Рон и Гарри обменялись взглядами.
Малфой задержал шаг у голой, в потёках влаги каменной стены.
– Какой там новый пароль? – спросил он у Гарри.
– Эээ… мммм… – промычал тот.
– Вспомнил, «чистая кровь»!
Часть стены уехала в сторону, открывая проход. Малфой уверенно шагнул внутрь, Гарри и Рон – за ним.
Общая гостиная Слизерина была низким длинным подземельем со стенами из дикого камня, с потолка на цепях свисали зеленоватые лампы. В камине, украшенном искусной резьбой, потрескивал огонь, и вокруг, в резных креслах, виднелись тёмные силуэты слизеринцев.
– Ждите здесь, – распорядился Малфой, махнув рукой в сторону пары свободных кресел в отдалении от камина. – Сейчас пойду принесу – отец мне кое-что сегодня прислал.
Любопытствуя, что же такое Малфой собирается показать, друзья сели в кресла, делая вид, что чувствуют себя как дома.
Малфой появился через минуту, держа в руке газетную вырезку.
– Обхохочетесь! – сказал он и сунул её Рону под нос.
Глаза Рона расширились от удивления. Быстро прочитав вырезку, он выжал из себя некое подобие смеха и протянул Гарри.
Заметка из «Ежедневного проповедника» сообщала:
«Расследование в Министерстве магии.
Артур Уизли, глава Отдела по противозаконному использованию изобретений маглов, был сегодня оштрафован на пятьдесят галлеонов за магические манипуляции с магловским автомобилем.
М-р Люциус Малфой, председатель попечительского совета Школы чародейства и волшебства „Хогвартс“, где эта заколдованная машина была ранее в этом году разбита, потребовал сегодня отставки м-ра Уизли.
– Уизли подрывает репутацию Министерства, – сказал м-р Малфой нашему корреспонденту. – Вне всяких сомнений, его нельзя допускать к составлению законов, а его смехотворный Акт о защите маглов следует незамедлительно упразднить.
М-р Уизли от комментариев отказался, а его жена пригрозила репортёрам, если они не уберутся, спустить на них домашнего упыря».
– Ну как? – спросил Малфой, взяв из рук Гарри вырезку. – Умрёшь со смеху!
– Ха-ха-ха, – уныло рассмеялся Гарри.
– Артур Уизли обожает маглов, готов сломать волшебную палочку и перенять у них всё, что можно, – заметил Малфой с презрением. – Глядя на всех этих Уизли в жизни, не скажешь, что они чистокровные!
Физиономия Рона – точнее сказать, Крэбба – исказилась от бешенства.
– Что это с тобой, Крэбб? – раздражённо покосился на него Малфой.
– Желудок схватило, – пробурчал Рон.
– Иди в больничное крыло и побей там от моего имени грязнокровок, – фыркнул Малфой и продолжал: – Странно, что «Ежедневный проповедник» ещё не накатал репортажа о нападениях в школе. Наверное, Дамблдор хочет замять эту историю. Если нападения в ближайшее время не прекратятся, его уволят, как пить дать. Отец всегда говорил: Дамблдор – худшая из напастей. Он любит грязнокровок. Правильный директор никогда бы не принял в школу таких, как Криви.
Малфой сделал вид, что фотографирует, и зло, но очень похоже изобразил Колина:
– Поттер, можно, я сделаю твоё фото? Дай мне, пожалуйста, свой автограф. Можно, я вылижу твои ботинки, Поттер? – Потом взглянул на друзей и прибавил: – Да что такое сегодня с вами обоими?
Хоть и с опозданием Гарри и Рон без энтузиазма хихикнули. Но Малфой был удовлетворён, ведь Крэбб и Гойл всегда туго соображали.
– Святой Поттер, друг грязнокровок, – протянул Малфой. – Нуль без палочки, вот он кто. У него нет никакого чувства гордости. Настоящий чародей никогда бы не стал дружить с этой зубрилой, грязнокровкой Грэйнджер. А ещё говорят, что он наследник Слизерина!
Рон и Гарри слушали, затаив дыхание: Малфой вот-вот вьдаст свою тайну. Но Малфой переменил тон.
– Хотел бы я знать, кто этот наследник. Я бы ему помог…
Было очевидно, что и для Малфоя это секрет. У Рона отвалилась челюсть, отчего лицо Крэбба стало ещё глупее. Малфой ничего подозрительного не заметил, Гарри же мгновенно сообразил, что на это сказать.
– Но ты, наверное, прикидывал, кто за этим стоит?
– Я ничего не знаю, сколько раз повторять тебе, Гойл! – рыкнул на него Малфой. – А отец помалкивает. Комнату открывали последний раз пятьдесят лет назад, задолго до его учёбы здесь. Но ему всё известно. Это очень большая тайна. И он боится, если я буду много знать, то могу нечаянно проболтаться. Но одно я знаю: когда Комнату в последний раз открыли, был убит кто-то из грязнокровок. Спорим, и в этот раз ухлопают, хорошо бы задаваку Грэйнджер! – кровожадно произнёс он.
Рон сжал гигантские кулаки Крэбба. Если он сейчас заедет Малфою, вся их затея сорвётся – и Гарри послал ему предостерегающий взгляд.
– А ты знаешь, того, кто тогда открыл Комнату, его поймали? – спросил он Малфоя.
– Да, конечно… Его исключили. Может, он до сих пор в Азкабане.
– В Азкабане? – недоумённо переспросил Гарри.
– Азкабан – это тюрьма для волшебников, дубина ты стоеросовая. Честное слово, может, ты и бывал тупее, но сегодня побил все рекорды.
Он беспокойно поёрзал в кресле.
– Отец не велит мне в это впутываться. Пусть наследник делает своё дело. Всю эту нечисть давно пора гнать из школы. Но самим лучше держаться подальше. Отцу тоже сейчас несладко приходится. Вы ведь знаете, на той неделе Министерство магии устроило обыск у нас в замке.
Гарри постарался придать тупой физиономии Гойла сочувственное выражение.
– Ничего особенного не нашли. У отца есть очень ценные штуки для ритуалов чёрной магии. Они хранятся под полом большой гостиной.
– Здорово! – воскликнул Рон.
Малфой уставился на него, Гарри тоже. Рон побагровел, даже волосы налились красным, нос его медленно становился длиннее – отпущенный им час истёк. К Рону возвращался его истинный облик и, судя по ужасу, с каким он взглянул на Гарри, с тем происходило то же самое.
Одним махом оба вскочили на ноги.
– Скорее за лекарством для желудка! – крикнул Рон, и друзья, не мешкая, помчались прочь из чужой гостиной, надеясь, что Малфой не успел ничего заметить.
Гарри чувствовал, что уменьшился в росте: ноги болтались в огромных ботинках, полы мантии пришлось подхватить. Громко топая, они взлетели по лестнице в тёмный холл, по которому гулко разносились удары из чулана, где томились взаперти Крэбб с Гойлом. Бросив их башмаки перед дверью чулана, друзья в одних носках побежали по мраморной лестнице к туалету Плаксы Миртл.
– В общем-то, мы не напрасно потратили время, – задыхаясь, выпалил Рон, едва за ними закрылась дверь. – Мы не разузнали, кто устраивает нападения, но я завтра же напишу папе, пусть проверят, что Малфои прячут под полом в большой гостиной.
Гарри внимательно рассматривал своё лицо в треснутом зеркале. Всё снова стало прежним. Облегчённо вздохнув, он надел очки, а Рон постучал в дверцу кабинки Гермионы.
– Гермиона, выходи скорее, мы тебе столько всего расскажем.
– Уйдите, пожалуйста! – крикнула из-за двери Гермиона.
Гарри с Роном переглянулись.
– В чём дело? – спросил Рон. – Ты ведь уже вернулась в норму? У нас с Гарри всё в порядке, как надо.
Неожиданно сквозь дверь кабины появилась Плакса Миртл. Никогда ещё Гарри не видел её такой счастливой.
– У-ух! Что вы сейчас увидите! – её круглое прозрачное лицо сияло восторгом. – Невозможный кошмар!
Щёлкнула задвижка, и перед ними, рыдая, предстала Гермиона с натянутой на лицо мантией.
– Что случилось, Гермиона? – встревоженно спросил Рон. – Может, у тебя остался уродливый нос Милисенты?
Гермиона сдёрнула мантию, и Рон, попятившись, задом врезался в раковину.
Всё лицо у неё покрывала чёрная шерсть. Глаза горели жёлтым огнём, а голову украшали бархатистые заострённые ушки.
– Это был кошачий волос! У Милисенты Булстроуд, должно быть, есть дома кошка! А зелье животных обратно в человека не превращает!
– Да-а… – только и вымолвил Рон.
– Тебе придумают гадкое прозвище, – радовалась Миртл.
– Не расстраивайся, Гермиона, – поспешно вмешался Гарри. – Сейчас же идём в больничное крыло. Мадам Помфри никогда не задаёт лишних вопросов…
Друзья долго уговаривали Гермиону покинуть туалет. Гермиона наконец согласилась, деваться-то некуда. Плакса Миртл проводила их в путь заливистым смехом:
– Подожди, они ещё узнают, что у тебя сзади хвост!
Плакса Миртл была на седьмом небе от счастья.
Глава 13 Волшебный дневник
В больничном крыле Гермиона провела несколько недель. Рождественские каникулы подошли к концу, все вернулись в школу, и исчезновение Гермионы породило целую волну слухов. Кое-кто был уверен, что и она подверглась нападению. От желающих навестить её не было отбоя, и мадам Помфри пришлось поставить вокруг её кровати ширму, ведь у Гермионы всё ещё вместо лица была кошачья морда. Появиться перед всеми в таком виде! Девочка этого бы не перенесла.
Рон и Гарри навещали её каждый вечер. А когда начался семестр, они приносили ей все домашние задания.
– Если бы у меня выросла борода или там львиная грива, я бы устроил себе ещё одни каникулы, – заявил Рон как-то вечером, сваливая кипу книг на столик возле кровати Гермионы.
– Не говори глупостей, Рон. Ты бы отстал от класса, – живо отвечала Гермиона. С лица у неё исчезли чёрные волосы, глаза снова становились карие, и настроение её заметно улучшилось. – У вас нет ничего нового? – добавила она шёпотом, чтобы не услышала мадам Помфри.
– Ничего, – уныло ответил Гарри.
– Я был так уверен, что это Малфой, – в сотый раз посетовал Рон.
– А это что у тебя? – спросил Гарри, увидев обрамлённую золотой каймой карточку, торчащую из-под подушки.
– Просто поздравительная открытка, – поспешно ответила Гермиона, пытаясь затолкать её подальше, но Рон оказался проворнее.
Он извлёк открытку из-под подушки, раскрыл и прочёл вслух:
– «Мисс Грэйнджер с пожеланиями скорейшего выздоровления от преисполненного сочувствия профессора Златопуста Локонса, Кавалера ордена Мерлина третьей степени, почётного члена Лиги защиты от тёмных сил и пятикратного победителя конкурса журнала „Магический еженедельник“ на самую обворожительную улыбку».
Рон укоризненно посмотрел на Гермиону.
– И ты хранишь это под подушкой?
От неприятного разговора Гермиону избавила мадам Помфри, явившаяся с вечерней порцией лекарств.
– Не пойму, Локонс самый умный, что ли? – сказал Рон по дороге в гриффиндорскую башню.
Пора было сесть за уроки. Снегг столько им задал – дай бог выполнить к шестому курсу. Рон заметил вслух, что надо было спросить у Гермионы, сколько крысиных хвостов добавляют в Дыбоволосое зелье. Вдруг с третьего этажа долетел гневный вопль.
– Это Филч, – узнал голос Гарри.
Друзья бросились вверх по лестнице, напряжённо прислушиваясь.
– Думаешь, ещё на кого-то напали? – испуганно спросил Рон, остановившись на полдороге.
А Филч продолжал бушевать:
– …опять для меня работа! Убираться здесь всю ночь! Как будто других дел нет! Ну уж дудки, всему есть предел. Немедленно иду к Дамблдору!
Шаги его затихли, и было слышно, как где-то вдалеке хлопнула дверь.
Друзья завернули за угол. Филч, похоже, только что покинул свой наблюдательный пост. Они опять стояли на том месте, где кто-то напал на Миссис Норрис. Друзья сразу поняли, почему так разошёлся бедняга сквиб: в коридоре стоял настоящий потоп, и вода, кажется, всё прибывала. Текло из-под двери туалета Плаксы Миртл. Вопли Филча стихли, их сменили стенания Миртл, эхом отражавшиеся от каменных стен.
– А с ней-то что? – вздохнул Рон.
– Пойдём посмотрим, – предложил Гарри.
Приподняв полы мантий выше щиколоток, друзья перебрались по воде к двери с табличкой «Туалет не работает» и, как обычно, не обратив на неё внимания, вошли.
Плакса Миртл рыдала громко, надрывно, как никогда. В туалете царила тьма, свечи смыло потоками воды, заливающей стены и пол.
– В чём дело, Миртл?
– Кто там? – отозвалась несчастная Миртл. – Пришли швырнуть в меня чем-нибудь ещё?
Гарри дошёл вброд до её кабинки.
– Это почему я должен в тебя чем-то швырять? – спросил он.
– Откуда я знаю! – заголосила Миртл, появляясь из сливного бачка с очередной волной, обрушившейся на пол. – Я тут сижу, занимаюсь своими делами, никому не мешаю. И вдруг в меня начинают швыряться книгами!
– Но с тобой же ничего не случится, – резонно возразил Гарри. – Книга просто пролетит сквозь тебя, и всё.
Сказав эти слова, Гарри тут же раскаялся. Миртл взмыла вверх и истошно завопила:
– Значит, надо швыряться в бедную Миртл? Она всё равно ничего не чувствует! Десять баллов тому, кто попадёт ей в живот! Пятьдесят – кто угодит в голову! Чудесная игра! Но мне она что-то не по нутру!
– А кто всё-таки в тебя швырялся? – спросил Гарри.
– Понятия не имею. Я здесь расположилась в колене сифона, предаюсь мыслям о смерти, а эта штука пронзает мою макушку. – Миртл свирепо посмотрела на друзей. – Вон она, под раковиной, её туда смыло.
Рон и Гарри нагнулись и увидели небольшую, тонкую книжку. Она была в потрёпанной чёрной обложке и мокрая насквозь, как всё в туалете. Гарри хотел было поднять её, но Рон схватил его за руку.
– Ты что, спятил? Это опасно.
– Опасно? – удивился Гарри. – Что тут опасного?
– Ты ещё спрашиваешь. – Рон боязливо поглядывал на находку. – Папа говорит, есть даже книги, которые Министерство конфискует. Одна, например, выжигала людям глаза. Были ещё «Сонеты колдуна», прочитаешь их и будешь до смерти говорить в рифму. А у одной старой ведьмы в Бате нашли знаешь какую книгу – откроешь её, да так и будешь всю жизнь читать. Ходишь – читаешь, ешь – читаешь. И всё приходится делать одной рукой, в другой-то книга.
– Надо же, – рассеянно кивнул Гарри.
Книжка лежала на полу, намокшая, неразгаданная, манящая. Гарри обошёл Рона.
– У меня предчувствие: заглянем в неё, и разгадаем все тайны. – С этими словами он нагнулся и поднял книжку.
Гарри сразу понял, что это дневник, по выцветшей дате на переплёте полувековой давности. Открыл его дрожащими руками. На первой странице ещё можно разобрать имя – Т. Н. Реддл, написанное расплывшимися чернилами.
– Стой-ка. – Рон с опаской подошёл сзади и заглянул через плечо Гарри. – Мне это имя знакомо… Пятьдесят лет назад Т. Н. Реддл получил награду за особые заслуги перед школой.
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда, что Филч заставил меня целый час полировать его памятную табличку. Ну, когда из меня полезли слизняки. Ты бы стирал столько времени слизь с чьей-нибудь фамилии, тоже бы небось запомнил.
Гарри тем временем разлеплял набухшие от воды страницы. Они были совершенно чистые. Нигде ни одного слова, ни одной самой обычной записи, вроде «День рождения тётушки Мэйбл» или «Зубной в 15.30».
– Он в нём никогда ничего не писал, – сказал Гарри разочарованно.
– Но почему его кто-то выкинул? – почесал в затылке Рон.
Гарри перевернул чёрную обложку и увидел на внутренней стороне адрес магазина на Воксхолл-Роуд в Лондоне.
– А владелец дневника, наверное, был маглом, – подумав, заметил Гарри. – Иначе он не смог бы его там купить.
– Нам это ничего не даёт. – Рон пожал плечами и, понизив голос, прибавил: – Попадёшь в нос Плаксе Миртл, запишем тебе пятьдесят баллов.
Гарри всё же спрятал дневник в карман.
Гермиона покинула больничное крыло в начале февраля – без усов, без чёрной шерсти и без хвоста. В первый же вечер возвращения в Гриффиндор Гарри показал ей дневник и рассказал, как он был найден.
– А ведь в нём, возможно, скрыто что-то очень важное, – сказала Гермиона, внимательно рассматривая дневник.
– Если и скрыто, то очень надёжно. И, наверное, такое, чего стоит стесняться, – хмыкнул Рон. – Объясни, Гарри, почему ты его не выбросил?
– А я хотел бы знать, почему его кто-то выбросил, – сказал Гарри, – и за какие такие особые заслуги Реддл получил награду.
– Да за что угодно. – Рон поднял глаза к потолку. – Может, набрал тридцать С. О. В. или спас профессора от гигантского спрута… Или убил Миртл, а это кому угодно принесёт славу…
По сосредоточенному взгляду Гермионы Гарри понял, что она думает о том же, о чём и он.
– Ты до чего-нибудь додумалась? – полюбопытствовал Рон.
Но ответил ему Гарри:
– Значит, Тайная комната была открыта пятьдесят лет назад, верно? Это сказал Малфой.
– Ну… – протянул Рон.
– И этому дневнику пятьдесят лет. – Гермиона, волнуясь, постучала по чёрному переплёту.
– И что?
– Ох, Рон, да очнись же ты! – с жаром воскликнула Гермиона. – Ещё мы знаем, что открывшего Комнату в прошлый раз исключили из школы пятьдесят лет назад. И Т. Н. Реддл получил награду за особые заслуги полвека назад. А что, если он получил награду за то, что поймал наследника Слизерина? Можно допустить, что в этом дневнике содержится всё: где находится Комната, как её открыть и что за создание там живёт. А тот, кто сейчас устраивает нападения, уж точно не хочет, чтобы это было всем известно, согласны?
– Блестящая теория, Гермиона, – кивнул Рон, – с одним маленьким «но»: в дневнике вообще ничего не написано.
Но Гермиона уже доставала из сумки волшебную палочку.
– Существуют невидимые чернила, – прошептала она и, трижды коснувшись палочкой дневника, произнесла:
– Апарекиум!
Ничего не произошло. Но обескураженная неудачей Гермиона снова полезла в сумку и вытащила что-то вроде ластика ярко-красного цвета.
– Это Обнаружитель, – пояснила она. – Я купила его в Косом переулке.
Гермиона с силой потёрла «Первое января». Дневник не поддавался.