Одна девушка держится в стороне. Она тоже курит, но ни с кем не разговаривает. Выглядит она печальной. Опираясь не перила мостика, она задумчиво глядит вниз. Это массажистка, которую мы видели в номере у Фреда.
Фред стоит в коридоре отеля, у окна. Он смотрит на одинокую девушку, которая курит и смотрит вниз, его лицо тоже печально.
Внимание Фреда привлекает повторяющая упражнение скрипка. Он отходит от окна, пытаясь понять, откуда же доносится звук.
Глава 14
Фред осторожно шагает по пустынному коридору. Скрипка звучит громче. Навстречу Фреду идет шестидесятилетний врач с добродушным лицом, которого сопровождают две медсестры. Фред и доктор здороваются.
Фред подходит к номеру с открытой дверью. Горничная заканчивает уборку, в глубине комнаты, у зеркала, перед раскрытыми нотами стоит мальчик двенадцати лет, непрерывно повторяющий две ноты.
Горничная с тележкой выходит из номера.
Фред невольно замирает в дверях. Он наблюдает за играющим мальчиком. Мальчик замечает его и поворачивается к Фреду.
Фред улыбается ему. Мальчик улыбается в ответ.
– Знаешь, кто сочинил эту пьесу? – спрашивает Фред Баллинджер, слегка волнуясь.
– Нет. А кто?
– Я.
– Не может быть. Как называется пьеса?
– “Приятная песенка номер три”.
Мальчик заглядывает в ноты:
– Верно. А как зовут композитора?
– Фред Баллинджер.
– А тебя как зовут?
– Фред Баллинджер. Можешь проверить у администрации. Я живу в этом отеле.
Мальчик удивлен:
– Невероятно!
– Да, невероятно.
– Учитель велел мне разучить эту пьесу, потому что она подходит для начинающих. Он так говорит.
– Он правильно говорит. Пьеса простая.
– Она не только простая.
– Нет?
– Она еще очень красивая.
Фред с невозмутимым видом, сам того не желая, неожиданно тепло говорит:
– Да, она очень красивая. Я сочинил ее, когда еще был способен любить.
Кажется, ребенок не вполне понимает смысл последней фразы. Как ни в чем не бывало, он продолжает играть.
Фред слушает его, потом опять останавливает:
– Можно я кое-что сделаю, пока ты играешь? Мальчик неуверенно кивает:
– Ладно.
Он вновь начинает играть.
Фред робко заходит в комнату и приближается к мальчику.
Тот продолжает играть. Фред протягивает к нему руку и сдвигает локоть мальчика на три сантиметра. Поправляет положение смычка.
С облегчением Фред закрывает за собой дверь. – Ну вот.
Глава 15
Мрачную тишину сидящих на диете богачей нарушает позвякивание столовых приборов.
На ужине в отеле – русские, чернокожие, стайки старичков. Многие из присутствующих не отрывают глаз от знаменитого тучного латиноамериканца, молча ужинающего вместе с женой.
Сидящий за одним из столиков двадцатилетний паренек не выдерживает и тайком поднимает айфон, чтобы сфотографировать латиноамериканца. Тот его замечает. Кивком устало показывает жене на парня, та мгновенно все понимает. Она встает и направляется к стоящей у колонны ширме. Отгораживает ширмой мужа от остальных и сама исчезает за ней.
Джимми Три ужинает в одиночестве. Он чрезвычайно внимательно наблюдал за разыгравшейся сценой.
Среди ужинающих есть и мужчина лет пятидесяти – настоящий гигант с густой бородой, взлохмаченными волосами, в костюме альпиниста. Он выглядит как состарившийся хиппи. Мужчина ест бульон, засунув тканевую салфетку за ворот рубашки.
Тучный латиноамериканец закончил ужин, теперь он проходит через зал, опираясь на трость, его поддерживает спутница. Заметно, что ему очень трудно идти. Когда он проходит, все опять украдкой глядят на него. Однако внимание Джимми вновь сосредоточено на трости.
За другим столиком сидят Фред и Мик. Как завороженные, не отрывая глаз, они наблюдают за супружеской парой. Мужчине и женщине лет под шестьдесят, вид у них весьма достойный. По лицам понятно, что это немцы. Они одеты в тон друг другу, в коричневое и беж, и это явно не случайно. По глазам видно, что они скучают, смотрят в пустоту, между собой они вообще не разговаривают.
Фред и Мик беседуют, не выпуская из виду молчаливую пару.
– Куда ты сегодня запропастился? – спрашивает Мик.
– Слушал звуки природы и потерялся.
– Но ведь ты не терялся в музыке?
– “Музыка – это все, что мы слышим”. Штокхаузен. А ты чем занимался?
– Никак не мог найти тебя, пошел поболтать с приятелем-доктором. Вот увидишь, сегодня они заговорят.
Молчаливые супруги сидят совсем рядом, им все слышно.
– Ставлю тридцать франков, что они за ужин не обменяются ни словом, – говорит Фред.
– А я настолько уверен, что они заговорят, что ставлю пятьдесят.
– По рукам.
Супруги собираются встать, он вежливо отодвигает жене кресло. Она берет его под руку. Они уходят. Фред и Мик провожают их глазами до дверей. Супруги так и не раскрыли рта.
– Учитывая все, что ты проиграл мне за последние дни, получается двести пятьдесят франков. – Фред высмаркивается, четырежды вытирает нос платком, убирает платок в карман.
Мик Бойл приглаживает волосы рукой.
Джимми Три внимательно следит за их действиями.
Глава 16
На летней сцене парка оркестр играет свинг. Музыканты пытаются внести оживление, исполняя веселую музыку, но она вызывает только умиление. Старички в инвалидных креслах с моторчиком, сидящие за одним из столиков, с умным видом играют в карты.
Горстка энтузиастов неловко танцует под музыку. Русский с женой кружатся в танце. Они взмокли, словно участвуют в соревновании. Выполняя поддержку, он опускает ее почти до земли. Она смеется.
Джимми Три, зачем-то надевший солнечные очки, сидит в уголке и болтает с приятелями, среди которых фолк-исполнитель Марк Козелек.
– Ты когда пришел на ужин? – спрашивает Марк. – Совсем рано, – отвечает Джимми.
– Почему не позвонил? Я бы пошел с тобой.
– Нет, так лучше. Я за ужином не только ужинал. – А чем ты еще занимался?
– Я работал.
Мик и Фред, сидя за столиком, следят за невеселыми вечерними развлечениями.
Песенка заканчивается, оркестр начинает играть медленный танец. Появляются пары.
На танцплощадку выходят молчаливые немцы. Они танцуют уверенно, но не обмениваются ни словом, ни взглядом. Она без всякого выражения смотрит на Джимми Три. Тот замечает ее взгляд, сдвигает вниз солнечные очки и вежливо ей улыбается. Она в ответ не улыбается и вообще никак не реагирует. Суровый, ревнивый муж следит за сценой от начала до конца.
Печальный и одинокий хиппи-альпинист смотрит на танцующих, отхлебывая горячий травяной чай. Чай обжигает ему губу, альпинист издает короткий, громкий, никем не услышанный стон.
Мик и Фред быстро, с мрачным видом обмениваются репликами.
– А сегодня?
– Сегодня ни разу. А ты?
– Ни разу.
– Авось завтра пописаем.
С нечеловеческим усилием латиноамериканец, опираясь на трость, выходит в центр танцплощадки. Он улыбается и протягивает руку: приглашает спутницу потанцевать. Просияв, она бегом бежит к нему. Они танцуют десять секунд, все это время он пытается справиться с тучным телом и ногами, уставшими носить такую ношу. Потом останавливается: он страшно устал. Подруга заботливо глядит на него. По ее знаку двое официантов приносят в центр танцплощадки стул. Мужчина падает на него с таким видом, словно только сейчас к нему вернулась способность дышать.
Все внимательно следят за сценой.
Среди зрителей Фред и Мик. Фред ритуальным жестом высмаркивается. Мик говорит о латиноамериканце:
– Этот человек – последняя на Земле настоящая легенда. Как в Древней Греции. Будь на его месте другой, после этой сцены того бы осмеяли. А его нет. Никто не засмеялся. Знаешь почему?
– Нет, почему?
– Потому что в легенде нет места смешному.
Глава 17
Фред идет по коридору отеля. Он возвращается к себе в номер. Его обгоняет старичок в коляске с моторчиком. Старичок доезжает до пересечения с другим коридором и налетает на выскочившую справа другую инвалидную коляску. Происходит настоящая маленькая авария. Инвалиды принимаются спорить о том, кому положено уступать дорогу и кто неосторожно водит.
Фред бесстрастно наблюдает эту сцену, вставляя ключ в замочную скважину, затем исчезает за дверью своего номера.
Глава 18
Фред у себя. Он раздевается. Снимает рубашку, в это мгновение его внимание привлекает доносящийся из ванной неясный глухой стон. Он подходит, открывает дверь и видит, что на краю ванны сидит, заливаясь слезами и стеная, его дочь Лена. Фред удивлен, он не находит, что сказать.
– Что ты здесь делаешь?
Лена рыдает и ничего не отвечает.
– Разве ты не должна сейчас лететь в Полинезию?
– Что ты здесь делаешь?
Лена рыдает и ничего не отвечает.
– Разве ты не должна сейчас лететь в Полинезию?
Рыдания усиливаются.
– А где Джулиан?
Лена что-то отвечает, но кажется, что звук издает какое-то неведомое животное. Понять ничего нельзя. Она опять заливается слезами.
– Ну так что, отвечай!
Но она не отвечает. Не может. Ей надо выплакаться.
Глава 19
Мик Бойл лежит на постели одетый, вокруг него компьютеры и бумаги, он весело болтает по телефону, хотя уже ночь.
В комнате сидят, серьезные и напряженно ожидающие исхода разговора, его молодые сценаристы. – Отлично, Ник! Я рад, что второй вариант тебе понравился… Да, мы еще поработаем над финалом, мы тоже не вполне довольны. Я говорил с Брендой. Все в порядке. Да, конечно, ждет не дождется. Когда еще в ее-то годы предложат такую роль! Да, я знаю, она капризная, но со мной ведет себя спокойно. Она всегда говорила, что я лучше всех в мире умею обращаться с актрисами, что только я могу найти к ней подход. Если ты не против, в следующем месяце начнем подыскивать натуру для съемок. Прекрасно. Хорошо. Пока!
Довольные исходом разговора, сценаристы улыбаются и похлопывают друг друга по плечу.
Мик кладет трубку и поднимает глаза.
Только сейчас мы замечаем, что в кресле сидит бесстрастный Фред Баллинджер.
– Что с тобой? – спрашивает Мик. – У тебя похоронный вид.
– Твой сын бросил мою дочь.
– Ни фига себе! – комментирует новость один из сценаристов.
– Что ты несешь?
– Они уже улетали, и вот когда они шли по туннелю на посадку, он остановился и сказал ей, что любит другую.
– Когда идешь по туннелю, кажется, что света в конце нет.
– Глубокое наблюдение! Ты просто волшебник по части метафор, – иронично замечает Фред.
Сценаристы тихо хихикают.
– И он улетел с другой?
– Вроде бы ему хватило такта не делать этого. По крайней мере, пока что.
– А Лена?
– Лена у меня в номере. Рыдает, не может остановиться. Никогда не видел, чтобы человек так плакал. Я думал, так долго плакать невозможно.
– Я читал в каком-то журнале, будто бы слезные железы могут выделять слезы в таком количестве, что хватит на три дня беспрерывного плача.
– Я тоже об этом знаю, видел документальный фильм по Би-би-си, – поддакивает застенчивый сценарист.
– Умирая, он говорит ей: “Любимая, давай в последний раз посмотрим документальный фильм по Би-би-си”, – вмешивается его коллега-умник.
Фред нервничает.
– Ребята, кончайте!
– Не знаю, правда это про слезные железы или нет, это же был научно-популярный журнал, а они любят все преувеличивать, лишь бы продать побольше экземпляров.
– По-моему, мы уклонились от темы.
– Ты прав. Что за идиот этот Джулиан. Копия своей мамаши. Помнишь? Я ее обожал, а она обожала механиков и электриков.
– Она всех обожала, Мик.
Сценаристка улыбается:
– Экуменизм – дело благородное.
– Экуменизм??? – Мик делает вид, что сердится. – Мой лучший друг говорит, что моя бывшая жена спала со всеми подряд, а сам он многие годы об этом молчал. Вы хоть понимаете, насколько это серьезно?
– А ты не говорил мне о Джильде Блек.
– Ладно, я понял, ты решил мне отомстить. У тебя получилось. Но теперь перейдем к делу, позвоню-ка я этому идиоту Джулиану.
Мик снова хватает телефон. Набирает номер.
– Что ты делаешь? Думаешь уговорить его помириться с Леной? Это бесполезно.
– Нет, я просто хочу понять.
Вероятно, на другом конце провода сын ответил “алло”, потому что Мик сурово начинает:
– Это твой отец, только теперь у меня есть основания сомневаться в том, что ты мой сын.
Сценарист-умник подает знак застенчивому коллеге:
– Запиши. Вставим эту фразу в фильм.
Глава 20
Время завтрака прошло. Официанты уже накрывают столики к обеду. В зале никого, за исключением хранящей молчание пары. Супруги заканчивают завтрак, встают и направляются к выходу, как обычно, не проронив ни слова.
Мик и Фред провожают их взглядом. Когда они исчезают, Мик с безутешным видом машинально берет пятьдесят франков и протягивает их Фреду.
– Почему ты уверен, что они не заговорят?
– Один официант кое-что мне о них рассказывал. Что?
– Не скажу. Иначе я потеряю преимущество.
– Скажи немедленно! Все равно официант мне тоже расскажет. Я его подкуплю. Я уже выбросил из-за этой истории кучу денег…
– Ладно, скажу: они немые.
Мик подскакивает от удивления:
– Идиот! Немедленно верни мне все деньги, которые я тебе отдал. Это нечестно. Наше пари утрачивает силу.
– Ну и доверчивый же ты. Я пошутил, они вовсе не немые.
Разговор прерывает беззвучно появившийся в глубине зала персонаж: сорокалетний мужчина в безупречном костюме, в пиджаке и при галстуке. За ним идет женщина лет сорока – по виду, его секретарша, безликая, неряшливая, кое-как причесанная, без косметики, в дешевой, но приличного вида одежде.
Мик и Фред сурово смотрят на приближающегося мужчину. На ходу он не глядя вручает секретарше сотовый телефон, она засовывает его в кожаный портфель.
Мужчина в пиджаке и при галстуке замирает у столика Фреда и Мика. Женщина стоит позади, в нескольких метрах. Держа в руках сотовый, она принимается читать и писать мейлы.
Мик смотрит на мужчину. Теперь ясно, что это его сын, Джулиан. Он безусловно, безупречно красив – на любой вкус. Гордый и уверенный в себе, Джулиан отвечает на взгляд отца. Фред по очереди глядит то на одного, то на другого.
– Что ты натворил? – спрашивает Мик.
– Папа, все очень просто. Я влюбился в другую.
– Ей наверняка восемнадцать, так?
– Ей не восемнадцать. Ей тридцать. Вполне подходящий возраст.
– Сколько бы ей ни было, ты сделал глупость.
– Это ты так думаешь.
– Да, я так думаю. Такие как Лена на дороге не валяются. Теперь-то я, конечно, понимаю, что ты ее недостоин. Она для тебя слишком умная.
– Наверное. Зачем вы меня сюда позвали? Я не передумаю.
– Поначалу все так говорят. А потом умоляют жену или мужа пустить их обратно. Знаешь, сколько я на своем веку повидал таких историй…
– Мама ушла от тебя и ни разу не умоляла пустить обратно.
Мик обращается к Фреду:
– Что я тебе говорил? Видишь в кого он пошел, болван эдакий!
– Разве можно назвать болваном человека, который неожиданно, сам того не желая, хотя он боролся изо всех сил за то, чтобы остаться с женой, хотя он организовал фантастическое путешествие, не выдерживает просто потому, что влюбился в другую?
– Яблочко от яблони недалеко падает! Все это наигранно, высокопарно и глупо.
– Спасибо, папа.
– И что за шлюху ты себе нашел? – взрывается Мик.
– Это я.
Фред и Мик теряют дар речи. Подаются вперед. Они почти забыли о неприметной секретарше за спиной у Джулиана, а речь шла именно о ней. Она делает шаг вперед и с достоинством заявляет:
– Это из-за меня Джулиан потерял голову. Как только он получит развод, мы поженимся.
– Вот именно, – говорит Джулиан.
Фред и Мик с отвисшими челюстями, все еще не веря, глядят на нее и не находят слов.
Женщина встает рядом с Джулианом. Они обнимаются. Он – просто красавчик, как Джордж Клуни, она – наоборот.
– И кто ты такая, черт подери?
– Меня зовут Палома Фейт. Я не шлюха, я певица.
– Мы вместе работаем. Я – продюсер ее нового диска, – с гордостью объясняет Джулиан.
Мик из последних сил пытается вести себя разумно:
– Вы не оставите нас на минутку? Мне и тестю моего сына надо поговорить с ним наедине.
– Хорошо, но недолго. Мы не выдержим друг без друга больше пяти минут.
– Дорогуша, ты очень любезна. Не волнуйся, чтобы понять, что происходит в голове у моего сына, мне достаточно одной минуты.
Женщина удаляется неуклюжей смешной походкой. Мик и Фред провожают ее глазами, ждут, пока она выйдет из зала. Потом снова смотрят в лицо гордому и невозмутимому Джулиану.
Мик решает быть откровенным. Ему искренне хочется разгадать загадку человеческой души.
– Джулиан, извини, но я хочу понять. Наверное, это банально, наверное, я состарился и ничего не понимаю, но объясни мне, пожалуйста! Лена – красавица, как из сказки. Эта женщина – серая мышь, серее некуда. В общем, объясни мне, что ты в ней нашел?
Джулиан впервые теряется. Вздыхает. Смотрит в сторону.
– Тебе правда интересно?
– Да, интересно.
Джулиан не торопится. Удостоверившись, что женщина вышла из зала, он поворачивается к отцу и выпаливает:
– Она хороша в постели.
Мику и Фреду действительно нечего на это ответить.
Глава 21
Фред и Лена гуляют по чудесной долине.
Гордая, неприступная, Лена смотрит в пустоту.
Он растерян, не знает, что сказать. Потом отвлекается, услышав внезапно запевшую птицу, пока Лена не возвращает его в реальность.