Кид спустил курок, и грянул оглушительный выстрел.
12
– Ни следа, – сообщил Эдисон, хмуро осматривая Холидея. – Даже царапины не осталось.
– Ты что-нибудь почувствовал? – спросил Бантлайн.
Холидей покачал головой.
– Я тощ как жердь. Даже если пуля срикошетила бы от меня, я отлетел бы к стене.
Он, голый по пояс, стоял посреди лаборатории Эдисона. Изобретатель и механик тщательно осмотрели костлявый торс дантиста. В кабинете имелся старый исцарапанный стол, верстак, обожженный химикатами и электричеством, два стула и книги – книги были везде: на полках, подоконниках, они стопками громоздились у стены… Всюду на полу валялись скомканные листы с заметками.
– Пуля не срикошетила? – спросил Эдисон.
– Вряд ли, – ответил Холидей. – В борделе собралось прилично народу – кого-нибудь да задело бы.
– От Кида твои пули тоже не отскочили?
– Нет. Он их вроде как… не знаю даже… всосал, что ли.
– Так, хорошо, можешь надеть рубашку и сюртук, – произнес Эдисон.
Бантлайн нажал кнопку на столе.
– Бесси, три пива, пожалуйста.
– Бесси? – удивился Холидей.
– Это одна из тех роботов-проституток, которых я год назад смастерил для твоей подружки, – пояснил Бантлайн. – Когда вы с Кейт отчалили из города, я забрал ее – то есть его – из борделя и перепрограммировал, сделал себе прислугу.
– Проблема, что и говорить, занятная, – вслух подумал Эдисон.
– Я неуязвим, – заметил Холидей. – Должен быть способ применить мое новое качество для нашей же выгоды.
– Думаешь?
– Я просто уверен.
– Ну-ка подойди и вытяни руку.
Ничего не подозревая, Холидей приблизился к Эдисону, а тот взял с верстака булавку и кольнул друга в палец.
– Ай, черт! – прорычал Холидей. – Больно же!
– Выходит, не так уж ты неуязвим, – улыбнулся Эдисон.
– Ты знал, что мне будет больно?! – накинулся на изобретателя Холидей. – Хотя пули Кида от меня рикошетят?
– Скажем так, предчувствовал, – заявил тот в свое оправдание. – И, кстати, пули не срикошетили от тебя, так же как они не прошли сквозь тебя, не расплющились о тебя. Они просто исчезли.
– Я чего-то не понимаю, Том? – сказал Бантлайн. – Как ты узнал, что можешь уколоть Дока в руку?
– Включи воображение, Нед, – ответил Эдисон. – Зачем мы здесь вообще? Док не сумел никак повредить станцию в заговоренной долине: ее стены неуязвимы для пуль, ядер, огня да и, пожалуй, для всего, чем только можно в нее запустить. Опять-таки, почему? На ней лежит заклятие шамана, и если учесть уровень защиты, это, скорее всего, дело рук Римского Носа. Насколько нам известно, лишь он и Джеронимо владеют магией подобной силы.
– Это понятно, – ответил Бантлайн, – но как – как?! – ты узнал, что можешь поранить Дока, если ему даже пули Кида нипочем?
– Док, – обернулся к Холидею Эдисон, – почему ты согласился разрушить заговоренную железнодорожную станцию?
– Билли Кида опекает некий шаман, – ответил Холидей, – а Джеронимо не позволит мне сразиться с ним на равных, пока я первым не выполню условия договора. Баш на баш, так сказать.
– Ну и?
– Я так ничего и не понял, – признался Бантлайн.
– Думай, Нед, думай!
В этот момент вошла Бесси: в бесформенной одежде, прикрывающей экзотические изгибы латунного тела, с тремя бокалами пива на подносе. Оставив напитки на столе, робот вернулась в дом Бантлайна через бронированный тоннель.
– Кида защищает Римский Нос или другой шаман, равный Носу по силе. Джеронимо просит Дока разрушить станцию, защищенную от апачей, но не факт, что от Дока. Джеронимо знал: Кид где-то поблизости и отправится с нами в Тумстоун, если туда поедем мы трое. Не мог не знать, с его-то талантами. Дальше, Кид – чертовски опасный убийца, о нем все знают, рано или поздно Док должен был схлестнуться с ним… Черт подери, да Джеронимо просто обязан был знать, что они вдвоем поедут в Тумстоун! Ну, – не сдерживая улыбки, произнес Эдисон, – теперь-то все ясно?
– Док под опекой Джеронимо, – нахмурившись, произнес Бантлайн. – Это очевидно, но при этом все равно непонятно, как ты сумел уколоть Дока.
Эдисон улыбнулся еще шире.
– Просто я – не малыш Билли Кид.
– Чтоб тебя, Том! – в сердцах воскликнул Холидей. – Я разобрался в происходящем не лучше Неда!
– Подумай хорошенько, Док, – посоветовал Эдисон. – Ты здесь, потому что не можешь разрушить станцию, пока мы не найдем способ помочь тебе. Все ордера на твой арест аннулированы, с тебя сняли все обвинения, связанные с перестрелкой у кораля «О-Кей». Ковбои либо мертвы, либо разбежались, и единственный, кто затаил на тебя злобу – Фин Клэнтон, калека, который не вылазит с ранчо… Так кто действительно может навредить тебе в Тумстоуне? Один только Билли Кид.
Холидей и Бантлайн, все еще ничего не понимая, продолжали тупо пялиться на Эдисона.
– Док, ты ведь сражаешься не во славу племени апачей. Точно так же Киду плевать на дела южных шайенов, – продолжил изобретатель. – Есть причина, по которой тебе дарована неуязвимость, и заключается она в том, что Джеронимо не может разрушить станцию без твоей – или нашей с Недом – помощи. Зато он оберегает тебя от козней Римского Носа, точнее, от пуль Кида, ставшего – по неизвестным пока причинам – подопечным Римского Носа. Если Джеронимо защитит тебя от всего на свете, зачем тебе тогда выполнять условия сделки? И как ему тогда избавиться от тебя, если ты в одностороннем порядке разорвешь договор?
– Он может просто снять заклятие неуязвимости или что он там на меня наложил, – ответил Холидей.
– Нет, не может.
– С чего ты взял? – удивился Холидей.
– Эмпирическим путем выяснил.
– Как прикажешь тебя понимать?
– Если я не прав, то Джеронимо защитил тебя от всех напастей, не только от магии Римского Носа, однако тогда я не сумел бы уколоть тебя в палец. Похоже, что обратное подтверждает мою правоту. А значит, – улыбнулся он, – если выйдешь против кого-то кроме Кида, постарайся выстрелить первым.
– В гробу я этого Джеронимо видал! – рассердился Холидей. – Шило на мыло я не менять не намерен. Джеронимо просит уничтожить станцию, что оскверняет его племенное кладбище, в обмен на возможность пристрелить малыша Билли. Но сделать так, чтобы ни один из нас не мог убить другого – это же надувательство. Мне деньги нужны за голову мальца, а не шанс вытянуть револьвер и не схлопотать при этом пулю. Пошла эта станция к такой-то матери!
Эдисон тяжело вздохнул и покачал головой.
– Ты не так смотришь на вопрос, Док.
– Чего же я не замечаю?
– Тебе придется разрушить станцию, равно как и нам – изыскать способ помочь тебе. Едва Джеронимо поймет, что ты не желаешь исполнять свою часть сделки, он перестанет защищать тебя от Билли Кида. Вряд ли ты тогда захочешь дуэли с этим неуязвимым юношей.
– Дьявол! – пробормотал Холидей. – Я об этом не думал.
– То есть нам предстоит и дальше искать выход, – подвел итог Бантлайн. – Ничего не изменилось.
– Вот тут ты не прав, – возразил Эдисон.
– Да? Почему?
– Мы еще не знаем, защищен Кид от одного только Дока или от всех. Если учесть, что покровительство Римский Нос начал оказывать ему до приезда Дока в Нью-Мексико, можно предположить, что защищен малец от всех. Заодно мы выяснили, что Док защищен только от Кида. Значит, – обернулся он к Холидею, – если малыш Билли тебя серьезно невзлюбил, ему надо лишь заплатить какому-нибудь конфедерату, и тот выстрелит тебе в спину.
– Как-то все это запутанно, – проворчал Холидей. – Идея просто отправиться на юг, отыскать Билли Кида и убить его нравилась мне куда больше.
– Надо еще кое-что обдумать, – сказал Эдисон.
– Еще кое-что?! – возмутился Холидей.
– Я не знаю, какую сделку заключил – если заключил вообще – Кид с Римским Носом, – ответил Эдисон. – Однако, раз уж Римский Нос знает, кто мы и чего ради обследовали станцию, нам с Недом может грозить смертельная опасность.
– Сомневаюсь, – возразил Холидей. – Он мог сто раз убить вас по пути сюда, в поезде.
– Будем надеяться, что ты прав, потому что, если Кид и правда неуязвим для любых атак, остановить его мы не сумеем.
– Таким он стал совсем недавно, – заметил Бантлайн. – Черт возьми, он ведь из тюрьмы бежал всего пару месяцев как!
– Резонно, – согласился Холидей. – Год назад Римский Нос и Джеронимо заключили союз.
– Как бы там ни было, – произнес Эдисон, – ломать над этим голову сейчас бесполезно. Надо искать решение насущной проблемы.
– Вот бы прихватить со станции кусок стены, окна или хоть чего-то, с чем – или над чем – можно поработать, – посетовал Бантлайн.
– Вот бы прихватить со станции кусок стены, окна или хоть чего-то, с чем – или над чем – можно поработать, – посетовал Бантлайн.
– Если можно было бы отхватить от станции хоть кусок, мы бы не вернулись в Тумстоун и не ломали сейчас голову над тем, как сравнять вокзал с землей, – сделал простой вывод Эдисон.
– У меня есть мысль, – поделился Бантлайн, – хотя вряд ли Джеронимо одобрит…
– Нет-нет, ты говори.
– Можно пустить в ход «Латунного крота». Подкопаемся под станцию и рельсы, и все обвалится. Хотя, – поморщился Бантлайн, – мы заодно можем осквернить непосредственно захоронения, а ведь над ними Джеронимо и трясется.
– Вопросов нет, способ дельный. – Эдисон обернулся к Холидею. – Вряд ли ты обратишься с таким предложением к шаману?
– Это он ко мне обращается. Я понятия не имею, как на него выйти.
– Разве его лагерь не стоит в полудне пути отсюда?
Холидей мотнул головой.
– Стоял, чуть больше года назад, однако мне тогда не показалось, что апачи собираются пускать корни. Вряд ли лагерь Джеронимо и сейчас на прежнем месте. Черт, вся Территория Аризона – в его руках, он может обосноваться где угодно. Нас тут терпят, и если когда-нибудь индейцы научатся применять серебро или разводить скот, то белого человека выпрут, назад за Миссисипи.
– Если только Том не найдет способ противодействовать магии, – уточнил Бантлайн.
– Ты прав: если, – поймал его на слове Эдисон.
Холидей направился к двери.
– За пиво спасибо, но за догадки и выводы убить вас мало. Еще пару часов назад я чувствовал себя куда счастливей.
– Да уж, правда – она такая, – мрачно улыбнулся Эдисон. – Ты сейчас играть в карты?
– Если бы карты были мне по карману, я бы не подался в охотники за головами, – ответил Холидей.
– Тогда спокойной ночи, – пожелал ему Бантлайн.
– Спать я даже не думал.
– Ни спать, ни в карты играть… куда же ты, назад в «Тигрицу»?
Холидей пожал плечами.
– Там видно будет.
– То есть?
– Пойду искать мистера Маккарти-Бонни-Антрима-или-кто-он-там, – ответил Холидей. – Когда еще смотреть врагу в лицо, как не в момент, когда ни ты, ни он не можете убить друг друга?
Сказав это, он вышел в теплую аризонскую ночь.
13
Холидей заглянул в «Тигрицу» и, не застав там Кида, отправился в «Ориентал», которым до отъезда из города владели Эрпы. Холидей будто вернулся домой: входя через пружинные двери, он почти ожидал застать за одним из столиков Уайетта и Верджила, а у стойки бара – Айка Клэнтона, кого-нибудь из братьев Маклори или даже Курчавого Билла Броциуса. Холидей тихонько улыбнулся, осознав иронию судьбы: из них из всех в живых остался один только Уайетт, хотя ведь прошел всего год с небольшим.
Холидей кивнул незнакомому бармену, взял стакан и бутылку и, расплатившись, отошел к свободному столику. Сел, налил себе выпить и достал колоду карт. Потягивая виски, принялся раскладывать пасьянс и краем глаза поглядывать на вход: Холидей отнюдь не забыл, что он неуязвим только для пуль Билли Кида. Мельком он прикинул в уме рост и комплекцию парнишки – тот был ниже Холидея – и подумал: удалось бы его побить в кулачном бою? Внезапно Холидея скрутило в приступе кашля, и он поспешил прикрыть рот платком. Минуты полторы спустя приступ прошел. Взглянув на пропитанный кровью платок, дантист признался сам себе: побить не удалось бы и десятилетнего мальчишку.
Он уже раскладывал карты по третьему кругу и допивал второй стакан виски, когда рядом кто-то произнес:
– Десятка черных к королеве красных, – Холидей до того увлекся пасьянсом, что перестал обращать внимание на тех, кто приходит и уходит. Оторвавшись от карт, он поднял взгляд и увидел напротив себя Кида.
– Черные десятки кроют красных валетов, а не королев, – ответил Холидей.
– Ты Док Холидей, а я – Билли Кид. Мы сами решаем, кто кого кроет.
– Не стану спорить, – весело произнес Холидей.
– Тогда чего не ходишь?
– Говоря словами самого известного бандита на Западе, я – Док Холидей, – улыбнулся дантист, – и сам решаю, когда и куда мне ходить.
– Что б мне лопнуть! – от души расхохотался Кид. – Ты мне сразу понравился, Док! Я ведь могу называть тебя Док, а?
Холидей пожал плечами.
– Так меня и зовут. Точнее, – улыбнулся он, – только так меня и зовут. А ты, смотрю, коллекционируешь имена.
– Среди моих прозвищ есть и настоящее имя, есть имя отчима, а прочие я выдумал, даже глазом не моргнув. Но Билли Кид – это я, – он ухмыльнулся. – Пока чуток не повзрослею.
– Кстати, сколько тебе годков?
– Двадцать один.
– Ну что ж, ты взял неплохой старт, – заметил Холидей. – Если молва не лжет, и ты правда так хорош, то, может, дотянешь до тридцати. А теперь хватит стоять над душой, присаживайся.
– Что так сразу до тридцати-то? – спросил Кид, присаживаясь напротив Холидея.
– Обычно дольше стрелки не живут.
– Тебе-то самому сколько?
– Тридцать два.
– Выходит, ты врешь.
Холидей покачал головой.
– Бандит у нас ты, а я – дантист, больной чахоткой.
Малыш Билли снова рассмеялся.
– Скольких ты порешил, Док?
– Уверен, меньше, чем приписывает мне молва.
– Сорок? Пятьдесят?
– Это скорее про Джона Уэсли Хардина.
– Сколько же тогда?
– Намного меньше, – ответил Холидей. – Я не убивал никого, кто не заслуживал смерти.
– Как и я, – сказал Билли Кид. – Если уж совсем по чести, я убивал лишь тех, кто пытался убить меня.
– В том числе и помощников шерифа, что везли тебя в суд?
На губах Кида мелькнула сконфуженная улыбка.
– Ладно, почти все убитые мною пытались убить меня.
– Скажи-ка вот что: за каким дьяволом ты вообще сюда приехал? – спросил Холидей. – Как я понял, ты из Нью-Йорка. Далековато же ты забрался от дома.
– Про дом я ни черта не помню, – ответил Кид. – Когда мне было три или четыре года, мы перебрались в Канзас. Потом отец преставился, и мамаша вышла замуж второй раз. Отчим перевез нас в Нью-Мексико.
– Для твоей же пользы, наверное, – заметил Холидей. – Попробовал бы ты убить столько народу в Нью-Йорке. Кто б тебе позволил…
– Мне и не позволяют, – огрызнулся Кид. – Я просто беру и убиваю. Хотя… нет, не так, – хмуро покачал он головой. – Я ведь не убийца и не безумец. Черт, я до пятнадцати лет никого не убивал, а половина из тех, кого все же застрелил, участвовали в войне за округ Линкольн.
– Слышал о такой, – сказал Холидей. – Говорят, она жестокой выдалась. А еще говорят, ты сражался совершенно бесстрашно и здорово стрелял.
– Не так здорово, как должен был… или скорее, не в тех, в кого должен был, – заметил Кид. – Я грохнул шерифа и его помощника. Сами виноваты, – пожал он плечами, – что ввязались в ту войну.
– Не скромничай, – ободрил его Холидей. – Почти все знаменитые стрелки не столько метки, сколько везучи. Если кто и правда мог попасть в намеченную цель, так это Дикий Билл Хиккок, Джон Уэсли Хардин и Джонни Ринго. Из них двое погибли молодыми, третий сейчас в кутузке.
– Хочешь сказать, по-настоящему меткие стрелки – те трое да мы с тобой, – поправил его Кид.
– Вчера вечером мы стреляли друг в друга практически в упор, – напомнил Холидей. – Ты разве мертв? Ранен? На тебе хоть царапина осталась?
– Нас обоих защищают шаманы, – сказал Кид. – Сам знаешь. Ну, или, – помолчав, добавил он, – сейчас точно узнал. Я вот давно догадался.
– Вчера еще ты не догадывался, – возразил Холидей. – Когда в меня целился.
– Но подозревал. Не забывай: ты выстрелил первым – и мне ничего не сделалось.
– Кто же твой опекун, если можно так выразиться? – спросил Холидей. – Римский Нос, я полагаю?
Кид покачал головой.
– Один дедок по имени Вокини.
– Так он и есть Римский Нос, – сообщил Холидей. – Шаман из племени южных шайенов. Говорят, они с Джеронимо – шаманом апачей – два самых могущественных колдуна. Я видел, на что они способны.
– Джеронимо? – переспросил Кид. – Я думал, он военный вождь апачей.
– Полководец он, конечно, знатный, однако главная его работа – быть шаманом. Лучший вождь апачей – Витторио, хотя если бы Джеронимо перешел в вожди на полную ставку, то, думаю, уделал бы его.
– Век живи, век учись, – признал малыш Билли. – Итак, чего от тебя хочет Джеронимо? Не может не хотеть, иначе бы не сделал так, что пули от тебя отскакивают.
– Они и не отскакивают. Просто исчезают. Взгляни на свою одежду – дырок нет.
Кид пожал плечами.
– Да пусть и так.
– Джеронимо просит об ответной услуге.
– Уж точно о том, чего сам сделать не может.
– Да, – кивнул Холидей.