Другом?
Можно сказать и так, если позабыть, что Ханс не был Датосу ровней, а сам лорд ни на мгновение не забывал, кто именно прислал ментора в Гридию.
– Я предложил Лашару поселиться в замке, но он выбрал постоялый двор, – хмуро припомнил Датос, пытаясь отыскать дополнительные примеры дерзкого поведения кобрийцев. – Нет ли тут неуважения?
– Совсем наоборот, – покачал головой Ханс. – Лашар, видимо, по наущению леди Кобрин, проявил завидную деликатность. Он показал, что не хочет быть назойливым.
– Но потребовал аудиенции!
– Нижайше попросил.
– Ты его защищаешь? – Датос удивленно приподнял брови.
Ментор вздохнул и широко развел в стороны руки:
– Я вижу, вы настроены против Лашара, мой лорд, и пытаюсь сделать так, чтобы ваш гнев и неудовольствие ночными событиями не повлияли на политическую ситуацию.
Удивление Датоса сменилось неподдельным изумлением.
– Гридия отстоит от Кобрии настолько далеко, что говорить о каких-то общих интересах бессмысленно.
– На первый взгляд, – поспешил уточнить Ханс.
– А на второй?
– Леди Кобрин, как нам с вами хорошо известно, смотрит далеко вперед, – заметил ментор. – Ее интересы распространяются на всю империю, и кто знает…
– Я ничего не пропустил?
Наследник, разумеется, вошел без доклада и бесцеремонно перебил Ханса на полуслове.
– Карлос!
– Молодой лорд. – Ментор опустил голову.
– Мы как раз говорили об этих кобрийцах, – сообщил сыну Датос.
– А что о них говорить? – Карлос плюхнулся в кресло и закинул ногу на ногу.
На маленьком резном столике, что притулился в углу кабинета, ждали своего часа пара бутылок красного, однако намекать на то, что следует промочить горло, юноша постеснялся, знал, что отец не одобрит столь раннее начало.
– Кобрийцы получили все, что хотели, и могут убираться. Не думаю, что мы должны им препятствовать.
– Слова настоящего лорда, – усмехнулся Датос.
– Они попросили аудиенцию, – напомнил Ханс.
– Ураган доложил мне. – Карлос покосился на ментора: – Для чего Лашару понадобилась еще одна встреча?
– Возможно, он хочет выразить лорду Датосу и вам, молодой господин, свое уважение и благодарность за помощь в поимке опасного преступника.
Ханс постарался, чтобы последние его слова прозвучали весьма внушительно, надеялся потешить самолюбие юноши, но добился прямо противоположного результата.
– Да уж, очень опасного, – презрительно скривился Карлос, чем вызвал у отца непонятное удивление.
– Преступник убил Егозу, – напомнил Датос. – А это весьма непросто.
– Преступнику повезло, – пожал плечами Карлос. – Фактически я подставил Шахману под выстрел, распорядившись осветить переулок.
– Выстрел еще нужно произвести, – заметил ментор. – Прицелиться…
– Не надо рассказывать мне о бое, Ханс, мы достаточно обсуждали эти подробности во время обучения, – отмахнулся юноша. – Сейчас же я могу сказать одно: человек, которого я убил, не был бойцом.
– Он убил стражника и ранил двоих.
– Это говорит о том, что наши стражники набрали лишний вес и растеряли навыки. Нужно ими заняться, Ханс.
Никогда раньше Карлос не позволял себе подобных выпадов в адрес ментора, и Ханс не сдержался. Порозовевший ментор повернулся к владетелю и, с трудом сдерживая ярость, произнес:
– Мне кажется, молодой лорд все еще возбужден.
Ответить Датос не успел.
– Молодой лорд чувствует, что дело нечисто, – громко сообщил Карлос и тоже повернулся к отцу: – Я не присутствовал на первой аудиенции, которую ты дал этому Лашару, а потому не знаю, о ком мы говорим. Как зовут преступника?
– Ян Стеклодув, – поспешил с ответом Ханс. – Он был учеником Безвариата Сотрапезника.
– Того самого Безвариата?
– Да, того самого, – подтвердил ментор. – Ян Стеклодув пользовался полным доверием Сотрапезника, вел все его дела, а несколько месяцев назад убил своего учителя, ограбил его…
– Подожди, подожди… – в очередной раз перебил Ханса Карлос. – Не так быстро и по порядку. Как это убил и ограбил? Сколько лет Стеклодув был учеником Безвариата?
– Я точно не знаю… – смутился ментор. – Кажется, десять.
– Десять лет Стеклодув верно служил Сотрапезнику, а потом вдруг взял и убил его? И ограбил? – Юноша с наигранным удивлением посмотрел на отца. – И ты поверил?
«А ведь действительно, – неожиданно подумал Датос. – С чего бы вдруг?»
Пару дней назад, когда Датос разглядывал подписанные фихтерским прокурором документы, у гридийского владетеля не возникло сомнений в том, как он должен поступить. Происходящее казалось предельно очевидным и ясным, но один-единственный вопрос, заданный едва оперившимся юнцом, поставил все с ног на голову. Для чего Стеклодуву понадобилось убивать своего учителя? Ради денег? Но за годы службы у Безвариата Ян познал такие секреты мастерства, что мог бы открыть собственное дело и жить припеваючи. Не сходится, чтоб тебя Чудь сожрала, не сходится!
Однако выступить на стороне сына лорд не успел.
– Вы слишком молоды, Карлос, вы еще не знаете, что в этом мире возможно все, – поучительным тоном произнес ментор.
И мгновенно получил очередную плюху от разошедшегося Карлоса.
– Молодость быстро проходит, а вот ум – остается. И пусть опыта у меня мало, я все равно не верю, что верный ученик убил такого выдающегося ученого, как Безвариат, ради денег.
«Взрослеет парень, – подумал Датос, с гордостью глядя на раскрасневшегося в споре Карлоса. – Горяч, конечно, не обзавелся еще семейным хладнокровием, но это дело наживное. Еще год-два, и я смогу без колебаний передать ему корону лорда».
Что, в свою очередь, позволит Датосу отправиться на долгожданный и давно заслуженный покой.
– Обстоятельства смерти Сотрапезника были определены стражей вольного города Фихтер, где Безвариат жил последние годы, – хрипло произнес ментор. – После этого леди Кобрин, которая высоко ценила Сотрапезника, поклялась отомстить его убийце. И, как видите, сдержала слово.
Ханс выглядел растерянным, и потому старый лорд решил его поддержать. Сомнения сомнениями, но официальные бумаги – это серьезно, именно они, Чудь их задери, имеют вес, а не взятые с потолка вопросы. Пусть сын поймет силу имперской бюрократии: чем раньше это случится, тем лучше.
– Все правильно, Карлос, – произнес Датос. – Лашар представил все бумаги, в том числе – письмо имперского прокурора Фихтера.
Но сдаваться юноша не собирался. Во-первых, он был упрям, а во-вторых, не желал оставлять последнее слово за ментором.
– Почему леди Кобрин решила мстить за Безвариата?
– Она высоко ценила Сотрапезника.
– Ну и что? Отец высоко ценит замки, поставленные Изотермом Любой-Ключ, но если завтра мастера убьют в пьяной драке, вряд ли мы отправим Героев мстить за его смерть.
И снова – в точку.
– Это так, – с улыбкой подтвердил Датос.
У Ханса широко раздулись ноздри, он сдерживался из последних сил, но все-таки сдерживался. Понимал, что нет у него прав ответить так, как щенок заслуживает, и понимание это было унизительным.
– Ходят слухи, что леди Кобрин была близко знакома с Безвариатом, – произнес наконец ментор, голосом выделив слово «близко». – И еще говорят, что Сотрапезник уехал из столицы в Фихтер, чтобы быть ближе к Кобургу и леди Кобрин.
– Она спала с Сотрапезником? – изумился Карлос.
– Почему нет?
– Такая связь могла запятнать ее репутацию.
– Леди Кобрин может позволить себе многое, – пожал плечами Ханс. Он сумел взять себя в руки и – продолжил разговор в своей обычной, спокойной и рассудительной манере. – К тому же Безвариат был не «кем-нибудь», а выдающимся ученым, легендой доктов, которого привечал сам император. Безвариат Сотрапезник – почетный президент Ученого Совета…
– Отец? – Во время всех серьезных разговоров, которые пытался вести Карлос, всегда возникал этот момент: негромкое обращение «Отец?» и быстрый взгляд на лорда. Карлос еще не был готов к полной самостоятельности, ему требовались советы и поддержка. – Леди Кобрин действительно может позволить себе многое?
Из того, что говорил ментор, Карлос выделил главное. Догадался, что это главное, что говоря «многое», Ханс имел в виду не только интрижку с ученым, и теперь хотел знать больше. Карлос еще не знал, для чего ему понадобилась эта информация, но чувствовал, что вседозволенность леди Кобрин связана с последними словами Стеклодува. С тайной, которую скрывал ученик Безвариата Сотрапезника. С тайной, из-за которой он погиб. И, возможно, из-за которой погиб сам Сотрапезник.
«Праймашина…»
– Ты хочешь знать о леди Кобрин?
– Да.
«Растет мой мальчик, быстро растет! Кажется, он начал понимать, что решения необходимо принимать, обладая полной информацией».
Датос улыбнулся:
– Буквально перед твоим приходом, сын, мы с Хансом говорили о политической ситуации в стране.
Из того, что говорил ментор, Карлос выделил главное. Догадался, что это главное, что говоря «многое», Ханс имел в виду не только интрижку с ученым, и теперь хотел знать больше. Карлос еще не знал, для чего ему понадобилась эта информация, но чувствовал, что вседозволенность леди Кобрин связана с последними словами Стеклодува. С тайной, которую скрывал ученик Безвариата Сотрапезника. С тайной, из-за которой он погиб. И, возможно, из-за которой погиб сам Сотрапезник.
«Праймашина…»
– Ты хочешь знать о леди Кобрин?
– Да.
«Растет мой мальчик, быстро растет! Кажется, он начал понимать, что решения необходимо принимать, обладая полной информацией».
Датос улыбнулся:
– Буквально перед твоим приходом, сын, мы с Хансом говорили о политической ситуации в стране.
– Мы находимся в самом центре Пущи, – хмыкнул юноша. – Какое нам дело до политической ситуации? Пусть у императора голова болит. – Покосился на ментора и добавил: – Чтоб его правление продлилось вечно.
Ханс важно кивнул, принимая обязательное выражение почтения. А вот Датоса пренебрежение сына покоробило:
– Тебе все равно, что происходит в стране?
Этот вопрос Карлос слышал не в первый раз и давно придумал универсальный ответ:
– Разве мы можем повлиять на происходящее? Решения принимаются в столице самим императором Паулем, да продлится его правление вечно, и безмозглыми придворными, которым кажется, что они ведут доктов.
– Каждый из нас способен повлиять на происходящее, Карлос, – жарко ответил Датос. – Особенно – лорды. В Пуще мы находимся или в горах, большое у нас владение или едва заметное, мы все несем ответственность за государство. Мы управляем людьми и должны заботиться о том, чтобы жизнь в империи с каждым днем становилась лучше. На нашу долю и так выпали тяжкие испытания: катаклизм, появление Чуди, война… Эра Прайма жестока к нам, подкидывает одну проблему за другой, и нужно понимать, что поодиночке мы не выживем, если о стране будет думать только император, адорнийцы возьмут нас голыми руками.
– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь?
Карлос хотел послушать о леди Кобрин, а вместо этого влип в опостылевшие рассуждения об адорнийской угрозе. Тоже интересная тема, если вдуматься: рассказы о Войне за Туманную Рощу юноша слушал с огромным интересом, но к угрозе со стороны южан относился с большим скепсисом. Главным адорнийским образом для него была красавица Нафана, которая по определению могла предложить лишь удовольствия, и ничего более.
– Не понимаешь, так я тебе объясню.
Лорд Датос подошел к большой карте, занимавшей южную стену кабинета, и глубоко вздохнул, обдумывая, с чего начать речь. Ментор Ханс прислонился к книжному шкафу и в очередной раз вознес хвалу своей уникальной способности дремать, сохраняя на лице выражение глубочайшего интереса.
– Как ты знаешь, сын, из Войны за Туманную Рощу наша страна вышла мощной и единой. Имперская власть была главной силой победы, поражение адорнийцев во многом объяснялось разобщенностью южан…
– Я читал об этом, – сообщил Карлос.
– А я в этом участвовал, – напомнил Датос.
– Жаль, что я не успел.
– Война не такое уж веселое занятие, как может показаться, сын, – строго произнес лорд. – Поверь, я с гораздо большим удовольствием занимаюсь повседневными делами Гридии.
– А как же слава?
– Слава не способна накормить, не может вспахать поле, не создаст машину…
«Праймашина…»
– Но мы отвлеклись. – Датос потер подбородок. – После победы никто не оспаривал власть императора, однако время шло, жестокость адорнийцев стиралась из памяти, мы убедили себя в том, что южане нам больше не страшны, и потеряли бдительность. Тем более, пока на границе стоял Обелиск Перемирия… Мы стали спесивыми и самодовольными, а прайм и Герои, которые есть теперь у каждого лорда, только усилили эти мерзкие качества.
– Это еще почему?
– Потому что даже слабый Герой способен победить несколько десятков солдат. Роль обычной армии уменьшилась, а Герои подчиняются не столько императору, сколько лордам, и этот факт делает владетелей еще более спесивыми.
– Дураков делает.
– К сожалению – всех. Лорды видят, что их власть держится на прайме…
– Которого у нас полно!
– Пока полно, – уточнил Датос. – Но запасы Туманной Рощи оказались меньше, чем ожидали ученые, и скоро они начнут истощаться.
– И мы пойдем на юг! – Глаза Карлоса вспыхнули. – И заберем у адорнийцев наш прайм!
– Который они считают своим.
– Ты вообще за кого?
– Я могу быть только за доктов. – Лорд грустно улыбнулся и продолжил: – Адорнийцы уже не те, что во время Войны за Туманную Рощу. Они многому научились, многое поняли и надеются взять реванш.
– Мы сильнее!
– Потому что были едины, – громко и неожиданно жестко произнес Датос. – Я подводил тебя к этой мысли, сын: мы победили, потому что нас вел Ферраут, и среди лордов не было свар. Но прайм и Герои изменили лордов, и у некоторых из них появились честолюбивые замыслы.
– Они хотят выступить против императора? – удивился Карлос.
Благоговейного трепета перед короной молодой лорд не испытывал, однако относился к верховному правителю с огромным уважением. В конце концов, именно брат нынешнего императора привел доктов к победе в Войне за Туманную Рощу.
– Хочешь сказать, что готовится мятеж?
Вместо ответа Датос вернулся к карте.
– Вот здесь, на берегу пограничной Ильвы, находится вольный город Фихтер, единственный центр торговли с Адорнией. А здесь, чуть севернее, на полуострове Коб, расположена Кобрия. На первый взгляд она кажется далекой провинцией, лорды которой должны быть такими же спокойными и верными короне, как я и мои соседи из Пущи, но в действительности это не так. Кобрийцы столкнулись с адорнийцами раньше всех в империи, отражали набеги и даже вытеснили южан за реку, проведя границу по Ильве задолго до того, как император подписал соответствующий договор. Во время войны кобрийцы приняли на себя основной удар, но выстояли, а после жестоко отомстили адорнийцам.
– Большинство героев Войны за Туманную Рощу – кобрийцы, – добавил вдруг Ханс. – Они дрались отчаянно.
– Я восхищался лордом Фридрихом Кобрин, – кивнул Датос. – Он был смелым и решительным воином. А его дочь, Агата, унаследовала от отца самые лучшие качества.
Теперь, когда разговор вернулся к леди Кобрин, Карлос весь обратился в слух.
– После смерти отца Агата сумела сохранить при себе всех его Героев и помощников. Она правит Кобрией железной рукой. Она умна, хитра, целеустремленна, и никто не знает, что творится у нее в голове. Она уверенно идет вперед и с каждым днем наращивает свое могущество.
– Какое еще могущество?
– В двадцать лет Агата вышла замуж за своего соседа, лорда Мерта, который годился ей в деды. Через три года старик умер, и Мертирия исчезла с карты империи – теперь это часть Кобрии.
– Как это могло получиться? – удивился Карлос. – Ведь закон…
– В Мертирии истощился источник прайма, и Агата получила высочайшее разрешение на присоединение земель к своему родному владению.
– Тогда все в порядке.
– Но Агата не остановилась.
– Будем называть вещи своими именами, лорд Датос, – неожиданно произнес ментор. – Леди Кобрин не позволили остановиться.
– Никто не знает этого точно, Ханс.
– Но слухи ходили.
– Слухи есть слухи.
– Вы не могли бы говорить чуть более подробно? – язвительно поинтересовался Карлос.
– Через год после смерти лорда Мерта Кобрию атаковал лорд Хурий. Он доводился внучатым племянником владетелю Мертирии, предлагал Агате разделить земли пополам, а после отказа – напал. – Датос помолчал. – Многие считают, что лорда Хурия подбил на эту авантюру сам Пауль.
– Чтобы придавить набирающую вес Агату, – уточнил ментор.
– Кажется, я догадываюсь, чем все закончилось, – усмехнулся юноша.
– Леди Кобрин наголову разбила армию вторжения и посадила на хурийский трон своего двоюродного брата.
– Император Пауль не стал возражать, потому что Агата действовала в полном соответствии с законом.
– Гм…
Карлос неожиданно подумал, что внутренняя политика империи Доктов не такое уж скучное занятие, как ему раньше казалось.
«Почему отец никогда не рассказывал мне об этой дамочке? Клянусь всеми шестеренками мира – она производит впечатление!»
– В дальнейшем леди Кобрин стала действовать тоньше: засылала дипломатов, договаривалась с правителями, подкупала, угрожала, говорят – убивала. В настоящий момент, как считается, ей подчиняется едва ли не весь юг империи, и останавливаться она не собирается.
– Почему же император не объявит против Кобрии поход?
– У него нет повода, поскольку леди Кобрин не нарушает законы и не устает подчеркивать, что абсолютно лояльна короне. Однако при этом леди не посещала столицу уже лет пять. – Лорд улыбнулся. – Агата осторожна.