— Я хочу вымыться! — громогласно заявил я, отстраняясь от Флоксы и прерывая настоящую пытку. — И мне нужна новая одежда!
При последней фразе я красноречиво посмотрел Рикки прямо в глаза.
— Не возражаю, — быстро отозвался он. — Тем более воняет от тебя, приятель, так, что у самого нос заложило.
— Но вы еще не осмотрели спальню Роммия, — вновь встряла в разговор Флокса. — И не нашли тарапуньку. Вдруг она скрывается там и поджидает очередного беспечного читателя?
Я скорчил такую мученическую гримасу, пользуясь тем, что Флокса стояла сзади и не могла увидеть моего лица, что Рикки едва не рассмеялся в полный голос. Он опустил голову, безуспешно пряча улыбку в уголки рта, прошел к двери, ведущую в спальню Роммия, и настежь ее распахнул.
С моего места было прекрасно видно, что второй комнаты деятельность харлака никак не коснулась. Там все так же были настежь распахнуты ставни, а обстановка поражала чистотой.
— Выходите! — скомандовал Рикки, повелительно махнув нам в сторону прихожей. — Не беспокойтесь, я сделаю так, что ни одна нечисть, если она здесь осталась, не уйдет живой.
Флокса вскинулась что-то возразить, но поймала быстрый косой взгляд храмовника и покорно прикусила язык. Потянула меня в сторону двери, брезгливо взяв за испачканный слизью рукав двумя пальцами, однако я вырвался и решительно шагнул к Рикки.
— Постой, — произнес я, выразительно приподняв бровь. — Мы вроде бы собирались осмотреть комнаты. Вдруг Роммий оставил какие-нибудь записи?
— Шени, — с плохо скрытым превосходством протянул Рикки, — какие записи? Этот дом дважды самым тщательным образом обыскивали. Неужели ты думаешь, что мы могли что-либо пропустить?
— Зачем тогда мы вообще сюда пришли? — упорствовал я. — Почему ты не сказал мне об этом раньше? Прежде ты согласился, что такая возможность существует.
Бесстрастное лицо Рикки только на один миг дрогнуло, выдавая его истинные мысли. Он тут же отвернулся, но было слишком поздно.
— Ты знал… — потрясенно протянул я, не смея поверить. — Ты знал, что тут нас ждал харлак. Верно?
— Я догадывался, — лаконично поправил меня Рикки. — Понимаешь ли, у меня есть способность чувствовать на расстоянии порождения бога-отступника. И меня со вчерашнего вечера тянуло вновь наведаться в этот дом. Однако оставить тебя в том беспомощном состоянии, в котором я обнаружил тебя вчера, было совершенно невозможно. Поэтому пришлось подождать до утра. И слегка подтолкнуть тебя к этой мысли. Впрочем, последнее как раз было излишним. Ты и так намеревался обыскать дом.
— Какая же ты скотина!
Я презрительно сплюнул на пол, не обращая внимания на испуганное восклицание Флоксы. До чего же неприятно осознавать себя марионеткой в чьих-то руках! И за прошедшие с момента убийства Тирна дни я слишком часто испытывал это чувство.
Я предполагал, что Рикки взорвется от негодования, заставит меня взять ругательство обратно, но он лишь смущенно развел руками, словно говоря — мол, извини, ничего личного.
Флокса опять настойчиво потянула меня в сторону двери. На этот раз я повиновался ей. Молча вышел на улицу, запрокинул лицо к безмятежному полуденному небу и зажмурился. Солнечные лучи щекотали мне кожу, отогревая после ледяного дыхания жуткой комнаты. Но они не были способны растопить тот холодок дурного предчувствия, который поселился в сердце. Эх, Шени, Шени. Похоже, из этой передряги тебе не выбраться.
В доме что-то загремело, отвлекая меня от невеселых раздумий. Я открыл глаза и сразу же отшатнулся, потому что из распахнутых настежь окон полыхнуло голубоватым пламенем. Оно жадно лизнуло траву в палисаднике и угасло, повинуясь чьей-то воле. А через секунду к нам вышел Рикки, довольно потирающий руки.
— Вот и все, — ответил он на невысказанный вопрос, застывший в воздухе. — Больше никаких забот с уборкой. Я очистил дом от всяческого напоминания о нечисти.
«Способный мальчик, — с нескрываемой злобой прошептал внутренний голос — Жаль, что в итоге он достался не мне».
* * *Я сидел в своей скромной комнатушке и растирался жестким полотенцем после весьма прохладного купания, устроенного мне Цурией. Несчастная хозяйка постоялого двора пришла в настоящий ужас, когда увидела, в каком виде я явился домой. Рубашка в клочья, остатки одежды перепачканы в какой-то дряни, промолчу уж про запах. Понятное дело, в дом меня не пустили, заставив вылить на себя не меньше бочки колодезной воды, приспособив для купания задний двор. Да и потом Цурия долго принюхивалась к моим волосам, прежде чем позволить пересечь порог.
Флокса приготовила мне свежую одежду и упорхнула на кухню выпрашивать что-нибудь горячее и съестное для меня. В комнате со мной остался только Рикки, который с нескрываемым интересом оглядывался по сторонам.
— Почему ты не снял дом? — наконец спросил он, присаживаясь на стул. — Полагаю, ты зарабатываешь достаточно денег, чтобы позволить себе это.
— И как бы я это объяснил Флоксе? — проворчал я, кинув полотенце в корзину с грязным бельем.
— Постой. — Рикки прищелкнул пальцами, не дожидаясь, когда я облачусь в рубашку. По льняной ткани пробежали оранжевые искры, которые тотчас же бесследно впитались в нее. — Теперь хоть чесаться не будешь и пугать народ. Иначе, полагаю, Цурия точно прикажет тебе убираться восвояси.
— Спасибо. — Я поспешно накинул на себя рубашку и блаженно замер, чувствуя, как спина перестает зудеть. Затем с любопытством посмотрел на Рикки. — Почему ты мне помогаешь? Ты ведь теперь знаешь, что я должен убить тебя.
— А я вообще странный тип. — Храмовник негромко рассмеялся. — Ты же слышал. Демон недовоплощенный. Сам наполовину нечисть и сражаюсь с порождениями бога-отступника. Только не спрашивай, как меня угораздило. Все равно не отвечу.
В голосе Рикки за показным весельем неожиданно прозвучали горечь и боль. Я приподнял бровь, ожидая продолжения, но его не последовало.
— Почему бог-отступник так жаждет твоей смерти? — спустя минуту осмелился я нарушить затянувшуюся паузу. — Ты ему насолил как-то в прошлом?
— О да. — Рикки кивнул. — Очень сильно насолил. Не позволил воплотиться в этом мире. И отказался служить ему. Только не думал, что он втянет в наши разборки совершенно постороннего человека. Как-то мелочно это для божества.
«Мелочно? — гневно фыркнул внутренний голос — А как еще мне до него добраться? Боги не вмешиваются в дела смертных напрямик. Только посредством таких же смертных. Вот и пришлось искать приемлемые способы для сведения счетов».
Я сгорбился за столом, спрятав в ладонях лицо. Демоны, мне ведь нравится Рикки. И я обязан его убить? Безумие. Мне совершенно не хочется с ним сражаться.
— Забавно. — Рикки провел пальцами по столешнице, смахивая на пол хлебные крошки. — Мне тоже не хочется убивать тебя. И я рад, что хоть в этом мы не противоречим друг другу.
Я встал с кровати и подошел к зеркалу. Провел расческой по волосам, разглаживая мокрые патлы. Недовольно почесал щетину. Н-да, такими темпами я скоро бородой обзаведусь. Вряд ли Флокса одобрит это. Ей никогда не нравились мужчины с растительностью на лице.
— Так как ты умудрился связаться с богом-отступником? — В отражении зеркала я видел, как Рикки откинулся на спинку стула, наблюдая за мной.
— У меня не было другого выбора. — Я пожал плечами. — На кону стояла жизнь Флоксы. И жизнь Лантия.
— Лантий — это Магистр гильдии наемных убийц? — уточнил Рикки и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Флокса часто думает о нем.
После его слов я с такой злостью сжал расческу, что чуть не сломал ее.
— О-о-о, не беспокойся. — Храмовник рассмеялся, заметив это. — О тебе она думает намного чаще. И… Не знаю, вправе ли я тебе говорить, но ей очень нравится, что ты ее ревнуешь.
— Я ее не ревную, — мрачно пробурчал я. Рикки с насмешкой вскинул брови, и я поправился: — Ну, может быть, совсем капельку. Но хватит об этом. Мои личные проблемы тебя не касаются. Когда ко мне в голову заявился бог-отступник со своим щедрым предложением, мое положение было весьма удручающим. Впрочем, как обычно. И я не знал, кого должен буду убить. Он сказал — обычного мальчишку, которого я не знаю. Это ничем не отличалось от любого другого заказа.
— Но сейчас ты не хочешь его исполнять, — дополнил за меня Рикки. Встал и неспешно прошелся по комнате, скрестив за спиной руки. Остановился около окна и задумчиво тронул занавески. — Скажи, Шени, а ты никогда не думал о смене профессии?
— О смене профессии? — переспросил я. — Какую именно ты имеешь в виду? Библиотеку или…
— Все сразу. — Рикки повернулся ко мне и прислонился спиной к подоконнику. — Поменять весь свой образ жизни. Бросить и библиотеку, и гильдию. Начать все с чистого листа.
— И чем я буду заниматься? — Я с недоверием усмехнулся. — Разводить цветы? Попрошайничать на площади около городской ратуши? Или, быть может, отправлюсь искать себе богатую вдовушку, чтобы очаровать ее и провести остаток жизни в праздности, заплывая жиром, а в удобные моменты щупать пышногрудых служанок, зажимая их в укромных уголках подальше от сварливой супруги? Хм…
— И чем я буду заниматься? — Я с недоверием усмехнулся. — Разводить цветы? Попрошайничать на площади около городской ратуши? Или, быть может, отправлюсь искать себе богатую вдовушку, чтобы очаровать ее и провести остаток жизни в праздности, заплывая жиром, а в удобные моменты щупать пышногрудых служанок, зажимая их в укромных уголках подальше от сварливой супруги? Хм…
На этом пункте рассуждений я запнулся. Неуемное воображение мигом нарисовало соблазнительную картину подобного времяпрепровождения. И потом, кто сказал, что вдовушка обязательно будет старой и некрасивой? Вдруг мне повезет, и я женюсь на молоденькой хрупкой девушке, очень застенчивой и тихой, которая никогда не осмелится и слова сказать против мнения драгоценного мужа. Не то что одна моя знакомая, пускающая кулаки в ход по любому удобному поводу и без оного.
— Мечтать не вредно. — Насмешливое замечание Рикки вырвало меня из плена сладких грез. Храмовник покачал головой при виде моей недовольной физиономии и настойчиво продолжил: — И все же, Шени, неужели тебе нравится быть наемным убийцей? Выслеживать добычу на ночных улицах города? Жить в страхе, что рано или поздно твой маскарад откроют? Бояться даже любимой девушки и планировать ее убийство в случае, если она догадается, кем ты являешься на самом деле?
— А какая у меня есть альтернатива? — взорвался я. — Отказаться от всего этого, превратиться в добропорядочного горожанина и уже через пару месяцев отупеть до безобразия? Да, я осознаю, что часто поступаю дурно. Но… Только постоянная опасность и танец на грани позволяет ощутить всю прелесть этого мира. Впрочем, кому я это объясняю. Вы, храмовники…
Тут я запнулся, прикусив язык. Нет, пожалуй, не стоит продолжать. Вряд ли Рикки обрадуется, узнав, как на самом деле я отношусь к их святой братии.
— Ну и почему ты остановился? — спокойно поинтересовался тот. — Что ты хотел сказать? Только не увиливай, прошу!
Я пожал плечами. В принципе чего мне бояться? Рикки и так знает обо мне достаточно, чтобы при желании приговорить к самой страшной смерти и саморучно привести приговор в исполнение. Несколько фраз ничего не изменят.
— Вы, храмовники, слишком много на себя взяли, — проговорил я, глядя ему прямо в глаза. — По какой-то причине решили, что только вы имеете право играть роль хищников в этом мире. Все несогласные с вами моментально попадают на костер как еретики, если не хуже. А ваши эксперименты? Кто дал вам право издеваться над природой и мучить людей, зачастую невинных и попавших в ваши лапы по ложному навету слишком завистливых соседей? Да, я убийца. Но я никогда не брался за выполнение заказа, если он противоречил моим убеждениям. И я никогда не тягался с богами, перекраивая живых и мыслящих существ на свой лад, пытаясь вывести новое создание. Что вы за люди такие? И люди ли вообще? Как там в твоем храме любят говорить? «Чтобы бороться с нечистью, надо самому уподобиться ей». Много ли в тебе осталось человеческого? Или прав был бог-отступник, назвав тебя полудемоном?
— Довольно!
Мне хватило смелости выдержать полыхнувший от ярости взгляд храмовника. Рикки с такой злостью саданул кулаком по подоконнику, что стекла жалобно зазвенели. Прозрачные голубые глаза храмовника потемнели от гнева. На миг показалось, что он не выдержит и прямо сейчас бросит мне вызов по всем правилам. Что же, может быть, оно и к лучшему. Рано или поздно нам все равно придется скрестить мечи.
Рикки отвернулся, пряча от меня свое искаженное бешенством лицо. Некоторое время смотрел во двор, наверняка ничего перед собой не видя. В комнате повисла такая плотная осязаемая тишина, что от нее зазвенело в ушах.
— Я действительно полудемон, — наконец хрипло начал Рикки. Откашлялся и продолжил более уверенно: — Мой отец… Он тоже был храмовником бога-сына. И он участвовал в одном из тех экспериментов, о которых ты говорил с таким возмущением. Правда, не поставив в известность мою мать, и в итоге она погибла при моем рождении.
Пальцы Рикки, которыми он опирался на подоконник, ощутимо задрожали при этом признании, и он поспешил сжать кулаки, убирая это свидетельство своих эмоций.
— Из меня хотели вырастить идеального убийцу, — негромко продолжил юноша. — Демона, не ведающего страха и жалости. Непобедимого воина, борющегося против врагов храма. И я убивал, Шени. Убивал с самого раннего детства, щедро кормя мрак в своей душе страхом и болью жертв. К чему скрывать, я и сейчас люблю убивать, хотя каждая смерть уничтожает во мне частичку человеческой души и приближает к неминуемому поражению.
— Но ты же не стал демоном? — спросил я. — Ты ведь совладал с тем злом, которое было в тебе?
— Я научился держать его под контролем. — Рикки хмыкнул. — Но оно никуда не делось. Так и осталось в моей душе, дожидаясь удобного случая. И знаешь… Возможно, мне в самом деле надо позволить тебе убить меня. Потому как если это зло когда-нибудь вырвется на свободу — мир захлебнется в крови невинных.
Я промолчал. Что можно было сказать в ответ на столь откровенное признание? Посочувствовать? Любые слова выглядели бы сейчас издевкой или фальшью.
— Все в порядке. — Рикки криво улыбнулся. — Я не жду жалости. Лишь хочу, чтобы ты знал: мне гоже не по душе эксперименты храмов. Очень не по душе И я многое бы отдал за их прекращение.
— Но ты же сам храмовник, — упрямо возразил я. — Почему ты стал им, после того что они с тобой сделали?
— А у меня был выбор? — Рикки невольно скривился. — Меня бы уничтожили, если бы я отказался служить. И потом, я, как уже говорил, не совсем храмовник. Если честно, я являюсь верховным дознавателем Тририона и подчиняюсь только Королевскому Совету. Это в теории, на практике отчет с меня может потребовать лишь ее величество королева Рошейла. Ну и король однако сам знаешь, что он сейчас фактически не правит страной, предпочитая проводить время за выпивкой в теплой компании.
Я изумленно присвистнул. Нет, я предполагал, что мой новый приятель не простой храмовник, однако даже не подозревал, что его полномочия настолько велики.
— Впрочем, мы отвлеклись от сути разговора. — Рикки вновь присел на подлокотник, видимо полностью взяв себя в руки. — Я затеял этот разговор не для того, чтобы рассказать тебе о своем несчастливом детстве. Видишь ли, Шени, я не люблю загадывать на будущее, но привык все планировать. В случае если это дело завершится благополучно для нас обоих, тебе придется радикальным образом поменять свою профессию.
— То есть? — Я недоуменно вскинул бровь. — Намекаешь, что сошлешь меня на рудники?
— Нет. — Рикки негромко рассмеялся — В тебе слишком много достоинств и необычных способностей, чтобы так поступить. Ты маг, Шени, и неплохой маг, несмотря на то что тебя практически никто не учил. Кроме этого ты нюхач. Только эти два обстоятельства заставляют ценить тебя на вес звездного металла. Но это еще не все. Теперь ты дарман и рано или поздно станешь драконом. Если, конечно, не погибнешь прежде. Ты хоть представляешь, что это означает?
К сожалению, я очень хорошо представлял, что это означает. Если все мои достоинства станут известны общественности — на меня откроют самую настоящую охоту. Неважно, для чего: чтобы убить или чтобы запрятать за высокие стены святых обителей с целью изучения и экспериментов. Пожалуй, второе даже намного страшнее и хуже. Однажды мне уже довелось провести в храме бога-сына целую неделю, когда отец заподозрил во мне способности мага и сдал на изучение. Благо что мать с самого раннего детства научила меня превосходно притворяться и лгать. Пытки к десятилетнему ребенку милостиво решили не применять, ограничившись лишь демонстрацией некоторых особо зрелищных видов пыток на других заключенных, поэтому я отделался достаточно легко. Но несколько лет после этого просыпался в холодном поту от кошмаров, в которых вновь и вновь слышал ужасающие крики товарищей по несчастью. И на всю оставшуюся жизнь возненавидел отца, отдавшего родного ребенка в руки садистов и палачей. Впрочем, не стоит об этом. Ему я отомстил сполна.
Все сказанное храмовником означало одно: если я не убью Рикки, то мне предстоит бегство не только из города, но и из страны. Отступники, как же к гномам не хочется, а к оркам тем более! Про эльфов, этих высокомерных гадов, считающих людей лишь чуть выше животных по уровню развития, вообще вспоминать тошно. Да и Флоксу жалко тут оставлять. Она точно пропадет без моего присмотра.
— Ты думаешь, я позволю тебе бежать? — Рикки расхохотался, позабавленный моими мыслями. — И не мечтай даже, Шени. Если я до сих пор не выдал тебя, значит, у меня есть на тебя свои планы.
— Какие же? — мрачно поинтересовался я.
— Потом узнаешь. — Рикки легкомысленно встряхнул головой. — Верно говорят, что о своих планах раньше времени рассказывать — лишь богов смешить. Особенно с учетом того, кто подслушивает наши разговоры.