— Да? — Обязательно найдется кто-то, видевший, как нас привели. И, повстречав нас на свободе, этот кто-то очень удивится. — Скажи мне, о гений, нашел ли ты нужные мне бумаги, прежде чем разносить эту халупу? Если они там, ты их у меня руками будешь откапывать.
Лицо Одноглазого вытянулось. Этого следовало ожидать. Такое уж мое невезение. А у Одноглазого — характер. Он всегда вначале делает, а потом — думает.
— Сперва разберемся с Граем, — сказал я. — Пошли.
Выломав дверь, мы обнаружили внутри выбежавшего на шум Кожуха.
Глава 33 Пропавший
— Эй, приятель, — сказал Одноглазый, тыкая пальцем в грудь Кожуху. Тот отступил, — Да-да, это твои старые друзья.
Следопыт за моей спиной пялился во двор. Штаб рухнул совершенно, под развалинами бился и трещал огонь. Из-за угла выхромал пес Жабодав.
— Ты только посмотри, — Я ткнул Гоблина в плечо. — Да он бежит. — Я повернулся к Кожуху: — Веди нас к своему приятелю, Граю.
Очень ему не хотелось подчиняться.
— Спорить не надо. Не в настроении мы. Шевелись, или мы пройдем по твоим костям.
Двор заполняли орущие солдаты. Нас никто не замечал. Приковылял пес Жабодав, обнюхал Следопытовы лодыжки, басисто рыкнул. Следопыт просиял.
Мы протолкались мимо Кожуха в дом.
— К Граю, — напомнил я ему.
Солдатик провел нас в комнату, где единственная масляная лампа освещала лицо лежащего на аккуратно застеленной кровати. Кожух подкрутил лампу.
— Ох, срань господня! — пробормотал я и плюхнулся на край кровати. — Это невозможно. Одноглазый? — Но Одноглазый впал в транс. Он так и стоял, раззявив рог. Как и Гоблин.
— По он же мертв! — пискнул наконец Гоблин. — Он умер шесть лет назад.
Грай оказался Вороном. Тем самым, что сыграл такую роль в прошлом Отряда. Тем Вороном, что направил Душечку нынешним путем.
Даже я был убежден, что Ворон мертв, а я изначально относился к нему с подозрением. Он уже выделывал подобные номера.
— Девять жизней, — заметил Одноглазый.
— Нам следовало заподозрить, как только мы услышали прозвание «Грай», — сказал я.
— Почему?
— Шуточка в его духе. Вороны что делают? Каркают, сиречь грают. Он нам под нос разгадку подсунул.
Увидев его, я раскрыл тайну, мучившую меня все эти годы. Теперь я знал, почему спасенные мной бумаги не складывались. Самые важные Ворон перед своей мнимой смертью изъял.
— В этот раз не знала даже Душечка, — пробормотал я.
Потрясение несколько схлынуло. Я припомнил, что, когда начали поступать письма, мне уже несколько раз приходило в голову, что Ворон жив.
Тут же начали появляться вопросы. Душечка не знала. Почему? На Ворона не похоже. И больше того — зачем оставлять ее на наше попечение, когда прежде он так долго старался охранить ее от нас?
Что-то тут нечисто. Не может быть, что Ворон просто сбежал, чтобы покопаться в тайнах Курганья. К сожалению, ни одного из своих свидетелей допросить я не мог.
— Давно он так? — осведомился Одноглазый у Кожуха.
Глаза у солдата были как блюдца. Он уже понял, кто мы. Может, мое самолюбие и не нуждается в усекновении.
— Несколько месяцев.
— Было письмо. Бумаги, — произнес я. — Где они?
— У полковника.
— И что с ними сделал полковник? Сообщил Взятым? Или самой Госпоже?
Солдату захотелось поупрямиться.
— Малыш, у тебя большие неприятности. Мы не хотим причинять тебе вреда. Ты был добр к нашему другу. Говори.
— Полковник никому не сообщал, это точно. Он не мог их прочесть. Ждал, пока Грай очнется.
— Долго б ему пришлось ждать, — проговорил Одноглазый, — Подвинься, Костоправ. Первым делом надо найти Ворона.
— Есть в здании кто-нибудь в такой час? — спросил я Кожуха.
— Разве что пекари за мукой приехали. Но мука хранится в подвалах с другой стороны. Сюда не заглянут.
— Хорошо. — Интересно, насколько можно доверять его словам? — Следопыт — вы с псом Жабодавом стойте на страже.
— Одна проблема, — встрял Одноглазый. — Чтобы начать, нам нужна карта Боманца.
— О черт.
Я вышел в коридор, выглянул за дверь. Штаб горел, неохотно полыхая под дождем. Большая часть стражников сражалась с огнем. Я вздрогнул. Бумаги наши находились там. Если Госпоже повезет, там они и сгорят. Я вернулся в комнату.
— У тебя есть более срочное задание, Одноглазый. Мои бумаги. Отправляйся за ними. А я доставлю карту. Следопыт — смотри за дверью. Мальчишку не выпускай, никого не впускай. Ясно?
Следопыт кивнул. Когда пес Жабодав находился рядом, уговаривать его не требовалось.
Я выскользнул наружу, в суматоху. Никто не обратил внимания. Быть может, стоит, пользуясь случаем, вынести Ворона? Из казарм я вышел беспрепятственно, кинулся по слякоти в «Синелох». Хозяин, кажется, был очень удивлен моим появлением. Я не стал задерживаться, чтобы сообщить ему, что думаю о его гостеприимстве, а сразу взобрался наверх, пошарил в скрывающем заклятии, пока не нащупал полое копье. И обратно. Один убийственный взгляд хозяину, и снова в дождь.
Когда я вернулся, пожар уже угас. Солдата начали разбирать завалы. Меня все еще никто не останавливал. Я проскользнул в дом, где лежал Ворон, передал Одноглазому копье.
— С бумагами сделал что-нибудь?
— Еще нет.
— Чтоб тебя…
— Они в коробке, в кабинете полковника. Какого еще беса тебе надо, Костоправ?
— Тьфу. Следопыт, выведи парня в коридор. Вы двое — мне нужно такое заклятие, чтобы он делал что прикажут, нравится ему это или нет.
— Что-что? — переспросил Одноглазый.
— Я хочу послать его за этими бумагами. Можете сделать так, чтобы он после этого еще и вернулся?
Кожух стоял в дверях и тупо слушал.
— Без проблем.
— Приступайте. Понял, сынок? Одноглазый наложит на тебя чары. Будешь расчищать там завалы, пока не наткнешься на коробку. Принеси ее сюда, и мы снимем чары.
Ему снова захотелось поупрямиться.
— У тебя, конечно, есть выбор. Ты еще можешь умереть крайне мучительной смертью.
— По-моему, он тебе не верит, Костоправ. Показать ему?
Выражение лица Кожуха подсказало мне, что он верит каждому слову. Чем больше он думал о том, кто мы, тем сильнее пугался.
Неужели мы заработали такую жуткую репутацию? Наверное, истории в пересказе обрастают подробностями.
— Мне кажется, он будет сотрудничать. Правильно, сынок?
Упрямство сдохло, и Кожух кивнул.
Хороший парень. Жаль, что он верен нашим противникам.
— Начинай, Одноглазый. Чем быстрее, тем лучше.
— Что будем делать, когда закончим с этим? — спросил Гоблин, пока Одноглазый трудился.
— Черт, не знаю. Будем играть на слух. О конях пока волноваться не станем, главное — фургон загрузите. Шаг за шагом.
— Готово, — объявил Одноглазый.
Я поманил юношу, отворил входную дверь.
— Иди и принеси эту штуку, малыш, — Я шлепнул его по ягодице. Кожух отбыл, бросив на меня смертоубийственный взор.
— Он тобой недоволен, Костоправ.
— К бесу его. Иди к Ворону и займись своим делом. Не трать время. После рассвета тут станет более оживленно.
Я следил за Кожухом. Следопыт караулил дверь в комнату. Никто нам не мешал. Кожух нашел наконец то, что от него требовалось, ускользнул от очередного задания.
— Молодец, малыш, — сказал я ему, принимая коробку. — А теперь марш к своему другу в комнату.
Мы появились за несколько секунд до того, как Одноглазый вышел из транса.
— Ну? — спросил я.
Колдун сориентировался не сразу.
— Будет сложнее, чем я ожидал. Но, думаю, вытащим. — Он показал на разложенную Гоблином на груди Ворона карту. — Он вот тут, застрял у самого внутреннего круга. — Колдун покачал головой. — Он никогда не говорил, что у него есть опыт?
— Нет. Но мне так иногда казалось. Вроде того случай в Розах, когда он выследил Загребущего в снежный буран.
— Он где-то чему-то научился. То, что он сделал, — не базарные трюки. Но сил не хватило. — На мгновение колдун задумался. — Странно там, Костоправ. Действительно жутко. Он ведь не один там. В деталях рассказывать не стану, пока сами там не побывали, но…
— Что? Стой! Что значит — пока сами не побывали?
— Я думал, ты сообразишь. Нам с Гоблином придется туда лезть. Чтобы его вытащить.
— Почему обоим?
— Чтобы один мог прикрыть второго, если тот попадет в передрягу.
Гоблин кивнул. Настроение у них было деловое — это значит, что перепугались они до смерти.
— И много времени это займет?
— Понятия не имею. Немало. Сначала надо отсюда выбраться. Уйти в лес.
Мне хотелось спорить, но я не стал. Вместо того я вышел и посмотрел во двор.
Из завалов начали вытаскивать тела. Я поглазел немного, потом у меня появилась мысль. Через пять минут мы с Кожухом вышли из дома с носилками. Одеяло скрывало нечто, похожее на изуродованное тело великана. С одной стороны высовывалась голова Гоблина, старательно изображавшего труп, с другой — ноги Одноглазого. Следопыт нес Ворона.
Бумаги лежали под одеялом вместе с колдунами.
Я и не ожидал, что мы сумеем проскользнуть. Но мрачная кутерьма вокруг развалин слишком занимала Стражу. Они как раз добрались до подвала.
Остановили нас только у ворот казармы, но Гоблин применил свое сонное заклятие. Сомневаюсь, что нас запомнили. Гражданские сновали взад и вперед, то помогая, то мешая спасателям.
Были и плохие новости. В подвале оставались живые.
— Гоблин, вы с Одноглазым заберите наши вещи. И парня возьмите. Мы со Следопытом подгоним фургон.
Все шло хорошо. Даже слишком, подумал я, будучи пессимистом от рождения. Мы погрузили Ворона в фургон и направились на юг.
— Ну вот мы и выбрались, — произнес Одноглазый, как только мы въехали в лес. — Так что с Вороном будем делать?
Понятия не имею.
— Ты и скажи. Далеко вы должны находиться от курганов?
— Очень близко. — Он понял — я думаю, как бы нам вначале выбраться из здешних краев. — Душечка?
Не стоило ему об этом напоминать.
Не скажу, что Ворон был центром ее мира. Она не говорит о нем иначе как вскользь. Но бывают ночи, когда она плачет во сне от каких-то воспоминаний. Если из-за гибели Ворона, то мы не можем привезти его домой в таком виде. Это разобьет ее сердце.
В любом случае он нам нужен немедленно. Он лучше нас разбирался в происходящем.
Я обратился за помощью к Следопыту — никаких предложений. Его вообще не устраивал наш план действий. Точно он опасался соперничества со стороны Ворона.
— У нас есть он. — Одноглазый указал на Кожуха, которого мы взяли с собой, чтобы не оставлять на смерть. — Его и используем.
Хорошая мысль.
За двадцать минут мы оттащили фургон с дороги на каменистую осыпь, чтобы он не утонул в грязи. Колдуны сплели вокруг скрывающее заклятие и закидали фургон ветками. Вещи мы рассовали по рюкзакам, Ворона уложили на носилки, которые тащили мы с Кожухом. Следопыт и пес Жабодав вели нас через лес.
Идти нам было не больше трех миль, но к концу пути у меня болело все, что может болеть. Слишком я стар. И вышел из формы. Да и погода высшей степени мерзопакостности. Я на всю жизнь напился дождя.
Следопыт провел нас к самой восточной окраине Курганья. Сто ярдов вниз по склону, и я оказался бы на его остатках. Сто ярдов в другую сторону, и я очутился бы в виду Великой Скорбной. От Курганья ее отделяла только узкая полоска земли.
Мы поставили палатки и накидали внутрь веток, чтобы не сидеть на сырой земле. В меньшей палатке корпели Гоблин с Одноглазым, мы все залезли во вторую. Поскольку дождь на меня не капал, я решил просмотреть спасенные документы. Первым, на что я наткнулся, был пакет в промасленной коже.
— Кожух, это письмо просил тебя доставить Ворон?
Парень мрачно кивнул. С нами он не разговаривал.
Бедняга. Он убежден, что совершает предательство. Надеюсь, что приступ героизма его минует.
Что ж, пока колдуны занимаются своим делом, я займусь своим. Начнем с самого простого.
Глава 34 История Боманца (из послания)
Боманц глянул на Госпожу под иным углом, заметил призрак страха на ее несравненном лике.
— Ардат, — произнес он и увидел, как страх сменяется покорностью.
«Ардат была моей сестрой».
— У тебя была сестра-близнец. Ты убила ее и приняла ее имя. Твое истинное имя — Ардат.
«Ты пожалеешь об этом. Я найду твое имя…»
— Зачем ты угрожаешь мне? Я не желаю тебе зла. «Зло уже в том, что ты удерживаешь меня. Дай мне свободу».
— Ну-ну, не будем ребячиться. Зачем заставлять меня? Мы только зря потратим время и силы. Я хочу только восстановить знания, похороненные с тобой. Если ты обучишь меня — это ничего не будет тебе стоить и не повредит. Это может подготовить мир к твоему возвращению.
«Мир уже готовится, Боманц!»
Он хихикнул.
— Это лишь маска, как и торговец древностями. Это не мое имя, Ардат. Будем сражаться?
«Мудрецы говорят, что неизбежность следует встречать с изяществом. Что ж, попробую быть изящной».
«И свиньи летают», — подумал Боманц.
Госпожа улыбнулась насмешливо. Послала что-то — Боманц не уловил что. Иные голоса наполнили его разум. На мгновение ему померещилось, что просыпается Властелин, но голоса звучали в физическом мире, у него дома.
— О черт!
Веселье колокольцев.
— Клит на месте, — Голос принадлежал Токару. Присутствие торговца на чердаке взбесило Боманца, и тот пустился бегом.
Раздался голос Шаблона:
— Помоги мне вытащить его из кресла, Слава.
— Ты его не разбудишь?
— Его дух в Курганье. Он ничего не узнает, если только мы не столкнемся там.
«Врешь, — подумал Боманц. — Врешь, ты, подлый, неблагодарный прыщ. Твой старик не так глуп. Он отзывается даже на то, на что закрывает глаза».
Дракон повернул голову ему вслед, окатив насмешкой. Ненависть павших рыцарей молотами била его, когда он пробегал мимо.
— Оттащи его в угол. Токар, амулет в горке мусора под очагом. Чума на голову этого Мен-фу! Он едва не завалил все. Придушить бы того придурка, что послал его сюда. Этот жадюга только о себе и думал.
— По крайней мере он забрал с собой Наблюдателя, — отозвалась Слава.
— Чистая случайность. Удача.
— Время, время, — напомнил Токар. — Люди Клита напали на бараки.
— Тогда выматывайся. Слава, ну не пялься ты на старика, сделай что-нибудь. Мне надо добраться дотуда прежде, чем Токар доберется до Курганья. Нужно сообщить Великим, что мы делаем.
Боманц подбежал к кургану Лунного Пса. Ощутил шевеление внутри. Промчался мимо.
Призрак танцевал рядом с ним, сутулый злобный призрак, проклинавший его на тысячу ладов. «Нет времени, Бесанд. Но ты был прав».
Боманц пробежал мимо старого рва, мимо своего раскопа. Чужаки усеивали равнину. Воскресители. Откуда они взялись? Прятались в Древнем лесу?
«Быстрее. Надо торопиться, — повторял он себе. — Этот дурак Шаб собирается пойти вслед за мной».
Он бежал как угорелый, и каждый шаг, казалось, длился вечность. Сверкала Комета, отбрасывая ясные тени.
— Перечитай указания, чтобы убедиться, — говорил Шаблон. — Время тут большой роли не играет. Только торопиться нельзя.
— Может, связать его? На всякий случай.
— Времени нет. Не беспокойся ты о нем. Он не очнется, пока не будет уже поздно.
— Он мне действует на нервы.
— Так накрой его ковриком и иди сюда. И говори потише. Маму разбудишь.
Боманц достиг городских огней… Тут ему пришло в голову, что в этом состоянии ему вовсе не обязательно быть коротконогим одышливым толстячком. Он изменил самовосприятие, и скорость увеличилась. Вскоре он наткнулся на Токара, трусящего к Курганью с Бесандовым амулетом. По его мнимой медлительности Боманц оценил собственную скорость. Он двигался очень быстро.
Штаб пылал. Вокруг бараков кипел бой. Нападавших вели грузчики Токара. Несколько стражников выскользнули из кольца. Бой распространялся на город.
Боманц достиг лавки.
— Начинаем, — сказал Славе Шаблон и, когда Боманц взлетел по лестнице, завел: — Дамни. Ум муджи дамни.
Боманц вломился в собственное тело. Принял управление всеми мышцами, рванулся с пола.
Взвизгнула Слава.
Боманц швырнул ее к стене. В падении она расколотила несколько бесценных древностей.
Боманц пискнул от боли — все хвори дряхлого тела достигли сознания. Черт! Опять язва грызет кишки!
Развернувшись, он схватил сына за глотку, прервав незавершенное заклинание.
Шаблон был сильнее и моложе. Он встал. Слава кинулась на Боманца. Колдун отпрыгнул назад.
— Всем стоять! — рявкнул он.
Шаблон потер глотку и что-то прохрипел.
— Не думал, что я на такое способен? Попробуй еще раз. Мне плевать, кто ты. Ты не выпустишь в мир эту тварь.
— Откуда ты узнал? — выдавил Шаблон.
— Ты странно себя вел. У тебя странные друзья. Я надеялся, что ошибаюсь, но я не полагаюсь на случай. Тебе следовало бы помнить.
Шаблон вытащил нож. Глаза его похолодели.
— Извини, пап. Есть вещи важнее, чем люди.
В висках у Боманца заныло.
— Сиди тихо. У меня нет на тебя времени. Я должен остановить Токара.
Слава тоже вытащила нож, сделала шаг вперед.
— Ты испытываешь мое терпение, сынок.
Девушка прыгнула. Боманц произнес слово силы. Слава врезалась в стол, соскользнула на пол с почти противоестественной гибкостью. В следующее мгновение она стала еще гибче. И мяукнула, как раненый котенок.
Шаблон упал на колени.
— Прости, Слава! Прости!
Боманц не обращал внимания даже на собственную душевную боль. Он собрал расплесканную по столу ртуть обратно в чашу, произнес слова, превращающие ртуть в зеркало далеких событий.
Токар прошел две трети пути до курганов.