Провел рукой по щеке и решил, что неплохо бы побриться. Однако тут у него заурчало в животе, и Холидей подумал: побриться можно и позже, сперва надо позавтракать.
Прихватив трость – без которой прекрасно обходился последнее время, но сегодня чувствовал, что никак не обойдется, – Холидей спустился на первый этаж и прошел в ресторан. Присел за столик и, просмотрев меню, понял: от одной мысли о еде – такой желанной и необходимой всего пару минут назад – его воротит, поэтому просто заказал виски. Когда пойло принесли, он взглянул на бутылку и, сдерживая рвотный позыв, отодвинул подальше.
– Это мне? – спросили рядом. – Как мило.
К столику подошел Кид.
– Вот, проходил мимо, – сказал он, присаживаясь напротив, – и увидел в окно тебя. Дай, думаю, зайду. Какой-то ты вареный сегодня.
– Если бы, – буркнул Холидей.
– Мне пить еще рановато, – признался Кид, откупоривая бутылку и наливая себе виски на дюйм, – но… хрен с ним.
Заметив его, официант принес второй стакан.
– Вы точно не хотите ничего откушать, доктор Холидей? – спросил он.
– Док, – раздраженно поправил его дантист.
– А вы, сэр? – спросил официант у Кида.
– Мне с полдюжины яиц, – попросил тот. – Съем чего-нибудь, раз уж мой друг отказывается.
– Как вам их приготовить?
– Быстро и без вопросов.
Официант испуганно посмотрел на Кида, кивнул и спешно ретировался на кухню.
– Ну, так и чем же ты занимался? – полюбопытствовал Кид.
– Пил, кашлял, спал… все как обычно, – ответил Холидей. – А ты?
– Главным образом восхищался тем, что в городе наворотили твои дружки: электрическое освещение по ночам, дилижансы без коней и латунь, всюду латунь!
– Да уж, над городом они основательно потрудились, – согласился Холидей.
– Самое лучшее, что они сотворили – металлические шлюхи! – восторженно сказал Кид. – Знаешь, – доверительно произнес он, – шлюхи вроде обо всем слышали и все перепробовали, однако есть вещи, о которых я просить раньше стеснялся. Другое дело – машина! В «Тигрице» я от души поразвлекся!
– Очень рад за тебя, – ответил Холидей, думая про себя: когда уже чертова комната перестанет вращаться?!
– Говорят, ты раньше прямо жил в том борделе, – продолжал Кид. – Это правда?
– Правда.
– Ты занимался этим с тремя металлическими шлюхами за раз?
– И с одной не делал этого.
– Почему? – пораженно уставился на него Кид.
– Тебе вообще сказали, почему я жил в борделе?
– Из-за маман?
Холидей едва заметно кивнул.
– Кейт Элдер.
– Большеносая Кейт. Наслышан о ней. Говорят, она вытащила тебя из тюряги.
– Один раз, несколько лет назад, – уточнил Холидей. – Тогда же Кейт решила, что поступив так, обязала меня к этакой матримониальной верности.
– Опять мудреное словцо? – скривился Кид.
– Кейт решила, что раз уж она добровольно спасла меня из заключения, то я больше не имею права касаться другой женщины, даже металлической, – Холидей пожал плечами. – Вот я и не касался.
– Ты же Док Холидей! – напомнил Кид.
– Зато она – Кейт Элдер. Она могла бы выбить дурь из нас обоих, одновременно.
– Баба? – презрительно фыркнул Кид.
– В Тумстоуне хрупкие цветочки не выживают.
– Хорошо, что я в детстве не равнялся на тебя.
– Так ты еще и не вырос, – заметил Холидей. – Чисто из любопытства спрошу: кто был твоим героем?
– Джордж Армстронг Кастер.
– Он вроде вляпался в неприятности в Литтл-Бигхорн пару лет назад?
– Ушел с оружием в руках, – ответил Кид.
– Ты ведь этого сам не видел, да?
– И так знаю, что это правда, – гневно заявил Кид. – Сиу пленных не берут. А кто, – пристально взглянул он на Холидея, – был твоим героем?
– Гиппократ.
– Это человек или водяное животное? – спросил Кид и самодовольно усмехнулся.
– Так, европеец, – ответил Холидей. – Опережая следующий вопрос, скажу: он не больно-то умел стрелять.
– Какой же он тогда герой?
«Гиппократ хотя бы не разорял деревни сиу», – подумал Холидей, а вслух произнес:
– Ты в городе надолго?
– Не знаю, – ответил Кид. – На днях думаю вернуться в округ Линкольн. У меня там друзья остались… И, – помрачнев, добавил он, – тот, по ком пули плачут, Пэт Гаррет. Ты сам не думаешь туда вернуться или был в Линкольне проездом?
– Местечко показалось мне вполне милым, – сказал Холидей. – Думаю, как-нибудь на днях загляну туда еще разок.
– Если приедешь – буду рад показать тебе там все.
– Ловлю на слове.
Официант тем временем принес большое блюдо жареных яиц. У Холидея, ожидавшего, что от одного только вида яичницы и ее запаха его начнет мутить, голод разыгрался пуще прежнего. Дантист забрал примерно треть яиц к себе на тарелку.
– Не возражаешь, если я доем остальное? – спросил Кид.
– Угощайся, – ответил Холидей. – Ты ведь у нас молодой растущий организм.
– Знаешь, ты – единственный, кто может дразнить меня, не получив при этом пулю в лоб.
– Я так и так ее не получу, – улыбнулся Холидей.
– Точно, – рассмеялся Кид, – я и забыл. Но ты меня понял.
– Ну да, понял: ты убиваешь людей за то, что они тебя дразнят.
– К людям надо относиться с уважением, – заявил Кид. – Ты доказал это в корале «О-Кей».
– При чем здесь уважение? Не понимаю…
– А-а, значит, я был прав, – сказал Кид. – Ты сдерживался до последнего.
– В каком смысле? – озадаченно нахмурился Холидей.
– Вчера я наведался в переулок, где все произошло. Осмотрелся и сразу все понял.
– Зато я тебя по-прежнему не понимаю.
– В таком узком месте промахнуться трудно: пять человек, пять выстрелов, самое большее пять секунд – и все. Я думаю, ты держался в стороне, пока не понял, что Эрпов вот-вот перестреляют.
– Думаешь, ты смог бы всех пятерых положить за пять секунд?
– Отчего нет? – спросил Кид. – Говорю тебе: с такого расстояния не промахнуться.
– От выстрелов было много дыма, – сказал Холидей. – Один из братьев Маклори укрылся за лошадью, Айк Клэнтон бежал прочь во весь опор. Они не стояли на месте как мишени, они сами стреляли в нас. Верджа и Моргана достало в первые пять или шесть секунд.
– Если ты бы стрелял с самого начала, спас бы их.
– Их не убили, только ранили.
– Жаль, меня там не было, – повторил Кид.
– Почему?
– Это ведь самая знаменитая перестрелка. Хотелось бы стать ее частью.
– Билли Клэнтон и братья Маклори стали ее частью. Вряд ли они с тобой согласились бы.
Кид расхохотался в голос.
– Мне по душе твое чувство юмора, Док!
– Да я вроде не шучу…
– Оттого еще смешнее, – сказал Кид, и Холидей задумался: что же тогда, по мнению этого юноши, можно считать смешным?
Когда они доели яичницу, Холидей налил себе полстакана виски, посмотрел, много ли еще осталось огненной воды, и попросил официанта пометить бутылку – чтобы он, Холидей, мог допить ее за обедом. Потом, бросив на стол пригоршню монет и подхватив трость, вместе с Кидом вышел в жаркое аризонское утро.
– Какие планы на день? – спросил Кид.
– Еще не думал, – ответил Холидей, надвинув шляпу на глаза, дабы уберечь их от ослепительного света. – Давненько я не вставал по утрам, забыл, чем люди до обеда занимаются.
– У меня предложение…
– Для похода в «Тигрицу» еще чертовски рано, – заметил Холидей. – Ступай туда один и передай от меня девочкам привет.
– Нет, – мотнул головой Кид, – я не то имел в виду.
– Какое облегчение…
– Давай пойдем к коралю, и ты покажешь, как все происходило на самом деле.
– Тебе может показаться, будто мы долго телились, но все закончилось в полминуты, – ответил Холидей. – Показывать особо нечего.
– Знаешь, сколько дешевых романов написано про ваш бой!..
– …и все принадлежат перу авторов с Востока, которые к Тумстоуну и на пять сотен миль не приближались, – ответил Холидей.
– Сейчас ты скажешь, что никакой перестрелки не было и в помине, что все придумали газетчики.
– Перестрелка была, – возразил Холидей. – Я просто не понимаю, отчего о ней до сих пор судачат.
– Почему бы тебе просто не показать мне тот переулок, а я уже сам для себя все решу? – спросил Кид.
– Черт с тобой, – махнул рукой Холидей, – переулок в пяти кварталах отсюда, а ты, я смотрю, не успокоишься, пока мы туда не сходим.
– Спасибо, Док.
Через пару кварталов они вышли на Фремонт-стрит.
– Тут я их и встретил, – сказал Холидей, указав тростью в конец улицы.
– Кого – их?
– Эрпов: все трое в черном, Верджил – с дробовиком, который одолжил мне вместо трости. Не то чтобы он рассчитывал, будто ружье мне пригодится, просто не хотел выходить с этой железкой против Клэнтонов и Маклори. Я так и не понял, – невольно улыбнувшись, добавил Холидей, – какими соображениями руководствовался Вердж. В общем, я присоединился к Эрпам, и вместе мы отправились к фотосалону Флая.
– Спасибо, Док.
Через пару кварталов они вышли на Фремонт-стрит.
– Тут я их и встретил, – сказал Холидей, указав тростью в конец улицы.
– Кого – их?
– Эрпов: все трое в черном, Верджил – с дробовиком, который одолжил мне вместо трости. Не то чтобы он рассчитывал, будто ружье мне пригодится, просто не хотел выходить с этой железкой против Клэнтонов и Маклори. Я так и не понял, – невольно улыбнувшись, добавил Холидей, – какими соображениями руководствовался Вердж. В общем, я присоединился к Эрпам, и вместе мы отправились к фотосалону Флая.
– Ты хотел сказать – к коралю «О-Кей»?
– Что в лоб, что по лбу, – пожал плечами дантист. – Если уж говорить совсем точно, Клэнтоны и Маклори не были ни там, ни там. Они ждали в переулке, что примыкал сзади к коралю, между фотосалоном и пробирной конторой, – тут он снова улыбнулся. – Теперь понятно, откуда такое название, «Перестрелка в корале “О-Кей”»… «Перестрелка в переулке близ фотосалона» просто-напросто не звучит.
У места боя собралась небольшая толпа; экскурсовод, повествуя о том, как все происходило, показывал, где стоял каждый из участников перестрелки, а его напарник продавал сувениры с лотка у входа в переулок.
– Провалиться мне на месте, если это не один из выживших, – произнес гид. – Смотрите, люди! Это же легендарный Док Холидей!
Прозвучали вежливые аплодисменты, кто-то восторженно крикнул, и Холидей коснулся полей шляпы.
– Я как раз хотел рассказать подробности перестрелки, – сказал зазывала, – но, думаю, у вас получится лучше.
– Нет, давайте вы сами, – отмахнулся Холидей. – Вы эти подробности запомнили лучше меня. Я во время перестрелки был слегка занят.
– Почту за честь, – ответил гид. – Итак, если верить свидетелям, Уайетт Эрп стоял здесь, Верджил – здесь, Морган – вот тут, а Док, вооруженный дробовиком – вон там.
Он отошел в сторону и показал, где расположились в тот день Клэнтоны, Маклори и Билли Клэйборн, а Кид тем временем встал на место, которое перед началом боя занимал Док. Прицелился из пальца в экскурсовода и быстро разрядил воображаемый барабан, потом вернулся к Холидею.
– Пять секунд, от силы, – тихо произнес он.
«Сейчас посмотрим, так ли ты хорош на самом деле», – подумал Холидей и подозвал гида.
– Мой юный друг, – сказал он, – чемпион родео по стрельбе, меткач. Думаю, если хорошенько поприветствовать его, он с радостью продемонстрирует свое мастерство.
– Непременно, – с энтузиазмом ответил зазывала. – Как бы вы хотели устроить выступление?
– Дайте мне пять мишеней, – попросил Холидей, – по одной на место каждого из Ковбоев.
Напарник гида расставил фигурки Уайетта Эрпа и Холидея по переулку: две на высоте, две на земле и одну на небольшом бочонке.
– Отлично, – сказал Холидей, отступая на шаг. – А теперь великолепный Генри Антрим встанет на мое место.
«Проверим, сможешь ли ты поразить хотя бы три мишени».
Кид стоял вальяжно и даже не думал доставать револьвер – должно быть, не допер, ждал, пока кто-нибудь крикнет: «Огонь!» или выстрелит. Однако в следующий миг он выхватил оружие – да так быстро, что глаз не уловил движения, – и молниеносно поразил все пять мишеней. Крутанул револьвер на пальце и снова спрятал в кобуру.
– Поразительно! – воскликнул гид, собирая осколки статуэток. – Он во всех попал!
Кид поклонился аплодирующей толпе и снова подошел к Холидею. Вместе они вернулись на Фремонт-стрит.
– Ну как, я тебе не уступаю? – спросил он.
– Ты чертовски хорош, сам видишь.
– Но сравнюсь ли я с тобой? – не унимался Кид.
– Есть лишь один способ выяснить, – ответил дантист, – вот только Римский Нос и Джеронимо лишили нас этой радости.
– Как-нибудь еще выясним, – пообещал Кид.
– Как-нибудь…
Следующий квартал они прошли в молчании, потом Кид заговорил снова.
– Я был неправ.
– Насчет чего? – спросил Холидей.
– Понадобилось всего четыре секунды.
«И я, дурак, жду, пока Том и Нед изыщут способ, как взорвать станцию, снова сделать меня уязвимым для твоих пуль, – губы Холидея скривились в горькой усмешке. – Не предложить ли свои услуги Римскому Носу?»
16
– Привет, Док, – поздоровался Генри Уиггинс, входя в салун «Ориентал» и направляясь к столику Холидея. – Так и знал, что встречу вас здесь.
– Вам разве не положено заниматься, так сказать, финансовой стороной дел Тома и Неда? – спросил Холидей.
Уиггинс покачал головой.
– Они сейчас работают над чем-то крупным и сказали, что я буду их отвлекать. Вот уж не знаю: радоваться или обижаться.
– Наслаждайтесь вынужденным отпуском. Если повезет, долго он не продлится, – Холидей указал на бутылку виски. – Угощайтесь.
– Не понимаю, как вы это пьете, – проворчал Уиггинс.
– Гм, не пейте, коли не нравится.
– О, если время от времени прихлебывать по граммулечке, вреда, я думаю, не будет. Однако вы закладываете за воротник, будто завтра для вас не наступит.
– Для некоторых из нас это выражение вполне даже меткое, – ответил Холидей.
– Док, черт вас дери, не смейте так говорить! – пожаловался Уиггинс. – Год назад, когда мы только познакомились, вы тоже умирали. Так вот же вы, сидите тут, живой. Просто хватит издеваться над своим телом…
– Это чахотка над ним издевается, – ответил Холидей. – Виски помогает ее терпеть.
– Ну ладно, – тяжело вздохнул Уиггинс, – я сдаюсь.
– Ценю вашу заботу, Генри, – поблагодарил его Холидей. – Нет, правда, я ценю. Почти все окружающие либо желают мне смерти, либо им вообще плевать на меня. Вы же хотите, чтобы я жил.
Уиггинс достал тонкую сигару.
– Не возражаете, если я закурю?
– Не вопрос. Просто выдыхайте дым в сторону от меня, – Холидей отпил из стакана. – Ну, как поживаете?
– Как я уже сказал, это лучшая работа, что у меня когда-либо была, – признался Уиггинс. – Я неплохо жил, продавая дамские корсеты, и совсем неплохо поживал, когда приторговывал лауданумом и прочими лекарствами, однако все это не идет ни в какое сравнение со сбытом изобретений Тома и Неда.
– Всем так нужны электрические лампочки и фонографы? – спросил Холидей.
Уиггинс кивнул.
– А знаете, на чем я делаю настоящие деньги? На металлических дамах!
– Неудивительно, – ответил Холидей, отворачиваясь, когда Уиггинс, забывшись, выдул дым ему в лицо. – В этих краях на десять мужиков одна женщина.
– Знаете, что самое невероятное? Четверть покупателей – на самом деле покупательницы!
– Здесь развелось много либо дегенераток, либо исключительно некрасивых мужиков.
– Справедливо последнее: жены приобретают металлических женщин, лишь бы не отношаться с мужем.
– Занятное слово: отношаться, – вслух подумал Холидей. – Должно быть, металлические любовницы чертовски дороги. Если уж семья может себе одну такую позволить, значит, у мужа на стороне имеется живая любовница, а то и не одна.
– Вполне возможно, – согласился Уиггинс, – однако мужья, если имеют любовницу, а то и двух, не склонны делиться этой истиной с женами.
– Резонно, – признал Холидей. – Кейт – не одна такая, кто способен убить в припадке ревности и гнева, – он отпил еще виски. – Что ж, рад вашим финансовым успехам, Генри. Сколько у вас детей?
– Все так же трое. С тех пор, как я устроился работать к Тому и Неду, дома, в общем, пробыл от силы месяц.
– Вам, коммивояжерам, чертовски везет, что по стране не ездят продавцы металлических мужиков.
– Том говорит, что когда-нибудь почти весь труд ляжет на плечи машин.
– Только, надеюсь, не тот труд, которым заняты его металлические цыпочки, – ответил Холидей. – Как далеко вы ездите по делам?
– Я побывал почти во всех крупных населенных пунктах по сию сторону Миссисипи, – сказал Уиггинс. – По пути мне попадалось столько всего интересного, столько занимательных людей. Я видел могилу Джесси Джеймса[2]. Видел, как выпивают за одним столом Коул Янгер и Клэй Эллисон. Видел могилу Билла Хиккока и стол, за которым его пристрелили во время карточной партии.
– Генри, – улыбнулся Холидей, – вы рассуждаете, как житель Востока, начитавшийся бульварных романов.
– Очень надеюсь, что это суждение верно, – улыбнулся в ответ Уиггинс. – Зато когда-нибудь расскажу детям, что видел всех бандитов Запада – а еще перестрелку у кораля «О-Кей».
– Кстати, о птичках: вы видели этого нового сорвиголову?
– Сам хотел у вас о нем спросить, – признался Уиггинс. – Он называет себя Генри Антрим, однако люди говорят, что на самом деле это малыш Билли Кид.
– Произошла подмена понятий, – поправил его Холидей. – Его называют малыш Билли Кид, тогда как настоящее его имя Генри Антрим. Или, если вам так угодно, Генри Маккарти.