сударь уже встал?
В комнату заглянула молоденькая светловолосая девушка. Я тут же отпрянул от зеркала, судорожно стянул с кровати покрывало и в мгновение ока завернулся в него, словно в кокон. Нет, я не был голым, лишь без рубашки, которую сам вчера порвал в лоскуты. Еще не хватало, чтобы храмовник меня раздел, воспользовавшись моим беспомощным состоянием. Поэтому никаких правил приличия мой вид не нарушал. Одно лишь «но» — мне было неприятно осознавать, что милая девушка увидит татуировку, опоясывающую мое тело. Слишком это… личное, что ли, если не сказать откровеннее — постыдное.
— Ох, извините, — пробормотала служанка, залившись трогательным пунцовым румянцем стыда. — Мне следовало постучать.
— Ничего страшного, — уведомил я, отчаянно пытаясь почесать между лопаток. Проклятая татуировка с появлением чужого человека неожиданно словно ожила. Кожа загорелась огнем в тех местах, где чешуйки только начали проявляться. Наверняка в этот момент они стремительно разрастаются по коже, будто проплешины от багряного лишая — не смертельной, но чрезвычайно неприятной и заразной болезни, передающейся через прикосновения и оставляющей человека без волосяного покрова буквально за пару часов. Говорят, через несколько лет волосы вновь вырастают, но вот только переболевший человек остается на всю жизнь переносчиком заразы. Кстати, этой особенностью с удовольствием пользуются некоторые ревнивые дамы, стремящиеся насолить своей сопернице любыми способами. Впрочем, что-то я отвлекся.
— Господин Рикки приглашает вас к столу. — Девушка почтительно поклонилась, делая вид, будто не замечает моих кривляний и странных движений рук под покрывалом. Не подумайте дурного, просто оказалось, что чрезвычайно тяжело добраться до лопатки, не выставив при этом на всеобщее обозрение проклятую татуировку. — Он распорядился принести вам чистую одежду. Прошу. — И она ловко повесила на спинку стула темно-синюю льняную рубаху и штаны.
— Премного благодарен. — Я незаметно отступил на пару шагов к окну и со стоном наслаждения потерся спиной о подоконник, пытаясь унять изматывающий приступ чесотки.
Девушка, без сомнения, заметила мой стратегически важный маневр, но ничего не сказала. Лишь удивленно вздернула брови и посмотрела на меня так, что я почувствовал себя жалким извращенцем, не знающим горячей воды и мочалки по меньшей мере лет десять, если не больше.
— Не смею вам больше мешать, — сухо проговорила служанка, с брезгливостью наморщив носик, будто от меня нестерпимо воняло немытым телом. — Господин Рикки ждет внизу.
И удалилась, гордо развернувшись на невысоких каблучках.
Я сразу же освободился от осточертевшего покрывала и, не смущаясь более, принялся елозить спиной по подоконнику, издавая довольное похрюкивание, перемежаемое сладострастными стонами. Боги, никогда не думал, что это так восхитительно — наконец-то получить возможность хорошенько почесаться.
Но мое на редкость приятное занятие вновь без предупреждения прервали самым жестоким образом.
— Ах да, забыла добавить…
В комнату вновь без стука влетела служанка. Влетела и едва не споткнулась на пороге, увидев, чем я занят.
Я замер от неожиданности, плотно прижавшись спиной к подоконнику. Покрывало отлетело слишком далеко, поэтому поднять его, протянув руку, не представлялось возможным. А отлепиться от подоконника я не мог, резонно опасаясь, что тогда служанка во всей красе лицезреет мою татуировку.
— Что вы делаете? — с плохо скрытым ужасом в голосе спросила девушка.
— Чешусь, — честно признался я и в подтверждение своих слов еще раз потерся спиной о подоконник. Не удержался и довольно замычал, получая настоящее наслаждение от этого процесса.
— О боги! — испуганно выдохнула служанка. — С вами все в порядке?
— В полном, — уведомил я. Пожевал губами и неуверенно добавил, стремясь объяснить свое странное поведение: — Видите ли… Давно не мылся.
Девушка что-то неразборчиво пробормотала себе под нос. Затем выпрямилась и проговорила, пытаясь не кривиться от отвращения чересчур сильно:
— Господин Рикки просил передать, чтобы вы поторопились. По его словам, у вас сегодня будет крайне насыщенный день.
Я скептически хмыкнул. Что-то я не припомню, чтобы в последнее время мне хоть час-другой удавалось прожить спокойно. Постоянно или убить пытаются, или я за кем-нибудь гоняюсь, или внутренний голос достает занудным перечислением тех кар, которые мне грозят за порогом мира живых.
Мне почудился чуть слышный недовольный вздох, но никаких возражений не последовало. Да, стоит признать: знакомство с Рикки помимо многочисленных отрицательных последствий имеет одно, и положительное, — рядом с ним я хоть ненадолго, но перестаю чувствовать себя марионеткой в руках всемогущего создания.
Служанка, передав слова храмовника, брезгливо подобрала подол простенького голубого платья и выскочила из комнаты со скоростью стрелы, выпущенной из эльфийского дальнобойного лука. Я, не теряя времени даром, стремительно подскочил к стулу и натянул на себя принесенную одежду, путаясь в рукавах. Затем задумчиво провел пальцами по прохладной ткани, которая моментально успокоила разгоряченную чесоткой кожу. Моего обоняния коснулся чуть уловимый аромат какой-то магии. Загадочный аромат, слишком цельный и непонятный. Мне никак не удавалось понять, что за заклинание он означал. Пожалуй, похожим образом пахло от самого Рикки — на самом пороге моей чувствительности. Отсюда легко сделать вывод, что он любезно одолжил мне свою одежду. Комплекция у нас практически одинаковая, так что это самый очевидный и логичный вывод. Но… Запах все же чуть сильнее, чем должен быть, особенно после стирки и глажки. Неужели Рикки установил на меня следящие чары?
Перед выходом из комнаты я кинул на себя последний взгляд в зеркало. Оно послушно отразило всклокоченные светлые волосы, темные круги под глазами и двухдневную щетину. Н-да, моим видком только детишек пугать. Тоже мне, библиотекарь. Выгляжу, словно разбойник с большой дороги. Что, впрочем, недалеко от истины.
Рикки ждал меня в небольшой столовой. И вновь я поразился скудной обстановке: широкий деревянный стол без всякой скатерти, несколько грубо сколоченных стульев. Прямо словно в кабак угодил. Честное слово, впервые встречаю храмовника, настолько равнодушного к роскоши. Или отец настоятель храма бога-сына не платит своим дознавателям так же щедро, как это принято в святой обители Флоксы?
— Еще раз повторяю — я не совсем дознаватель. Точнее, дознаватель не только храма бога-сына, — без приветствия поправил меня Рикки, который как раз нарезал толстыми ломтями свежий, еще горячий ржаной хлеб и аппетитную ветчину. На мгновение отвлекся от своего занятия и слабо улыбнулся: — Как провел ночь?
— Отлично, — проговорил я. — Впервые за долгое время выспался. Но это непозволительная в моем положении глупость: потерять впустую столько часов. У меня ведь была еще куча дел запланирована.