– Потрясающе! – вдохновенно произнес Эдисон. – Просто чудесно! Возвращаемся в город, – обратился он к компаньонам, – снимем номера в гостинице.
Он подошел к начальнику станции и поинтересовался:
– На завтрашний поезд найдутся свободные места?
– Найдутся, – ответил начальник. – Они всегда есть.
– Вот и хорошо. Нам нужно два билета до Тумстоуна.
– Три, – уточнил Холидей, и Эдисон вопросительно взглянул на него. – Я втянул вас в это дело, и чем скорее разберемся с ним, тем лучше.
– Значит, до завтра, Док? – спросил Антрим.
– Увидимся, парень, – кивнул Холидей.
– А можно… мы с вами… займем соседние места?
– Ну конечно, – ответил Холидей. – Ты сам куда едешь?
– Не знаю, – пожал плечами паренек. – Докуда денег хватит.
– Ну, завтра свидимся, – попрощался с ним Холидей.
Он присоединился к компаньонам, и втроем они покинули станцию.
– За вокзалом стоит лошадь, – сообщил Бантлайн, когда они по одному забрались на телегу. – Однако, прежде чем стрелять в нее, надо убедиться, что она принадлежит начальнику станции.
– Это неважно, – ответил Холидей. – Джеронимо сказал, что защищено само место, и потому не имеет значения, кто ты: работник станции, клиент или… лошадь.
– Да, и нельзя просто так подойти к лошади и ударить ее, – сказал Эдисон. – Если мы не выстрелим в нее, а просто ударим, то просто спугнем бедное глупое создание. Черт подери, вот это удача! Спасибо, что вызвал нас, Док!
– Что удачного ты нашел в месте, где ни пули, ни ядра, ни огонь не берут ни стен, ни людей, ни вообще ничего? – удивленно спросил Холидей, щелкая кнутом.
– Ты разве не понял? – радостно произнес Эдисон. – Это же магия!
– Я понял, что тут действует магия, – ответил Холидей. – И что с того?
– Правительство отправило меня сюда, дабы я изыскал способ противостоять магии шаманов, которая сдерживает продвижение Соединенных Штатов у реки Миссисипи, – ответил Эдисон. – Здесь действует такая магия, с которой не справилась бы и целая армия Уильяма Текумсе Шермана. Если я сумею разрушить вокзал, то мы наконец приблизимся к тому, чтобы одолеть магию всех шаманов.
– Об этом я не подумал, – признался Холидей. – Вот потому, наверное, ты гений, а я – простой стрелок.
– Разбирать вещи смысла нет, – сказал Эдисон Бантлайну. – Завтра же вернемся на станцию.
– Верно, – согласился Бантлайн.
– Спрошу из чистого любопытства: зачем ехать в Тумстоун? – поинтересовался Холидей, между делом подумав: действителен ли еще ордер на его арест.
– Там мой первый завод, – ответил Бантлайн. – Как только Том придумает нужное устройство, я его соберу. Тумстоунский завод не просто лучше оборудован, он еще и ближе к станции, чем лидвиллский.
– Завод по-прежнему работает? – полюбопытствовал Холидей.
– С чего бы ему закрываться? – спросил в ответ Бантлайн. – Правительство оплачивает расходы, да и приглядывает за предприятием твой друг Генри Уиггинс.
– Док? – обратился к Холидею Эдисон.
– Да-да?
– Мы на полпути из долины. Видишь вон там суслика?
– Отлично вижу.
– Подстрели его. Проверим, далеко ли распространяется действие защитной магии.
Холидей выхватил револьвер и прицелился в суслика, не торопясь спустить курок. Суслик с любопытством смотрел на него в ответ.
– В чем дело? – спросил Эдисон.
– Я, кажется, знаю этого суслика, – ответил Холидей. – Вот и жду, когда он предупредит, чтобы я не стрелял.
Наконец, когда зверек не соизволил превратиться в апача, Холидей спустил курок. Суслик бухнулся на спину, судорожно дернулся и замер.
– Значит, мы за пределами действия магии, – сделал вывод Эдисон. – Отлично.
Они продолжили путь через долину, а Холидей обернулся и посмотрел на бездыханное тельце суслика. Странно, но, в отличие от множества загубленных людских жизней, убийство безобидного зверька заставило его ощутить себя последней сволочью.
11
– Ну что, умники, наговорились? – спросил Эдисон.
Они с Бантлайном и Холидеем сошли с поезда и отправились к конечной станции монорельсовой дороги в сотне футов от перрона. Станция была новая и чистая: всюду сверхпрочная латунь, от которой в Тумстоуне уже было некуда деться, внутри вокзала – бар и ресторан. Холидей улыбнулся.
– Бедный парень проспал почти всю дорогу. На заговоренной станции скамьи тверды что твой камень, он на них и глаз сомкнуть не мог.
– Что-то я его не вижу, – заметил Бантлайн.
– Спит еще, наверное, – ответил Холидей. – Я дал ему четвертак – сходить в вагон-ресторан. Если мальчик не проснется до того, как поезд отчалит, его занесет в самую Калифорнию, – дантист огляделся по сторонам. – А, все равно такой невинный деревенский паренек потерялся бы в городе вроде Тумстоуна.
Говоря это, он указал на монорельсовые вагончики в форме пули. Состав как раз подъезжал к станции.
– Вот моя гордость и отрада, – сообщил Бантлайн, с любовью глядя на латунные вагоны. – Лучшее, что я создал до отъезда в Колорадо. Монорельсовая дорога огибает весь город и проходит точно посередине Тумстоуна, мимо «Ориентала».
– Это заведение повидало всякое, пока тут были ты и Эрпы, – добавил Эдисон. – Сегодня оно, поди, простаивает.
Вагончики остановились, их крышки приветливо откинулись.
– Садитесь, – пригласил друзей Бантлайн. – В ногах правды нет. Давайте, по одному в вагончик.
– Надо было сделать их попросторней, – заметил Холидей, закидывая на сиденье чемодан.
Бантлайн пожал плечами.
– Почти никто не любит ездить в компании незнакомцев, особенно в такой местности, как эта. Однако если выбор – ехать одному или топать пешком, то выбирают одиночное путешествие. Так зачем устраивать в вагоне два места, если одно всегда пустует?
– Где думаете остановиться? – спросил Холидей.
– Ты не забыл? У нас в Тумстоуне два соединенных дома, – напомнил Бантлайн.
– Ну, в борделе Кейт мне больше не место, – сказал Холидей. – Она его перед отъездом продала. Поселюсь-ка в отеле «Америкэн», там жила Джози Маркус, пока не вышла за Уайетта. Местечко вроде неплохое. По крайней мере, бар у них приличный.
– Ни в коем случае! – возразил Эдисон. – Ты будешь жить у меня, как гость.
– Моя гостевая комната получше будет, – заметил Бантлайн. – И потом, у меня предусмотрен, – механик подался вперед, готовый привести решающий аргумент, – санузел.
Холидей покачал головой.
– Спасибо вам обоим за приглашение, но вы встаете, когда я только спать ложусь, да и виски у вас вряд ли водится в изобилии.
– Тогда приходи к нам позже, – сказал Эдисон. – Так мы будем знать, что ты еще жив, а ты поймешь, когда мы закончим работу.
Втроем они расселись по вагончикам; крышки закрылись, и состав поехал вкруг Тумстоуна. Холидей почти забыл, что Эдисон и Бантлайн изменили город до неузнаваемости: через каждые десять ярдов – уличный фонарь, почти все здания построены из непробиваемой латуни Бантлайна. С появлением самоходных экипажей лошади стали ненужной роскошью, Холидей заметил всего пару скакунов у одной коновязи. У многих мужчин из кобуры выглядывала рукоять нового двуствольного револьвера.
Через несколько минут состав выехал на Фремонт-стрит и вскоре остановился – не на станции, правда; крышки не спешили откидываться. Глянув в окно, Холидей увидел кораль «О-Кей», там с полудюжины прилавков продавались сувениры: от фальшивых значков маршалов до игрушечных револьверов и бульварных романов, авторы которых божились, что сами видели легендарную перестрелку.
– Черт, мы ведь даже не в корале стрелялись! – зло пробормотал Холидей. – Бой был в переулке у фотосалона, – он вытащил из кармана флягу и выпил. – Черт знает что, святыню из этой помойки сделали! – прорычал он, а тем временем монорельс двинулся дальше.
Через несколько минут состав затормозил у отеля. Холидей, прихватив багаж, покинул вагончик и отправился к «Америкэн».
– Свободные номера есть? – спросил он у портье.
– Для вас всегда найдется, мистер Холидей, – раболепно ответил тот.
– Док.
– Вы к нам надолго, Док?
– Понятия не имею.
– Номер 112, – сообщил портье, выдавая ключ.
Холидей покачал головой.
– Только не первый этаж. Если кто вздумает пристрелить меня во сне через окно, то пусть для начала хотя бы на дерево влезет.
Портье посмотрел в шкафчике для ключей.
– Номер 327.
Холидей снова мотнул головой.
– Я больной человек и сил у меня немного. Выше второго этажа мне не подняться.
– Тогда двести десятый, – выдавив улыбку, ответил портье.
– Тогда двести десятый, – выдавив улыбку, ответил портье.
– Чудно, – сказал Холидей. – Пусть отнесут мой багаж в номер. Ключ я заберу позже.
– Э-э… сэр… – нерешительно произнес портье.
– Док.
– Док, – поправился работник гостиницы. – Мне, право, неловко, но…
– Говорите, не робейте, – поторопил его Холидей.
– В городе у вас еще остались враги. Если кто-то придет и спросит вас…
– Если придет Генри Уиггинс, отправьте его ко мне в номер или просто передайте, куда я ушел, – ответил Холидей. – То же с Томом Эдисоном и Недом Бантлайном. Если меня спросит кто-то иной, – продолжил дантист, показав золотой доллар, – вы обо мне даже не слышали.
– Да, сэр.
– А пока я думаю наведаться в ваш ресторан, проверить, действительно ли он все так же хорош, – сказал Холидей и бросил монету портье.
Пересек вестибюль, вошел в ресторан и, как ему показалось, увидел знакомое лицо. Лицо, правда, скрывалось за облаком сигарного дыма.
– Док? – произнес человек за столиком, когда Холидей подошел ближе. – Вы?
– Привет, Генри, – отозвался Холидей и протянул коммивояжеру руку.
– Что б мне лопнуть! – воскликнул Генри Уиггинс, жилистый человечек в дорогом костюме ручного пошива. – Вот уж не чаял снова вас здесь увидеть.
– А я думал, вы отправились продавать приборчики, оружие и роботов по всему фронтиру, – заметил в ответ Холидей.
– Я тут временно, – сказал Уиггинс, присаживаясь обратно за столик. – Я ведь не управляющий, я продавец. Просто ваши друзья попросили об услуге… – он умолк и пристально посмотрел на Холидея. – Черт возьми, как же приятно вас снова увидеть! Какими судьбами, Док? Как вас сюда занесло?
– Занесли меня сюда оба ваших работодателя.
– Так они здесь?
– Уверен, скоро вы с ними встретитесь. А пока – не против, если я помогу вам раздавить бутылку? – спросил Холидей и кивнул в сторону виски.
– Ради бога, – ответил Уиггинс, указав на инициалы «Г.У.» на ярлыке. – Это чтобы бармены знали: бутылка моя. Пить, как вы, я не умею: на одну такую бутылку уходит ночи три-четыре.
– Так вы же разбавляете виски едой! – заметил Холидей, наполняя себе стакан. – Ну, как идут дела с тех пор, как мы с Уайеттом покинули Тумстоун?
– Джонни Биэн – все та же мразь, так и не простил Уайетта за Джози. Джон Клам по-прежнему ратует за закон и порядок через свою газету. Ковбоев почти не осталось: кто мертв, кто ушел из банды. Серебряные шахты почти все истощились. Сказать по правде, тут становится скучновато. Правда, – шепотом добавил он, – с тоской и серостью, я думаю, этот городишко как-нибудь справится.
– Тоска – это еще не беда, – согласился Холидей.
– Жизнь вернется в город, если Фин Клэнтон или еще кто из старых знакомых узнают о вашем приезде.
– Лучше бы Фину Клэнтону не дергаться – дольше проживет. Он что, заново научился ходить? Я же прострелил ему колено.
– Не знаю, он безвылазно сидит на ранчо, – ответил Уиггинс. – Ума не приложу, чем он там занимается. Красть коней в Мексике и продавать их здесь уже невыгодно – теперь, когда самоходные экипажи Тома и Неда убили почти всякую нужду в живых конях.
– Фин вообще туго соображает, – сказал Холидей.
– Вы остановились тут, в «Америкэн»?
– Да. А вы где живете?
– В этом отеле для меня дороговато. Экономлю каждый цент, предпочитаю тратить деньги в «Тигрице».
– Первый раз слышу это название, – признался Холидей, осушив стакан и налив себе еще. – Это игорный дом или таверна?
– Ни то, ни другое, – с улыбкой ответил Уиггинс. – Так теперь называется бывший бордель Кейт.
– Да вы что!
Уиггинс кивнул.
– Металлические цыпочки никуда не делись, как и живые. Нынешний владелец оформил заведение по-своему: новые кровати, отличный виски и красные бархатные обои, как в лучших публичных домах Нового Орлеана.
– Знаете, – произнес Холидей, – давненько я в этот бордель не наведывался. Может, загляну туда вместе с вами.
– Да, и пока Кейт в Колорадо, опробуете наконец металлическую девочку, – ухмыльнулся Уиггинс.
– Вы прямо читаете мои мысли, – тоже ухмыльнулся Холидей.
– А, черт, Док, если хотите, можем прямо сейчас отправиться в «Тигрицу».
Холидей покачал головой.
– Сперва доешьте свой обед и дайте мне допить мой. Этот бордель простоял три года, так что часа за два он никуда не денется.
И так, пока Уиггинс ел, а Холидей пил, они обменялись новостями за последний год. Холидей удивился, как хорошо приспособился его друг к жизни и работе на фронтире. Уиггинс же поразился тому, как сильно похудел с последней встречи Холидей, и что он вообще до сих пор жив. Отметил, что волосы у стрелка быстро седеют несмотря на ранние – слегка за тридцать – годы. Чудо, говорил коммивояжер, сколько в этом истощенном теле жизни!
Наконец, они закончили и отправились на Пятую улицу.
– Сколько здесь живу, – признавался Уиггинс, – никак не привыкну к тому, что все огни зажигаются одновременно. В Сент-Луисе и прочих городах, где я жил, улицы освещались газовыми фонарями, и каждую лампу приходилось зажигать в отдельности. По отдельности же их гасили утром. Зато здесь Джонни Биэн дергает за рубильник, и город мигом озаряется.
– Я рад, что он хоть как-то отрабатывает жалованье, – только и сказал Холидей.
Через пару минут они заметили впереди бордель, а приблизившись на сотню футов, услышали доносящиеся изнутри шум и смех.
– Похоже, там вовсю кутят, – сказал Уиггинс.
– Чего бы им не веселиться? – ответил Холидей, шагая дальше и жалея, что не прихватил с собой трости.
Внезапно грянул выстрел, и оба друга замерли.
– Палят внутри, – заметил Уиггинс.
– И, похоже, пуля нашла цель, – добавил Холидей. – Ответных выстрелов не слышно.
– Может, это кто-нибудь от переизбытка счастья схватился за оружие? – с надеждой в голосе произнес Уиггинс. – В таких местах мужчины сильно распаляются.
– Может, и так, – неуверенно ответил Холидей.
Они взошли по трем ступенькам на широкую веранду. Уиггинс не торопился входить первым, и тогда Холидей сам открыл дверь. У порога его встретило два начищенных робота. Металлические девочки сразу взяли дантиста под руки и провели в гостиную.
– Добро пожаловать в «Тигрицу», – сказала, подходя к нему, живая шлюха. – Меня зовут Доркас. Разрешите показать вам, что у нас да как?
– Нет нужды, – отказался Холидей. – Я знаю, что здесь да как.
– Что-то я вас не припомню, сэр, – озадаченно уставилась на него шлюха.
– Вот и умница, дольше проживешь.
– Ты его не знаешь? – раздался голос из противоположного конца комнаты. – Ну, даешь! Это всем известный Док Холидей!
Обернувшись, дантист увидел попутчика, с которым прибыл на поезде в Тумстоун: тот сидел в кресле, а живые и металлические шлюхи, и шлюхи-киборги ласкали ему плечи и шею.
– Генри? – удивился Холидей. – Генри Антрим?
– Привет, Док, – задорно отозвался парнишка. – Я так и знал, что рано или поздно ты сюда наведаешься.
– Я думал, у тебя нет денег на еду, – напомнил Холидей.
Парнишка мельком улыбнулся.
– Я разве ем?
– Ну что ж, приятного тебе времяпрепровождения, – сказал Холидей.
– И тебе, Док.
Холидей протянул ему раскрытую ладонь.
– Ты чего это? – спросил Антрим.
– Гони назад мой четвертак.
– Прости, Док, но я уже потратил его – и не только его – на этих милых дам.
– Даю тебе срок до завтра, – предупредил Холидей.
– Боюсь, тебя ждет разочарование, – ответил Антрим. – Кстати, должен сообщить кое-что еще, Док.
– Что же?
– На самом деле меня зовут не Генри Антрим. То есть меня так не всегда зовут. И я не нищ, и не невинен. Просто решил тебя немного разыграть.
– Как же твое настоящее имя? – насторожился Холидей.
– О, имен у меня много. Одно из них – Генри Маккарти. Есть еще Уильям Бонни, – паренек улыбнулся от уха до уха. – Третье назови сам.
– Гм, пожалуй, что и назову.
– Док, вместе – ты и я – можем держать этот город в кулаке, – сказал малыш Кид. – Разделим тут все поровну, и даже этих цыпочек. Что скажешь?
– Что скажу? – ответил Холидей. – Оставь четвертак себе.
Билли Кид нахмурился.
– О чем ты?
– Это мой взнос тебе на похороны, – сказал Холидей и выхватил револьвер. Он выстрелил в Кида четыре раза: дважды – в лоб и дважды – в грудь. Шлюхи с криками бросились врассыпную.
Дым рассеялся, и Кид насмешливо произнес:
– Знаешь, Вокини прямо ничего не сказал, но я верил, что он за мной приглядывает. После этой твоей выходки, думаю, город мы поделим из расчета шестьдесят к сорока. Или же, – он лениво достал револьвер и прицелился Холидею в грудь, – я оставлю за собой все сто процентов.