– Почему «потому»? – не понял Генрих.
– Потому что Стеклодув стал ненужным свидетелем: за ним гнались честные кобрийцы, а он привел их прямо ко мне.
– При всем уважении, Карлос, ты слишком молод, чтобы плести подобные интриги.
– Значит, они выльют ушат помоев на отца. Или же докажут, что я не настолько неопытен, как тебе кажется. Учитывая влияние леди Кобрин, судьи могут оказаться глухими, как топоры. Меня объявят преступником, отцеубийцей, сообщником жестокого Яна Стеклодува, предавшего великого Безвариата Сотрапезника. – Юноша выдержал паузу. – Теперь мне ясно, что Безвариата убила леди Кобрин.
– У нее был повод?
«Праймашина…»
– Есть тайна, – медленно произнес молодой лорд. – Перед смертью Стеклодув сказал несколько слов, из которых я понял, что Безвариат построил для леди Кобрин нечто грандиозное. Сначала я не придал этому значения, но теперь думаю, что следует разобраться с происходящим.
У Шахманы вспыхнули глаза.
– Лашар подумает, что я отправлюсь в столицу, это самое логичное, – произнес Карлос, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал предельно твердо. – А мы отправимся на восток, в Кобург.
– Да! – воскликнула Егоза.
– В Кобург?! – изумился Генрих.
– Нас будут искать где угодно, только не по дороге на восток. Мы выиграем время, подберемся к леди Кобрин и, возможно, сумеем понять, что происходит. – Карлос гордо вскинул голову: – Леди Кобрин напала на меня в моем замке. Следует отплатить ей той же монетой.
– Это невозможно!
– Именно поэтому предприятие способно увенчаться успехом: противник в него не поверит. Дело за нами.
– Я пойду, – кивнула Шахмана.
– Штурмовать Три Вершины? – саркастически поинтересовался Генрих.
– Сначала заедем в Фихтер, – уточнил Карлос.
– Это еще зачем? – простонал Ураган.
– Последние годы Безвариат Сотрапезник провел в Фихтере. Нужно выяснить, чем он занимался, и попытаться разобраться в обстоятельствах его смерти. Если я сумею доказать, что леди Кобрин убила Сотрапезника, я очищу свое имя.
– А если не докажете?
– Тогда отправимся дальше, в Три Вершины.
– Это смелый план, достойный настоящего лорда, – произнесла Шахмана.
– Это безрассудство.
– Но…
– Теперь буду говорить я, – жестко отрезал Ураган и тяжело посмотрел на Карлоса. – Вы рискуете нашими жизнями.
– И своей тоже.
– Ничего другого вам не остается.
Вот оно и прозвучало.
Бадьей холодной воды оказалось справедливое замечание старого воеводы.
Нет у Карлоса другого пути – только безоглядная, самоубийственная попытка достать могущественную леди Кобрин. А вот Герои могут выбирать. Опытные, обученные Герои ценятся высоко, их с радостью возьмут на службу соседние лорды.
– Ханс не добрался до ваших каталистов, – негромко произнес Карлос. – Они хранились отдельно от прайм-индуктора, в тайнике, который могу вскрыть только я.
– Сейчас это не важно, – мягко усмехнулся Ураган. – Из Пущи ты до них все равно не дотянешься.
И чуть приподнял седую бровь, словно спрашивая: «Еще козыри есть?»
– Он готов рискнуть жизнью, – задумчиво произнесла Шахмана.
– А мы? – У их лорда нет прайм-индуктора, у их лорда нет их каталистов, а это означает, что, умерев, Герой может и не воскреснуть. – Ты готова рискнуть, Егоза?
Шахмана отвела взгляд.
– Не ожидал, что именно ты предложишь отступить, Ураган, – угрюмо сказал Карлос. – Ты знал моего отца с детства.
– Его, а не тебя.
– Меня ты вообще знал с младенчества.
– И что?
Как это «что»? Разве это не важно? Разве тень Датоса не падает на его сына?
«Не падает, – понял Карлос. – Я должен сам выбраться из этой ямы. Или не выбраться».
Странно, но страха юноша не почувствовал. Лишь злость на врагов и трусливого воеводу.
– Хочешь уйти, я тебя не держу, – твердо произнес Карлос, глядя Генриху в глаза. – Спасибо, что вывел к схрону.
Егоза ахнула. Ураган помялся, затем вновь кивнул и попытался оправдаться:
– Я любил твоего отца, Карлос, но его больше нет. Тебе я ничем не обязан.
– Я это понял, Генрих, до свидания.
– Мне пятьдесят шесть лет, всего на четыре года меньше, чем было твоему отцу, но став Героем, я получил огромную силу. Я чувствую себя, как в молодости, я могу воскресать после смерти и хочу прожить весь отведенный мне срок. Но для этого я должен избегать ошибок, а идти за тобой – большая ошибка.
Ему было стыдно? Возможно. Однако душевные переживания Урагана юношу больше не волновали – своих проблем хватало, чтобы заниматься отговорками отступника. Воеводу Карлос выслушал невнимательно, а когда тот закончил, просто повторил:
– До свидания.
– Прощай. – Генрих неуверенно посмотрел на Шахману. – Ты со мной?
– Я давала клятву, – холодно ответила девушка.
– Лорд Грид мертв.
– А я – нет. И Карлос – мой господин, тоже жив.
– Твой выбор. – Ураган отошел к лошадям и принялся готовиться к походу. – Вам подсказать дорогу?
– Сами отыщем.
– Идите через Пущу как можно дольше, лучше вдоль зоны двигаться, чем по ихайским полям, там вы на виду окажетесь. А если пойдете так, как я сказал, то почти до самого Фихтера по лесу дойдете.
– Мы разберемся.
– Ну и ладно. – Воевода вскочил в седло. – Прощайте.
И скрылся в ночи.
Часть II Фихтер
– Заброшенная, говоришь, дорога? – Карлос хлопнул себя по лбу, прикончив очередного комара, нахально возжелавшего испить благородной крови, и негромко выругался. – С живностью здесь точно все в порядке.
Чем дальше в Пущу, тем крупнее становились кровопийцы, и напоминали они теперь не насекомых, а маленьких летучих тварей, порожденных загадочной Чудью.
Впрочем, возможно, так оно и было.
– Когда вернусь в Гридвальд, заставлю ученых придумать отгоняющую комаров прайм-смазку. Хоть какой-то прок будет от этих дармоедов.
– В Пуще много заброшенных дорог, – негромко произнесла Егоза.
Замечание насчет смазки Шахмана проигнорировала – нытье Карлоса, с большим трудом переносящего трудности похода, ей давно приелось. Слово «Гридвальд» пропустила мимо ушей, потому что душу травить не хотела: вернутся они домой или нет – большой вопрос. Вот и поддержала замечание насчет дорог, исключительно для того, чтобы хоть что-то сказать, чтобы не покачиваться на медленно бредущих лошадях в полной тишине.
– И куда они ведут? – немедленно поинтересовался Карлос.
– Никуда.
– Почему?
– Потому что заброшенные.
Ответ Шахманы прозвучал весомо и законченно. С точки зрения Героя, конечно, не привыкшего забивать голову всякой ерундой. Натыкаясь на мощенные камнем, но давно разбитые и поросшие травой тракты, внезапно начинающиеся и столь же внезапно заканчивающиеся, Герои не утруждали себя разведкой – зачем? Если дороги были расположены удобно – пользовались ими, если нет – просто проезжали мимо.
– Но они не могут никуда не вести!
Егоза неопределенно пожала плечами, всем своим видом показывая, что вопрос ее не особенно волнует, но юноша не унимался:
– Не знаешь или не хочешь говорить?
– По большей части эти тракты никуда не ведут, в болото утыкаются или чащу глухую. – Героиня помолчала. – Ураган как-то говорил, что все заброшенные дороги сходятся в центре Пущи, но так это или нет, никто не знает.
– Никто не ездил?
– Из наших – никто.
– Из Героев?
– Да.
Отвечая, Шахмана подумала, что Карлос, как ни странно, сумел почувствовать ее фразу и сразу определил, что под «нашими» девушка имела в виду не гридийцев, а гридийских Героев. Они были для нее своими в первую очередь, и только они.
«На то он и лорд, чтобы все понимать».
«Он слишком молод!»
«Но он уже лорд, иначе я ни за что не отправилась бы с ним в это безнадежное путешествие».
– А люди по заброшенным дорогам ездили?
– Рассказывают, что да.
– И?
– Люди врут, – усмехнулась Егоза.
– Почему?
– Что им еще остается?
Маленьким, хрупким и слабым, неспособным противостоять опасностям, что подстерегают в огромной Пуще.
– Искать правду. Проявлять любопытство. Просто – искать, – неожиданно резко ответил Карлос. – Врать? Да, иногда они врут, но вранье тех, кто побоялся дойти до конца дороги, лишь раззадоривает остальных. Раз дошли эти, значит, и у меня получится! Вот так думают люди, слушая лживые рассказы, а потом пускаются в путь и достигают цели. Да! Достигают цели благодаря вракам, понимаешь? Узнают правду, потому что в какой-то момент им стало интересно пойти вперед. Потому что захотелось узнать, куда ведут неведомые дороги. Люди врут, Шахмана, это так, но потом поднимаются и отправляются в путь.
А вы, Герои, убаюканы своей силой.
Последнюю фразу юноша не произнес, но она прозвучала. И резанула Шахману острым клинком истины.
«Мы можем много, но никуда не стремимся, тратим силу только на войну. А они, маленькие, хрупкие, слабые и лживые людишки, не все, конечно, но многие, настырно лезут вперед, пытаясь узнать новое и достичь неведомого. Что толкает их вперед? Слабость? Попытка стать сильнее? Или же они идут, потому что – люди? Я позволяю себе высокомерные замечания, а сама, несмотря на свою силу, не знаю, куда ведут заброшенные дороги».
– Извини, – тихо сказала Егоза.
– Ты была права, – угрюмо отозвался Карлос.
– Ты тоже.
После ухода Урагана юноша сразу предложил Шахмане называть его по имени и забыть о церемониях. Отказываться Егоза не стала, поняла, что после пережитого Карлосу нужен не телохранитель, а друг, и теперь подумала, что прошлые их взаимоотношения не позволили бы им завести этот разговор.
– Иногда мне кажется, что мы отличаемся от людей гораздо больше, чем адорнийцы от доктов, – тихо произнесла Героиня. – Мы совсем другие.
– Но вы люди.
– Прайм разделил нас.
– Но вы все равно люди, – упрямо повторил Карлос. – И до тех пор, пока мы все будем об этом помнить, мы будем жить в мире, будем вместе идти вперед.
– Ты в это веришь?
– Я просто не вижу другого выхода, – убежденно ответил юноша.
«Кажется, мне крупно повезло с лордом».
С совсем молоденьким, изгнанным из своего владения лордом, зрелости суждений которого мог бы позавидовать иной убеленный сединами мудрец.
«Я буду служить тебе, Карлос, – беззвучно пообещала Шахмана. – Буду служить до последнего вздоха».
– Прайм не разделил нас, он просто появился и внес изменения в привычную картину мира, он избрал некоторых людей и наделил их невиданными способностями, он словно поставил перед нами задачу: справитесь или нет? И теперь все зависит только от нас.
– Что зависит?
– Что будет дальше. Сумеют ли ужиться люди и Герои? Справимся ли мы с последствиями Катаклизма?
– Даже так?
– Да, так, – серьезно подтвердил Карлос. – Прайм, Чудь и Герои пришли после Катаклизма, изменили мир, а значит, построить что-то новое можно лишь вместе.
Егоза вновь помолчала, а затем неожиданно вернулась к оставленной вроде бы теме:
– Заброшенные дороги построили во времена старой империи, еще до Катаклизма.
– Это понятно.
– Я слышала, не только от Урагана слышала, но еще раньше, что все дороги сходятся в самом сердце Пущи у огромного храма старых богов. Когда-то в Пуще было много храмов, но тот, в центре, считался главным. Этим, как его, пантеоном.
– Его кто-нибудь видел?
– Нет.
– Но ты веришь?
– Я слышала эту историю от разных людей, – медленно ответила Егоза. – Я – верю.
Но у нее ни разу не возникло желания проехать по заброшенной дороге до самого конца.
– Старые боги мертвы, – обронил Карлос.
– Но когда-то они приходили в мир.
– В них верили, – уточнил юноша. – А были они на самом деле или нет – вопрос.
– Все знают, что магия существовала и до прайма.
– Значит, прайм сильнее богов.
– То есть? – опешила Егоза.
– Боги не пережили Катаклизм.
– А может, прайм – это то, что осталось от богов?
Неожиданное заявление заставило Карлоса вздрогнуть:
– В смысле?
– Мы знаем только то, что старые боги сгинули в катастрофе, – рассудительно произнесла Шахмана. – А вдруг они не умерли, как считается, а превратились в прайм?
– Невозможно.
– Почему?
– Потому что прайм – это вещество, с которым умеют работать ученые. Они используют его для освещения и создания бомб. Разве бога можно использовать для выплавки металла?
Однако размышления Шахманы заставили юношу задуматься о другом:
«Не слишком ли сложно она излагает?»
Все Герои, с которыми доводилось общаться Карлосу, отличались некоторой ограниченностью, не позволяющей им делать сложные выводы, а потому юноша со все возрастающим удивлением слушал речь Егозы.
– Адорнийцы считают прайм силой мира, внезапно вырвавшейся наружу, а не веществом.
…Рассуждения о старых богах, об адорнийских воззрениях… Шахмана с легкостью говорила о вещах, доступных лишь образованным людям. Понимает ли она, что говорит? Да, понимает. Но…
Откуда в ней это?
– Сила мира – это слишком общее понятие, но что взять с адорнийцев? – произнес Карлос. – Прайм же, повторяю, можно изучить: наши ученые этим занимаются. Прайм можно заставить работать, использовать в машине или оружии. Но самое главное – с праймом нельзя поговорить.
– А как же Зов?
Знаменитый Зов Прайма, слышимый всеми, кому суждено стать Героем. Именно он указывал некоторым людям, что им выпало стать избранными.
– Ты лучше меня знаешь, что Зов не голос и не складывается в слова, – махнул рукой Карлос. – Он лишь создает настроение, понимание того, что предстоит сделать. И вообще: пьяница тоже тянется к бутылке, слышит ее зов.
– Мы не пьяницы, – оскорбилась Егоза.
– Я и не говорил этого, – возразил юноша.
– Но сравнил.
– Извини, если обидел.
Шахмана покачала головой, выдержала паузу, обдумывая слова молодого лорда, после чего осведомилась:
– А как объяснить появление Героев? Нас создали ученые? Или все-таки прайм?
– Тебе проще поверить в богов? – иронично поинтересовался Карлос.
– Адорнийцы верят, что старые боги не умерли.
– Пусть верят, это ничего не значит.
– Адорнийцы предпочитают верить в то, что мы пытаемся изучить. Они считают, что прайм выше нашего понимания.
– Твои слова доказывают их дикость.
– Но магию адорнийцев никто не отрицает.
– Магию на основе прайма, – подчеркнул юноша. – А мы не отрицаем его силу.
– Но не знаем ее суть.
Поскольку ни у Карлоса, ни у Шахманы не было доказательств, спор зашел в тупик, и юноша решился на далекий от академического прием.
– Вот уж не ожидал, что ты настолько хорошо разбираешься в тонких материях.
Если Егоза и была уязвлена, то виду она не подала.
Передернула плечами, словно пытаясь стряхнуть неприятный вопрос, но ответила спокойно:
– Это важно для меня, Карлос, и для всех нас важно. Своей фразой ты намекнул на то, что Герои… гм… просты. Это так, и спорить не буду. Но прайм стал нашей сутью, и мы не можем не думать о нем. Мы общаемся с другими Героями, задаем вопросы ученым, запоминаем ответы и делаем выводы. Мы хотим знать, кто мы?
«И какой ответ вам понравится? Что будет, если Герои, если все Герои на свете, осознают себя высшими? Решат, что изменения в их организмы произвело не вещество, а некая, как говорят адорнийцы, «сила»? Как, в таком случае, станут они смотреть на обычных людей?»
А они смотрят, постоянно смотрят. Сравнивают, прикидывают, оценивают и делают выводы. Называют нас маленькими, хрупкими и слабыми. И очень скоро задумаются над тем, что Героям можно больше. Гораздо больше.
– Но мне очень понравилось, как ты сказал, – продолжила Шахмана. – Мы должны оставаться людьми, несмотря на прайм.
Отвечать на это замечание Карлос не стал. Егоза, обдумывая свою реплику, опустила глаза, и юноша первым заметил появившиеся из-за поворота строения.
– Хутор! – И резко осадил коня. – Заброшенный?
– Скорее, зажиточный. – Зрение у Егозы было гораздо острее, видела и дальше, и четче, а потому без труда определила, что хутор обитаем. – Амбар, свинарник, конюшня… Здесь есть люди.
Опасаясь возможного преследования, Карлос и Егоза проложили маршрут через самые дальние уголки Пущи, старательно избегали обжитых территорий и не ожидали встретить по дороге селение.
– Как здесь они выживают? – удивился юноша.
– Охота, рыбалка, огород.
– Ты так говоришь, будто им нужно думать только о хлебе.
– В такую глухомань Чудь редко забредает.
– Но люди здесь суровые… – протянул Карлос.
– С чего ты взял?
– Сама смотри. – Справа от дороги в землю был воткнут шест с насаженным на него черепом. Человеческим черепом. – Мне не нравится это место.
– Зато у него рачительный хозяин, – хмыкнула Егоза.
– То есть?
– Неужели ты не слышал о жиздарбазарских присвистах?
Героиня подъехала к шесту и щелкнула пальцем по гладкому, отполированному дождями и ветром черепу.
– А должен был? – мрачно осведомился Карлос, которого покоробил жест Шахманы.
– Во время Войны за Туманную Рощу стало известно, что в адорнийцах накапливается гораздо больше прайма, чем в доктах…
– И поэтому среди них есть маги, – перебил девушку Карлос. – Я все это знаю.
– Ты лорд, ты знаешь об адорнийских магах, потому что тебе еще предстоит с ними сражаться. А простые люди… Простые люди делают свои выводы. В Жиздарбазаре, к примеру, заметили, что черепа адорнийцев, особенно сильных магов, продолжают притягивать свободный прайм и после смерти… гм… смерти их обладателя, в смысле. Не так сильно, как при жизни, разумеется, но вполне достаточно для применения в хозяйстве. Если вставить внутрь черепа пару проволок из особого сплава, то под влиянием прайма они начинают светиться.
– Так это фонарь, – догадался Карлос.
– В Жиздарбазаре живут большие выдумщики, – усмехнулась Шахмана. – Правда, применение они нашли только черепам: кости прайм не тянут, наверное, форма неподходящая.
– Омерзительно. – Юношу одолевало отвращение, но он не смог удержаться от вопроса: – А почему их называют присвистами?
– Потому что присвистывают на ветру, – хмыкнула девушка. – Словно плачут.