— Давай сбегаем вдвоём, посмотрим, а, сотник? — деловито предложил Эрмах.
— Людей с собой возьмите.
— Инш, Тахи — за сотником, — распорядился Миргул.
Они вернулись через несколько минут.
— Там вообще пряжка, — объяснил Аканш.
— А что такое пряжка?
— Командира запрещено посвящать в вопросы магии.
— Вот, блин…
— Значит, придётся идти тут.
— Не тебе решать, маг!
— Что скажет командир?
— Командира запрещено посвящать в вопросы магии, — проворчал я. — Так что меня можете даже не трогать. Аканш?
— Идём здесь, — решился мой зам. — А что делать… Миргул, выставляй авангардную десятку! Маг — внимательно!
Чародей смерил сотника таким злобным взглядом, что я удивился, как это Аканш не проглотил собственный язык. Но моего зама трудно было смутить взглядами — он и сам умел смотреть. Попытка мага безмолвно адресовать начальству что-то вроде: «Жену свою учи щи варить» пропала зря.
Стронулись с места не сразу, и чуть ли не на каждом шагу следовала пауза, предназначенная для принятия мер предосторожности, суть которых так и осталась для меня таинственной. Само собой, я ведь даже приблизительно не представлял себе, какие именно магические и околомагические явления послужили причиной появления всех этих мер. Спрашивать было бесполезно. Следуя приказу свыше, мой зам и все остальные офицеры старательно оберегали меня от такого рода знаний. Ну и пожалуйста, не больно-то хотелось! Я был в отряде единственным, кто имел возможность покрутить головой, отвлекаясь на красоты переходов и зал.
Правда, особых красот не наблюдалось. Пыльные серые стены, скучные низкие своды с крупными наплывами, хоть полы ровные — и то спасибо. Пустота вокруг успокаивала, а вот тишины больше не было — помимо шарканья и топота, шороха, звяканья и шёпота, периодически возникающего на периферии сознания, в воздухе присутствовал намёк на какой-то отдалённый странный звук. Иногда он вызывал в сознании ассоциации с каким-нибудь фабричным производством, иной раз — с лифтом в многоквартирном доме (господи, как же давно я не слышал ни того, ни другого!), иногда рассыпался подобием райской мелодии, выводимой в струнах арфы тонкой гибкой девичьей рукой. Почему мне так показалось? Кто б ответил…
— А этот звук слышу только я или ещё кто-нибудь? — Я оглянулся на Аканша. — Ну да, понял-понял, со мной нельзя говорить на магические темы. Хотя подтвердить или опровергнуть было бы нетрудно, как думаешь?
— Нетрудно, командир, и я готов ответить, конечно. Лишь хотел уточнить, какой именно из звуков интересует командира?
— То есть как минимум не кажется. Уже хорошо. И что же это за звуки?
— Их издают защитные и атакующие магические системы замка. Бой идёт полным ходом.
— О как! А мы случаем не отстаём от графика?
— Прошу прощения, не понял вопроса.
— Мы успеваем вовремя?
— Должны. Пока, как понимаю, идёт пристрелка. Основная атака начнётся позже, когда, по расчётам, командир уже должен будет выполнять своё задание. Ни раньше — ни позже.
— Ну да… Кхм… Опять игра вслепую с надеждой непонятно на что.
Аканш развёл руками.
— Каждый должен делать, что может, и уповать на синхронность с усилиями других людей.
— А вот эту преграду как предлагаешь проходить? — осведомился Эрмах, вытягивая руку.
— Хребет.
— Не-а, — простонародно возразил маг. — Рушник.
— Я в какой-то момент решил, что остатки иссякающего лингвозаклинания вздумали играть со мной не по-хорошему. Но тут же усомнился. Заклятье, облегчавшее мне изучение чужого языка, давно должно было пропасть без следа. Оно мне теперь ни к чему, соображалка и сама уже намастрячилась подбирать смысловые аналоги тем или иным имперским выражениям. Рушник так рушник…
— Где же рушник-то? — запротестовал Аканш. — Не девается ж никуда.
— А ты подожди, сейчас денется. Что делать-то будем в этой ситуации? За момент взмаха сотня не проскочит, как ни торопи.
— Сколько успеет проскочить?
— Самое большее — человек двадцать-двадцать пять.
— Хорошо, значит, первым проходит командир, проводник и две лучшие десятки. Маг, остаёшься следить за развитием событий, предпринимаешь все возможные меры предосторожности. Остальной отряд группами проходит по твоему сигналу.
— Если дадим маху — и людей положим, и отсигналим, что мы тут.
— Поэтому командиру следует сразу взять хорошую скорость, не дожидаться остальных. А мы уж как-нибудь.
— Аканш, только давай договоримся так: ты — выживешь.
— Слушаю, командир, — мой зам усмехнулся криво, совсем как Эрмах. — Одно удовольствие выполнять такие приказы.
Этот юмор оказался интернационально понятен и мне, и имперцам, а потому воспринят правильно.
— Внимание! — прошипел чародей, поднимая руку с крупной стеклянной пуговицей в пальцах. — Вперёд!
Я не собирался переспрашивать. Сказано — вперёд, значит, можно. К тому же мне-то везде можно — припомнилось с запозданием. Рисковали остальные: Эрмах и бойцы. Жаль, что Аканша не будет рядом в финале путешествия, мне пригодились бы его тонкие и точные суждения.
Тут-то в голове и забрезжила мысль, что если всё пройдёт благополучно, и в дальнейшем мне доверят формирование более крупного отряда, надо будет перетащить Аканша с собой. Насчёт Миргула и Химера ещё надо подумать, но вот Аканш — это да. Руководитель ничего не стоит в одиночку, без «второго эшелона» своих непосредственных подчинённых, на которых, по сути, ложится вся работа. Оно везде так, но в Империи хоть с этим проще.
Я был почти уверен, что на посту двухсотника, командира предоставленного мне особого отряда, задержусь ненадолго. Аштия наверняка просто испытывает меня. В дальнейшем, если хорошо покажу себя — можно поспорить! — она может перевести меня на какое-то другое место. Так что для меня исполненный в точности приказ — билет в лучшее будущее. Хочется верить.
Обернувшись, я убедился, что две десятки и проводник в целости и сохранности топают за мной следом. Значит, всё идёт по плану.
— У тебя есть магическое зрение, Эрмах?
— Само собой, командир.
— А знание специфики всех этих магических штук? Ну, всяких там пряжек и полотенец?
— Рушников? Конечно, командир.
— Это меня успокаивает. Смотри в оба за себя и за тех ребят. Я-то «чистый», мне магия нипочём.
Проводник взглянул на меня с любопытством.
— Так вот почему командира нельзя посвящать в вопросы магии и сопутствующих наук?
— Именно. А тебе разве можно в этой ситуации знать и говорить на эту тему?
— Прямо как на родине у командира — если сумею молчать. В себе-то я уверен.
Посмеялись.
— Как бы там ни было. Даже если «чистый» способен пройти сквозь магию, сигнализация всё равно может отреагировать. А нам надо вести себя тихо. Так что командиру придётся следовать моим советам.
— Я ж не отказываюсь…
— Здесь хорошо бы поднажать.
— Чужие могут встретиться?
— Демоны-то? Конечно.
— Тогда поднажмём.
Несколько минут мы шагали молча. Потом Эрмах схватил меня за рукав.
— Впереди перелив.
— Я сам едва-едва, на границе сознания улавливал что-то такое в воздухе, что-то смутное, скорее ощущаемое, чем видимое. Как и раньше, магию я способен был воспринять лишь столь же неосознанно, как её чувствуют животные.
Мы задержались у поворота, потом по жесту Эрмаха принялись пятиться назад.
— Приготовьтесь, — прошипел проводник. — Раз! Вперёд!
Он сам рванул с места резче, чем все мы, причём в прыжке клюнул головой, будто цапля, покатился кубарем — и вскочил на ноги совсем иным, чем упал. Серая с бурым неровная, словно оспой изъеденная кожа, странный разрез глаз, костяные надбровья, наросты в нижней части скул… О комплекции вообще лучше было помолчать — такой жуткой комбинации тощих, словно палки, ног и массивных, прямо-таки лопающихся от мышечной массы плеч я и представить себе не мог. Волосы исчезли, зато появились мелкие гибкие колючки, растущие участками. Дикое зрелище.
— С золотарём хлеб делить! — выдал он в ярости, малоприлично поёрзал всем телом и вернулся в человеческий облик. Видимо, это было какое-то очень сочное ругательство.
Бойцы, сопровождавшие нас, все как один смотрели на Эрмаха с подозрением.
— Я никому не скажу, — вырвалось у меня.
— Да говори сколько угодно!.. Прошу прощения у командира за фамильярность.
— Ладно-ладно, закрыли тему. Дальше-то у нас что?
— Поворот. Вот туда. Здесь должна быть гребёнка. Которой почему-то нет.
— Что за гребёнка?
— Переходный ответ одной защитной системы относительно другой. Но я этого не говорил.
— А я не слышал. Что будем делать?
— Проходить. Может, у гребёнки диапазон отклонения не ограничен стенами. Такое бывает.
— Проходить. Может, у гребёнки диапазон отклонения не ограничен стенами. Такое бывает.
— Не в замковых системах, — подал голос один из десятников. Впрочем, если он сейчас и возразил в чём-то существенном нашему проводнику, то возражением всё ограничилось. Десятник и его бойцы тут же направились за нами, стоило мне и Эрмаху сдвинуться с места.
— Так каково твоё предположение? — решился спросить я.
— В гребёнку не так просто влететь. Увидим, всё увидим заранее!.. Ага, вот и гребёночка. — Эрмах резко остановился, я налетел бы на него, если б не моя нынешняя подготовка. — Так? И в чём же дело? Почему она здесь, а не там?
— Ты мог немного перепутать место.
— Я — не мог.
— Может, систему развернули?
— Ребята, а это критично, почему гребешок оказался не там, а здесь?
— Конечно, командир, это важно. Если систему развернули, то нужный нам объект надо искать в другом месте.
— То есть ты в курсе задачи?
— Конечно, — проводник был спокоен, будто каменное изваяние. — Иначе как бы я знал, куда и как вести отряд?
Коридоры катакомб становились всё уже, чаще принимались выписывать замысловатые кренделя, порой пересекаясь сами с собой. Эрмах без труда находил путь в этом лабиринте, и я больше не пытался расспрашивать его ни о чём. В конце концов, он профессионал.
Время от времени попадались довольно крупные залы. Ходы, ведущие туда, изливали на перекрёстки целые потоки света, каждый раз нового оттенка и по-новому ощущаемые. Некоторые вызывали безотчётный страх, некоторые — равнодушие, некоторые чаровали, но не настолько, чтоб забыть о цели путешествия и стоять, смотреть, теряя волю. Два раза проводник резко менял направление, и лишь с запозданием мы понимали, что таким образом избегали столкновения с отрядом противника.
Успешно избегали!
— Да уж, сам я б ни за что не нашёл дороги, — выговорил я.
— Я был уверен, что смогу вернуться и вести командира дальше.
— Ты здесь раньше жил?
— Я жил именно здесь. В этих катакомбах я прятался от местного лорда. Два года.
— И тогда разведал тут все ходы и выходы?
— Иначе б не был жив теперь.
— Кхм… А что за счёт был к тебе у местного лорда?
— Он мой старший брат.
— Я поскрёб затылок. Усталость накладывалась на нервирующую необходимость двигаться ещё быстрее, поэтому думать получалось плохо. Чем можно прокомментировать услышанное? Не найдя, что б такое изречь, я лишь развёл руками. Тем более что ситуация была кристально ясной даже для человека, в том числе и чужака в Империи.
— Значит, теперь Аштия накрутит хвоста твоему родственнику?
— Нет. Ему уже, по твоему выражению, давно накрутили хвоста. До летального исхода. Он, — Эрмах снова позволил себе усмехнуться, — не сообразил освоить местные катакомбы… Ну, всё, — проводник рывком остановился и кивнул вперёд. — Дальше командир может пройти только в одиночестве. Но надо быть осторожнее — много демонов бродит на подступах к угольку… «Уголёк» — так в просторечии именуется вещь, которую нужно добыть и вывести из строя.
— Сами-то что будете делать?
— Постараемся до конца исполнить свой долг, — осклабился мой собеседник. Вот и ещё один тип усмешек на малоподвижном лице полудемона. Все они, как на подбор, внешне злобны, но не несут в себе ощутимого заряда негатива. Видимо, особенности мимики такие. — И приказ командира — выжить. Или он к нам не относится?
— Относится, — буркнул я. — Ко всем относится.
И двинулся вперёд по коридору, лишь чуток медленнее, чем раньше. Время поджимало, а в собственной неуязвимости для стационарных магических систем я убедился. Сперва не было ничего, потом краткое, очень резко нахлынувшее и тотчас отступившее ощущение пустоты, от души хлопнувшее меня по ушам отсутствием каких-либо звуков и вообще чего бы то ни было. Никак иначе в тот момент я не смог бы описать свои ощущения, а после мгновенно забыл их. Теперь коридор передо мной был не грязно-серым, а багряным с искрами оранжевого и чёрного. Вообще красиво!
Оглянувшись, я не увидел ни Эрмаха, ни бойцов, но откуда-то наверняка знал, что они там есть, просто за барьером. Сперва я двигался подчёркнуто вкрадчиво, но потом плюнул на лишнюю предосторожность. Если кто и атакует меня, то потому, что заметит, а не услышит.
Первого демона, вывернувшего из-за угла на приличной скорости, но, похоже, по своим делам, а не по мою душу, я располосовал на полном автомате. И сообразил, что произошло, лишь после того, как смертельный удар был нанесён. Не боевая особь, стоит ли удивляться, что она в ответ даже пискнуть не успела.
И хорошо, что враг был проатакован столь стремительно и без задержек, без прикидок и раздумий. Мало ли. Вдруг бы крикнуть успел…
Я решил не тратить время на попытки спрятать тело. Постарался сориентироваться в здешнем автономном подземелье, припомнив, что мне было на эту тему сообщено в письме с приказом. Значит, сначала надо будет вытащить ближайший вспомогательный узел, разбить его основу, потом двигаться к главному узлу, который — мне об этом как раз успел рассказать Эрмах — в просторечии именуется «угольком». И дальше заканчивать с оставшимися двумя вспомогательными.
Разумеется, мечом придётся помахать, но у меня огромное преимущество перед местной обслугой и охраной — среди них по определению не может быть «чистых», а значит, это им лавировать в лабиринте смертоносных магических завес. Я же свободен в своих действиях. Смертоносного тут для меня ничего нет.
На второго демона мне повезло напасть со спины, и когда я уронил его помягче, чтоб не сотрясти грохотом весь коридор, лишь пожал плечами. Ну, извини, друг, вас много — я один. Не до рыцарства. Кстати, а имеют ли местные представление о том, что такое «честный бой»? В смысле, «честный бой» по человеческим меркам? Можно со спокойной душой биться об заклад, что нет.
А вот и нужный мне поворот, нужный закуток. Окунувшись в плотную атмосферу насыщенного магией воздуха, я почувствовал, что мне становится трудно дышать. Правда, через минуту притерпелся, но эта минута запомнилась мне своей редкостной омерзительностью.
А вот и нужная конструкция! Выглядит как переплетение тонких стеклянных нитей, эдакий монумент безумному стеклодуву. Ага, нужный узел отлично виден — он светится, играет перламутровыми искрами, вздрагивает в своём гнезде. Я выдрал его рукой в перчатке, не особо боясь порезаться, а потом с грохотом опрокинул всю конструкцию на пол. Это оказалось нелегко, потому что её связывали с другими такими же монументами длинные, но прочные хрустальные полосы. Их пришлось просто обрубить.
После чего уже рухнувшей массе стекла, металлов и камней я несколько раз наподдал сапогом. Хруст звучал для меня как хорошая музыка. Всё-таки я варвар в душе. Кстати, вот и пригодились подковки на носках и каблуках сапог, снятых с возчика. Никогда не знаешь, где выиграешь от случайной потери.
Сочтя свою миссию в этом месте выполненной, я выскочил из закутка — и сразу столкнулся взглядом с офигевшим от неожиданности демоном-бойцом. Местный дозорный явно не мог понять, что вообще тут происходит.
— Лови! — крикнул я и кинул ему выломанный магический узел.
Тот рефлекторно поймал, чем подписал себе смертный приговор. Камень, оплетённый металлом и хрусталём, нёс в себе такой заряд магии, что демоническому существу достаточно было одного прикосновения. Он же не был «чистым». Демоны по определению «чистыми» не бывают, это мне Аштия в своё время сообщила с полной уверенностью. Потому-то и надеялась на вторичный успех своей задумки.
Без единого звука мой противник рухнул на пол, на этот раз произведя по дороге довольно много шума. Последствий этого громыхания я дожидаться не стал, поэтому услышал восклицания и окрик, когда уже успел покрыть прыжками добрую половину расстояния до нужной мне завесы. К ней я нёсся, как к единственной моей надежде на спасение. Оно отчасти и верно — никто, кроме меня, за барьер проникнуть не сможет, а значит, в области высокой магической напряжённости я буду пребывать в полной безопасности.
Здесь всё обстояло намного сложнее, намного плотнее было заставлено всевозможными конструкциями самой невообразимой формы. Хорошо хоть у меня есть какой-никакой опыт, и я могу определить, где тут главный энергораспределяющий агрегат… С ума сойти, это сколько ж чужого труда я сейчас вынужден буду похе… ну, короче, пустить псу под хвост! Уму непостижимо!
Вынув нож, прихваченный именно для этой цели, я поспешил разбить хрустальные нити, за которыми, словно за решёткой, сиял «уголёк». На этот раз металл не истаял, будто рафинад в кипятке, а потёк. Слава богу, рукоять деревянная, и она всего лишь задымилась. За «угольком» уже пришлось лезть пальцами. Ворочаешься там, будто в густом киселе. Страшно.