– Не стоит так расстраиваться, я никуда не спешу, – машинально ответила я.
Сосед даже не поднял головы, так был увлечен своей уткой, однако я поняла, что хватит расслабляться. И что, возможно, я напала на след. Поскольку не остается никакого выхода, то можно сделать смелое предположение, что убийство Вадима связано с той встречей в аэропорту. Не стану наговаривать на серьезного человека – Сурен выглядел очень прилично, но испуг Вадима был странным и подозрительным, особенно учитывая последующие события.
В последний день пребывания в отеле мы с Норой обменялись адресами и телефонами – как всегда бывает при таких коротких отпускных знакомствах. И как всегда бывает, вернувшись в город, к своей обычной жизни с ее заботами и неприятностями, я совершенно выбросила Нору из головы.
Но сейчас, вспомнив тот странный эпизод в аэропорту, я решила, что нужно найти ее координаты, позвонить и расспросить, кто такой этот Сурен Степанович.
Я с аппетитом доела свинину, подобрала корочкой остатки соуса и откинулась на спинку стула. Сосед трудился над уткой. Официантка убрала тарелку и тут же принесла мне курицу с ростками бамбука. А я-то совсем забыла, что заказала четыре блюда. Истинно говорят, жадность до добра не доводит!
– Однако! – Мужчина за соседним столиком покончил наконец со своей уткой. – Позвольте, коллега, выразить вам свое восхищение! Я лично больше трех блюд одолеть в этом ресторане не в состоянии.
– Я тоже, – честно призналась я, – не могу впихнуть в себя больше ни кусочка.
– Да, следует правильно рассчитывать свои силы, – улыбнулся он, – но вы не расстраивайтесь, попросите завернуть вам это блюдо с собой. Не пропадать же добру!
И правда, что это я? В китайских ресторанах можно заказать еду с собой. Или забрать домой то, что не смог доесть. Это называется «дог бэг» – собачья корзиночка. И точно, девушка принесла мне зеленого чаю, счет и аккуратную картонную коробочку с нарисованными веселыми китайчатами.
Я послала соседу воздушный поцелуй и решила, что пора уходить. Однако задержалась, наводя красоту в туалете.
– Жду-жду! – ворчливо сказал мужчина, стоя на крыльце. – Машина подана!
И вправду, на улице ожидало такси. Нам оказалось по дороге, или посетитель ресторана решил подвезти меня из любезности. Простились мы дружески возле подъезда. Попадаются еще в нашем городе приятные люди!
Улыбаясь, я взялась за ручку двери, и в это время что-то огромное, лохматое и сердитое пихнуло меня в бок.
– Ого! – крикнула я, едва удержавшись на ногах. – Хорошенькое дружеское приветствие!
«С чего ты взяла, что мы с тобой подруги? – тихонько рыкнула Анюта. – Да я таких подруг… на завтрак ем!»
– Даша! – ко мне спешил Иннокентий. – Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?
Мы переглянулись с Анютой – ее хозяин был в своем репертуаре.
– Мы волновались, – продолжал он, не замечая, что его обожаемая собаченция подошла ко мне близко, наклонила голову набок, любовно приглядываясь к моей правой икре, и уже приоткрыла пасть, похожую на средних размеров саквояж.
– Но-но! – отпрыгнула я в сторону. – Что за шутки, Анюта? Возьми себя в руки!
Анюта презрительно фыркнула и отвернулась. Но тут же застыла на месте, как будто пораженная столбняком. Потом повернула голову, ноздри ее затрепетали, она потянула носом воздух и издала душераздирающий страстный стон.
– Анюта! – предостерегающе заговорил Иннокентий. – Не делай этого! Ты же воспитанная собака…
Ага, как же! Воспитанная собака крутанулась вокруг своей оси и бросилась ко мне.
– Стоять! – рявкнул Иннокентий.
От неожиданности я застыла на месте и даже подняла руки вверх вместе с зажатой коробочкой из ресторана. Анюта села и умильно поглядела на коробочку.
– Что у тебя там? – требовательно спросил Иннокентий. – Китайское?
– Ну да, – растерялась я, – курица, а что?
– Анюта обожает все китайское, – вздохнул Иннокентий. – Ты уж извини.
– Да боже мой! – Я раскрыла коробочку с веселыми китайчатами на крышке и поставила ее перед собакой. – Кушай на здоровье!
Анюта шумно сглотнула и набросилась на китайскую еду.
– Анюта! – в ужасе закричал Иннокентий. – Как ты можешь? Ты же воспитанная собака, а ешь на улице, прямо из коробки!
– Ты забыл сказать, чтобы она вымыла лапы и повязала салфетку! – рассердилась я. – Дай животному спокойно поесть, завоспитывал совсем собаку!
Анюта молниеносно расправилась с содержимым коробочки и поглядела на меня с благодарностью. Мы условились, что Иннокентий положит сегодня ее матрасик прямо у входной двери, так что если кто-нибудь попробует ночью проникнуть ко мне в квартиру, Анюта услышит и поднимет жуткий лай.
Дома я напилась чаю и решила найти координаты Норы, где-то валялась у меня ее визитка.
Я принялась перебирать карточки.
Чего тут только не было!
Парикмахеры и косметологи, чьими услугами я воспользовалась всего один раз; мастер по ремонту компьютеров; специалист по принтерам и прочей оргтехнике; массажистка, к которой меня в свое время пристроила Сандра, заявив, что у меня ярко выраженное искривление позвоночника; фирма, в которой я постоянно покупаю авиабилеты; та самая Виктория из турфирмы, которая отправляла меня на Лазурный Берег; женщина с экзотической профессией берейтор, с которой я как-то встретилась в театре и разговорилась; еще одна, на чьей визитке было напечатано «мастер икебаны» – эту я вообще не смогла вспомнить…
Только Нориной визитки нигде не было.
Перебрав все карточки три раза подряд, я вдруг вспомнила, куда дела ее.
У меня на шкафу стоит красивая фарфоровая вазочка, расписанная лиловыми ирисами. Так вот, эта вазочка стояла неровно и дребезжала, когда мимо дома проезжали тяжелые грузовики. И я подложила под нее Норину визитку.
Встав на табурет, я дотянулась до злополучной вазочки и вытянула из-под нее глянцевую картонку. Вазочка тут же обиженно задребезжала, хотя никакие грузовики мимо дома не проезжали. Я показала ей кулак, спрыгнула с табурета и потащилась к телефону. Однако прежде что-то заставило меня взглянуть на часы. Мнда-а… Двенадцатый час, поздновато для звонков, придется перенести на завтра.
Ночь прошла спокойно, никто не ломился ко мне в дверь и не названивал по телефону. Стоя под душем, я решала в уме сложную проблему, можно ли звонить Норе в полдевятого утра. С одной стороны, она – женщина неработающая, такие встают обычно не раньше десяти – куда торопиться? С другой стороны, я помнила, что у Норы в жизни есть большая забота – присматривать за легкомысленным своим муженьком. А при таком раскладе – куда уж там спать долго! Этак всю семейную жизнь проспишь!
Выйдя из ванной, я услышала стук в нашу общую с Иннокентием стенку и выглянула на лестницу. На площадке стояла Анюта, в зубах у нее был бумажный пакет из французской булочной, что на углу. Там лежали две горячие булочки – с изюмом и с вареньем. Я умилилась и тут же оценила деликатность Иннокентия – не явился сам, а прислал собаку, чтобы я не подумала, что он напрашивается на утренний кофе, которого у меня, кстати, нету, снова закончился. Ужасно приятно, когда о тебе кто-то заботится, подумала я, пережевывая сдобу. Анюта от мучного отказалась, очевидно, берегла фигуру.
Первый раз у Норы было занято, я обрадовалась, выждала несколько минут и набрала снова.
На этот раз трубку очень быстро сняли, и молодой женский голос выпалил:
– Извините, нас прервали! Еще у него красные пятнышки на животе… такие меленькие… А у Мишутки…
– Нора? – удивленно переспросила я.
– Элеонора Васильевна, это вас! – недовольно проорал молодой голос. – Только недолго, мне должен позвонить врач!
– Да! – услышала я наконец голос Норы, и тут же его заглушил детский визг.
– Нора, это Даша… Мы вместе отдыхали на Лазурном Берегу… Как у тебя дела?
– А, Дашутка! – Нора явно обрадовалась и добавила тише: – Здесь разговаривать невозможно, давай встретимся в кафе «Карибу»… на Среднем проспекте Васильевского, знаешь его?
– Знаю, – ответила я удивленно. – А что…
– Через час! – отрезала Нора и повесила трубку.
Хм, все-таки она забыла, что я работаю. Однако передоговориться не получилось – теперь было плотно занято. Я прикинула, от чего мне будет хуже – если потеряю работу или если потеряю жизнь. А ведь запросто может так случиться, раз те двое типов настроились меня поймать. Выходило, что жизнь дороже, так что я позвонила своему шефу Геннадию и твердым голосом заявила о невозможности явиться сегодня на работу по семейным обстоятельствам, а именно: по причине безвременной кончины бывшего мужа.
– Чего? – поперхнулся Гена. – Ты что несешь-то? Какие могут быть семейные обстоятельства, если муж бывший! Может, у тебя их десять было, так что, каждый раз с работы отпрашиваться будешь?
– Злой ты, Гена, черствый и равнодушный человек, – сказала я скорбным голосом, – а еще хочешь стать хорошим руководителем.
– Злой ты, Гена, черствый и равнодушный человек, – сказала я скорбным голосом, – а еще хочешь стать хорошим руководителем.
И поскорее повесила трубку.
Через час я вошла в кафе.
Зал его был разделен стеклянными перегородками на маленькие, очень уютные кабинки. Из одной такой кабинки мне махала Нора. Выглядела она утомленной.
– Что будешь – чай, кофе? Сладкое ешь или остервенело худеешь, как все прочие?
Я заказала кофе по-венски и повернулась к Норе:
– Что у тебя творится?
– Внуки! – Нора махнула рукой.
– Внуки? У тебя? – Я окинула взглядом ее стройную фигуру, молодое красивое лицо.
– А что – теоретически все возможно, – усмехнулась Нора. – Но в данном случае внуки не мои, внуки Славины, от первого брака… Так что я к ним прямого отношения не имею, но им до этого нет дела, и нервы они мне подпортили ужасно. И разговаривать по телефону при них совершенно невозможно, они тут же начинают орать. Двое двухгодовалых мальчишек, представляешь себе? Мишутка и Васютка… То есть, разумеется, нервы-то портят не столько они, сколько их сумасшедшая мамаша, Анюта, Славина невестка…
Я вспомнила симпатичную собаку Анюту, горячие булочки и рассмеялась.
– Не обижайся, это я не над тобой!
– Да я и не обижаюсь. – Нора отставила чашечку крепчайшего кофе. – Слушай, мы ведь не о моих внуках разговаривать пришли, ты же меня о чем-то хотела спросить?
– Ну да. – Я свернула из салфетки самолетик, хотела запустить его в соседнюю кабинку, но вовремя передумала и спросила Нору:
– Слушай, кто такой этот Сурен Степанович?
– Почему ты спрашиваешь? – Нора вдруг посерьезнела, ее лицо как-то заострилось и побледнело, и крупные веснушки на скулах стали еще заметнее.
– Да понимаешь… – Я не знала, с чего начать и стоит ли что-то рассказывать постороннему человеку.
– У тебя неприятности? – спросила Нора.
– Почему ты так думаешь?
– Сурен – не тот человек, которым интересуются в благополучные периоды…
– Да кто же он такой?
– В общем, сама толком не знаю… – проговорила Нора после долгой паузы. – Знаю только, что он большая шишка. Как-то раз мы подвозили его на своей машине, и нас остановил дорожный патруль. У всех потребовали документы. Сурен первым протянул сержанту какую-то книжечку, тот только взглянул и тут же переменился в лице, встал навытяжку, отдал честь и тут же отпустил нас, больше ни у кого не стал проверять документы. А когда Слава осторожно спросил Сурена, что это за документ – тот отшутился: мол, удостоверение почетного Деда Мороза Российской Федерации… И это не единственный такой эпизод, уверяю тебя!
– А как вы-то с ним сошлись?
– На почве общих интересов. Ты ведь знаешь, они со Славой оба увлекаются дайвингом, а кроме того, раз в неделю мы в одном клубе играем в бридж. Тут и я не отстаю, мы со Славой составляем сильную пару, но Сурен – просто корифей.
Нора еще секунду помолчала, задумчиво посматривая на меня, а потом предложила:
– Если хочешь, приходи сегодня вечером в этот клуб. Там как раз будет интересная игра, и Сурен обязательно придет. Скажешь, что ты – моя гостья, тебя пропустят.
Я поблагодарила ее, уточнила, какой в этом клубе принят дресс-код.
– Для мужчин – темный пиджак и галстук обязательны, для женщин таких жестких ограничений нет, хотя, конечно, джинсы и свитера не приветствуются.
В это время у нее зазвонил мобильный.
– Ну что такое, Анюта? – проговорила Нора, поднеся телефон к уху. – Что ты говоришь? Боже мой! Не волнуйся, я сейчас приеду. Ничего без меня не предпринимай.
Отключив телефон, она повернулась ко мне:
– Кажется, Мишутка проглотил шарик от бильярда.
– От бильярда?! – ужаснулась я, представив огромный шар из слоновой кости.
– От детского механического бильярда. Такой маленький стальной шарик.
– Но все равно, это очень опасно! – переполошилась я. – Поезжай немедленно!
– Поеду, конечно. – Нора сделала знак официантке. – Но вообще Анюта такая паникерша… Месяц назад она вообразила, что Васютка оторвал и проглотил пуговицу от собственных штанов. Мы уже привезли его в травмпункт, собирались делать промывание, когда Слава нашел эту пуговицу в кошачьей миске.
На следующее утро Надежда с новыми силами принялась за редактуру и к полудню в общих чертах закончила работу.
У нее было незыблемое правило: непременно согласовывать отредактированный текст с автором брошюр. В издательстве к этому относились достаточно безразлично, но сама Надежда Николаевна после одного неприятного случая никогда не отдавала работу без утверждения автором. Неприятность эта произошла, когда она редактировала брошюру «Как правильно укладывать чемодан». В тексте брошюры упоминались самые разные виды дорожной тары – чемоданы, саквояжи, кофры, портпледы, кейсы и простые сумки, известные в народе под названием «мечта оккупанта». В какой-то момент Надежда отвлеклась от редактуры и перепутала саквояж с кофром. Брошюра с этой ошибкой пошла в печать, и из-за этого незначительного упущения автор пособия, пожилая дама с двумя высшими образованиями, свободно говорившая на четырех европейских языках, включая мало кому известный фламандский, устроила Надежде жуткий скандал. Выяснилось, что кроме четырех европейских языков она в совершенстве владеет ненормативной лексикой, проще говоря – ругается матом, как водитель-дальнобойщик.
Скандал удалось замять, но с тех пор Надежда всегда давала автору для утверждения отредактированный текст.
Вот и сейчас, закончив работу над брошюрой, она заглянула в записную книжку, где были указаны координаты автора.
И прочла, что брошюру написал некий А.Т. Сучков.
При виде этого имени у Надежды Николаевны всплыли яркие, хотя и не самые приятные воспоминания.
Когда она работала в научно-исследовательском институте, кошмаром ее жизни была необходимость сдавать готовые чертежи на утверждение в отдел научно-технической документации. Впрочем, это было кошмаром не только для нее, но и для всех прочих сотрудников, которым приходилось иметь дело с этим подразделением. Особенно зверствовал старший инженер этого отдела Анатолий Сучков. Это был мрачный, молчаливый мужчина, всегда одетый в мятый костюм неопределенного серовато-бурого цвета, до блеска вытертый на локтях. Под пиджаком он носил клетчатую рубаху, в расстегнутом воротнике которой виднелся краешек тельняшки, намекавший на его сомнительное военно-морское прошлое.
Сучков считал свою работу самой важной из всех существующих и не принимал ни один чертеж, если хотя бы одна линия, хотя бы одна буква на нем была выполнена не по ГОСТу.
«Что вы мне принесли?! – вопрошал он, указывая костлявым пальцем на роковую ошибку. – Это что – чертеж или филькина грамота?! Вы мне филькину грамоту не втюхаете! Я вам не салага какой-нибудь! Мы занимаемся очень важным делом! Что может быть важнее точного соблюдения правил оформления технической документации!»
Не одна молодая специалистка выбегала в слезах из его кабинета, думая, что ошиблась с выбором профессии! Даже опытные, видавшие виды инженеры перед посещением Сучкова принимали ударную дозу валерьянки или пустырника.
И только когда все было доведено до совершенства, он ставил внизу чертежа свою аккуратную, выписанную с соблюдением всех ГОСТов подпись – «А.Т. Сучков».
Сама Надежда гордилась тем, что Сучков принимал ее чертежи со второго, максимум – с третьего захода. В институте это считалось абсолютным рекордом. Многие сослуживцы просили ее сдать ему свои чертежи.
– Неужели это он? – с ужасом проговорила Надежда Николаевна. – Ну тогда мне редактуру в жизни не сдать!
В записной книжке имелся только домашний телефон автора.
Время было рабочее, так что застать Сучкова дома было маловероятно.
Тем не менее Надежда набрала номер.
Ответил ей старческий женский голос.
Надежда попросила Анатолия Тихоновича, и старушка, по всей видимости, мать Сучкова, подробно расспросив, кто такая Надежда и для чего ей нужен ее сын, сообщила номер рабочего телефона.
Там Надежде ответила молодая смешливая женщина. Надежда попросила Сучкова, женщина фыркнула, отстранилась от трубки и крикнула в пространство:
– Анатолий Тихонович! Вас дама!
Слово «дама» она произнесла тоном, преисполненным особого значения.
Через минуту в трубке послышался хорошо знакомый Надежде скрипучий, как несмазанное колесо, голос.
Несомненно, это был тот самый старший инженер из отдела научно-технической документации.
Надежда похолодела и представила, как Сучков тычет пальцем в ее редактуру и вопрошает своим скрипучим голосом:
«Что вы мне принесли? Это что – научно-популярная брошюра или филькина грамота?»
Действительно, узнав, что нужно от него Надежде Николаевне, Сучков проскрипел:
– Вы что же, хотите, чтобы я утвердил ваш текст, не глядя? Подписал то, не знаю что? Приезжайте ко мне на работу, я просмотрю вашу редактуру!