Первую серьезную любовь Печерникова пережила тогда же, когда в 19 лет влюбилась в друга своего родного брата. Он был намного старше ее, слыл заядлым холостяком, но был очень интересным человеком. Роман у них был красивый, но жениться на Ирине ее возлюбленный не хотел. А поскольку свидания отнимали слишком много времени, девушка вскоре встала перед выбором: успешная учеба в Школе-студии МХАТ или любовь. Она выбрала первое.
Между тем первую грязную сплетню о себе Печерникова услышала сразу после того, как на втором курсе студии попала во МХАТ. Однажды она сидела в раздевалке Школы-студии и через тонкую перегородку услышала разговор своих однокурсников. Говорили они о ней, о том, что девушка попала в труппу прославленного театра благодаря протекции некоего любовника. Для Ирины это было шоком, она заплакала и убежала в актовый зал, где забилась за декорации. К счастью, мимо проходил педагог по изобразительному искусству Борис Николаевич Симонин, который услышал ее всхлипывания и вытянул девушку наружу. Когда он узнал, по какому поводу расстроилась девушка, он достал из кармана фляжку с коньяком, налил в крышечку и заставил ее выпить. После чего сказал: «Милая, пока говорят, значит, в тебе что-то есть — или талант, или женщина ты необыкновенная. Плохо будет, когда о тебе перестанут говорить».
После окончания Школы-студии Печерникову пригласили играть во МХАТе, однако она предпочла прославленному театру другой — имени Ленинского комсомола («Ленком»). В те годы в нем гремело имя Анатолия Эфроса, и она, влюбленная в его талант, мечтала играть в его спектаклях. Но так получилось, что играть под его руководством молодой актрисе пришлось недолго. В 1967 году его выгнали из «Ленкома», и он подался в Театр на Малой Бронной. Печерникова попыталась уйти вслед за ним, но ее не отпустили. Она считалась молодым специалистом и по закону была обязана отработать на одном месте несколько лет. Скрепя сердце, ей пришлось играть в ставшем нелюбимым коллективе.
Для Печерниковой 1967 год оказался чрезвычайно богатым на различные события. Среди них были как радостные, так и печальные. К примеру, тогда она впервые попала за границу — от туристического агентства «Спутник» посетила Югославию. Там актриса в день отъезда группы на родину отстала от товарищей. В итоге те уехали в Москву без нее, а она осталась в чужой стране, не имея в кармане ни гроша и не зная абсолютно никого. Сначала она скиталась по улицам, затем нашла в Белграде коллег-артистов и две недели прожила у них в общежитии. В это время ее усиленно искали земляки из советского посольства, наконец нашли и отправили на родину.
Что пришлось пережить Печерниковой по возвращении в Москву, она до сих пор вспоминать не любит. Ее несколько раз вызывали в различные высокие инстанции, грозили всеми карами, обещали никогда больше не выпускать дальше подмосковного Подольска. К ее счастью, все эти угрозы так и не воплотились в реальности, оставшись всего лишь пустым звуком. Иначе как объяснить то, что в том же году Печерникова умудрилась вытянуть свой «звездный билет» и сыграть роль, которая на долгие годы стала ее визитной карточкой. Речь идет о фильме Станислава Ростоцкого «Доживем до понедельника», в котором она сыграла учительницу английского языка Наталью Сергеевну Горелову.
Отмечу, что претенденток на эту роль было несколько, причем некоторые из них были уже известными актрисами, с не одной заметной ролью за плечами (например, Светлана Светличная, Валентина Шендрикова). Однако режиссер предпочел остановить свой выбор на малоизвестной актрисе, 23 летней Ирине Печерниковой.
Фильм «Доживем до понедельника» вышел на экраны страны 28 октября 1968 года и был тепло принят публикой. Заняв в прокате 16 е место, он собрал на своих сеансах 31 млн зрителей. По опросу журнала «Советский экран», он был назван лучшим фильмом года.
Что касается Печерниковой, то с выходом фильма она пережила… очередную волну слухов. На этот раз народная молва «выдала ее замуж» за Вячеслава Тихонова. И хотя на самом деле актер полюбил в том фильме совсем другую женщину — режиссера монтажа (она же станет вскоре его женой и родит ему дочь Аню), переубедить людей было невозможно. Где бы Печерникова ни появилась, ее неизменно спрашивали: «А как там Тихонов?»
Между тем слава пришла к молодой актрисе так внезапно, что она от неожиданности растерялась. Обложки многих журналов пестрели ее портретами, сотни поклонников, объявившиеся по всей стране, слали ей восторженные послания. По словам актрисы:
«Писали мне очень много. Один человек, например, писал сказки. Много зэковских писем получала, но они в основном писали после журнальных обложек. От учителей, школьников, от целого корабля получила — вся команда расписалась, как они полгода в море смотрят фильм справа-налево и слева-направо, наизусть его знают, как у космонавтов «Белое солнце пустыни», так у них «Доживем до понедельника». А потом они даже смонтировали все мои сцены…»
В год выхода фильма на широкий экран произошли перемены в театральной карьере Печерниковой. Как мы помним, своим пребыванием в «Ленкоме» актриса тяготилась и все время порывалась оттуда уйти. Но ее не отпускали. Отсюда часто возникали разного рода конфликты. В один из дней Печерникова в очередной раз не сдержалась, нагрубила режиссеру, и он… выгнал ее из театра. Казалось бы, мечта актрисы сбылась — она больше не будет работать в нелюбимом коллективе, — но тут же вставал вопрос: куда ей теперь податься, если режиссер пригрозил везде «перекрыть кислород»? Слезы душили Печерникову, когда она спускалась по леснице, и вдруг случилось чудо — у служебного входа ее встретил некий молодой человек. Представившись учеником режиссера Андрея Александровича Гончарова, он узнал причину слез молодой актрисы и предложил ей место в труппе Театра имени Маяковского. Более того, он пообещал ей главную женскую роль в спектакле «Два товарища» по Войновичу. Не принять такое предложение для Печерниковой было равносильно сумасшествию.
В том же 1968 году Печерникова снялась во второй своей картине — в телевизионном фильме режиссера Василия Ордынского «Первая любовь» она сыграла главную женскую роль — Зинаиду Засекину. Затем была роль еще в одном телефильме — «Любовь к трем апельсинам» (1970; Смеральдина). А потом у актрисы случилась головокружительная история любви, и она почти на три года уехала за границу. Что же произошло?
Во время съемок в очередной картине (они проходили в Польше) с Печерниковой случилось несчастье — она сломала себе обе ноги. По сценарию, ей надо было прыгнуть с высоты в сугроб, актриса прыгнула, а под снегом оказался пень. Буквально через день Печерникову в гипсе увезли в Москву и уложили в больницу.
Промаявшись в больничных покоях около полугода, она наконец вышла на свободу и вскоре встретила молодого человека, в которого тут же и влюбилась. Дело было так. Однажды друзья Ирины привели ее на концерт вокально-инструментального ансамбля из Польши (ирония судьбы!) и посадили в первый ряд. Руководителем и солистом ансамбля был симпатичный молодой человек, который на протяжении всего концерта не сводил с Ирины глаз. В конце выступления он не выдержал, подошел к ней, и они познакомились. Так началось их знакомство, которое длилось несколько недель, после чего молодой человек уехал к себе на родину. Ирина же, прожив без него какое-то время, внезапно затосковала и решила ехать следом за ним — в Польшу. Вскоре они поженились и уехали в Швецию.
За пределами родины Печерникова пробыла почти два года. В 1973 году ее муж, видя, как она мается от тоски и безделья, разрешил ей вернуться в Москву. Ирина примчалась в столицу и с ходу получила главную роль в картине Эдуарда Гаврилова «По собственному желанию» (она сыграла главную роль — молодую балерину Полину Рязанову). Однако несмотря на прекрасный актерский ансамбль (Евгений Киндинов, Борис Чирков, Зоя Федорова, Сергей Филиппов) фильм получился слабым. Но Печерниковой он сослужил неплохую службу: о ней вновь вспомнили и зрители, и режиссеры. В том же году она снялась еще в двух фильмах: у Александр Зархи в картине «Города и годы» (Рита Старцова) и у Бараса Халзанова в «Открытии» (Лиза).
Последний фильм снимался по сценарию Эдуарда Тополя на Свердловской киностудии. Главные роли в нем исполняли: Донатас Банионис, Виталий Соломин и Ирина Печерникова. Как вспоминает Тополь, съемки проходили не слишком гладко из-за возникшей на съемочной площадке неприязни Печерниковой и Соломина (в картине они играли любовников). До этого они в работе ни разу не соприкасались, поэтому, назначая их на роли, ни у кого даже мыслей не возникало о том, что между ними могут возникнуть какие-либо трения. Но они произошли, причем чем дальше двигались съемки, тем этих трений становилось все больше и больше. В итоге во время натурных съемок в Вильнюсе в начале октября 1973 года конфликт обострился настолько, что из Москвы специально вызвали сценариста фильма Э. Тополя. Он провел примирительные беседы с обеими сторонами и, кажется, помирил их. Но идиллия длилась недолго — ровно до дня начала съемок.
В тот день снималась кульминационная сцена: расставание возлюбленных на летном поле аэродрома. Однако с первой попытки снять ее не удалось, поскольку Печерникова на реплику Соломина ответила гробовым молчанием. Режиссер беспомощно всплеснул руками и остановил съемку.
— Вот так в каждой сцене, — пожаловался он Тополю. — То он ее сажает, то она его. Что делать?
Сценарист вновь бросился примирять враждующие стороны. Он взял под локоть Печерникову, отвел ее в сторонку и стал уговаривать не срывать съемку. Дескать, сама же обещала отыграть главную сцену достойно. Актриса в ответ произнесла неожиданный монолог:
— Я буду сниматься, если вы уберете из кадра Соломина. Я не могу его видеть перед собой. Поставьте вместо него кого угодно или станьте хоть сами. И я вам все сыграю.
Тополю эта идея совсем не понравилась, но Печерникова, видя его нерешительность, взяла инициативу в свои руки. Она тут же, не сходя с места, произнесла свой монолог, буквально вонзившись взглядом в глаза сценариста. Причем проделала это так вдохновенно, что у того аж дыхание свело.
— Господи, это же именно то, что нужно! — выдохнул он, и тут же подал сигнал режиссеру, чтобы тот немедленно готовился к съемке.
Эпизод сняли с четырех дублей. Но самое смешное было в том, что в последующем его все равно пришлось снимать заново из-за пленочного брака. И Печерниковой, из-за отсутствия на съемочной площадке Тополя, волей-неволей пришлось играть эту сцену с Соломиным.
Между тем отъезд Печерниковой на родину поставил крест на ее первом браке. Переезжать на постоянное место жительство к мужу в Швецию, где ее бы ждала пусть уютная, но тоскливая жизнь домохозяйки, она не захотела, поэтому их брак, просуществовав еще какое-то время, естественным образом сошел на нет.
Получив свободу от уз Гименея, она летом 1973 года закрутила роман с Владимиром Высоцким. Он тогда был женат на Марине Влади, но, поскольку та жила на два дома — то в Париже, то в Москве, обманывать жену ему не составляло труда: в ее отсутствие у него периодически возникали романы с самыми разными девушками. В их числе оказалась и Печерникова, с которой он познакомился еще в конце 60 х.
Тем летом Ирина поехала с Владимиром на юг, в Сухуми, где Высоцкий давал несколько концертов. Но однажды утром в их гостиничном номере раздался телефонный звонок. Звонила Влади. Высоцкий стал объясняться супруге в любви и верности. Услышав это, Печерникова тихо собралась и ушла. Она поняла, что Высоцкий никогда не бросит Влади, а быть для него очередной мимолетной пассией Ирина не захотела. Высоцкий буквально возненавидел ее за это (ведь женщин обычно бросал он, а не наоборот) и при случайных встречах потом даже не здоровался.
В том же 1973 году Печерникова вышла замуж за бывшего коллегу Высоцкого по театру на Таганке Бориса Галкина. На тот момент Борис был свободен (развелся с женой после пережитого общего горя — потери ребенка). Он тогда только что окончил режиссерские курсы и пришел в Театр Маяковского, где работала Печерникова, ставить свой дипломный спектакль. В фойе он увидел фотографию Ирины и сразу влюбился (на том снимке она была еще с длинными волосами, а в реальности носила уже модную короткую стрижку). Галкин заглянул в репетиционный зал и застал такую картину: какая-то молодая актриса во все горло спорила с самим главрежем театра Андреем Гончаровым. Узнать в этой спорщице девушку с фотографии он не смог. То же случилось и на следующий день: Галкин пришел на репетицию, и его снова поразила та же самая девушка с короткой стрижкой. От растерянности он влюбился окончательно. Вспоминает сама Печерникова: «Борис очень красиво за мной ухаживал, читал стихи. Я не выдержала и вышла за него замуж. Не надо было этого делать — театр я любила больше, чем его…»
Что касается Высоцкого, то чуть позже судьба сведет с ним Печерникову в одном фильме. Вот как она сама об этом вспоминает:
«В 1975 году мне делают костюмы для эпизодической роли в фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (она играла роль Луизы де Кавеньяк. — Ф. Р.). Я играю в самом начале, в воспоминаниях героя (его играл В. Высоцкий. — Ф. Р.), графиню, первую красавицу Парижа, которая родила черного ребенка. Мне шьют потрясающей красоты платья, потом их почему-то только по грудь показывают в кадре, а они расшиты вручную, просто произведения искусства. И художница умоляет меня ни на миллиметр не поправляться. Я держусь как спортсменка. Но на съемках в другой картине ломаю ногу и оказываюсь в гипсе. Мне ищут замену, только в платье никто больше не помещается, настолько оно по моей фигуре сшито. Режиссер Митта спрашивает: «Сможешь в гипсе сниматься?» Я говорю: «Смогу, но мы же должны друг к другу по лестнице взбегать!» Как немое кино: быстрые жесты, преувеличенно выразительная мимика, чтоб выглядело смешно. Митта отвечает: «Придется Владимиру Семеновичу носить тебя на руках». И деваться некуда. Начинаются съемки. Высоцкий носит меня на руках. А мы с ним года три как поссорились и не разговариваем. И кульминация всей нашей беготни — он бросает меня на роскошную кровать, и мы изображаем там страсть. У меня сзади метров пять газового пеньюара, лицо намазано белым гримом, Володя выкрашен в шоколадный цвет. И когда мы дотрагиваемся друг до друга, у него остаются белые пятна, у меня — коричневые. Мы по-прежнему не разговариваем. И между нами еще моя гипсовая нога. В общем, дублей пять запороли. Режиссер кричит: «Что за актеры! У меня «Кодак»! Вы сделаете или не сделаете?!» И тут мы разозлились на самих себя и — как в огонь ухнули. «Мотор! Стоп! Спасибо! Снято!» Мы вмиг сели. А группа упала: мы выглядели как две мартышки — у меня коричневый нос, подбородок и два пятна на щеках, у него — белый нос, подбородок и пятна на щеках. Но в фильме этого не видно. Там вообще ничего не видно, ни страсти, ни гипсовой ноги…»
В 1975–1980 годах Печерникова довольно активно снимается в кино, в основном — на телевидении (из 11 картин, в которых она тогда снялась, 9 — телевизионных). Назову полный список работ актрисы: т/ф «Вариант «Омега» (Елена Ивановна Скорина), т/ф «Страницы журнала Печорина» (княжна Мэри) (оба — 1975), т/ф «Два капитана» (Мария Васильевна Татаринова), т/ф «Мартин Иден» (главная роль — Руфь Морз), т/ф «Личное счастье» (главная роль — Ирина Замятина) (все — 1977), т/ф «Первые радости» (Лиза Мешкова), т/ф «Месяц длинных дней», т/ф «Однокашники» (Тоня), т/ф «Человек меняет кожу» (Валентина) (все — 1978), т/ф «Необыкновенное лето» (Лиза Мешкова), т/ф «Голубой карбункул» (Катарина) (оба — 1980).
В 1978 году Печерникова покинула труппу Театра имени Маяковского и перешла в Малый театр. О переходе не жалела: если в первом ей в основном приходилось играть роли-однодневки (про коммунистов Чили, нефтяников и т. д.), то в Малом за 12 лет работы она переиграла почти всю классику: Островского, Шекспира, Гюго, Шиллера, Расина, Тирсо де Молину и др. Из-за занятости в театре она практически перестала сниматься в кино. За период с 1980-го по 1991 год она снялась всего лишь в пяти фильмах: «34 й скорый» (1982; Леля), т/сп «Ванина Ванини» (главная роль — Ванина Ванини), т/сп «Дети Ванюшина» (Инна) (оба — 1983), «Набат на рассвете» (1985; Наталья Егоровна) и «Анна Карамазофф» (1991; узбечка).
Со второй половины 80 х в жизни актрисы наступила черная полоса. Сначала, в 1986 году, у Печерниковой умерла мама, затем ушел из жизни и ее заступник в театре Михаил Царев. От ударов судьбы актриса запила. Кошмар продолжался больше года, после чего Печерникова решила взять себя в руки: отправилась в Феодосию к известному целителю Довженко. И там встретила свою новую любовь (в тот же период ей присвоили звание заслуженной артистки РСФСР — 1988).
Новой любовью актрисы был ее коллега — известный актер Александр Соловьев, который давно был в нее влюблен. Их первая встреча состоялась еще в 1969 году. Соловьев тогда был школьником, а Печерникова играла в Театре Маяковского. Придя на спектакль «Два товарища», влюбленный юноша поднялся на сцену и вручил Ирине один-единственный цветок (на букет у него денег не хватило). И вот, спустя почти десять лет, они снова встретились. Но уже как взрослые люди, много повидавшие в этой жизни (Соловьев приехал к Довженко, чтобы тоже вылечиться от алкоголизма). В течение четырех дней, что провели в Феодосии, они не расставались. Соловьев водил Ирину по городу, показывая ей гриновские места, много рассказывал о себе. В Москве их роман продолжился.
Между тем Соловьев на тот момент был женат, у него рос маленький сын. И жена, узнав о романе мужа, решила поговорить с соперницей. Она позвонила Печерниковой и слезно умоляла ее не разрушать их семью. Ирина пообещала и сразу после этого разговора запретила Александру появляться у себя дома. Разлука длилась несколько лет. Лишь в августе 1997 года Соловьев развелся с женой и вернулся к Печерниковой.
Вспоминает И. Печерникова: «У нас не было своего дома — ютились по съемным квартирам, не было работы — почти каждый день мы таскались по театрам в надежде найти для себя что-то подходящее. И не находили. Но мы были счастливы. Как ненормальные, постоянно ходили друг с другом за ручку. Не расставались ни на минуту. А потом наконец я продала свою квартиру и купила другую, в тихом уютном районе. Поскромнее, конечно. Сделали ремонт, купили мебель… Даже обвенчались. Тихо, никому не сообщая, в маленькой церквушке на Арбате (конец 1996 года. — Ф.Р.). Впервые в жизни, наверное, я почувствовала, что по-настоящему живу. По-настоящему люблю. Мы уже стали строить планы, как найдем пьесу и обязательно сыграем. Вместе. Но…»