Помнится, учитель пения Николай Алексеевич говорил, что согласен обучать музыке тысячу, или даже десять тысяч детей, которым медведь наступил на ухо, да вдобавок еще, отъявленных хулиганов, если среди них окажется хоть один такой мальчик, как Мишка.
Голос Мишки не походил на обычный мальчишеский голос.
Стоило ему запеть, как его голос в один миг заполнял любой зал теплом и светом.
Слушая его, вы мечтали помириться со всеми, с кем были в ссоре. Мишкин голос звенел, танцевал у вас над головами, под потолком, стараясь унестись в небо. Там ему было бы самое место. Не верилось, что такой голос может быть у обычного мальчишки, который, к тому же, как мы знаем, учился неважно по всем предметам (кроме пения, само собой), и, как ни старался, иной раз огорчал родителей, а в конце концов взял да и убежал с друзьями на остров в тропиках, придуманный одной взбалмошной девчонкой. А то, что этот остров оказался все же настоящим — так это ребятам, считайте, просто повезло.
Слушая Мишку, вам хотелось гордиться за весь людской род. За то, что представители одного с вами рода могут так петь.
Конечно, не все, и не каждый второй, а только отдельные, редкие экземпляры вашего рода.
Но все-таки!
О Мишке писали Смолтаунские газеты. Его называли вторым мальчиком с Луны. Мишка спросил в таверне, кто это — мальчик с Луны. Оказалось, был на острове такой чудо-певец много лет назад. И это был тоже, как гласило предание, светловолосый маленький мальчик. Так что Мишка даже на него похож.
Тот мальчик, по легенде, взялся невесть откуда. Предполагали, что с Луны, а он особо не спорил. Поэтому и остался на века в истории как мальчик с Луны.
И вот на остров опять приезжает чудо-певец — и снова один, без взрослых. И так же, как тот средневековый мальчик, он не может объяснить, откуда взялся. Ни дать ни взять — второй мальчик с Луны. И поет, должно быть, не хуже того, первого. В самом деле, можно ли петь лучше Мишки?
За пение потомки храбрых пиратов и гости острова каждую ночь набивали Мишкины карманы золотыми монетами. И вскоре большая часть денег пересыпалась в карманы дяди Джо, который, между тем, не переставал хвастаться знакомым, что именно у него на участке гостит второй мальчик с Луны. И что он, старый Джо, любит его как родного сына.
Поди пойми их, этих взрослых, думал Мишка. Не стоит и пытаться.
Сам-то он вовсе не считал себя каким-то необыкновенным. Поёшь — ну и поёшь… Он же всю жизнь поёт.
Вот Дашка — это да.
Наверно, в каждом классе может оказаться кто-нибудь, умеющий делать чудеса. Другое дело, что остальные могут не подозревать об этом. Но у болтушки Дашки разве получалось когда-то что-то скрыть? А то, что он все-таки пыталась утаить от всех, можно было без труда узнать из ее тетрадок со стихами.
Глава 4. Чася
Даша проснулась в тесноте палатки. Вокруг нее дышали, сопели и даже вскрикивали изредка во сне. Было душно. Ползком она выбралась на воздух. В сером небе висели бледнеющие звезды. Море дышало тихо и размеренно, как дышат, когда спят.
Выходит, это не сон и она действительно прыгнула в странное отверстие — у себя дома под столом? Друзья пришли и стали уговаривать ее. Она согласилась…
— Да, вот это номер, — сказала Даша вслух. — Назад-то как теперь? Эх, попадет же нам…
Светлело. Дашка увидела маленькую фигурку, бредущую вдоль воды. «Наверно, Мишка идет с работы», — подумала она.
Но это был не Мишка. Фигурка приближалась, и вскоре Даша разглядела, что это какая-то маленькая девочка, хлюпающая носом и размазывающая слезы на ходу.
Подойдя вплотную в Даше, девочка уткнулась опухшим личиком ей в майку и заревела с новой силой.
— Ну, ну, хорошая, не плачь, — стала успокаивать ее Даша. — Пойдем, я дам тебе банан. А после мы разыщем твою маму…
Даша всегда хотела, чтобы у нее была маленькая сестренка. Собрав все силы, она подняла девочку на руки. Малышка уткнулась мокрым носом теперь уж ей в затылок и уснула раньше, чем Даша дотащила ее до палатки.
Утром ребята в удивлении разглядывали гостью. Девочка была пухленькая, бледная. Она ничуть не походила на местных ребятишек, день-деньской бегавших в трусиках по острову.
— Как тебя звать? — допытывались они.
Но девочка была еще слишком мала, чтобы суметь назвать им свое имя.
— Чася, — отвечала она.
— Катя? — переспрашивали дети.
— А может, Саша?
— Наташа?
— Настя?
Но девочка каждый раз мотала головой и снова повторяла:
— Чася…
— Не слышали, никто на острове не потерял такую маленькую девочку? — спросили наши друзья у дяди Джо, когда тот явился к ним за арендой платой.
— Нет, не слыхал, — ответил он. — Да и вас тоже, кажется, никто не ищет. Дела…
Чувствовалось, что старик совсем не против выяснить, откуда взялись на его участке постояльцы, кто должен их искать и почему не ищет до сих пор. Кое-как дети перевели разговор на какую-то другую тему.
Малышка осталась с ними — куда было ее девать? Дашка не отходила от нее. Сама вечно лохматая, с торчавшими вихрами, она готова была каждое утро причесывать девочку, а вечерами, перед сном, петь колыбельные. Девочка быстро освоилась среди старших детей. И никто не думал здесь ее искать. Так же, как, впрочем, и всех остальных.
С утра до ночи они купались в море. Пытались ловить рыбу, но рыба не клевала — и с этим скоро все смирились, кроме Генки. Тот готов был часами просиживать на берегу с удочками. Их он сделал сам и теперь каждый день пытался как-нибудь усовершенствовать.
Он даже забывал поесть, когда начинал колдовать над своими поплавками и грузилами. И отрывался от них, только когда остальные звали его играть вместе с обезьянами в мяч.
Мячом могло служить все, что угодно, например, крупный апельсин или кокосовый орех. Или свернутая комком чья-то рубашка. Обезьяны тут же осваивали новые игры.
«Так бы жить и жить, и ничего тебя не нужно», — вздыхал иной раз Генка. Ему не давала покоя мысль, что кто-то может его здесь отыскать.
Но Мишка не сказал бы, что его так уж все устраивает на острове. Мишке здорово не хватало кое-чего, чтобы почувствовать себя по-настоящему счастливым. Верней, кое-кого. Мишке не хватало на острове пиратов. Жаль, что они уже все вымерли, и он не может поехать с ними на поиски сокровищ. Без сокровищ он вообще не собирался возвращаться с острова домой. А то ведь мама, глядишь, увидит его и снова станет плакать. А если привезти ей гору бриллиантов, то, может, она даже рассмеется. Как когда-то давно.
Сколько ему было лет? Четыре? Пять?
Маленький Мишка только что понял, как буквы соединяются в слова. Радостный, он вбегает в комнату (или кухню?)
— Мамочка! Я написал «ты»!
— Нет, сынок, ты написал «ыт»!
Мама улыбается, притягивает его к себе, целует в макушку.
Могло ли это быть? Ведь его мама совсем другая. Но если этого не было никогда, то почему Мишка так хорошо об этом помнит?
Как он хотел бы, чтобы в их с мамой жизни, наконец, закончились все чудеса. И мама стала бы такой, как была раньше. Но для этого надо привезти достаточно сокровищ. Чтоб она могла купить все, что угодно, и ей стало бы незачем больше учиться колдовать. Ради сокровищ Мишка и отправился на остров — ради чего еще? Но Дашка не смогла создать на бывшем пиратском острове новых живых пиратов. Что с нее взять? Не стоит слишком много требовать с волшебницы, если она — девчонка!
Глава 5. Улитка с золотым панцирем
«Каким бы ты хорошим парнем не была, ты все равно — девчонка», — в мыслях сказал Мишка Даше. Дашка не могла слышать его. Она была дома, в пальмовой хижине, с ребятами, а он шел по дороге совсем один, пиная перед собой ракушку. Откуда и куда он шел? Конечно же, домой, из таверны «У пиратов». Мишка работал, и ему некогда было болтаться просто так.
Его дорога была длинной — почти через весь остров. На ходу он говорил себе, что, может быть, Дашка и не собиралась создавать на острове никаких пиратов. Он вообще любил порассуждать наедине с собой.
Дашке-то зачем пираты, думал Мишка. Вот младшая сестренка у нее сразу появилась. Дашка, оказывается, всегда мечтала о сестренке. Кто б мог подумать? А теперь у нее есть все, что было нужно. Например, ей было очень нужно оказаться на теплом далеком острове с друзьями. Само собой, без взрослых, от которых ей так часто попадало. Без мамы, например, Светланы Карповны.
В школе все хорошо знали Светлану Карповну — и дети, и учителя. Она была там частой гостьей. Почти каждую субботу Дашку кто-нибудь предупреждал: «Ну все, держись! Твоя мамаша снова здесь. Пошла к директрисе». И Дашка даже не могла надеяться, что друзья-подруги кого-то с ее мамой перепутали. Дашину маму не спутаешь ни с кем. Она красит волосы в вишневый цвет и без конца повторяет жалобным голосом: «Я так хочу, чтоб моя дочь была не хуже всех остальных детей».
Она без конца твердила это даже на Дашкином дне рождения, и все просто дождаться не могли, когда застолье кончится и можно будет уйти в другую комнату играть. Но она и туда потом пришла.
Конечно, от такой мамаши убежишь.
Впрочем, Дашке и теперь, на острове, тоже доставалось кое от кого!
Люда не упускала случая, чтобы хоть как-то ей насолить. В школе-то они просто не замечали друг друга, а здесь… Никто не понимал, в чем дело. А он, Мишка, слышал один раз, как Люда упрекала Дашу в том, что на острове не оказалось никакого королевского двора. Она, видите ли, всегда хотела поглядеть на настоящих принцев и принцесс, а заодно на короля и королеву! Это, мол, ее главная мечта!
Логично, нечего сказать! Кто виноват, что остров оказался республикой, а не монархией? Что он уже сто пятьдесят лет как стал республикой?
Конечно, Дашка!
Та не понимала, что Люда хочет от нее. А Люду это злило еще больше. Ей казалось, что Даша просто притворяется — и это ее выводило из себя. Не раз и не два уже она кидалась на Дашку с кулаками, и ребята еле успевали их разнять. Точно нельзя без драки все уладить! Почему-то это никому в голову не приходит. Похоже, только он, Мишка, понял, как все исправить. Так, чтобы все были довольны.
Скоро все ахнут. А что? Кто тут мечтал о королевах, принцах и пиратах? Вы? Или вы? Ах, вы все вместе? Ну, так получите!
— Получите! — воскликнул Мишка во весь голос и что есть сил поддал ногой ракушку.
Она взлетела к небу.
Вот это да! Похоже, что над тобой взлетает солнце!
А когда ракушка просто лежала на песке, она напоминала тугой клубок — клубок из золотистых ниток. Свернутые в хитрую спираль, по ней шли тонкие-претонкие бороздки, и солнце играло в каждой из них. Сколько здесь золота, на панцире? Должно быть, это целое сокровище…
Мишка не знал, что бывают такие огромные улитки. Ведь в этой раковине когда-то кто-то жил — ползал, поднимал чуткие усики-рога?
Впрочем, это была еще не самая большая улитка в мире. На песке, у обочины дороги, можно было найти сколько угодно выброшенных морем ракушек. И некоторые из них были куда крупней. Но эта раковина Мишке сразу чем-то понравилась, как только он увидел ее. Мог ли он оставить валяться у дороги такую красоту?
Нет, он возьмет ее с собой. Это — его первый трофей на острове. Шутка ли — привезти столько золота домой…
Скоро у всех ребят будут трофеи. Когда удастся, наконец, попасть к пиратам — вот это будет что-то! Мишка не сомневался, что они с пиратами подружатся. Пираты дадут им золота и драгоценных камней. А почему бы нет? Он, если что, согласен остаться на пиратском корабле и петь пиратом каждый раз, когда они захотят его послушать. Да и его друзья, конечно, будут не прочь отправиться в плавание на пиратском корабле. Они смогли бы путешествовать по всему миру, не дожидаясь, когда у Даши получится создать еще какой-то новый тайный ход. А он, Мишка… Когда-нибудь он сможет поехать к маме и дать ей столько денег, сколько она сама захочет. А после он, возможно, снова уедет путешествовать с друзьями. А может, останется дома, с мамой. Сам решит… Никто не сможет заставить его делать то, что не по нему.
— Вот, получите! — снова закричал он и бросился донять чудо-ракушку. Далеко же она отлетела по дороге!
Но вот он уже снова рядом с ней и снова занес ногу для пинка…
И вдруг услышал голос:
— Да уж, получила! Сроду со мной так не обращались. Мыслимо ли дело…
Мишка огляделся — никого нет.
— Все бока уже в синяках! — опять заскрипел голос. — Просилась я, что ли, у тебя — полетать вместе с домиком? Так-то теперь поступают школьники со стариками? В школе учили вас уважать старость?
— Учили, — растерянно сказал Мишка.
— А ведь я стара, стара! Я тебе в бабки гожусь!
Мишка поднял раковину, машинально подумав о том, бывают ли у моллюсков синяки.
Раковина казалась пустой, вход в нее совсем высох.
— Бросил бы ты меня, что ли, в воду, — раздалось изнутри. — Тебе добежать до берега — крюк небольшой, ножки у тебя молодые. А я, глядишь, тебе еще пригожусь.
Мишка, так и быть, сделал крюк. Добежал до воды, закинул улитку как можно дальше от берега — пусть живет, раз уж солнце еще не убило ее. Прощай, трофей! Ну ладно, скоро к нему придут новые сокровища.
Надо было спешить. Мишка припустил по дороге бегом.
Главное, чтобы никто до поры до времени не узнал о его планах.
А то все испортят!
Но он, Мишка — он не только петь умеет. Он еще, когда надо, умеет молчать.
После ночной работы Мишке совсем не хочется спать. Он после поспит, успеет. А сейчас он не спешит к палаткам на берегу. Он идет без тропинки, в самую чащу. Мимо той старой ямы — ловушки для дикого зверя, оставшейся то ли с прошлого, то ли с позапрошлого века. Мимо поваленного грозой толстого дерева. Мимо разломов в земле — следов неизвестно когда бывшего землетрясения. У Мишки здесь — свои метки, только ему известные. Он идет в глубину леса. Там спрятана его тайна.
У него, Мишки, есть тайна.
Глава 6. Валя — простая душа
А у Вали никакой тайны нет. Она бы и сама хотела иметь какую-нибудь тайну, да не получается. Все, что у нее на уме, тут же выдает лицо. Она, может быть, на уроке только задумала повернуться к соседу или тихонько сунуть за щеку конфетку, не дожидаясь звонка, а учительница уже стучит карандашом по столу:
— Медникова!
Нигде не сыскать такой примерной ученицы, как Валя.
И нигде не сыскать девочки, у которой было бы столько замечаний.
Видели бы вы, что творилось, когда однажды она опоздала на урок!
— Валя, как ты могла? — в один голос допытывались географичка (Валя опоздала на географию), классная руководитель, оба завуча и директриса школы.
— Я это… Ну… — бормотала Валя. — Так получилось… Другие тоже ведь опаздывают!
— Как ты можешь так говорить? — спрашивали ее наставницы слаженным хором. — Кто — все? Может, ты хочешь быть такой, как Генка — двоечник, который позорит весь ваш класс? Давно пора отправить его в умственно отсталую школу!
— Или ты хочешь быть, как Миша, который только петь и умеет, на всех бы уроках пел? — интересовалась географичка.
— Нет, это странно — как мог такой талант достаться какому-то лоботрясу? Это же несправедливо! — выговаривала неизвестно кому первая завуч.
— Ты тоже хочешь стать лоботряской, как Миша? — выговаривала вторая завуч уже ей, Валентине.
— Или как Люда Сидоркина, которая кое-как с тройки на тройку перебирается? — вопрошала директор.
Классная руководитель разводила руками:
— Что делать! Люда — девочка из трудной семьи.
И тут же шла в наступление:
— А может, ты бы хотела стать как наша Катя, которая желает только плавать, поэтому и плавает по всем предметам! Да еще и от общественных поручений отказывается!
— Может, ты тоже хочешь вместо субботника пойти в бассейн? — спрашивала Валю завуч.
— А мама еще и защищает ее на всех собраниях! — возмущалась классная руководитель. — У нее, мол, скоро соревнования!
— Хочешь, чтоб и твоя мама всегда защищала тебя? — спрашивали у Вали.
Валя пугалась и опускала голову:
— Нет-нет, не хочу!
— Или, может, хочешь быть, как Даша? — вопрошали взрослые хором.
Даша была — общая головная боль. Не зря же ее мама каждую субботу приходила в школу. У Даши был ужасный почерк, Даша вертелась, как веретено, болтала со всеми, кто сидел рядом с ней, спереди и сзади, а иной раз могла и стукнуть кого-то из мальчишек учебником по голове. Почти на всех уроках она писала или рисовала в черновике что-то постороннее.
Не раз и не два учителя пытались «поймать» Дашку неожиданным вопросом, чтобы выставить на смех. Так поступали со всеми нарушителями порядка. Но с Дашкой это никогда не проходило. С улыбкой во весь рот она вставала и начинала тарабанить свой ответ, как будто весь урок только делала, что слушала учителя. Ну, прямо хоть «шестерку» ставь!
Что и говорить, способностям ее можно было позавидовать. С такими она запросто могла бы стать отличницей. Как Валя. Или даже лучше.
Только однажды математик застал Дашу врасплох. Радуясь, что на уроке было непривычно тихо, он случайно бросил взгляд на ее парту. И оказалось, что Дашка просто-напросто крепко спит, положив щечку на тетрадку.
— Может быть, тебе нравится, как Даша себя ведет? — спрашивали Валю.
— Как она делает, что хочет, на уроках! Сплошные нарушения! Я просто и не знаю, с чего начать! — горячилась завуч.
— Может, с опозданий? — пыталась ей помочь классная руководитель.
— С подсказок начинайте! Ох, уж эти мне подсказки! — сокрушалась географичка. — Я уверена, что это именно Даша подсказывает Люде на уроках. В полный голос! Хотя бы шепотом говорила, как другие!
— Но ведь они с Людой совсем не дружат, — пыталась внести ясность классная руководитель. — Ума не приложу, с чего бы Даша стала подсказывать Люде…