Спустя годы я поражался своей глупости. Как я мог не догадаться? Годами я ждал весточки от Шута. И когда она наконец пришла, я не смог ее получить.
Глава Третья. Подсечка для Фаллстара.
Секрет остается секретом лишь тогда, когда известен одному человеку. Стоит рассказать еще кому-то и это уже не серет.
Чейд Фаллстар
Куры кудахтали, дети верещали, пряный запах жареного мяса витал в летнем воздухе. Синее летнее небо возвышалось над торговыми прилавками в Дубах-на-Воде, самом большом торговом городке в пределах дня пути от поместья Ивовый Лес. Дубы-на-Воде был пограничным городком с удобным доступом к окрестным фермам в долине и ухоженному Королевскому тракту, который вел к порту на реке Бак. Товары поступали снизу и сверху по течению, а также из близлежащих деревень. Десятидневные ярмарки были наиболее многолюдными; телеги фермеров заполнили ярморочную площадь, мелкие торговцы разбивали палатки или расстелали одеяла на траве под раскидистыми дубами, стоявшими на живописном берегу, который и дал городку имя. Бедные торговцы могли предложить лишь свежие овощи или домашние ремесленные изделия, разложенные на подстилках на земле, в то время как фермеры из больших поместий устанавливали временные прилавки, на которых раскладывали крашеные ткани, круги сыра или куски копченой свинины.
За ярмарочными палатками располагались местные торговцы из Дубов-на-Воде. Тут была сапожная мастерская, лавки ткача и лудильшика и большая кузница. В тени рядом с таверной "Королевские Гончие" были расставлены скамьи и столы. Торговец тканями демонстрировал прилавки полные тканей и мотков крашеной пряжи на продажу, лавка кузнеца предлагала жестяные, железные и медные изделия, сапожник вынес свой прилавок на улицу и шил дамские красные туфли. Веселый шум торгующейся и сплетничающей толпы, словно волны, стихал и вновь доносился до моего слуха.
Я сидел на одной из скамей таверны под дубом, рядом с локтем стояла кружка с сидром. Моя миссия была выполнена. Впервые за много месяцев до нас дошла весточка от Джаста. С обычной для молодости невнимательностью к заботам стариков, они посылали послания лишь изредка. Джаст завершил первый год своего ученичества у каретника в Хайдауне, его наставник был им очень доволен. Он писал, что Хирс нанялся на работу на речном пароме и казался довольным своим делом. Мы с Молли порадовались новости о том, что он наконец устроился и что у него все в порядке. Джаст упомянул, что он потерял свой любимый поясной нож с костяной ручкой и тонким слегка изогнутым лезвием, который для него сделал кузнец из Дубов-на-Воде, когда ему стукнуло тринадцать. Я заказал ему новый две недели назад и сегодня забрал его. Только этот единственный сверток покоился у моих ног не в пример груде покупок Молли.
Я наблюдал за сапожником и размышлял, понравится ли Молли пара красных туфель. Однако, очевидно, эта пара шилась на заказ; пока я наблюдал из рыночной толпы неторопливо вышла женщина с копной непослушных темных кудрей и подошла к сапожнику. Я не мог расслышать о чем они говорили, но мужчина сделал еще три стежка, завязал узелок, откусил нитку и передал женщине обе туфли. На ее лице расплылась дерзкая улыбка, она положила на прилавок горсть медяков и присела, чтобы тут же примерить свои новые туфли. Переобувшись она встала, подняла юбку почти до колен и сделала несколько плавных шагов по пыльной улице.
Я ухмыльнулся и огляделся по сторонам в поисках кого-то, кто мог бы вместе со мной порадоваться ее беззастенчивоq радости. Однако двое старых крестьян, сидевших на другом конце скамьи, жаловались друг другу на возможность дождя или его недостатка, а моя Молли была занята среди других покупателей, наслаждаясь возможностью поторговаться с купцами. В прошлом, когда мальчишки были младше, а Пейшенс жива, поход на ярмарку был сложным предприятием. В течение немногим более одного года мы потеряли мою мачеху и стали свидетелями того, как мальчишки отправились в свободное плавание.
Больше года, я думаю, мы оба были потрясены внезапными переменами в нашей жизни. Спустя два года после этого мы все еще слонялись по дому, который неожиданно стал казаться нам чересчур большим. Лишь недавно мы с осторожностью стали исследовать вновь открывшуюся свободу. Сегодня мы пренебрегли ограничениями, продиктованными статусом леди и владельца поместья, чтобы посвятить день себе. Мы все тщательно спланировали. У Молли был короткий список вещей, которые она хотела купить. Я не нуждался в списке, чтобы запомнить, что у меня запланирован день безделья. Я ожидал, что за ужином в таверне будет музыка. Если мы слишком задержимся, то, возможно, останемся на ночь и отправимся обратно в Ивовый лес следующим утром. Я лениво думал, почему размышления обо мне и Молли наедине ночью в гостинице вызывали мысли, более приличествующие пятнадцатилетнему мальчишке, чем пятидесятилетнему мужчине. Эта мысль заставила меня улыбнуться.
Фитц Чивэл!
Прикосновение скилла к моему сознанию было похоже на крик. Тревожный крик, который не был слышен никому на этом рынке. Спустя мгновение я понял, что это Неттл и что она сильно встревожена. Таков был Скилл: вся информация передавалась в одно мгновение. Часть моего сознания отметила, что она обратилась ко мне как к Фитцу Чивелу, а не как к Тому Баджерлоку, просто Тому или даже Сумеречному Волку. Она никогда не называла меня отцом или папой. Я потерял право на это много лет назад. То, что она назвала меня Фитцем Чивелом, говорило о том, что проблема связана скорее с короной Видящих, чем с нашими семейными узами.
Что случилось? Я сел на скамью и изобразил на лице некоторое подобие улыбки, в то время как сознание мое, на волне скилла устремилось к побережью, к далекому замку Баккип. Я видел поднимающиеся вверх ветви дуба на фоне синего неба, но также видел и затемненную комнату, в которой находилась Неттл.
Это Чейд. Мы думаем, что он упал и ударился головой. Его нашли лежащим на ступеньках, ведущих в Сад Королевы, этим утром. Мы не знаем как долго он там пролежал и нам не удалось привести его в чувство. Король Дьютифул хочет, чтобы ты немедленно приехал.
Я здесь, заверил я ее. Дай мне его увидеть.
Сейчас я дотрагиваюсь до него. Ты его не чувствуешь? Я - нет, как и Дьютифул, а Олух в полном замешательстве. "Я его вижу, но его здесь нет", - вот что он нам сказал.
Холодные щупальца страха протянулись из живота к моему сердцу. Старые воспоминания о королеве Верети, Кетрикен, падающей с тех же ступенек - она стала жертвой заговора убийства ее еще нерожденного ребенка - заполнили мою голову. Я тут же задумался, было ли вообще падение Чейда случайностью. Я постарался скрыть эту мысль от Неттл, когда потянулся через нее, чтобы нащупать Чейда. Ничего. Я не чувствую его. Он жив? Спросил я, пытаясь обрести подобие спокойствия.
Я напряг свой Скилл и стал лучше чувствовать комнату, в которой Неттл сидела у кровати с балдахином. Задернутые шторы создавали в комнате полумрак. Где-то горела небольшая жаровня; я чувствовал резкий запах дыма целебных трав. Я сидел на открытом воздухе, но тем не менее ощущал вокруг себя духоту замкнутого пространства. Неттл сделала вдох и показала мне Чейда, как видела его она. Мой старый наставник лежал под одеялом столь неподвижно, как на погребальном костре. Его лицо было бледным, глаза ввалились, на одном виске темнел синяк, а бровь с этой стороны опухла. Я видел советника Короля Дьютифула глазами дочери, но не имел полноценного ощущения его присутствия.
Он дышит. Но он не приходит в себя и никто из нас не чувствует его. Как если бы я касалась...
Земли. Закончил я мысль за нее. Так Олух давным давно описал подобное ощущение, когда я умолял его и Дьютифула использовать Скилл и помочь мне вылечить Шута. Для них он был мертв. Мертв и уже превращался в прах. Но он дышит?
Я уже сказала тебе, что дышит! Ее слова выражали отчаянное нетерпение, граничащее с гневом. Фитц, мы бы не стали тебя беспокоить, если бы дело было просто в лечении. Если бы он был мертв, я бы тебе сказала. Дьютифул хочет, чтобы ты немедленно приехал, как можно быстрее. Круг Скилла не может обнаружить его, даже когда Олух подпитывает его силы. А если мы не можем найти его, мы не можем вылечить его. Ты - наша последняя надежда.
Я на рынке в Дубах-на-Воде. Мне нужно добраться до Ивового леса, собрать кое-какие вещи и подготовить верховую лошадь. Я буду на месте через три дня, если не раньше.
Так не пойдет. Дьютифул знает, что тебе эта идея не понравится, но он хочет, чтобы ты прошел через портал в камне.
Так не пойдет. Дьютифул знает, что тебе эта идея не понравится, но он хочет, чтобы ты прошел через портал в камне.
Я не стану этого делать. Хоть я и заявил это категорично, я уже знал, что ради Чейда, я готов пойти на риск, которого избегал многие годы после того, как потерялся в камнях. От мысли о том, чтобы войти в мерцающую черноту, волосы у меня на загривке и руках встали дыбом. Меня до смерти ужасала даже сама мысль об этом. Ужасала. И притягивала.
Фитц. Ты должен. Это наша единственная надежда. Лекари, которых мы вызвали, абсолютно ничем не могут помочь, но в одном они согласны. Чейд тает. Мы не можем дотянуться до него при помощи Скилла, а они говорят, что их опыт подсказывает, что в течение нескольких дней он умрет с глазами, вылезшими из орбит от удара по голове. Если ты приедешь через три дня, то застанешь его на погребальном костре.
Я приду. Мысль была вялой. Смогу ли я заставить себя пойти на это? Я должен.
Через камни, надавила она. Если ты в Дубах-на-Воде, то ты недалеко от их Камня Правосудия в Галлоу Хиллс. Наши карты говорят, что на нем есть знак наших Камней-Свидетелей. Ты с легкостью можешь оказаться здесь еще до темноты.
Через камни. Я постарался оградить мысли от горечи и страха. Твоя мать со мной на рынке. Мы приехали в экипаже. Мне придется отправить ее домой в одиночестве. Нас вновь разделяли дела трона Видящих, у нас вновь лишили простых радостей совместного ужина и вечера под песни менестрелей в таверне.
Она поймет, постаралась успокоить меня Неттл.
Поймет, но ей это не понравится. Я освободил свои мысли от Неттл. Я не закрывал глаза, но ощущение было такое, как будто только что открыл их. Свежий воздух и шум летнего рынка, яркий свет, пробивающийся сквозь листья дуба, даже девушка в красных туфлях показались непрошенными гостями в моей мрачной действительности. Я понял, что пока пользовался Скиллом, мой невидящий взгляд остановился на ней. Теперь она смотрела на меня с вопросительной улыбкой. Я поспешно отвел глаза. Пора идти.
Я допил сидр, с глухим стуком поставил кружку обратно на стол и встал, оглядывая толпящийся рынок в поисках Молли. Мы увидели друг друга одновременно. Когда-то она была такой же стройной, как девушка в красных туфлях. Теперь Молли была женщиной средних лет. Она методично, даже поспешно двигалась сквозь толпу, маленькая упорная женщина с яркими темными глазами и решительно поджатыми губами. Она несла в руках сверток мягкой серой ткани так, как если бы это был с трудом добытый военный трофей. Я просто стоял и смотрел, как она идет ко мне. Она улыбнулась мне и похлопала по своей покупке. Я пожалел купца, который стал жертвой этой сделки. Она всегда была бережливой женщиной; став леди Молли из Ивового леса, она не изменилась. В ее когда-то темных кудрях блестела на солнце тронувшая их седина.
Я наклонился, чтобы поднять сделанные ею ранее покупки. Тут был горшочек особого мягкого сыра, который она так любила, пучок трав для ароматизированных свечей и тщательно упакованный сверток с ярко-красными перцами, которые она предупредила не трогать голыми руками. Они предназначались бабушке нашего садовника: она утверждала, что знает состав снадобья, которое может облегчить боль в скрученных артритом руках. Молли хотела попробовать. Последнее время она страдала от боли в пояснице. Рядом стоял запечатанный кувшин с чаем, укрепляющим кровь, который она хотела попробовать.
Я нагрузился покупками и, повернувшись, столкнулся с девушкой в красных туфлях.
- Прошу прощения, - сказал я, попятившись, но она смотрела на меня с веселой улыбкой.
- Ничего страшного, - заверила она меня, вскинув голову. Ее улыбка стала шире и она добавила: - Но если вы хотите извиниться за то, что почти растоптали мои новые туфли, то вам стоит угостить меня кружкой сидра.
Я огорошенно уставился на нее. Она решила, что я смотрел на нее, когда погрузился в Скилл. Ну на самом деле я и смотрел, но она ошибочно приняла мой взгляд за интерес мужчины к симпатичной девушке. Которой она и была. Симпатичная и молодая, гораздо моложе, чем я решил с первого взгляда. Как и я был гораздо старше, чем казался на ее взгляд. Ее слова и польстили мне, и обеспокоили.
- Вам придется удовольствоваться моими извинениями. Я должен встретить свою леди-жену, - я кивнул в сторону Молли.
Девушка обернулась, посмотрела на Молли, и снова обратилась ко мне:
- Вашу леди-жену? Или вы хотели сказать, вашу мать?
Я пристально посмотрел на девушку. Очарование ее молодости и красоты улетучились из моего сердца.
- Извините, - сказал я холодно и, отойдя от нее, направился к Молли. Знакомая боль сжала мне сердце. Это был страх, с которым я боролся каждый день. Молли старела, годы уносили ее все дальше и дальше от меня, словно медленное, но неумолимое течение. Мне было почти пятьдесят, но мое тело упрямо сохраняло форму тридцатипятилетнего. Усиленная Скиллом способность к регенерации пробуждалась во мне и охватывала меня при получении любого телесного повреждения. Под ее влиянием я редко болел, а порезы и синяки быстро заживали.
Прошлой весной я свалился с сеновала и сломал руку. Тем вечером перед сном я прочно зафиксировал ее, а когда проснулся был голодным и худым как волк по зиме. Рука болела, но я мог ею пользоваться. Я видел, что Молли медленно сдает под ношей прожитых лет, отчего непрошенная магия, поддерживавшая меня в форме и не дававшая стареть, стала казаться страшным даром. Скилл не давал моему телу стариться наравне с ее. Безжалостное течение времени упорно уносило ее прочь от меня. После злосчастного обморока на том Празднике зимы, ее старение, казалось, набрало обороты. Она стала быстрее уставать, у нее появились внезапные приступы головокружения, плало перед глазами. Все это расстраивало меня, потому что она предпочитала не придавать значения происходящему и отказывалась обсуждать это впоследствии.
Подойдя к Молли, я заметил, что улыбка на ее лице неестественно застыла. Она не пропустила сцену между девушкой и мной. Я заговорил раньше нее, перекивая рыночный шум.
- Неттл связалась со мной с помощью Скилла. Дело в Чейде. Он тяжело ранен. Они хотят, чтобы я ехал в Баккипский замок.
- Ты должен ехать сегодня вечером?
- Нет. Немедленно.
Она взглянула на меня. На ее лице отразилась буря эмоций. Раздражение. Гнев. А потом - покорность.
- Ты должен ехать, - сказала она.
- Боюсь, что да.
Она коротко кивнула и взяла у меня с рук несколько свертков, которыми я был нагружен. Вместе мы прошли по рынку к гостинице. Наша небольшая двуколка стояла снаружи. Лошадь я отвел в конюшню, надеясь, что мы проведем здесь ночь. Положив покупки под сидение, я сказал:
- Знаешь, тебе не обязательно сразу ехать домой. Ты можешь задержаться и провести тут остаток ярмарочного дня.
Она вздохнула.
- Нет. Я позову конюха, чтобы он привел нашу лошадь. Я приехала не ради ярмарки, Фитц. Я приехала провести день с тобой. Но ничего не вышло. Если мы отправимся домой сейчас, то ты сможешь выехать еще до вечера.
Я прочистил горло и обрушил на нее новость:
- Дело чересчур срочное. Мне придется воспользоваться камнем в Галлоу Хиллс.
Она уставилась на меня приоткрыв рот. Я встретил ее взгляд, попытавшись скрыть собственный страх.
- Не стоит этого делать, - проговорила она почти беззвучно.
- Если бы я мог иначе.
Ее взгляд какое-то время блуждал по моему лицу. В какой-то момент она поджала побледневшие губы и я было решил, что она станет со мной спорить. А потом она сухо сказала:
- Приведи лошадь. Я отвезу тебя туда.
Идти было недалеко, но я не стал спорить. Она хотела быть рядом со мной. Хотела видеть, как я вхожу в камень и скрываюсь из вида. Она никогда не видела, как я делаю это и хотела бы никогда не увидеть впредь. Но раз я должен это сделать, то она будет смотреть. Я знал, о чем она думает. Если мой Скилл подведет меня, то она видит меня в последний раз. Я постарался успокоить ее как мог.
- Я попрошу Неттл отправить птицу из Баккипа, как только благополучно доберусь туда. Тебе не придется волноваться.
- Я все равно буду волноваться. Весь день, пока не прилетит птица. Это у меня прекрасно получается.
Тени только начали удлинняться, когда я помог ей сойти с двуколки на холме в Галлоу Хиллс. Она держала меня за руку, пока мы поднимались по крутой тропинке, ведушей на вершину. В Дубах-на-Воде не было камней, расставленных по кругу, как в Баккипе. Здесь были только старые виселицы из трухлявого серого дерева, жарящегося под летним солнцем, вокруг основания котoрых радостно росли плохо сочетающиеся с местом маргаритки. Позади, на самой вершине холма, стоял одинокий блестящий черный камень с серебристыми прожилками - камень памяти. Высотой он был в три человеческих роста. У него было пять сторон, на каждой из которых была высечена своя руна.