– Сегодня? – спросила Надежда упавшим голосом.
С одной стороны, хотелось поскорее сдать редактуру, с другой – до ужаса, до зубовного скрежета не хотелось видеть мрачную физиономию А.Т. Сучкова. И за прошлые-то годы он успел Надежде опротиветь, так теперь снова общаться.
– Что значит – сегодня? – возмутился Сучков. – Вы что же это думаете, у меня дел, что ли, никаких нет? Вот я сейчас все брошу и буду вашей редактурой заниматься!
«Каким ты был грубияном, – вздохнула Надежда, – таким ты и остался…»
Договорились на завтра, он продиктовал ей адрес и пообещал выписать пропуск. Надежда Николаевна выключила компьютер и отправилась на кухню. Работа работой, а муж придет голодный.
Первым делом Надежда вытащила из морозилки филе индейки и положила в раковину размораживаться. До прихода мужа оставалось часа три, и она должна была, наконец, приготовить ему полноценный обед.
Бейсик ходил вокруг хозяйки кругами, выразительно урчал и умильно заглядывал ей в глаза, давая понять, что рассчитывает на свою долю индейки.
– Подождешь до вечернего кормления! – строго заявила Надежда. – Ты должен соблюдать режим!
Бейсик жалобно мяукнул: этим он хотел сказать, что ужасно проголодался, и только небольшой кусочек индейки может спасти его от голодной смерти. И вообще, кормление – это кормление, он согласен есть исключительно по часам, если уж у него такая строгая хозяйка, но маленький кусочек индейки – это не еда, а всего лишь легкий перекус в неурочное время, который еще никому не мешал, приятная традиция. Что-то вроде пятичасового чая или семичасового коктейля.
– Имей совесть! – укоризненно проговорила Надежда. – Мы с тобой договорились: два раза в день, и не чаще! Ты и так ужасно растолстел! Посмотри на себя – живот чуть не по полу волочится! Скоро ты не сможешь поймать даже самую медлительную, престарелую мышь и вообще ни в одну дверь не пройдешь!
Бейсик снова мяукнул, но на этот раз не жалобно, а возмущенно и сердито. Это короткое высказывание можно было перевести с кошачьего языка следующим образом: во-первых, дорогая хозяйка, посмотри на себя в зеркало! Прежде чем призывать меня к соблюдению диеты, вспомни, сколько у тебя самой лишних килограммов! Во-вторых, мыши меня в последнее время совершенно не интересуют, особенно престарелые! И в-третьих, если ты со мной так сурова, я тоже могу перейти к более решительным действиям!
Вот как лаконичен кошачий язык и как много смысла может содержаться в обыкновенном «Мяу!».
Но Надежда не зря была котовладелицей с большим стажем, она отлично понимала своего кота, и на его хамское высказывание ответила строго:
– И после этого ты еще на что-то рассчитываешь? Намек на лишние килограммы переполнил чашу моего безграничного терпения! Если уж попрошайничаешь, так хотя бы не хами собственной хозяйке! Шагом марш с кухни! – И она потянулась к венику, который часто использовала в воспитательных целях.
Бейсик оскорбленно взвыл и улепетнул в прихожую. Там он сел у двери, давая понять, что не двинется с места до прихода Сан Саныча, и уж ему-то в ярких красках распишет все унижения и обиды, которые нанесла ему безжалостная хозяйка.
– Жди-жди! – напутствовала кота Надежда. – Еще неизвестно, кому он поверит! Твое слово против моего!
Бейсик не сомневался, что его слово будет иметь больший вес, и в ожидании хозяина принялся умываться.
Прогнав кота, Надежда Николаевна, которая совершенно не выносила безделья, вспомнила, что у нее имеется мобильный телефон покойника, в котором тоже может содержаться ценная информация, и решила заняться этим вопросом, пока размораживается индейка.
Однако, зная своего кота не первый год, прежде чем покинуть кухню, она должна была принять надежные меры предосторожности, потому что индейке угрожала серьезная опасность в лице, точнее, в наглой морде Бейсика.
По-хорошему, следовало бы запереть мясо в сейф. В настоящий, надежный сейф швейцарского производства, с кодовым замком и тремя степенями защиты. Тогда, возможно, кот не смог бы до нее добраться. По крайней мере, ему пришлось бы повозиться.
Но сейфа в доме не было – по той причине, что не было и значительных ценностей, вроде фамильных бриллиантов, золотых слитков или акций ведущих нефтяных компаний, а то соображение, что сейф необходим для защиты от кота продовольствия, Сан Саныч вряд ли принял бы всерьез.
В отсутствие сейфа Надежде приходилось обходиться подручными средствами.
Сперва она закрыла индейку самой тяжелой крышкой, имевшейся в ее распоряжении (тяжеленной чугунной крышкой от старинной гусятницы, которая не использовалась по назначению уже лет двадцать, а то и больше, и до сих пор не отправилась на помойку исключительно из-за огромного веса).
Для увеличения надежности поверх чугунной крышки Надежда положила большой железный противень, придавив его десятикилограммовой гантелью. Гантель эта принадлежала не Сан Санычу, который давно оставил попытки заниматься спортом, она осталась в доме от его спортивного сына.
Удовлетворенно оглядев защитное сооружение, Надежда отправилась в комнату и достала из своего тайника (пустого цветочного горшка) мобильный телефон покойного.
Первым делом она решила внимательно просмотреть его телефонную книгу.
Начиналась она, как нетрудно догадаться, с буквы «А».
На эту букву имелось три женских имени – Алла, Алена и Анечка. Именно так они были записаны – видимо, с Анечкой покойного связывали особенно теплые чувства. К этим именам не было никаких пояснений. Единственное мужское имя – Артур – было снабжено дополнительной информацией: «Авторемонт». Вряд ли этот Артур мог иметь какое-то отношение к смерти хозяина телефона.
На букву «Б» было всего два женских имени, и оба довольно экзотические – Беата и Белла. Зато мужских было целых три: Борис (с пометкой «компьютеры»), еще один Борис (с не очень понятной припиской «Конотоп») и Бригадир. Это последнее было написано с большой буквы, как имя, и не содержало больше никакой информации. Видимо, как и женские имена, оно говорило само за себя.
Следующая буква – «В» – начиналась с Вадима.
Про него Надежда Николаевна знала только, что это он звонил покойнику последним и что теперь телефон этого Вадима не отвечает. Это вселяло тревогу, однако сделать пока ничего было нельзя.
Надежда хотела перейти к следующей записи, как вдруг из кухни донесся оглушительный грохот.
Грохот был такой, что в первый момент Надежда Николаевна оглохла и утратила природную способность здраво рассуждать. Она вообразила, что на их кухне взорвалась бомба или рухнула межконтинентальная ракета. Или произошло землетрясение, эпицентр которого находится именно там.
Надежда ахнула и побледнела.
Первой ее мыслью было – что дом сейчас обрушится и хорошо, что мужа нет дома – хотя бы он не пострадает при катастрофе.
Но уже в следующую секунду в ее голове все встало на места, и, громко выпалив: «Индейка! Кот! Обед!» – она устремилась на кухню.
То, что она там застала, не слишком отличалось от последствий взрыва или землетрясения.
На полу вперемешку валялись черепки разбитого кувшина, куски индейки и какие-то предметы кухонной утвари – медная ступка, тяжелый пестик, противень…
Как опытный инженер Надежда сумела быстро восстановить картину происшествия.
Бейсик, разумеется, не остался в прихожей дожидаться хозяина. Как только Надежда покинула кухню, бросив индейку без присмотра, он вернулся туда и обследовал защитные сооружения.
Вскоре у него возник план по их преодолению.
На полке над раковиной стояла старинная медная ступка – предмет совершенно бесполезный, который Сан Саныч отказывался выбросить по причине его красоты.
Кот взобрался на полку (при его габаритах это было настоящим подвигом) и сбросил ступку.
Ступка упала на край противня, который от удара подпрыгнул и накренился, гантель скатилась с его середины, неустойчивое равновесие нарушилось, и вся конструкция – чугунная крышка, гантель, противень вместе со ступкой и пестиком полетели на пол, вызвав напугавший Надежду грохот. При этом попутно разбились еще керамический кувшин для цветов и фарфоровая собака, которая по недоразумению тоже оказалась в эпицентре событий.
Как только путь к индейке был расчищен, кот спрыгнул с полки прямо в раковину, схватил самый большой кусок индейки и теперь с хрустом и чавканьем пожирал добычу под столом.
– Ах ты, мерзавец! – воскликнула Надежда, схватила воспитательный веник и устремилась к коту.
В результате короткого, но бурного сражения ей удалось спасти большую часть индейки, а кот, обиженно урча, удрал под шкаф, где прятался до прихода хозяина, вылизываясь, с нежностью вспоминая индейку и обдумывая план новой операции.
Несмотря на то что индейку у него отобрали, он расценивал сегодняшнюю свою проделку как большой успех. Во всяком случае, шума было много.
Несмотря на то что индейку у него отобрали, он расценивал сегодняшнюю свою проделку как большой успех. Во всяком случае, шума было много.
Вечером Сан Саныч вкушал жареную индейку с большим аппетитом и даже попросил добавки, хотя чревоугодием никогда не страдал.
– Новый рецепт? – полюбопытствовал он. – Очень нежное мясо… Кто тебя научил?
Кот на шкафу приосанился и смотрел горделиво, Надежда решила промолчать.
Уже подъехав к зданию института, где работал строптивый автор, Надежда Николаевна выяснила, что это тот самый институт, на базе которого проходила международная конференция по энергосберегающим технологиям.
Отметив про себя, что мир тесен и никуда не деться от удивительных и почти неправдоподобных совпадений, Надежда Николаевна получила разовый пропуск и поднялась на третий этаж, где ее уже поджидал Анатолий Тихонович.
За прошедшие годы он ничуть не изменился – тот же мятый костюм неопределенного цвета, засаленный и блестящий на локтях, та же тельняшка, выглядывающая из-под воротника клетчатой рубахи, тот же скрипучий, как несмазанное колесо, голос…
Однако, увидев Надежду, Сучков буквально расцвел и бросился ей навстречу:
– Надя! Любимова! Так это ты мне звонила! А я по голосу-то и не узнал!
Надежда Николаевна не помнила, чтобы они с Сучковым были на «ты», но спорить и возражать не стала. Также не стала уточнять, что она давно уже не Любимова, а Лебедева.
– Сколько лет, сколько зим! – не унимался Анатолий. – А ты как – все в том НИИ работаешь?
– Да нет, там я больше не работаю… – уклончиво ответила Надежда, которой совершенно не хотелось обсуждать с Сучковым свои жизненные обстоятельства.
– Ну и правильно, – неожиданно одобрил ее Анатолий. – Там совершенно не умели ценить настоящих специалистов… вот таких, как мы с тобой!
– А здесь тебя ценят? – осведомилась Надежда для поддержания разговора.
– Во всяком случае больше, чем там! – горделиво произнес Сучков, покосившись на своих сослуживцев, точнее – сослуживиц: кроме него в комнате сидели три девушки едва ли не старшего школьного возраста, которые тихонько шушукались между собой, поглядывая то на Сучкова, то на Надежду и громко фыркая.
– И вообще, здесь, в этой конторе, мы занимаемся очень важным делом. Что может быть важнее экономии энергии?
– Точное соблюдение правил оформления технической документации… – пробормотала Надежда, вспомнив прошлое.
– Ну, это само собой, – согласился Сучков. – Без этого никуда. И еще – соблюдение требований безопасности.
– Техники безопасности? – переспросила Надежда.
– Да нет! – отмахнулся Сучков. – При чем тут техника безопасности! Я имею в виду борьбу с утечками информации. Проще говоря – с промышленным шпионажем. И не только промышленным. Я все время об этом твержу своему непосредственному начальству, и, кажется, в последнее время они начали ко мне прислушиваться. Раньше от меня только отмахивались, говорили, что мы не военный институт и к нам все это не относится, но вот уже неделю нас стали тщательно проверять на входе и выходе…
– Может быть, что-то случилось? – поинтересовалась Надежда Николаевна. – Может быть, у вас в институте произошла утечка информации?
– Ты тоже так думаешь? – Сучков заметно помрачнел.
– Что значит – тоже?
– Да у нас в курилке болтают… Только имей в виду – я не собираюсь передавать безответственные разговоры!
– Какие разговоры? – машинально переспросила Надежда Николаевна.
– Якобы у нас действительно произошла серьезная утечка! – вполголоса проговорил Сучков, покосившись на своих юных сослуживиц. – Якобы из нашего института украли схему новейшей разработки сверхэкономного двигателя, не имеющего аналогов нигде в мире! Но только я никогда, понимаешь, Надя, никогда не распространяю непроверенные слухи!
– Я не сомневаюсь, – протянула Надежда. – Но как же насчет этой редактуры?
– Что мы все только о работе да о работе! – произнес Сучков с неожиданной задушевной интонацией. – Давай, Надюша, поговорим лучше о нас с тобой!
– О ком? – переспросила Надежда Николаевна, не поверив своим ушам.
– О нас с тобой! – повторил Сучков и взял ее за руку. – Неужели, Наденька, ты не замечала, что я всегда относился к тебе с симпатией? Даже больше, чем с симпатией, – с глубоким и искренним чувством!
– Что?! – Надежда поперхнулась и поспешно отняла у Сучкова свою руку.
Из угла, где кучковались девицы, донесся сдавленный смех.
«Кошмар какой, – расстроилась Надежда, – неужели я так плохо выгляжу, что этот отвратительный тип позволяет себе за мной приударить? Перед девушками неудобно…»
– Анатолий Тихонович! – Надежда посуровела. – Мне кажется, вы что-то путаете. Мы сейчас находимся в служебной обстановке… Ваши сотрудницы могут неправильно понять… Или наоборот, чересчур правильно… И вообще я к вам по делу…
– Тогда давай, Надюха, встретимся в более подходящей обстановке! – Сучков решил поймать Надежду на слове. – Посидим, вспомним былое, так сказать, и думы…
Он снова попытался завладеть Надеждиной рукой, и ей пришлось использовать всю свою ловкость, чтобы увернуться.
– Анатолий Тихонович! – Надежда решила забыть на время о хороших манерах, такте и дипломатии и наплевать на редактуру: не подпишет – да и черт с ним. – По-моему, вы что-то путаете. Я не припоминаю, чтобы у нас были какие-то неслужебные отношения. И насчет глубоких и искренних чувств – это явное преувеличение!
– Ну как же! – Сучков, кажется, всерьез обиделся. – Разве ты не помнишь, Наденька, что я подписывал тебе чертежи гораздо быстрее, чем всем остальным?
– Да? – Надежда искренне огорчилась. – А я-то грешным делом думала, что мои чертежи просто были аккуратнее выполнены… Ставила это себе в заслугу…
– Ну, аккуратнее или не аккуратнее – это дело десятое, это как посмотреть, а только я к тебе всегда испытывал симпатию. Это я тебе ответственно заявляю.
Надежда поверх его головы поймала взгляд самой шустрой из девиц и едва заметно пожала плечами. Девушка, не стесняясь, покрутила пальцем у виска и подмигнула – мол, не обращайте внимания, его тут все за идиота держат. А на идиотов, как известно, не обижаются, и Надежда Николаевна поглядела на Сучкова более приветливо. Он понял ее взгляд по-своему и продолжил громко:
– Так что ты, Надя, не торопись с выводами, подумай. Ты женщина самостоятельная, сама себе хозяйка, я тоже человек одинокий, аккуратный, без вредных, как говорится, привычек… Такие мужчины, сама понимаешь, на дороге не валяются…
– На дороге, может быть, и не валяются… – начала Надежда.
– Вот видишь! – бурно обрадовался Сучков, приняв ее слова за согласие. – Так что, встретимся, посидим, поговорим? Предадимся, так сказать, воспоминаниям… И так далее?
– Не о чем нам разговаривать, – вспомнила Надежда строчку из стихотворения военных лет. – А тем более «так далее». Я, Анатолий Тихонович, между прочим, замужем. Уже скоро девять лет. Так что ничем вам помочь не могу.
– Замужем? – недоверчиво переспросил Сучков и уставился на Надежду как баран на новые ворота. Надо сказать, такое выражение лица очень ему подходило.
– Представьте себе!
– И за кем же, если не секрет?
– За очень хорошим человеком. За Александром Александровичем Лебедевым.
– За Лебедевым? – Сучков захлопал глазами. – Так я ж его хорошо знал! Что же ты мне сразу не сказала?
– А ты… то есть вы меня слушали? Вы мне слова не давали сказать! Рта открыть не позволяли!
– Ну это как поглядеть…
– Да как ни гляди! – Надежда потеряла терпение. – Я, между прочим, к вам по делу приехала. Чтобы редактуру утвердить. Кроме того, у меня ряд вопросов по тексту имеется. Вот, например, чем галогеновые светильники отличаются от металлогалогеновых? Или вот тут, где про светодиоды… тоже хотелось бы немного прояснить…
– Честно тебе признаюсь, Надя, – Сучков понизил голос. – Я в этом не очень-то разбираюсь. Вот по части оформления технической документации я на любой вопрос отвечу…
– Спасибо, не надо! – Надежда зябко передернула плечами. – Я это вспоминаю как страшный сон! А только как же вы эту брошюру писали, если в вопросе не разбираетесь?
– Вот ведь какое дело… – Сучков потупился. – Я ведь, Надюша, эту брошюру не писал. Тетка моя ее написала. Она, между прочим, инженер с немыслимым стажем, только на пенсии давно. Сама-то она из дому не выходит, возраст, да и здоровье у нее не очень, так вот она и попросила, чтобы я подписал и все разговоры с издательством на себя взял. Ну и гонорар частично…
– Ах, значит, частично! – Надежда Николаевна смерила Сучкова взглядом. – Понятно! Тогда мне с моими вопросами лучше к вашей тете обратиться.
– Ну, с вопросами и правда лучше к ней…
– И редактуру лучше у нее подписать!
– Вот насчет этого я и сам могу! – забеспокоился Сучков. – Подписывать я хорошо умею, ты помнишь…