Прервать разговор я не могла по причине своего отвратительного пассивного характера и полного отсутствия силы воли.
Но если я хотела что-то узнать о смерти Вадима – Васильцова была незаменима. Она знала все и обо всех и каким-то непостижимым образом умудрялась узнать это самой первой. Я подозревала, что иногда она узнавала о событии раньше, чем оно происходило.
Поскольку сама я звонила ей очень редко, пришлось перерыть все ящики стола, прежде чем нашелся листок, на котором когда-то давно я записала ее телефон.
Я набрала номер без особенной надежды на успех, почти ни секунды не сомневаясь, что он будет занят. Васильцова разговаривает по телефону все свободное от шопинга время. Как она успевает заниматься своими художественными проектами, остается для меня загадкой. Да и не только для меня. Однако на этот раз мне повезло: она взяла трубку сразу.
– Дарья! – тут же заорала она. – Ты не представляешь, что случилось! Вадима убили! Шлепнули по голове – и насмерть!
– Хм… – Я внутренне передернулась, но быстро пришла в себя. – Я вообще-то уже в курсе…
– Да? – удивилась Васильцова. – А, ну точно, ты же ведь на «б», я тебе еще утром первой позвонила…
Я себе отчетливо представила, что было бы, если бы услышала сейчас страшную новость впервые. Можно и коньки на время отбросить от неожиданности. Как видно, Васильцова уже стольким людям сообщала про смерть Вадима, что успела привыкнуть к этой мысли и не выбирала выражения.
– А нельзя ли поподробнее, что там произошло? – робко спросила я. – Или вы, может, сами не знаете…
– Как это – я не знаю! – тут же завелась Васильцова, на что, собственно, я и рассчитывала. – Кто же тогда и знает, если не я? Да я все знаю из первых рук, считай, что сама там была!
Тут она сообразила, что ляпнула лишнее, и сконфуженно хрюкнула.
– Сандра вчера вернулась домой около пяти часов, – довольно толково начала излагать Васильцова, – а он лежит на полу в кухне, и лужа крови вокруг головы!
Я представила, как моя бывшая свекровь входит в квартиру и видит труп собственного сына, и мысленно простила ей все то «хорошее», что она успела сделать мне за время, которое я была ее невесткой и после. Такого никому не пожелаешь!
– Ну, она, конечно, вызвала сразу же полицию, те приехали очень оперативно, надо сказать, все осмотрели…
– Но Карину арестовали… – вставила я.
– Арестовали? – оживилась Васильцова. – А я не знала! Спасибо тебе за информацию, надо всем позвонить!
– Но за что? – заорала я, испугавшись, что она сейчас повесит трубку.
– Как это – за что? – изумилась Васильцова. – За зверское убийство собственного мужа, конечно! А кто, по-твоему, его стукнул этим самым кувшином по голове?
– Каким кувшином? – по инерции спросила я и тут же вспомнила, что у свекрови на шкафу пылился старинный чеканный медный кувшин с острым носиком – не то армянский, не то еще какой-то восточный. – Тем самым?
– Именно, кувшин тут же рядом валялся, – терпеливо объяснила Васильцова. – Сандра рассказала полиции, что Карина ворвалась к ней в дом, стала упрекать мужа в неверности, они ссорились, но потом вроде примирились, она и ушла, чтобы дать им время выяснить отношения. А Карина осталась. Потом, видно, они разругались окончательно, Карина стукнула его по голове и убежала от страха перед содеянным. Она же при всех угрожала, что его убьет, даже я слышала! А ты разве нет?
Я молчала, пораженная. Зачем Сандра наврала полиции, что оставила Карину наедине с Вадимом в своей квартире? Ведь я же своими собственными глазами видела, как они вышли из дома вместе. Сандра усадила Карину в маршрутку, а сама помахала рукой Вадиму в окно, стало быть, он был жив и здоров. Теоретически Карина могла, конечно, вернуться и пристукнуть своего муженька, но я этому поверить не могла. Карина – женщина сильных страстей. Я допускаю, что под действием момента она могла обрушить злосчастный кувшин на голову Вадима, но только в запале. В состоянии аффекта, как говорят юристы. А вчера запал у нее прошел, я точно знала. И мысль у нее была только одна – скорее добраться до дома и чтобы никто не видел ее с синяком под глазом.
Зачем Сандра ее «топит»? Ведь теперь даже синяк говорит не в пользу Карины, то есть он доказывает, что они с Вадимом дрались.
Тут я осознала себя сидящей возле телефона с пищащей трубкой в руках – как видно, Лиде Васильцовой надоело слушать мое молчание и хотелось поскорее донести до знакомых свежие новости.
А я снова принялась за старое – сижу и мысленно задаю себе вопросы, на которые не могу ответить. Какое мне, в конце концов, дело, кто убил моего бывшего мужа? Я твердо знаю, что я этого не делала, а остальное меня не касается. Пускай они сами разбираются – Сандра с Кариной. Теперь меня с ними ничто не связывает, и я могу наконец заняться собственными делами.
С этими благими намерениями я положила трубку на место.
И сразу вспомнила о такой простой, но немаловажной стороне жизни, как еда. О том, что моему относительно здоровому и довольно молодому организму время от времени требуется хоть какая-то пища. Точнее, не я вспомнила, а сам мой несчастный организм напомнил мне об этом самым недвусмысленным образом. Проще говоря, у меня подвело живот. Я кинулась к холодильнику, но за время моего отсутствия в нем не выросло ничего съедобного. Как поется в одной старой песне, «я безнадежно лезу в холодильник, а там зима, пустынная зима».
В полной мере осознав этот неутешительный факт, я поняла, что придется выйти в магазин, если я не хочу умереть от голода.
И только было я собралась осуществить это намерение, как в дверь позвонили.
Вообще-то я человек доверчивый и зачастую действую раньше, чем успеваю подумать. Но на этот раз я затормозила перед самой дверью и, прежде чем открыть ее, задумалась.
Остановили меня два соображения: во-первых, в нашем доме установлен домофон, и, прежде чем добраться до моей двери, любой гость должен был позвонить в этот самый домофон и представиться. Во-вторых, я вспомнила про подозрительного капитана Меленкова, который наверняка и не капитан, и не Меленков, и в моей душе шевельнулось нехорошее предчувствие.
– Кто там? – осведомилась я через дверь дрогнувшим голосом.
– Откройте, полиция! – послышался с лестничной площадки неприятный хрипловатый голос.
Меленков тоже представился полицейским, вспомнила я.
Прильнув к дверному глазку, я оглядела гостя.
Это был высокий одутловатый мужчина с обширной багровой лысиной и длинными обвислыми усами. Оптика глазка искажала его внешность, но в любом случае это был не Меленков. Сам по себе этот факт можно было считать утешительным, однако, несмотря на это, незваный гость произвел на меня очень неприятное впечатление.
– Открывайте, Березкина! – повторил усатый тип. – У меня к вам есть несколько вопросов!
– Одну минутку, – прощебетала я, медленно отступая от двери. – Я только сбегаю за ключом… У меня дверь без ключа не открывается…
Отойдя от двери на безопасное расстояние, я заметалась по квартире.
Что делать? Второго выхода у меня в квартире нет, позвать на помощь некого… Позвонить в полицию? А вдруг этот усатый тип и вправду полицейский… Кроме того, что-то мне подсказывало, что никто ко мне на помощь не примчится.
В своих растерянных метаниях я выскочила на балкон.
Перегнувшись через перила, я увидела возле нашего подъезда припаркованную иномарку.
Это была черная «Ауди» с тонированными стеклами. Точно такая же, как та, в которую меня пытался усадить липовый капитан Меленков.
Значит, как я и подозревала, этот усатый с ним в сговоре.
– Привет! – раздался вдруг совсем рядом со мной мужской голос. – Ты чего такая встрепанная?
Я вздрогнула и оглянулась на голос.
На соседнем балконе, до которого было буквально рукой подать, курил мой сосед по лестничной площадке Иннокентий.
Именно так он представился, впервые столкнувшись со мной возле двери. Не Кеша, а именно Иннокентий. Впрочем, ему имя очень подходит – он такой спокойный, неторопливый, старомодный, хотя на самом деле ему чуть больше тридцати. И еще у него есть Анюта, в которой он души не чает. Но это – отдельный разговор.
– Ты чего такая встрепанная? – повторил Иннокентий. – У тебя что, трубу прорвало?
– Хуже, – выпалила я, при виде соседа испытав некоторое облегчение. – Ко мне в дверь какой-то тип ломится! Не знаю, как он в подъезд вошел… Наверное, с кем-то из жильцов…
– Да что ты говоришь? – Иннокентий затушил сигарету в цветочном горшке. – Ну, мы с Анютой сейчас выйдем… Она очень обрадуется внеочередной прогулке!
Он скрылся с балкона, и из-за балконной двери донесся приглушенный и ласковый голос.
Я тоже вернулась внутрь квартиры.
После разговора с Иннокентием у меня на душе стало чуть полегче.
Я верила в своего соседа, точнее – в Анюту.
Больше того – мне захотелось собственными глазами увидеть происходящее, поэтому я выскользнула в прихожую.
Я тоже вернулась внутрь квартиры.
После разговора с Иннокентием у меня на душе стало чуть полегче.
Я верила в своего соседа, точнее – в Анюту.
Больше того – мне захотелось собственными глазами увидеть происходящее, поэтому я выскользнула в прихожую.
Со стороны входной двери донеслись подозрительные скрежещущие звуки – незваный гость, кажется, потерял терпение и теперь пытался самостоятельно открыть мою дверь, тем самым окончательно убедив меня, что никакого отношения к полиции он не имеет.
Я хотела уже отступить в глубину квартиры, но тут с лестницы донесся звук открываемой двери и еще что-то, слегка напоминающее отдаленный гром.
Тут я не выдержала и подскочила к глазку как раз вовремя, чтобы увидеть самое интересное.
На площадку, как обычно неторопливо, вышел Иннокентий, но тут же, небрежно отодвинув его в сторону, выкатилось что-то огромное, лохматое, серое, издавая тот самый звук, похожий на отдаленный гром.
Это была Анюта.
Анюта – это собака Иннокентия. По происхождению она кавказская овчарка, но сходство с этой грозной породой исчерпывается внешностью. Внешность у нее соответствующая – Анюта большущая, косматая, с огромной пастью. Однако характер у нее совершенно нехарактерный для овчарки – удивительно ласковый и общительный, за что хозяин любовно называет ее ходячим недоразумением.
Когда я первый раз столкнулась с Анютой на лестнице, это едва не кончилось для меня трагически. Представьте, что на вас вдруг набрасывается огромное косматое чудовище с явным намерением немедленно сожрать. Во всяком случае, так мне показалось. Овчарка подлетела ко мне, разинула пасть, поставила лапы на плечи…
Не знаю, как со мной не случился инфаркт. Наверное, меня спасла только закалка, приобретенная в борьбе с нервными клиентами и с «чутким» руководством.
Правда, в следующую секунду из разинутой пасти вывалился огромный язык, и Анюта меня ласково облизала.
Тут же рядом появился Иннокентий, который оттащил от меня свою любимицу за ошейник, при этом выговаривая ей:
– Как тебе не стыдно! Сколько раз тебе повторять – твои ласки далеко не всем нравятся!
Потом он принялся извиняться передо мной, предложил мне свой платок…
– Ничего! – проговорила я дрожащим голосом. – Славная… собачка!
С тех пор у нас с Иннокентием установились очень хорошие отношения. Можно сказать, дружеские. Может, вам интересно, отчего только дружеские?
Иннокентий переехал к нам в дом около двух лет назад, как раз после моего развода. Так что при желании можно было расценивать его появление как знак свыше – мол, судьба. А что, приличный такой мужчина, вежливый, немногословный, ко мне со всей душой и полным уважением. Но в то время мне вовсе не хотелось начинать никаких отношений с мужчиной. Ни с каким. Комплексы расцвели после развода пышным цветом, я чувствовала себя ужасающе, просто дико несчастной, казалось, что ни один мужчина не посмотрит на такую издерганную истеричку. Столь простые действия, как немного пококетничать, пофлиртовать, посмотреть мужчине в глаза со значением, слушать его речи с таким видом, как будто он говорит невероятно умные вещи, ненароком прикоснуться к его плечу, при прощании вроде бы случайно задержать его руку дольше, чем положено, а потом сделать вид, что очень смущена этим, представлялись для меня в то время невыполнимыми. А без этого, скажите на милость, как можно увлечь мужчину? Разве уж какого-нибудь совсем примитивного примата, который в силу своей толстокожести вообще ничего не понимает. Но такой на меня не посмотрит – просто не заметит. Таким подавай Карину – чтобы всего было много, и все такое яркое, сочное, бросающееся в глаза… При мысли о том, как паршиво я выглядела тогда по сравнению с Кариной, даже сейчас портится настроение.
Так что Иннокентия я расценила тогда, как просто приятного соседа. Мы раскланивались при встрече, курили каждый на своем балконе, обмениваясь при этом ничего не значащими фразами о погоде, я приносила иногда косточки Анюте, но никогда не заходила в его квартиру дальше прихожей. Он со своей стороны не делал попыток заманить меня к себе, не напрашивался на вечерний чай и не просил пришить пуговицу на пиджаке или повязать галстук. Насколько я могла заметить, никакая женщина к нему постоянно не приходила и даже ночевать никто не оставался. В то время меня это совершенно не волновало. Меня тогда вообще ничего не волновало, я лелеяла свои комплексы, впрочем, они и так чувствовали себя прекрасно.
Вы можете не поверить, но наша, если можно так выразиться, дружба со свекровью началась после развода. Именно тогда она вбила себе в голову, что должна меня развлекать и опекать. Она утверждала, что мне надо сменить имидж, встряхнуться, перекрасить волосы и непременно найти себе нового мужчину. Даже порывалась сама сосватать кого-нибудь, для этой цели бросив клич по знакомым. Как уже говорилось, у меня не было сил послать ее подальше.
Знакомые, однако, ничем не помогли, и это естественно, мало того, кто-то из подруг свекрови, сохранивший остатки здравого смысла, довольно резко сказал ей, чтобы прекратила маяться дурью и оставила бывшую невестку в покое. Свекровь сама мне с возмущением пересказывала ту беседу. Я только пожала плечами.
Свекровь, однако, успокоиться не захотела, она зорко смотрела по сторонам и обратила внимание на Иннокентия. Она выспросила, кто такой сосед и давно ли я с ним знакома, а когда выяснилось, что я понятия не имею, где он работает и сколько зарабатывает, был ли женат, есть ли дети и все такое прочее, то просто завопила от возмущения, перед этим плотно закрыв балкон:
– Дарья, я тебя совершенно не понимаю! Рядом проживает приличный непьющий мужчина, а ты и в ус не дуешь! В твоем возрасте женщина не может ждать милости от природы.
Я вяло обиделась из-за возраста – тогда, два года назад мне еще не было тридцати.
– Что я должна, по-твоему, – на шею ему вешаться? – буркнула я.
– А ты пробовала? – деловито поинтересовалась свекровь.
– Ну-у… – Я отвела глаза. – Ясно же, что я его не интересую, иначе хоть как-то бы он дал понять…
– Ну, если шмыгать мимо него такой серой мышью… – ехидно начала свекровь, но, увидев злой блеск в моих глазах, тут же сменила тактику. – Не буду, не буду! Пока оставим твою внешность в покое!
– Давно бы так! – пробормотала я, но свекровь сделала вид, что не услышала.
– Обратимся к соседу! – заявила она, не поведя бровью. – Составим его психологический портрет и определим тип его характера. Если он интраверт, то есть ему совершенно достаточно своего собственного общества и вполне хватает общения с собственным «я», то с такими просто. Нужно только выделить ему в квартире отдельную комнату и оставить в покое. Знавала я такую пару – между прочим, у них трое детей, а муж и не догадывался. А когда узнал, то очень удивился – квартира у них большая, в старом фонде, звуков не слышно, дети выросли, а он и не заметил.
Я хотела спросить, для чего вообще тогда такой муж нужен, но решила промолчать.
– На меланхолика он не похож, – невозмутимо продолжала свекровь, – вид вполне здоровый, крепкий…
– На воздухе много бывает, – невинно поддакнула я, – когда с собачкой гуляет.
– Может, он мизантроп? – спохватилась свекровь. – Ну тот, что всех людей ненавидит…
Я подумала, что Шурочка точно находится в близкой дружбе с доктором Леденцовым, раз так разбирается в психологии.
– Да нет, – покачала я головой, – люди у него бывают… Вот парень молодой вчера заходил, я случайно с ним на площадке столкнулась.
– Парень? – вскинулась свекровь. – Молодой? А еще кто заходит?
Я стала добросовестно вспоминать, и вышло, что заходят к соседу редко, и все больше одинокие молодые ребята. Один раз двое зашли.
– Понятно, – вздохнула свекровь, – тут тебе, Дарья, ничего не обломится.
– Да мне и не надо, – по инерции заговорила я, но тут же спохватилась, – то есть ты хочешь сказать, что Иннокентий…
– Вот именно, – припечатала свекровь, – тут и думать нечего! Сама посуди: живет один, никаких женщин не принимает, а вместо них появляются одинокие молодые мальчики. Вежливый, эти «голубые» все вежливые и воспитанные. Меня сегодня в лифте вперед пропустил!
– Но я думала, что они красятся, глаза подводят и вообще… – растерянно пробормотала я.
– Дарья, можно ли быть такой отсталой! – воскликнула свекровь. – Такое впечатление, что ты живешь в девятнадцатом веке!
Я пораскинула мозгами и решила, что в данном случае свекровь, пожалуй, права. Как ни противно это признавать. Потом прислушалась к себе и поняла, что мне от такого открытия ни жарко ни холодно. Так даже лучше, можно с Иннокентием всегда быть самой собой, не расстраиваться по поводу некстати вскочившего прыщика на носу и облезшего маникюра.
Опять-таки вы можете не поверить, но с тех пор мы с соседом сдружились еще теснее.