Таким образом, по Вашему указанию можно рассчитывать лишь на две с[трелковые] д[ивизии] из армии Костенко.
Авиации поставлена задача на уничтожение переправ противника. Однако пока это положительных результатов не дало.
Если Ставка считает наши предложения не совсем правильными и приказывает выполнить только что данные Вами указания, Военный совет фронта принимает это к исполнению».
Шапошников: «1. Ставка Верховного главнокомандования считает Ваше предложение пока преждевременным.
2. Что же касается средств для парирования вылазок противника на Вашем правом фланге, то я предложил Вам свой вариант решения. Может быть, Вы найдёте иной выход для укрепления Вашего правого фланга».
Кирпонос: «Кроме предложенного Вами, если наше предложение о КиУРе отпадает, другого выхода нет. У меня все».
Шапошников: «О КиУРе можно говорить только в связи с общим решением, а общее решение преждевременно. Пока все.
До свидания» [70] .
Сегодня мы знаем, что Ромны стали тем пунктом, от которого подчинённая Г. Гудериану 3-я танковая дивизия Вальтера Моделя прошла несколько километров и соединилась с 9-й танковой дивизией фон Хубицки из 1-й танковой группы. А 10 сентября мы вполне можем понять маршала Шапошникова — в Ромны вышел лишь сравнительно небольшой передовой отряд немецких танковых соединений. Выявленные авиацией силы, положа руку на сердце, вполне правдоподобны, боевая группа танковой дивизии вполне могла состоять из 30-40 танков. С точки зрения общей обстановки выход такой группки к Ромнам не давал немецкому командованию устойчивой перспективы окружения войск Юго-Западного фронта. Путь от Ромн на соединение с пехотой (а других сил на плацдармах на Днепре пока не отмечалось) был ещё очень длинным.
В ту же ночь на 11 сентября содержание этих переговоров стало известным главкому Юго-Западного направления. Утром 11 сентября маршал Будённый сделал следующее представление в Ставку ВГК.
«Из Полтавы 11.9.41 8.15 Верховному главнокомандующему товарищу Сталину.
Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж.
Начальник Генштаба КА маршал тов. Шапошников от имени Ставки Верховного главнокомандования в ответе на это предложение дал указание вывести из 26-й армии две стрелковые дивизии и использовать их для ликвидации прорвавшегося противника из района Бахмач, Конотоп. Одновременно тов. Шапошников указал, что Ставка Верховного командования считает отвод частей ЮЗФ на восток пока преждевременным. Со своей стороны полагаю, что к данному времени полностью обозначились замыслы противника по охвату и [166] окружению Юго-Западного фронта с направления Новгород-Северский и Кременчуг.
Для противодействия этому замыслу необходимо создать сильную группу войск [в копии телеграммы пропуск]… Юго-Западном фронте сделать не в состоянии.
Если Ставка Главного командования в свою очередь не имеет возможности сосредоточить в данный момент такой сильной группы, то отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим.
Мероприятие, которое должен провести Военный совет фронта в виде выдвижения двух дивизий из 26-й армии, может являться только средством обеспечения.
К тому же 26-я армия становится крайне обессиленной: на 150 км фронта остаются 3 с[трелковых] д[ивизии]. Промедление с отходом Юго-Западного фронта может повлечь потерю войск и огромного количества матчасти.
В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УР, эти силы и средства безусловно помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению противника.
Будённый, Хрущёв, Покровский» [71] .
Следовательно, Военный совет Юго-Западного направления, согласившись с решением командующего Юго-Западным фронтом, настаивал на отходе войск Юго-Западного фронта и, в крайнем случае, на отходе с Киевского плацдарма. Альтернативой этому решению С. М. Будённому виделось создание «сильной группы войск». Как мы увидим позднее, попытка создать такую группу была предпринята Верховным командованием.
В этот же день состоялись экстренные переговоры Сталина и Кирпоноса в присутствии Шапошникова, Тимошенко, Бурмистенко и Тупикова. Приводим выдержки из копии записи переговоров.
Сталин: «Ваше предложение об отводе войск на рубеж известной Вам реки мне кажется опасным. Если обратиться к недавнему прошлому, то Вы вспомните, что при отводе войск из района Бердичев и Новоград-Волынск у Вас был более серьёзный рубеж — р. Днепр и, несмотря на это, при отводе войск потеряли две армии, и отвод превратился в бегство, а противник на плечах бегущих войск переправился на другой день на восточный берег Днепра. Какая гарантия, что то же самое не повторится теперь, это первое.
А потом второе… в данной обстановке на восточном берегу предлагаемый Вами отвод войск будет означать окружение наших войск.
Ваши предложения о немедленном отводе войск без того, что Вы заранее подготовите отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом, повторяю, без этих условий Ваши предложения об отводе войск являются опасными и могут создать катастрофу.
Выход может быть следующий.
Немедля перегруппировать силы хотя бы за счёт КИУРа и других войск и повести отчаянные атаки на Конотопскую группу противника во взаимодействии с Ерёменко.
Немедленно организовать оборонительный рубеж на р. Псел, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и запад и отведя 5-6 дивизий на этот рубеж.
После всего этого начать эвакуацию Киева.
Перестать, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути сопротивления».
Кирпонос: «…У нас мысли об отводе войск не было до получения предложения об отводе войск на восток с указанием рубежей…»
Сталин: «Предложение об отводе войск с Юго-Западного фронта исходят от Вас и от Будённого… Передаю выдержки из шифровки Будённого от 11-го числа…
Как видите, Шапошников против отвода частей, а Главком за отвод, так же как Юго-Западный фронт стоял за немедленный отвод частей.
О мерах организации кулака против Конотопской группы противника и подготовке оборонительной линии на известном рубеже информируйте нас систематически… Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки…» [72]
Как мы видим, И. В. Сталин в тактичной форме высказывал опасения о том, что получение приказа на отвод приведёт к хаотичному бегству. В условиях такого панического бегства наступающий с севера противник может замкнуть кольцо окружения.
По итогам переговоров и переписки были приняты следующие решения:
а) от должности главкома Юго-Западного направления был отстранён маршал С. М. Будённый, а вместо него 12 сентября 1941 г. был назначен маршал С. К. Тимошенко;
б) из Резерва Ставки ВГК были направлены две танковые бригады и 100-я стрелковая дивизия с расчётом прибытия и выгрузки их к 15.9;
в) из Южного в Юго-Западный фронт был рокирован 2-й кавалерийский корпус П. А. Белова с расчётом сосредоточения к 15.9 в район Зеньков — Верхние Сорочинцы; в) из 26-й армии были выделены две стрелковые дивизии (289-я и 7-я) с подчинением их штабу Юго-Западного фронта с целью переброски этих соединений в район Пирятина — Прилуки.
Смена главкомов Юго-Западного направления произошла в самый критический момент обстановки Юго-Западного фронта и вряд ли может служить положительным примером для организации управления войсками в подобной обстановке. Но в данном случае Ставка ВГК предпочла сменить командующего, выступающего против упорной обороны Киевского плацдарма в условиях угрозы окружения.
Итак, Ставка ВГК не разрешила войскам Юго-Западного фронта отход, и в первую очередь отход 37-й и 26-й армий. Теоретически семь-восемь дивизий этих армий через 4-5 суток (к 15.9) смогли бы выйти на линию Прилуки, Пирятин, Лубны. Однако это означало отрыв этих армий от обеспечивающего разреженное построение войск рубежа Днепра. Находящиеся в соприкосновении с 37-й армией немецкие дивизии могли начать преследование и создать для армий A. A. Власова и Ф. Я. Костенко критическую обстановку без помощи танков.
На Кременчугский плацдарм прибывают танки.
В то время, как в переговорах командующих решалась судьба Юго-Западного фронта, немецкая сторона сделала «ход конём», который опрокинул все расчёты Ставки ВГК и командования Юго-Западного фронта. Ещё 9 сентября командир сапёров XI армейского корпуса получил приказ начать предварительные работы для постройки 16-тонного моста в районе Кременчуга. Для этой цели командование 17-й армии решает разобрать старый корпусной мост возле Воровсково. Командование XI армейского корпуса приказывает 10 сентября полковнику фон Альфену:
«617-й сапёрный полк демонтирует, начиная с 15.30, прежний военный мост и переносит его, усилив до 16 тонн, в Кременчуг» [73] .
Сапёрные батальоны 73-й и 74-й, 107-я группа Имперской рабочей службы и 18-й мостовой отряд начинают работы в установленное время и ударными темпами заканчивают их 11 сентября к 12.00. Немецкое командование получает 16-тонный мост длиной в 2000 метров в Кременчуге, пригодный для всех родов войск.
Пока сапёры XI корпуса под проливным дождём строили 16-тонный мост, к создаваемой переправе формированным маршем двигались танковые соединения. Вот как описывает марш история 16-й танковой дивизии:
«Со всех сторон вливались части дивизии в маршевую колонну, движущуюся с полным напряжением сил к Днепру. Офицер и нижний чин сменяли друг друга у рычагов управления. У Павлиша, к югу от Кременчуга, дивизия переправилась через реку по 700-метровому понтонному мосту. Это был Днепр, широкий и величественный. Русские самолёты пытались снова и снова бомбардировать переправу. На маленьком предмостном плацдарме сосредоточилась дивизия на рассвете 12 сентября, имея соседом справа 9-ю танковую дивизию. Её задачей было запереть главную трассу, ведшую из образующегося котла на восток. Это была трасса Лубны — Полтава — Харьков» [74] .
Как мы видим, немецкие танковые дивизии совершили форсированный марш своим ходом буквально в последний момент перед наступлением. XXXXVIII моторизованный корпус получает приказ на переправу 11 сентября. Циклопических размеров махина танков, автомашин, тягачей с орудиями на прицепе переправляется через длинный мост во тьме ночи и под проливным дождём. За короткое время на другой берег Днепра переправились 9-я, 13-я, 16-я танковые дивизии, 16-я и 25-я моторизованные дивизии. Одновременно XIV моторизованный корпус переходит Днепр у Дериевки силами 14-й танковой, 60-й моторизованной и 198-й пехотной дивизий. Буквально за один-два дня обстановка радикально изменилась. Ни сидящие над картами и у аппарата БОДО командующие армиями и фронтами, ни простые солдаты, вглядывавшиеся сквозь пелену дождя в позиции противника, не знали, что их уже разделили на живых и мёртвых. Они не слышали звуков, которые должны были леденить их сердце, — урчания двигателей и лязга гусениц машин с крестами на бортах и скрипа соединений наплавного моста. От стоящих на левом берегу Днепра основных сил 1-й танковой группы их отделяли десятки, а то и сотни километров! В очередной раз предположения, на которых строило свою стратегию советское командование, рассыпались как карточный домик. Самое страшное в оборонительной операции, это когда противник начинает вести себя совсем не так, как мы предполагаем. Именно такой случай бесповоротно переломил обстановку в пользу немецкого командования во второй декаде сентября 1941 г.
Боевые действия войск Юго-Западного фронта 11-12 сентября.
40-я армия (отряд Чеснова, 293-я стрелковая дивизия, 3-й воздушно-десантный корпус, 227-я стрелковая дивизия, остатки 2-го воздушно-десантного корпуса и 10-й танковой дивизии) оборонялась на два фронта: на севере по р. Сейм и на западе по линии Конотоп и южнее против частей прикрытия 1-й танковой группы немцев (части 10-й моторизованной дивизии). К исходу 12.9 40-я армия занимала фронт по р. Сейм от Весёлого через Путивль — Гвинтовое и далее к югу до Чернечи. 10-я танковая дивизия оставалась в Блотнице. Армия оказалась в большом отрыве от основных сил Юго-Западного фронта.
21-я армия (67-й, 28-й и 66-й стрелковые корпуса) в течение 11-13.9 пыталась обороной и контратаками задержаться на Десне. Но выдвижение частей XXIV моторизованного корпуса в лице 4-й танковой дивизии и моторизованной дивизии СС «Райх» и охват этими частями правого фланга армии не давали возможности остановиться для закрепления. Армия В. М. Кузнецова оказалась в этот момент меж двух огней. Если справа основной угрозой были танковые и моторизованные соединения Гудериана, то на левом фланге положению наших войск угрожала пехота 2-й армии. Вклиниваясь силами 134-й и 293-й пехотных дивизий в районе Нежина в стыке между 21-й и 5-й армиями, левое крыло армии Вейхса создавало угрозу окружения 21-й армии. Поэтому к исходу 12.9 войска армии отходили с боями на линию Григоровка — Хвастовцы — Нежин.
5-я армия, охваченная с флангов и тыла сильными отрядами противника, уже не представляла собой силы, способной к серьёзному сопротивлению. К исходу 13.9 штаб 5-й армии собрал небольшие силы и пытался [173] пристроить их к левому флангу 21-й армии, надеясь задержаться на линии Нежин — Носовка — Козелец, но это не удалось и пришлось отходить дальше на юг и юго-восток.
37-я армия в результате выхода противника в район Козелец и отхода 5-й армии оказалась в положении охвата справа, однако войска армии в упорных боях пока сдерживали наступление 62-й, 111-й, 56-й и 113-й пехотных дивизий 6-й армии Рейхенау на фронте Козелец, Остёр, Тарасовичи. A. A. Власов снял с позиций в Киевском УРе 147-ю стрелковую дивизию с задачей парировать угрозу в тылу и выдвинул эту дивизию на фронт Нов. Басань — Дымерка. Против войск 37-й армии, расположенных в Киевском УР, находились в готовности к наступлению 44-я, 296-я, 299-я, 75-я, 95-я и 99-я пехотные дивизии 6-й армии Вальтера Рейхенау.
26-я армия силами оставшихся частей 301-й, 159-й, 264-й, 196-й, 116-й и 97-й стрелковых дивизий занимала оборонительные позиции на Днепре, выделив в распоряжение командующего фронтом 7-ю и 289-ю стрелковые дивизии. Соединения эти подходили в район Прилук и Пирятина. Одновременно левый фланг и тыл 26-й армии в результате выдвижения крупных сил 17-й немецкой армии от Кременчуга на р. Суда оказался под непосредственной угрозой охвата и обхода.
Наиболее значительные изменения произошли в положении 38-й армии. До 11 сентября войска армии Н. В. Фекленко стремились контратаками сбросить главные силы 17-й армии Штюльпнагеля с плацдарма, но это им не удалось. С утра 12 сентября началось наступление немецких войск с Кременчугского плацдарма. Не дав своим подчинённым и дня отдыха после напряжённых маршей и переправы по шаткому понтонному мосту, Эвальд фон Клейст бросил их навстречу Гудериану. 16-я танковая дивизия уже в первый день наступления вышла на оперативный простор:
«После сильной артиллерийской подготовки пехота XI корпуса двинулась в атаку. В 9.00 танки двинулись вперёд тремя эшелонами: I батальон, II батальон и 2-я танковая рота, с I батальоном 79-го полка на броне; ей следовал II батальон 79-го полка на броне и 64-й полк из боевой группы Вагнера. Обогнав пехоту, 16-я дивизия опрокинула застигнутого врасплох противника и его артиллерию и взяла под контроль линию снабжения неприятеля.
[…]
Сопротивление неприятеля было слабым. В первой половине дня 12 сентября танковый полк и I батальон 79-го полка с I дивизионом 16-го артиллерийского полка достигли Семёновки и в сумерках Карпихи. Здесь боевая группа заняла круговую оборону. 60 км было позади. 64-й полк занял оборону у Ярошей» [75] .
Семёновка — это населённый пункт на полдороге от Кременчуга до Лубн.
Таким образом, к исходу 12 сентября не только были охвачены фланги Юго-Западного фронта, но образовалась реальная угроза обхода с тыла основных сил фронта. В вечерней оперсводке штаба Юго-Западного фронта данные о прорыве немцев были весьма расплывчатые:
«297-я стрелковая дивизия. В 14.00 противник прорвал фронт дивизии 15 танками в направлении Песчаное — Доновка — Погребы и к 16.00 достиг Бабичевка. Новых данных о положении на фронте дивизии не поступало» [76] .
Бабичевка находилась в 25 км северо-западнее Кременчуга. Поскольку немецкие танки и мотопехота вышли на оперативный простор, информация об их продвижении поступала уже не от войск, а от местных гарнизонов:
«По донесению коменданта станции Ромодан со стороны Кременчуг к ст. Весёлый Подол подходили танки противника» (там же).
Информацию от тыловых служб командование привычно делило на десять, и действительно достоверным сведениям о появлении передового отряда дивизии Хубе в Семёновке (севернее станции Весёлый Подол) не было придано значения.
Подходившую к району Прилуки 7-ю стрелковую дивизию и к району Пирятина 289-ю стрелковую дивизию командующий фронтом намеревался вначале использовать для контрудара в направлении на Ромны, но затем решил занять этими дивизиями район Прилуки и Пирятина для обороны и прикрытия тыла всего Юго-Западного фронта. Решение о пассивном использовании двух дивизий было очевидно слабым и лишало окружённые войска надежды прорвать фронт окружения. В первые дни созданный передовыми частями немецких танковых дивизий заслон был ещё достаточно рыхлый.
Одним из средств парирования кризиса советское командование выбрало перенос направления удара Брянского фронта. Ставка ВГК 12 сентября в директиве за № 00198, адресованной командующему Брянским фронтом, требовала от него: