В соседней комнате тоже было темно. Замерев у дверного косяка, Хейворд сделала знак шедшим сзади мужчинам остановиться, вытянула шею и прислушалась. Странные звуки затихли: видимо, убийца затаился, поджидая. Лаура почувствовала, что он близко – совсем близко, – и ощутила растущее напряжение среди членов их маленькой группы. Нужно идти: чем меньше думаешь, тем лучше.
Хейворд сделала шаг вперед, быстро осветила комнату лучом фонарика и тут же отступила назад: на полу в нескольких шагах от нее съежилось какое-то существо – обнаженное, внушающее ужас, перепачканное кровью… Это, несомненно, был человек, хоть и на удивление маленький и худой.
Оглянувшись на своих спутников, Хейворд подняла вверх один палец, потом медленно опустила его, указав на дверь. Этот жест означал: преступник один, прячется в соседнем помещении.
Прошла еще одна томительная минута, наконец все четверо собрались вместе, и Хейворд громко и четко произнесла:
– Полиция! Не двигаться, мы вооружены! Поднимите руки и подойдите к двери.
Послышались глухие удары, сопровождающиеся царапаньем, – так передвигается неуклюжее животное.
– Он убежал! – Опустив пушку, Хейворд быстро заглянула в соседнюю комнату, но успела заметить лишь темную фигуру, скрывшуюся в следующем помещении. Тут же раздался оглушительный грохот.
– Вперед! – Она пересекла комнату и, остановившись у следующей двери, посветила в проем фонариком.
Существа нигде не было видно, зато в комнате имелось множество укромных уголков, где оно могло спрятаться.
– Идем дальше!
Они заглянули в соседнюю комнату, но тут же отпрянули и затаились. Это было самое большое из уже виденных ими чердачных помещений, сплошь заставленное серыми металлическими стеллажами. На полках теснились ряды стеклянных сосудов, в каждом из них в спиртовом растворе плавал один-единственный глаз размером с мускусную дыню. Отходящие от него нервы напоминали щупальца. Один ряд сосудов был сброшен на пол, и лопнувшие глазные яблоки, превратившись в желе, плавали в лужах спирта среди осколков стекла.
Быстрый осмотр показал, что в комнате никого нет. Хейворд собрала свою команду.
– Медленно, но верно мы загоняем его в угол, – сказала она. – Поэтому помните: люди, как и звери, в такой ситуации становятся более опасными.
Окружавшие ее мужчины согласно кивнули. Лаура окинула взглядом комнату:
– Похоже, это коллекция китовых глазных яблок. – Послышались нервные смешки. – Ладно, не стоит торопиться. Будем осматривать по одной комнате – все вместе. – Она подошла к двери, ведущей в соседнее помещение, прислушалась, потом быстро посветила в дверной проем фонариком. Никого.
Когда они вошли в комнату, Хейворд услышала пронзительный душераздирающий крик, раздавшийся, как ей показалось, из-за дальней двери. За ним последовали звон бьющегося стекла и звук льющейся воды. Мужчины подскочили от неожиданности. В нос им ударил сильный запах этилового спирта.
– Эта жидкость легко воспламеняется, – заметила Хейворд. – Если у него есть спички, приготовьтесь бежать. – Она пошла вперед, освещая себе путь фонариком.
– Я его вижу! – закричал О’Коннор.
Вжж-бум! Вжж-бум! Потом вой, напоминающий плач баньши, – и темная фигура, двигаясь боком, но с яростной решимостью, бросилась на них, сжимая в поднятой руке серый кремневый нож. Хейворд едва успела отскочить назад, когда она показалась на пороге, со свистом разрезая воздух ножом.
– Полиция! – крикнула она. – Бросьте оружие!
Но странное существо, не обратив на ее слова никакого внимания, продолжало приближаться неуклюжей шаркающей походкой, размахивая ножом.
– Не стрелять! – закричала Хейворд. – Оглушите его! – Она скользнула существу за спину, трое мужчин окружили его с других сторон.
Сунув пушки в кобуру, они вытащили дубинки и электрошокеры. Висконти бросился вперед и нанес монстру сильный удар по голове. Тот издал душераздирающий крик и закрутился на месте, беспорядочно размахивая ножом. Хейворд, подскочив, нанесла ему резкий удар под колено, а вторым ударом выбила нож.
– Наденьте на него браслеты!
Но Висконти уже приступил к делу: поймал сначала одно запястье противника, потом, с помощью О’Коннора, второе и защелкнул наручники.
Пленник визжал и отчаянно брыкался.
– Свяжите ему ноги! – приказала Хейворд.
Через минуту поверженный противник уже лежал на животе, придавленный к земле парой рук, но тем не менее продолжал бесноваться и кричать. Голос его звучал так пронзительно, что разрезал воздух подобно скальпелю.
– Вызовите сюда медиков, – велела Лаура. – Нужно вколоть ему успокоительное.
Большинство задержанных, когда на них надевали наручники и пригвождали к земле, в конце концов затихали. Но только не этот. Он продолжал визжать, дергаться и метаться, так что Хейворд и остальным членам группы приходилось держать его всем вместе.
– Должно быть, надышался «ангельской пыли», – заметил один из полицейских.
– Никогда не наблюдал такого эффекта от «ангельской пыли», – возразил ему другой.
Через минуту прибыли медики и всадили в ягодицу продолжавшего кричать задержанного иглу. Через несколько минут он наконец начал успокаиваться. Хейворд поднялась с колен и отряхнулась.
– Господи, – произнес О’Коннор, – он выглядит так, словно искупался в крови.
– Да, и она высохла на такой жаре. Черт, как от него воняет!
– И совершенно голый, ублюдок…
Хейворд отступила на шаг назад. Задержанный лежал на животе, дрожа и повизгивая в безуспешной попытке противостоять действию успокоительного, Висконти прижимал его голову к полу. Капитан наклонилась над злоумышленником.
– Где Липпер? – спросила она его. – Что вы с ним сделали?
Тот заскулил.
– Переверните его. Я хочу видеть его лицо.
Висконти подчинился. Волосы неизвестного слиплись от крови, к которой пристал мелкий мусор, перепачканное лицо искажалось гримасами, как при тике.
– Вытрите его.
Один из медиков достал упаковку влажных стерильных салфеток и протер лицо незнакомца.
– О Господи! – вырвалось у Висконти.
Хейворд смотрела и не верила своим глазам. Перед ними был Джей Липпер.
Глава 27
Спенсер Коффи развалился на стуле в кабинете начальника тюрьмы Имхофа, нетерпеливо поглаживая отутюженную стрелку на брючине. Имхоф, сидевший за столом, выглядел точно так же, как и во время их первой встречи: уверенный в себе и безупречно одетый, с уложенными феном светло-каштановыми волосами. И все же Коффи заметил в его глазах беспокойство и даже, возможно, тревогу. Специальный агент Рабинер стоял, привалившись к стене и скрестив руки на груди.
Коффи дождался, пока гнетущая тишина в кабинете стала невыносимой, и только тогда заговорил.
– Мистер Имхоф, – начал он, – вы же обещали лично заняться этим делом.
– Я и занялся, – холодно ответил тот.
Коффи откинулся на спинку стула.
– Мы со специальным агентом Рабинером только что закончили допрос заключенного. И мне очень неприятно говорить, что никаких сдвигов не произошло – в том, что касается его уважения к другим. Я ведь уже говорил вам, что меня не интересует, как вы выполните задачу, которую я перед вами поставил. Меня интересуют только результаты. То, что вы предприняли, не сработало. Заключенный остался таким же самоуверенным, заносчивым ублюдком, каким явился сюда. К тому же дерзким. Когда я спросил, нравится ли ему одиночное заключение, он ответил: «Я скорее предпочел бы его».
– Предпочел чему?
– «Общению с бывшими клиентами» – так выразился этот чертов остряк. Подчеркнул, что не желает общаться с другими обитателями тюрьмы. Он ни в чем не раскаялся и продолжает вести себя крайне агрессивно.
– Агент Коффи, чтобы поведение заключенного изменилось, иногда необходимо время.
– Но у нас нет времени, мистер Имхоф. Совсем скоро состоятся вторые слушания об освобождении его под залог, и Пендергаст целый день проведет в суде. Мы не сможем помешать его общению с адвокатом. Нужно успеть его расколоть, нужно успеть получить признание. – Коффи не упомянул о том, что у них возникли некоторые проблемы с доказательствами, грозящие существенно осложнить слушания, в то время как признание значительно облегчило бы его задачу.
– Как я уже сказал, нужно время.
Коффи вздохнул, припоминая слабые места Имхофа. С этим человеком нужно использовать не только кнут, но и пряник.
– А наш подопечный тем временем будет продолжать поносить вас и Херкмор перед любым, кто согласится его слушать: охранниками, персоналом – всеми. Имейте в виду, Имхоф, этот ублюдок может быть очень убедительным!
Начальник тюрьмы промолчал, но Коффи с удовлетворением заметил, как у него дернулся уголок рта. Тем не менее он не предложил никаких более действенных мер. А может, более действенных мер и не существует?..
И тут Коффи осенило. Он припомнил брошенную Пендергастом фразу о «бывших клиентах». Значит, специальный агент боится с ними общаться?
– Мистер Имхоф, – произнес Коффи очень спокойно, чтобы собеседник не догадался о мысли, только что пронесшейся в его голове, – с этого компьютера можно войти в базу данных министерства юстиции?
– Естественно.
– Хорошо. Тогда давайте проверим кое-кого из бывших клиентов.
– Я вас не совсем понимаю.
– Посмотрим данные о проведенных Пендергастом задержаниях и сравним их со списком заключенных, отбывающих срок в Херкморе. Вдруг обнаружатся совпадения?
– То есть я должен проверить, содержится ли в Херкморе кто-либо из лиц, арестованных Пендергастом?
– Совершенно верно. – Коффи оглянулся через плечо и посмотрел на Рабинера. На лице того появилась хищная усмешка.
– Босс, мне нравится ход ваших мыслей, – сказал он.
Имхоф придвинул клавиатуру и начал печатать, потом долго смотрел на экран. Коффи нетерпеливо ждал результатов.
– Странно, – наконец произнес Имхоф. – Среди лиц, задержанных Пендергастом, невероятно высок процент смертности. Большинство из них не дожили до суда.
– Но кто-то ведь выжил, прошел все положенные процедуры и сейчас находится в тюрьме!
Имхоф вновь принялся печатать. Набрав несколько слов, откинулся на спинку стула.
– Двое в настоящий момент отбывают наказание в Херкморе.
Коффи бросил на него быстрый взгляд.
– Расскажите мне о них.
– Первого зовут Алберт Чичестер.
– Продолжайте.
– Он серийный убийца.
Коффи потер руки и посмотрел на Рабинера.
– Отравил двенадцать человек в частной клинике, где работал, – продолжал Имхоф. – Санитар. Семьдесят три года.
– О Господи, – пробормотал Коффи. Внезапно вспыхнувшая радость так же быстро сменилась разочарованием.
Повисло молчание.
– А как насчет другого? – спросил специальный агент Рабинер.
– Опасный преступник по имени Карлос Лакарра. Кличка Эль-Поко.
– Лакарра, – повторил Коффи.
Имхоф кивнул:
– Бывший наркобарон. Непростой случай. Начал с участия в уличных бандах Лос-Анджелеса, потом перебрался на восток. Был хорошо известен в округе Гудзон и Ньюарке.
– Да?
– Убил целую семью, в том числе троих детей. Месть за сорвавшуюся сделку. Здесь говорится, что расследованием этого дела занимался Пендергаст. Странно, я этого не знал.
– А как Лакарра ведет себя здесь?
– Возглавляет группировку «Выбитые зубы». Настоящий геморрой для наших охранников.
– «Выбитые зубы», – задумчиво пробормотал Коффи, и в его душе вновь вспыхнула надежда. – А скажите-ка мне, мистер Имхоф, где этот Поко Лакарра совершает прогулки?
– Во дворе номер четыре.
– А что случится, если Пендергаст тоже будет совершать свой ежедневный моцион в этом дворе?
Имхоф нахмурился.
– Если Лакарра его узнает, будет очень плохо. И даже если не узнает.
– Почему же?
– Лакарра… как бы это выразиться поприличнее… Лакарра любит поразвлечься с белым парнем.
Коффи на мгновение задумался.
– Понимаю. Пожалуйста, немедленно прикажите перевести Пендергаста в этот двор.
Имхоф еще больше нахмурился.
– Агент Коффи, это чрезвычайная мера…
– Боюсь, наш подопечный не оставил нам другого выбора. У меня и до этого бывали трудные случаи. Я много раз сталкивался с нежеланием идти на контакт, с неповиновением, но ничего подобного припомнить не могу. Презрение, которое он демонстрирует к судебному процессу, к этому учреждению и к вам в особенности, просто повергает в шок.
Имхоф прерывисто вздохнул, и Коффи с удовлетворением заметил, что ноздри его затрепетали.
– Засуньте его туда, Имхоф, – тихо сказал он. – Засуньте, но присматривайте за ним. Если ситуация выйдет из-под контроля, верните его назад. Но не сразу. Надеюсь, вы меня понимаете?
– Если что-то случится, может начаться служебное расследование. Вы должны будете меня поддержать.
– Можете рассчитывать на меня, Имхоф. Я всегда вас поддержу. – С этими словами Коффи повернулся, кивнул продолжавшему ухмыляться Рабинеру и вышел из кабинета.
Глава 28
Капитан отдела по расследованию убийств Лаура Хейворд сидела за своим столом, уставившись на лежавшую перед ней кипу документов. Она ненавидела беспорядок, ненавидела неаккуратные, неряшливые стопки бумаги, но сегодня ей было все равно: ее стол отражал беспорядок и неудовлетворенность, царившие в ее душе. Сейчас Лауре следовало печатать отчет по делу об убийстве де Мео, но ее словно парализовало. Чертовски сложно заниматься новым делом, когда ты еще не покончила с предыдущим, зная, что невиновный – или почти невиновный – человек сидит в тюрьме, несправедливо обвиненный в преступлении, предусматривающем смертную казнь.
Хейворд предприняла еще одну отчаянную попытку привести свои мысли в порядок. Она всегда организовывала их в виде списков, которые, в свою очередь, тоже состояли из списков, а те списки – из других списков. И она не могла заниматься текущими делами, пока дело Пендергаста не было завершено – по крайней мере для нее самой.
Лаура вздохнула, сосредоточилась и начала сначала.
Первое: невиновный человек находится в тюрьме по обвинению в уголовном преступлении.
Второе: его брат, считавшийся давно умершим, вдруг объявляется и похищает женщину, не имеющую никакого отношения к этому делу, затем крадет самую ценную в мире коллекцию алмазов и уничтожает ее. Зачем?
Третье…
Ее размышления были прерваны стуком в дверь. Хейворд просила секретаря никого к ней не пускать и с трудом поборола внезапный приступ гнева, испугавший ее саму. Взяв себя в руки, она холодно ответила:
– Войдите.
Дверь открылась – медленно, нерешительно, – и на пороге появился д’Агоста. На мгновение Хейворд замерла.
– Лаура, – робко проговорил д’Агоста и замолчал. Хейворд покраснела, изо всех сил стараясь казаться спокойной. От неожиданности она не нашлась что сказать и лишь проговорила:
– Садитесь, пожалуйста!
Безжалостно подавив бушевавшие в душе чувства, она равнодушно смотрела, как он вошел в кабинет и сел за стол. Винсент казался на удивление аккуратным и довольно прилично одетым, если не считать двадцатидолларового галстука, купленного у уличного торговца. Его редеющие волосы были зачесаны назад.
Неловкая тишина затянулась.
– Ну… и как ты поживаешь? – спросил наконец д’Агоста.
– Прекрасно. А ты?
– Слушания по моему делу назначены на начало апреля.
– Это хорошо.
– Хорошо? Если я буду признан виновным, моя карьера, пенсия и все льготы полетят к черту!
– Я хотела сказать, что наконец-то это все останется позади, – сухо пояснила Хейворд.
Для чего он пришел? Чтобы жаловаться? Она ждала, когда он заговорит о деле.
– Послушай, Лаура. Прежде всего я хочу тебе кое-что сказать.
– Что же? – Она видела, что в его душе идет борьба.
– Прости меня. Мне действительно очень жаль. Я знаю, что обидел тебя. Знаю, что ты чувствуешь себя униженной… Что мне сделать, чтобы ты меня простила?
Хейворд продолжала хранить молчание.
– Тогда я считал, искренне считал, что поступаю правильно. Я хотел уберечь тебя, защитить от Диогена. Я был уверен, что, если уйду, ты будешь в большей безопасности. Только вот не подумал, как ты все это воспримешь… Все произошло очень быстро, и я не успел ничего обдумать. Ну а потом у меня появилась такая возможность. Я знаю, что выглядел как бездушный ублюдок, отказавшись от тебя без всяких объяснений. Наверное, со стороны казалось, что я тебе не доверяю. Но поверь, это не так. – Д’Агоста замолчал, кусая губу, словно на что-то решаясь. – Послушай, – заговорил он опять. – Я правда хочу, чтоб мы опять были вместе. Я все еще люблю тебя. Мы сможем начать все сначала… – Он беспомощно замолчал.
Хейворд молча ждала, когда он дойдет до главного.
– Но как бы то ни было, я хотел сказать, что мне очень жаль.
– Считай, что ты это сказал.
Вновь повисло неловкое молчание.
– Что-нибудь еще? – поинтересовалась Хейворд.
Д’Агоста заерзал на стуле. Солнечный свет, проникавший сквозь жалюзи, нарисовал на его костюме полоски.
– Я слышал…
– Что ты слышал?
– Что ты продолжаешь заниматься делом Пендергаста.
– В самом деле? – холодно спросила она.
– Да. От одного своего знакомого, который работает на Синглтона. – Он снова заерзал на стуле. – Когда я это услышал, у меня появилась надежда. Надежда, что я смогу тебе помочь. Есть кое-что, о чем я тебе не говорил, потому что знал, что ты этому не поверишь. Но если ты все еще продолжаешь раскапывать это дело… после того, что произошло… ты должна об этом узнать. Чтобы, так сказать, быть во всеоружии.
Хейворд старалась казаться бесстрастной, не удостаивая его ничем, кроме оглушительной тишины. Он постарел, немного осунулся, однако костюм у него был новый, рубашка хорошо выглажена. «Интересно, – подумала она с внезапной болью, – кто о нем заботится?»